Переговорщик

Андрей Загорцев

ПЕРЕГОВОРЩИК

Часть 1

С нами Бог и два пулемета

На ЦБУ суетились все кому не лень, даже генералы бегали, чертыхались, задавали какие-то невнятные вопросы, хватали трубки ЗАСов, пытались куда-то дозвониться и кого-нибудь в чем-нибудь обвинить. В городе штурмовой отряд мотострелкового полка начал увязать в коротких боестолкновениях, крутился, огрызался, пехота с матами швыряла в окошки гранаты, цеплялась зубами за бетон и асфальт. На ЦБУ не выдержали и приказали оставить только что зачищенные домишки и отойти на блоки, выставленные в ходе наступления. В эфире шумело и трещало, крики на разных языках, команды вдруг перекрыл чей-то уверенный голос, докладывавший с некоторой ленцой:

— У меня все нормально, двухсотых-трехсотых нет, в квадрате «Рысь» по улитке «девятка» занял трехэтажку, организую оборону.

— Кто это? Кто это? — заволновались штабные и стали на плане города искать «Рысь-девятку».

Рысь-девятка как раз оказалась там, где билась доблестная мотопехота, которая потихоньку начала откатываться к своим блокам.

— Это мой, — сказал здоровенный подполковник-морпех, — мы же усиливали мотострелков одной десантно-штурмовой ротой.

— Отзывайте своего клоуна! — стали рвать подполковника штабные, — немедленно, и людей положит и задачу не выполнит!

Двухметровый подполковник-морпех, позевывая, рассматривал карту:

— А чего это он задачу не выполнит? Задача была: до ночи выйти на рубеж этих вот улиц, — он ткнул сарделькообразным пальцем в карту, — моя рота вышла. Домишко хороший, два направления кроет, отсюда удобно будет ударить вот сюда и сюда, обойдя простреливаемые перекрестки, и прям с тылу вломить по этим пятиэтажкам.

— Стратег хренов! — заорали на подполковника, — куда выйти? Твой ротный что, медали себе зарабатывает? Ему людей не жалко! Да ты, подполковник, э-э-э-э... — все замолчали, потому что подполковник вплотную приблизился к орущим и сверху вниз спокойно стал рассматривать большие звезды орущих.

— Я не стратег, я тактик, — спокойно и лениво ответил он и, не торопясь, вышел.

По дороге к узлу связи его догнал кадровик из штаба округа.

— Слышь, давай звони в свой батальон, пусть они данные на твоего ротного дадут и бойцов, продумай там, что с наградами, мне как можно быстрее надо в округ списки двухсотых отвести.

— Ну да, — сказал морпех, — три дня здесь и обратно домой? Да и ни к чему на моих матросов что-то писать, да и не ротный с ними, а замполит, пиджак-капитан, между прочим. Кстати, я видел, ты там оформлял на себя что-то наградной, по-моему?

Кадровик замялся и открыл рот. А морпех продолжил:

— Надо бы ранение для наглядности, хотя можно и контузию.

Непонятно как кадровик взвился в воздух, грохнулся об грязные доски, глупо улыбнулся и отключился, папка с наградными на штабников спикировала куда-то между штабных кунгов.

* * *

— Товарищ капита-а-ан... — в полуразрушенную квартирку ввалился матрос. — Товарищ капитан, наблюдатели докладывают: пехота все, отошла, духи сзади нас получается!

Капитан Булыга, отложил в сторону грязную подшиву, которой любовно протирал свой ПК, хоть и замполиту не положено по штату ПК, но в здоровенных лапах Булыги любой автомат смотрелся игрушкой. И. О. ротного Булыга стал два дня назад, после того как вытащил из-под обстрела раненного ротного и еще двух матросов, причем вытащил за один раз, взвалив ротного на плечи и зажав матросов под мышками.

— Та-а-акс, давай сюда взводных.

Матрос хлюпнул носом, надвинул на брови каску и помчался выполнять задачу.

— Свя-я-я-язь! — рыкнул Булыга.

— Я, — возле капитана тут же материализовался дородный боец-связист.

— Что там у нас? — поинтересовался замполит.

— Да все нормально, связь есть, чичи мешают, правда, за один сеанс приходится несколько раз с дорожки на дорожку скакать, с КШМки сказали, что «Барин» с нами минут через 20 свяжется.

«Барин» — это был позывной комбата, того самого подполковника, который заставил летать штабного кадровика.

— М-да, будет нам за то, что с пехотой не отошли, — почесал каску Булыга, — хотя с другой стороны если б отходили, то потерь было бы больше.

Потери в ДШР были минимальные и заключались в отбитой заднице одного нерасторопного матроса, позволившего себе мечтательно раскрыть рот, глядя на асфальтные фонтанчики от пуль. Волшебный пендаль командира взвода привел матроса в состояние «летящего альбатроса», а духовский пулеметчик получил в лобешник гранату от взводника. Лейтенант потом успел подобрать гранату, оказывается, он забыл выдернуть кольцо, вырвал из рук мертвого духа пулемет и заодно стащил с трупа великолепную разгрузку. Теперь его постоянно донимали нескромными вопросами: «Сань, если тебя убьют, я заберу разгрузку? А? Нет? А если меня убьют, ты тогда мой белый шарфик возьмешь!»

Прибыло два взводника — лейтенант и старший сержант, исполнявший обязанности. Булыга объявил себя начальником крепости и вкратце обрисовал положение. Взводники пожали плечами, и пошли распределять сектора обороны. Булыговский адъютант, матрос Кошкин, шнырявший по всему домику, натащил в квартирку всяческой мебели: стол, стулья, и выкорчеванными бетонными блоками заложил окно, превратив его в подобие амбразуры. При более тщательном осмотре дома обнаружились пустые бумажные мешки, которые тут же стали забиваться всякой дрянью и приспосабливаться к обороне. С боеприпасами было пока нормально, а вот с питанием был полный кирдык. В «сухарниках» у некоторых матросов было кое-что, но общей плачевной картины это не меняло. На связь вышел «Барин», вкратце обрисовал ситуацию, доложил, что пропал старшина роты с двумя матросами, что пехота скоро снова перейдет в наступление, и предложил «Малышу» (позывной замполита) не рыпаться. Булыга поворчал и отключился. Связист договорился с КШМкой об очередном двухстороннем сеансе, батареи следовало беречь. Булыгу абсолютно не удивляло то, что в отличие от остальных подразделений в его роте связь всегда была, ведь он сам тренировал своих связюков, гоняя их еще в ППД в полной снаряге и с двумя комплектами радиосредств, навьюченными и спереди и сзади. Капитан был абсолютно непроффесиональным военным: когда-то закончил институт физкультуры, был призван в ряды морской пехоты, и возжелал остаться. Булыга искренне считал, что связь зависит только от умения связиста и его подготовки, и особо не вникая в основы радиодела, гонял матросов, а для связных наук он нанял специалиста-связиста из роты связи полка. Связист, ужасно боявшийся звероподобного капитана, научил матросов — любо-дорого посмотреть и послушать.

Ночью наблюдатели с третьего этажа доложили о стрельбе в квартале от домика. Стрельба то утихала до продолжалась, постепенно приближаясь к трехэтажке.

Послышались, какие-то гортанные крики, а потом отчетливое: «Да идите вы на х-х-х!..» Причем с интонациями, до дрожи в пятках знакомыми матросам роты. Так неподражаемо матерился «Дед», старший прапорщик — старшина. В сторону боя немедленно выдвинулась дежурная подгруппа во главе с лейтенантом, командиром первого взвода. Несколько очередей, и все заглохло. Через несколько минут появились довольные матросы и старшина, грозно покрикивавший на двух матросов с ВМО, тащивших термоса и рюкзаки, забитые до отказа.

— Де-е-ед! — заорал Булыга, — какого хера приперся, там комбат уже матерится! А если б тебя грохнуло?

Дед зыркнул на Булыгу и пробурчал под нос: «Ща, грохнуло, я уже в Ягипте с ябиптянками развлекалсси, кады ты ышшо пешком под стол ходил».

Вскоре матросы были накормлены вплоть до дежурных смен и дежурных огневых средств. В импровизированном штабе накрыли стол, «Дед» достал фляжку со спиртом. Разлили, не разбавляя, выпили, отужинали. Старшина обратно идти не собирался, однако замполит приказал матросу Кошкину наблюдать за перемещениями прапорщика и докладывать в случае чего. Ночь прошла спокойно. С утра по туману, опустившемуся на руины города выделили разведгруппу, которую возглавил сам замполит. Потихоньку передвигаясь вдоль домов, вышли к двум пятиэтажкам белого кирпича. Более зоркие матросы в предрассветном тумане высмотрели парочку духовских наблюдателей и оборудованные под бойницы окна, крадучись разведали подходы-отходы и потихоньку стали отходить назад, тем более что в районе трехэтажки снова послышались выстрелы.

А всему виной был старый безобразник старшина — взяв с собой двух матросов, принесших вчера термоса, он в тайне от взводника, оставшегося за старшего, покинул «крепость» и выдвинулся «домой». Прячась и перебегая от подъезда к подъезду прапорщик и его матросы обнаружили брошенный БРДМ. «Дед», недолго думая, осмотрел находку, убедился в исправности, наличии всех пулеметов и боеприпасов. Кто бросил здесь вполне исправную боевую машину, прапорщик разбираться не стал, а просто прыгнул за штурвал, посадил одного поваренка за пулеметы, другого на броню и, промучившись минут десять, не смог запустить движок. Минут через пятнадцать старому прапорщику стала ясна причина поломки — засорился топливный фильтр. «Дед» поматерился на ГСМщиков, разбавлявших итак некачественный военный «семьдесят шестой», выкинул топливный фильтр, соединил шланги напрямую. БРДМ завелся. Прапорщик поплутал по дворам, выехал на какой-то проспект и нос к носу столкнулся с группой боевиков, следующих куда-то по своим боевиковским делам на УАЗике. Бородачи пооткрывали рты, резко тормознули. Из УАЗика вынырнул здоровенный боевик с «Мухой» в руках и с криком «Аллах Акбар» выстрелил. Результат поразил всех — и боевиков и морских пехотинцев. Граната попала точнехонько в УАЗик и опрокинула его, стрелявшего боевика подкинуло и шмякнуло об асфальт.

— Матерьяльную часть уччыть надо, — пробурчал прапорщик, переезжая остатки боевика, — там для дураков стрэлочка есть, куды стрелять!

Пару очередей с КПВТ прошлись по горящему внедорожнику. Тут как чертики из табакерки повыскакивали дудаевцы и злобно матерясь, попытались уничтожить боевую машину и морпехов. «Дед» заложил вираж и БРДМ снова скрылся в том же направлении, откуда приехал. Боевики попытались преследовать, но тут уже возле самой трехэтажки нарвались на несколько пулеметных очередей с крыши. Подоспевшая вовремя группа Булыги оказалась на фланге преследователей и хорошенько отработала из всех стволов.

В результате выходки прапорщика моряки-пехотинцы заимели в своем распоряжении БРДМ, а боевикам стало известно расположение «крепости». «Бардак» подогнали к одному из полуразрушенных подъездов и прапорщик задним ходом почти полностью въехал в дом. Выступающие части замаскировали кирпичами и блоками, ствол КПВТ замаскировали плащ-палаткой.

Через час боевики предприняли попытку атаковать. После часового ожесточенного боя духи отошли, убитых им не удалось оттащить из-за редкостной стервозности матросов-снайперов, использовавших очень знакомую им тактику «домино» — выстрел в ногу и дальше по добровольным помощникам. Ближе к вечеру выделенная рейдовая группа осторожно кошками сдернула трупы боевиков, а еще живых незатейливо придушила, опасаясь криков. Обобрав боевичков до нитки, рейдовики заминировали останки и прихватили одного живого — так, на всякий.

Боевик, приведенный на допрос к замполиту, попытался гордо пропагандировать что-то про зеленое знамя ислама, но когда оценил размеры вставшего из-за стола капитана, открыл рот, пустил слюни и часто-часто заморгал.

— Слышь, зверюшка, — пробасил капитан, — сало будешь? — и протянул бутерброд, заботливо поданный любопытным матросом Кошкиным.

— Э-э, о-о-о, да я вам нэ-э Ванья, я-я... — заблеял бородач.

— Ну, мож спиртику? — спросил Булыга и поднес к носу боевика солдатскую кружку, при этом чуть её сплющил пальцами.

Боевик сглотнул и утвердительно закивал башкой. Через сорок минут душара был абсолютно невменяем, заботливый замполит накормил его и салом и сухарями, лично заливал спирт в глотку. Боевичок что-то хрюкал, проклинал Дудаева, при чем на нормальном русском языке без горского акцента, рассказал все и вся: где и сколько боевиков, кто у них амир в джамаате, чем вооружены, какие задачи, и, наконец, сознался, что служил в Шалинской танковой учебке прапорщиком. После этого проблевался и уснул в своей же блевотине. Матрос Кошкин обозвал боевика сукой привязал его к штырю в стене и закидал его блевантин щебенкой и прочим строительным мусором. Потом, когда Булыга вышел на обход позиций, пару раз пнул храпящего боевика — когда еще придется пнуть прапорщика, хотя бы бывшего? — а на духов он и так насмотрелся. Потом Кошкин задумался и понял, что своего прапорщика даже в умат пьяного и спящего он никогда не пнет, потому что он после этого попадет в ад, где главный сатана будет комбат подполковник Перегудов, а его подручными — батальонный замполит майор Четкин и ротный замполит Булыга. Матрос в ужасе вздрогнул за крамольные мысли и для успокоения совести пнул боевика как просто боевика.

Ночью было еще несколько попыток штурма, но абсолютно неудачных со стороны боевиков. В «крепости» появились раненые. Осколком ВОГа срезало мочку уха одному из матросов, и несколько легких осколочных у других, матрос-санинструктор, даже не вкалывая промедол, обработал раны. Морской пехотинец, у которого мочка уха полуотрезанная болталась непонятно на чем, тихонько поморщился и отрезал себе мочку ножом, остановил кровотечение куском бинта и скотчем. Потом тихонько смылся к своей бойнице — он жутко боялся врачей.

Связи с комбатом не было уже довольно долго, батальонная КШМка ушла с частоты, однако связист, опасаясь нагоняя замполита, принял все меры, какие мог — ночью забрался на крышу, раскинул антенны и принялся прокачивать связь. Каким-то чудом (а устойчивая связь в наших войсках всегда чудо) перескакивая с «дорожки» на «дорожку» вышел на комбатовского связиста, который всегда таскался за командиром батальона с 159-ой за спиной, кучей других станций на груди и аккумуляторов в РД. Комбатовский связюган стал быстро записывать в блокнотик сообщение и расшифровывать его с помощью «сказки» (специальной таблицы). Сам подполковник Перегудов находился на ЦБУ на доведении боевого приказа Командующего. Как раз при передаче и записи сообщений начался ночной бой. Вокруг связиста на крыше стали свистеть осколки и чвакать пули. Матрос накрылся броником, заслонил своим мощным телом свою любимую станцию и открыв рот дожидался ответа на переданное сообщение. Связист комбата переписал расшифрованную информацию на листок и заметался вокруг штабных кунгов. Комендачи, охранявшие ЦБУ группировки, попытались арестовать матроса, но, однако, тщетно. Связист метался и судорожно пытался найти выход из создавшейся ситуации.

Другой связист, лежа на крыше обстреливаемого дома, закрывал собой 159-ю и думал, что пришел конец. Когда совсем рядышком раздались визгливые крики «Ал-л-ла-а-а», матрос подумал, что все, вот его смертный час, и полез за пазуху. Там, обернутая целлофаном лежала записка от его гражданской подруги, которая вручила её ему на проводах и дала наставление вскрыть, когда любимому станет уж очень плохо. Матрос разорвал целлофан и грязными пальцами развернул клочок бумаги. «Паша, ты уже не маленький, думай сам!» — гласила записка. Связист громко заржал и понял, что надо обязательно вернуться, чтобы выяснить у подруги, что за хрень она написала. Спуститься вниз в более безопасное место он как-то и не подумал, мало ли что, вдруг Булыга спросит, где связь?

Офицер-секретчик, разносивший какие-то документы для высших чинов, сунул подполковнику Перегудову в руки записку от связиста. Комбат в три секунды прочел написанное, быстренько черкнул ответ и через этого же офицера передал наружу.

К Булыге, азартно лупившему из пулемета, подполз связист и сунул в руки записку-радиограмму. Замполит радостно заржал и короткой очередью срезал тройку боевиков, подбиравшихся короткими перебежками к дому, потом резко подскочил, поменял позицию и дал в фанеру Кошкину, пытавшемуся стоя с бедра палить в окошко.

«Мля, опять в фанеру прилетело и за что, спрашивается?», — беззлобно подумал матрос.

На утро к дому пришли боевики с белым флагом, мегафоном и каким-то гражданским в кожаном пальто. «Че за конь?» — подумали морские пехотинцы.

— Эй-й-й, Иваны-ы-ы! Где ваш старший? Говорить хотим, убивать вас не хотим, зовите быстрее, солдатики.

Гражданский в пальто прокашлялся, взял в руки мегафон:

— Солдаты Российской армии, прекратите эту бессмысленную бойню, вам предлагают мирно уйти, даже не сдавая оружия, я —известный политик, депутат Госдумы.

Матрос Кошкин, державший в прицеле одного из боевиков, крикнул:

— Не не получится, мы — матросы!

— Кто, кто это говорит? — заволновался гражданский.

— Я — известный, очень известный адмирал, командующий всеми флотами Российской Федерации, Иван Федорович Крузенштерн, человек и пароход! — ответил Кошкин.

— Э какой, параход! — стали возмущаться боевики, — Ваня, старшего зови.

— Подойдите после девяти, — заорал Кошкин, — наш командир сейчас изволит завтракать, потом у него теннис и бассейн.

Боевики потоптались и стали напирать на гражданского, тот помахал руками, что-то попытался объяснить. Тут как раз и подошел Булыга.

— Господа геи! Извините, что задержал вас, надеюсь, мы придем к общему консенсусу!

После проведения «воспитательных бесед» с до сих пор пьяным боевиком замполит считал себя лучшим замполитом Вооруженных Сил и надеялся применять свои воспитательные навыки дальше.

Боевики, польщенные обилием умных слов, стали предлагать морякам уйти из дома и не мешаться. Гражданский «депутатской наружности» бросался словами о величии, и грязной братоубийственной войне.

— Я так понимаю, сдаться вы нам не предлагаете? — спросил замполит.

— Нет, просто уходите, — отвечали бородачи.

— Тогда у меня тоже есть предложение: возьмите свои автоматы и осторожно запихайте себе их в задний проход, а потом, не мешкая, застрелитесь. Нам работы, знаете ли, поменьше будет.

Матросы дружно заражали и засвистели. Боевики, ругаясь и грозя всеми смертными карами морским пехотинцам попятились и скрылись.

Замполит немедленно собрал взводников.

— Так, господа, до каких пор ДШБ оборонятся будет? Пора и поштурмовать. Все работаем по заранее отработанному плану. Через пятнадцать минут по пятиэтажкам, которые разведывали, будет нанесен удар артиллерией с Ханкалы. «Дед» заводи БРДМ.

Уже неподалеку гремели взрывы, стрекотали скорострельные пушки БМПешек подходящей пехоты. БРДМ выскочил из завала и закрутил башней. Связист в радостном упоении общался со связистом комбата, хвостиком бежавшим за подполковником Перегудовым, который, мирно позевывая, шел сзади атакующей цепи и давал указания то ротным, то минометчикам, иногда останавливался, садился на заранее подставленный стульчик, разворачивал план что-то черкал, с кем то ругался по связи.

* * *

Оставшиеся в живых боевики, кучей сидящие в подвале и охраняемые несколькими матросами, в ужасе заорали, увидев ухмыляющегося замполита Булыгу, который привык исполнять обещанное и пять минут назад рассказал боевикам о прелестях анального зондирования и о достоинствах короткой мушки.

Почему то никто из бородачей не был похож на гордых орлов, и не насылал на голову «чудо какого замполита» всевозможные кары.

— Ну что, разлюбезные мои мальчоночки, что вы там пишите на заборах «Аллах с нами Россия под нами»? Сейчас мы все поправим!

И капитан с ужасной ухмылкой стал натягивать на ствол трофейного автомата где-то найденный презерватив.

Дудаевцы бешено завопили. На их крики прибежал тот самый «депутат» и привел с собой каких-то полковников.

— Во-о-о-от, здесь издеваются над пленными, — заверещал он.

После боя депутат был извлечен живым и невредимым из-под обломков матросом Кошкиным, выходцем из глухой дальневосточной деревни, всю жизнь мечтавшем о хорошем кожаном пальто…

Через три дня

Капитан Булыга, ответственный по батальону, проверил котелки у матросов своей роты, для проформы рявкнул по поводу формы, и отправил с песней роту в столовую палатку — идти всего ничего, но как же песни?

— Черные береты, о-о-о, — затянули матросы, — вестники победы, о-о-о, духам бородатым, о-о-о, надают пи…

— Отставить песню, — скомандовал замполит.

Со стороны штабной палатки приближалась процессия каких-то «звездных мальчиков», рядом не торопясь шел комбат, за которым вприпрыжку бежал недавний знакомец-депутат.

«Бля», — пронеслось в голове у замполита.

По-молодецки представившись прибывшим, капитан преданно вылупился на комбата.

— Вот, тут по поступившим сведениям... — начал один из самых «звездных».

Булыга и комбат поморщились.

— Вы в недавних боях проявили себя как очень умелый переговорщик, видно, есть какое-то образование, мы узнавали, что вы пришли из гражданского ВУЗа, из-за недостатка нужных специалистов придется привлечь вас…

Часть 2

Можем убедить любого. Быстро, качественно, дешево и сердито

Булыга, мерно поругиваясь, скользил по жирной грязи в сторону автомобильного парка. На недавно оборудованном контрольно-техническом пункте, сидел мрачный прапорщик — по должности старший техник — и смачно ругался в полевой телефон Та-57. Капитан засунул свою верхнюю часть в помещение техпункта и довольно грозно произнес: «Гав!».

Прапорщик подскочил на месте, чуть было не заглотил трубку, поперхнулся и в ужасе уставился на огромнейшего капитана.