Звери и люди

— Не понимаю, о чем ты. Вы сами сказали нам драться! Вот я и дралась. Я ведь его не убила и не покалечила, правда?

— Ева, дурочку из себя не строй. Ты обошлась с ним гораздо жестче, чем могла бы. Почему?

Тупой человек, вечно лезет не в свое дело! Тут мне милее Виктория: она сообразила, что мне приказывать бесполезно, и лишний раз рот не разевает. А этот смотрит, пристает, наладить контакт пытается… Была б моя воля, я б ему давно хребет сломала.

— Молчишь, — вздохнул мой смотритель. — Напрасно ты так. Хотя бы попытайся поладить с теми, кто с тобой работает.

— Не вижу смысла.

Я знала, что он будет провожать меня до моей комнаты — правило такое. Мое самостоятельное передвижение по базе было крайне нежелательно, такая вольность позволялась только Каролю.

Некоторое время Алексей молчал, и я надеялась, что это продлится всю дорогу. Но нет, не повезло, на этаже зверей он снова решил напомнить о себе:

— Сегодня было совещание… по поводу Кароля.

Так… может, хоть что-то путное скажет.

— И что решили?

— Завтра тебе дадут команду, и в ближайшее время вы попытаетесь вернуть его.

Очень, очень любопытно…

— Что за команда?

Я надеялась, что мне дадут отряд зверей первой серии. Тогда я могла бы набрать себе стаю и во время задания удрать с ними в океан!

— Люди, отряд особого назначения.

Да чтоб их! Мои надзиратели оказались умнее, чем я предполагала. Но можно посопротивляться…

— Какие еще люди?! Это задание для зверей!

— С одной стороны, да. С другой, есть ряд факторов, действующих против назначения на эту работу зверей.

— Например?

— Например, зов. Сопротивляться ему могут лишь некоторые звери первой серии, но даже их способности нестабильны — они подавлены тем, что случилось с Каролем. Поэтому наиболее оптимальным будет привлечение для этого задания людей.

— Проще говоря, Каролю доверяли, а мне — нет?

Алексей в упор посмотрел на меня:

— И это тоже.

Что ж, справедливо.

— Если я скажу, что не хочу работать с этими людьми, что-нибудь изменится?

— Немногое. Для начала я попробую настоять. Если же ты продолжишь капризничать, тебя снимут с задания.

А вот над этим надо будет подумать… Хочу ли я вообще связываться с Первой Стаей?

— Эти люди… Ты их знаешь?

Мой смотритель усмехнулся с едва заметной горечью. Ну надо же, когда это я успела так хорошо изучить людей!

— Да, я их знаю. Когда-то я работал с ними. И Кароль тоже.

* * *

Первым ко мне пришел человек по имени Женя.

Было раннее утро — я чувствовала это, хотя база и находилась под землей. Обычно в такое время люди спят, а этот вот пришел, видно, хотел застать меня одну.

Теперь он стоял перед моим аквариумом и с изумлением рассматривал меня. Это можно было понять: в воде я выгляжу иначе, чем на суше. Во-первых, мои плавники не висят вдоль тела, а постоянно двигаются, и за счет этого кажется, будто меня все время окружает золотое облако. Во-вторых, возвращаясь в свой аквариум, я снимаю ту дурацкую одежду, которую они на меня напяливают.

Вообще, одежда для нас, зверей, — исключительно человеческая блажь. Они не понимают, что мы в этом не нуждаемся, потому что наша чешуя прекрасно защищает нас от перепадов температуры, да и от внешних повреждений. Чешуя скрывает наши тела, так что нет даже причин для смущения!

Наблюдать за его удивлением было забавно, но такая забава быстро надоедала, поэтому я решила перейти к делу:

— Чего ты хочешь, человек?

Я знала, что Женя — один из смотрителей. Правда, не помнила, с каким зверем он работает, но это не так уж важно. Нет смысла забивать свою память такими мелочами.

— Я пришел поговорить о Кароле.

Предсказуемо, конечно, тут почти все хотят поговорить о Кароле. Только их разговоры обычно сводятся к излишне эмоциональным монологам.

— Говори.

— Сегодня вечером ты уезжаешь, начинаешь работу с человеческой командой, так?

— Насчет вечера не знаю, но, в целом, так. И что с того?

— Больше у меня не будет шанса увидеться с тобой, так что я…

— Меньше слов.

Есть у людей такая раздражающая черта: они любят поговорить. Им кажется, что мысль должна быть обязательно заключена во внушительную оболочку. Но это неправда. Важен смысл, а не то, сколько напыщенных слов было пущено на его выражение. Есть ситуации, когда витиеватую фразу просто не удастся закончить…

Как природа вообще позволила людям выжить?

— Я не хочу, чтобы ты его убивала.

— Мне не приказывали его убить.

— Но и не приказывали оставить в живых, — прищурился человек.

— Тоже верно. Я буду действовать по обстоятельствам. Кароль — не аквариумная рыбка, он очень сильный и опасный противник. Если мне нужно будет убить его, чтобы сохранить собственную жизнь, я сделаю это без раздумий.

— Кто б сомневался… А теперь, пожалуйста, послушай меня.

Можно подумать, у меня есть выбор! Аквариум у меня был стандартный — едва хватало места, чтобы растянуться. О том, чтобы поплавать, и речи не шло, такое было позволено только Каролю, я же жила, как зверь первой серии. Так что уйти от этого разговора мне было некуда.

К тому же, я была не против выслушать его. Наверное, потому, что в этом человечке чувствовалась искренность, задевшая мое любопытство.

— Кароль не только противник для тебя, он еще и друг для многих из нас. Я обязан ему своей жизнью… да и парой хороших уроков.

— Я знаю это. Ты не первый, кто рассказывает мне о его героических деяниях. Если это все, можешь убираться.

— Ну, это почти все. Кроме всех его заслуг и героических, как ты сказала, деяний, он еще и просто отличный парень.

— Да ну? Меня он, например, пару раз впечатывал в стену.

— А меня — нет. Со мной он в карты играет. И если ты убьешь его, мне будет не с кем играть. Подумай об этом! По-моему, важный довод.

Несмотря на общее раздражение, я усмехнулась. Человек этого, конечно же, не заметил — броня прятала мое лицо надежней любой маски.

Еще через пару часов пришел Алексей. Сегодня он был неразговорчив, казалось, он настолько поглощен своими мыслями, что не замечает ничего вокруг. Даже когда я пыталась расспросить его о человеческом отряде, с которым мне предстоит работать, он не отвлекся, а наоборот, еще больше замкнулся в себе.

Похоже, он и сам как-то связан с этим отрядом, причем не просто знакомством. Жизнь становится все любопытней.

Алексей оставил меня у большого бассейна, а сам ушел куда-то, но предупредил, что вечером мы улетаем. Мне-то все равно, где находиться, так что я не испытала по этому поводу ни радости, ни разочарования.

Бассейн был полностью в моем распоряжении: на базе сейчас было мало зверей, все они тренировались в других залах. Что ж, так даже лучше. Мне нужна была разминка и не нужны были лишние разговоры про замечательного, безукоризненного Кароля.

Все-таки надо будет попросить аквариум побольше, а еще лучше — бассейн, как у Кароля. Лишь теперь, оказавшись в воде, я могла полностью осознать, насколько мое тело уставало от той клетушки, что мне выделили. Мне нужно пространство, движение! В идеале — океан… и свобода.

Но разве людям это объяснишь? Нет, они не поймут. Они создали нас, если Кароль не ошибается, однако это не давало им права делать нас рабами. Обидней всего то, что звери первой серии едва ли осознают, в каком положении оказались, они насколько очеловечились, что даже радуются своему плену!

Ничего, это все потому, что раньше не было нормальной Матери, способной объединить стаю. Насколько я поняла, кроме меня сейчас в мире существует всего одна Мать — Орка, а у нее явно не все дома. Как можно добровольно вести свою стаю на гибель! Такая нелепая, непродуманная война с людьми не может не привести к поражению.

Зачем вообще война? От людей надо держаться подальше, только и всего. Океан велик — я-то знаю, я уже бывала там. Можно найти себе такую территорию, что никто не достанет. Так нет же, они лезут на рожон!

Я отвлеклась, когда почувствовала приближение двух существ. Человек и зверь… Кто-то пришел потренироваться? Или это опять желающие побеседовать?

Когда они вошли, я не остановилась, продолжая наматывать круги. Почему я вообще должна останавливаться?

Меня не окликнули. Зверь первой серии спустился в воду и начал разминку в другой части бассейна. Я почувствовала, что он ранен. А, понятно, почему они выбрали такую тренировку…

Прошло довольно много времени, прежде чем я сделала перерыв. Не от усталости, конечно, просто надоело. Я присела на край бассейна и обнаружила, что человек-смотритель теперь совсем близко.

Но его я особо не рассматривала, меня больше интересовал зверь. Вся его правая рука и плечо были замотаны специальными бинтами, способствовавшими заживлению раны. Было видно, что ему больно двигаться, но он упрямо продолжал. Наверное, хотел вернуть себе форму как можно скорее.

— Кислотный ожог, — пояснил человек, хотя я ни о чем не спрашивала. — Последнее задание было дурацким… Нас послали чистить водоем, зараженный какой-то дрянью. Титану нужно было достать бочки с отходами со дна. Ну, одна из них открылась, кислота проникла под чешую… Паршивое зрелище было, мне пришлось сделать ему не один укол, чтобы он успокоился. Врачи опасались, что он потеряет возможность нормально двигать правой рукой. А он, видишь ты, двигается!

— Ему больно, — отметила я.

— Знаю.

— Но не останавливаешь его?

Правило обращаться к людям на «вы» я игнорировала уже давно и упорно. Люди в большинстве своем не возражали, а те, что возражали, боялись об этом сказать.

Этот смотритель относился к первой категории.

— Его бесполезно останавливать. Он, дело такое, упрямый до ужаса. Хотя… Это не только его недостаток, но и главное достоинство.

— Неужели?

— Угу. Когда-то он из упрямства спас мне жизнь.

Много лишней информации. Очередное подтверждение того, что люди болтливы.

Я продолжала наблюдать, и мне стало жалко зверя. Хотя жалость — странное чувство, Мать не должна его испытывать, потому что жалость к одному способна погубить всю стаю. И все же… Должно быть, это дает о себе знать человеческая часть меня.

Человек не мог знать, насколько больно зверю, потому что он судил только по тому, что видел. Но я все чувствовала!

— Скажи ему, чтоб прекратил, хватит на сегодня.

— Объясняю: это бесполезно.

Я резко обернулась, собираясь рыкнуть на него, чтоб не пререкался и не мучил своего подопечного. Но моя ярость остыла, когда я увидела глаза человека…

Он все знал, я ошиблась. Не имея моей возможности чувствовать, он все равно мог понять, что испытывает его зверь. Не представляю, как появляется такая связь, но это впечатляет.

— Он должен остановиться, — мой голос звучал уже менее уверенно.

— Да, и остановится. Титан не даст себе погибнуть, он просто изведет себя до такого состояния, что едва будет стоять на ногах, и уже тогда решит, что на сегодня хватит. Это нельзя исправить — он такой, какой есть.

— Ты пробовал исправить?

— Конечно, для его же блага. Но быстро понял, что ничего не выйдет. Если он что-то решил, то не отступится до конца. Таков Титан, а мне остается лишь принять это.

Странный человек… Нет, скорее, странные слова для смотрителя!

На всякий случай я спросила:

— Ты знаешь Кароля?

— Да, я знаю его очень хорошо.

А, вот и добрались до сути! Я приготовилась слушать очередную тщательно продуманную речь, но наткнулась на тишину. Человек все так же потягивал что-то из темной стеклянной бутылки и наблюдал за своим подопечным.

— Ну? — не выдержала я.

— Что?