Мичуринское учение и религия

В. Каганов

Мичуринское учение и религия

Введение

Советский народ под испытанным руководством Коммунистической партии уверенно и успешно осуществляет великую программу строительства коммунизма в СССР. Претворяются в жизнь намеченные партией грандиозные планы развития тяжелой промышленности и на этой основе крутого подъема сельского хозяйства.

Осуществление постепенного перехода от социализма к коммунизму требует не только создания соответствующей материально-технической базы, но и широчайшего развертывания работы по повышению сознательности трудящихся.

Государство, подчеркивал В. И. Ленин, сильно сознательностью масс, когда массы все знают, обо всем могут судить и идут на все сознательно. С вступлением Советского Союза в период завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода от социализма к коммунизму коммунистическое воспитание советских людей, преодоление пережитков капитализма в их сознании приобрело решающее значение.

Одним из наиболее живучих пережитков капитализма является религия.

В нашей стране, стране победившего социализма, уничтожены социальные корни религии: частная собственность на орудия и средства производства, эксплуататорские классы и классовый гнет. В результате глубоких изменений социально-экономических условий жизни, победы социализма в СССР, успешного развития науки и роста культуры советские люди — активные и сознательные строители коммунистического общества — в подавляющей массе своей освободились от религиозных верований и предрассудков.

Но имеются у нас и такие люди, которые, активно участвуя в жизни страны и честно выполняя свой гражданский долг перед Родиной, все же до сих пор еще не расстались с разного рода суевериями, с религиозными верованиями и предрассудками. Живучесть подобных пережитков прошлого объясняется тем, что сознание людей отстает от изменений в их общественном бытии, а также тем, что пережитки эти всякими путями подогреваются извне враждебной нам буржуазной идеологией.

Коммунистическая партия рассматривает религию как частное дело по отношению к государству, и церковь в СССР отделена от государства. Однако это вовсе не означает, что партия относится к религии безразлично, нейтрально. Наоборот, в полном соответствии со своей программой Коммунистическая партия и ее верный помощник — ленинский комсомол считают своей прямой, непреложной обязанностью всеми силами и средствами содействовать постоянному повышению сознательности трудящихся и постепенному освобождению их от религиозных предрассудков. Громадная роль в разрешении этой важнейшей исторической задачи, в деле выработки у всех советских людей материалистического, атеистического мировоззрения, принадлежит передовой науке.

Противоположность науки и религии

Наука и религия — антиподы, в корне противоположные, взаимно исключающие друг друга формы общественного сознания. Наука — это система достоверных знаний о природе, обществе, мышлении и объективных законах их развития, правильное, соответствующее действительности отображение в головах людей предметов, явлений, закономерностей природы и общественной жизни.

Религия же является не соответствующим действительности, от начала до конца извращенным, «фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, — отражением, в котором земные силы принимают форму неземных»[1].

Наука опирается на факты, на научные опыты и строго проверенные, подтвержденные практикой выводы. Религия опирается исключительно на слепую веру людей в разного рода чудеса, сверхъестественные силы, на фантастические вымыслы и библейские предания. Наука содействует повышению сознательности и росту культуры людей, возвышению человека над окружающими его условиями, превращению его в хозяина и вершителя своей собственной судьбы.

Религия же, внушая человеку иллюзии, суеверия, предрассудки и предубеждения, тем самым затемняет сознание верующих, сковывает их творческую активность и инициативу, обрекает на пассивность перед силами природы.

Наука, давая верную картину мира, тем самым помогает человеку правильно ориентироваться в окружающей его природной и социальной среде, активно воздействовать на эту среду и приспособлять ее ко все возрастающим и усложняющимся потребностям развития материальной и духовной жизни общества.

Религия же, наоборот, давая заведомо ложную картину мира, тем самым не только не помогает, но и прямо мешает верующему трудящемуся человеку в его жизни и деятельности.

Источником материальных благ, необходимых для существования людей, является природа. Но для того чтобы она могла быть рационально использована с целью производства материальных благ, для того чтобы открывать все новые и новые их источники, необходимо знать и правильно применять законы природы, уметь предвидеть и заранее учитывать последствия действий людей, направленных на производство материальных благ. Религия, основанная исключительно на фантастических измышлениях, ничего этого дать не может. Знание законов природы и возможность предвидения достигаются только при помощи науки, представляющей собой обобщенный результат многовековой общественно-исторической практики человечества.

При помощи науки человечество все глубже и глубже вскрывает объективные законы природы и общества, подчиняет силы природы своей воле и власти, заставляет их служить своим целям. Только на основе современной передовой науки возможно всестороннее и полное использование богатств природы. Только с помощью науки можно добиться нового крутого подъема в развитии промышленности и сельского хозяйства, обеспечить дальнейшее могучее развитие производительных сил страны, повысить производительность труда и тем самым значительно поднять материальное благосостояние и культурный уровень народа. Между наукой и религией на протяжении всей истории их развития шла ожесточенная борьба.

В средние века, когда религия была господствующей идеологией феодального общества, дело нередко доходило до физического уничтожения великих мужей науки, открытия которых опровергали или ставили под сомнение догматы религии. Так, отцы протестантской церкви сожгли на костре за свободомыслие испанского естествоиспытателя Мигеля Сервета, сделавшего важные открытия в области физиологии. Католической инквизицией был сожжен великий итальянский философ Джордано Бруно, боровшийся за научно-атеистическое мировоззрение, против религии.

И поныне религия, в особенности католическая и ее главное гнездо — Ватикан, является самым яростным врагом науки. Общеизвестен тот факт, что католическая церковь предала «анафеме» всех тех, кто, опираясь на достижения науки, утверждает, что ничего не существует, кроме материи, кто не признает, что мир создан богом из ничего, кто не верит в чудеса, откровения и т. д., то-есть всех атеистов, безбожников.

Непримиримая борьба между наукой и религией неразрывно связана со столь же непримиримой и ожесточенной борьбой двух основных направлений в философии — материализма и идеализма. Философский идеализм всегда стоял на стороне религии, защищая и отстаивая ее. По существу, философский идеализм и сам является утонченной, принаряженной разновидностью религии. Все идеалисты, как философские, так и религиозные, говорит Маркс, верят в наития, откровения, спасителей, чудотворцев, и только от степени их образования зависит, принимает ли эта вера грубую, религиозную форму, или же просвещенную, философскую.

Религия утверждает, что мир не может существовать без бога, что мир создан и управляется богом и что познание его, так же как и познание бога, недоступно человеческому разуму. Подобно этому и идеализм считает сознание, «абсолютную идею», «мировой дух» первичным, а материальный мир, природу — вторичным, продуктом, сознания. Как и религия, идеализм считает мир и его закономерности непознаваемыми.

Этим философский идеализм коренным образом отличается от материализма, который исходит из того, что мир по природе своей материален и существует объективно, вне и независимо от сознания людей. В противоположность идеализму материализм считает, что материя первична, а сознание вторично, производно, что мир и его закономерности для своего существования и развития не нуждаются ни в боге, ни в «абсолютном духе», ни в каких бы то ни было других сверхъестественных силах и вполне познаваемы.

Материалистическое мировоззрение означает просто понимание природы такой, какова она есть, без посторонних прибавлений.

Человек, говорит Ленин, в своей практической деятельности имеет перед собой объективный мир, зависит от него, им определяет свою деятельность. Повседневный житейский опыт и успехи познавательной деятельности стихийно приводили первобытных людей к пониманию внешнего мира таким, каков он есть. Постепенно складывалось представление о том, что мир существует объективно, вне и независимо от сознания человека, о единстве в бесконечном многообразии явлений природы, о воплощении этого единства в чем-то определенно телесном. Миллионы наблюдений из повседневной жизни всех и каждого показывают человеку объективно реальное, независимое от него, существование других людей, животных, растений, гор, рек и т. д. Эти же наблюдения обнаруживают возникновение ощущений при воздействии на наши органы чувств тех или иных предметов и исчезновение ощущений, когда это воздействие прекращается. Единственный и неизбежный вывод из этого, который делают люди в живой человеческой практике на протяжении всей истории человеческого общества, состоит в том, что вне нас и независимо от нас существуют предметы, вещи, тела, что наши ощущения суть образы внешнего мира. Вот этот-то естественный, вначале наивный, стихийный, философски бессознательный вывод и был впоследствии сознательно положен в основу философского материализма.

Корни идеализма кроются в отрыве человеческих понятий, представлений от природы, в обожествлении или одухотворении сил природы. Материализм и идеализм, как в корне противоположные мировоззрения людей, появились вместе с разделением общества на враждебные классы. С тех пор материализм является мировоззрением передовых, прогрессивных сил общества, а идеализм — мировоззрением отживающих, реакционных сил.

Философский идеализм, как и религия, в корне враждебен науке, он опровергается наукой и всегда сводится, так или иначе, к защите или поддержке религии.

В. И. Ленин метко охарактеризовал философский идеализм как «пустоцвет, растущий на живом дереве живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, человеческого познания».

Заодно с религией воюя против науки, философский идеализм всегда превозносит темноту и невежество народных масс, является врагом народного просвещения и освящает неверие людей в творческие силы науки, человеческого познания.

В противоположность идеализму философский материализм всегда стоит на стороне науки, оказывает благотворное влияние на ее развитие и служит действенным, идейным оружием в борьбе науки с религией. С атомистическими воззрениями мыслителей-материалистов древности — Демокрита, Эпикура, Лукреция Кара — связаны грандиозные успехи атомистической теории в физике и химии. С материалистическим мировоззрением Ломоносова неразрывно связано открытие этим великим русским ученым закона сохранения вещества и движения. С материалистическим мировоззрением Дарвина, Тимирязева, Мичурина связано открытие основных законов развития живой природы, создание современной биологической науки. С материалистическим мировоззрением Сеченова и Павлова связано решение одной из самых трудных проблем в развитии естествознания со времен Галилея — экспериментальное изучение деятельности органа мышления - головного мозга, открытие законов высшей нервной (психической) деятельности животных и человека, создание современной физиологии и т. д. Путь поступательного развития науки — это путь все более и более явственного превращения ее в систему материалистического познания мира.

Одной из величайших исторических заслуг материализма является философско-теоретическое обоснование им атеизма и всемогущества науки. Опираясь на достижения науки и заодно с нею, материализм проводит громадную освободительную работу, освобождая сознание людей от плесени мистики, суеверий и религиозных предрассудков.

Идеализм за все время своего существования создавал и питал одни только лжеучения, единственной целью которых является торможение прогресса науки и выработка наукообразной «аргументации» в пользу религии, фидеизма (то-есть предпочтения веры в бога науке), всех и всяких проявлений реакционной идеологии отживающих сил общества.

Борьба науки с религией в значительной мере осложняется и затрудняется тем, что религия находит поддержку и питательную почву не только в философском идеализме, но и в разного рода лжеучениях, паразитирующих, как пустоцвет, на живом теле науки. Служители религиозного культа с давних пор упорно стремились подчинить науку религии. В мрачную эпоху средневековья наука действительно утопала в богословии, во многом являлась служанкой церкви. Однако с течением времени благодаря трудам великих ученых и мыслителей-материалистов наука стала не только освобождаться из-под пагубного влияния религии, но и подрывать все ее устои. Тогда отцы церкви и философы-идеалисты (как, например, английский епископ Беркли) стали утверждать, что они готовы признать естествознание и все его достижения, но лишь при том непременном условии, что оно откажется от признания объективной истины, объективного существования, несотворимости и вечности мира. И в наши дни папа римский лицемерно заявляет, что-де религия признает науку, но не подлинную материалистическую науку, а лишь ту «науку», которая исходит из признания бога как творца мира. «Творец мира, а следовательно, бог, — говорит он, — вот то слово, которое мы требуем от науки».

В буржуазной науке существует множество таких направлений, которые не только мирятся с богословием, религией, но и являются ее опорой, питательной почвой, поставляют разные «доводы» в ее пользу и даже ставят религию выше науки. Характерной особенностью этих реакционных, лженаучных направлений в естествознании является то, что все они покоятся на идеалистическом мировоззрении.

Подходя к явлениям природы с предвзятым мнением и объясняя их неправильно, идеалистические направления в науке дают заведомо ложную, извращенную картину мира. Подобно религии и заодно с ней они стремятся протащить бога в науку, внушить людям или поддержать и укрепить в них веру в «сотворение мира», в «бессмертие души», в «загробную жизнь» и тому подобные суеверия и предрассудки. Именно эту черту идеалистических направлений в науке имел в виду А. А. Жданов, говоря, что «...современная буржуазная наука снабжает поповщину, фидеизм новой аргументацией, которую необходимо беспощадно разоблачать». Английский астроном Эддингтон, например, из математических формул выводит такие «существенные константы» мира, как апокалиптическое число 666, которому религия придает исключительно важное, устрашающее значение в судьбах человечества. Некоторые буржуазные ученые, перенося результаты исследования законов движения конечной, ограниченной области вселенной на всю бесконечную вселенную, договариваются до конечности мира, до ограниченности его во времени и пространстве. Астроном Милн даже «подсчитал», что мир якобы создан 2 миллиарда лет тому назад. «К этим английским ученым, — замечает А. А. Жданов, — применимы, пожалуй, слова их великого соотечественника, философа Бэкона о том, что они обращают бессилие своей науки в клевету против природы».

«Аргументацию», поставляемую идеалистическими направлениями в науке, служители религии широко используют для борьбы с передовыми, материалистическими теориями естествознания, способствующими выработке научно-атеистического мировоззрения. Так, например, совсем недавно в своей энциклике «Humany generis» («Происхождение человека») папа римский заявил: «Некоторые неосторожно и неблагоразумно полагают, что происхождение всего существующего объясняется эволюцией, хотя даже в области естественных наук это полностью не доказано». Научной теории развития природы и происхождения человека от обезьяноподобных предков папа римский противопоставляет наивные измышления религии о неизменяемости природы и о происхождении людей «от Адама, созданного богом из ничего». При этом он опирается на «доводы», поставляемые идеалистическими направлениями в биологической науке — витализмом, вейсманизмом-морганизмом и другими.

Таким образом, прямой, коренной противоположностью религии являются далеко не все существующие в науке направления. Прямой противоположностью религии могут быть и действительно являются только передовые, материалистические направления в науке, дающие человеку возможность изменять, преобразовывать мир соответственно своим потребностям.

Эволюционное учение Дарвина и его роль в борьбе науки против религии

Биология — наука о живой природе, о закономерностях жизни и развития растений и животных — создавалась трудами многих ученых. Однако на вполне научную почву впервые поставил ее Ч. Дарвин.

Дарвин на основе наблюдений и теоретического обобщения многовекового практического опыта сельского хозяйства установил изменяемость биологических видов и преемственность между ними и разработал научную, всесторонне обоснованную, материалистическую в своей основе теорию постепенного развития живой природы. Положив конец воззрению на виды животных и растений как на ничем не связанные, случайные, «богом созданные» и неизменяемые, Дарвин тем самым в корне подорвал вековые устои религии, в частности религиозную догму о «сотворении мира».

Одним из основных догматов всякой религии является фантастическое измышление о том, что мир и все населяющие его виды живых существ, до человека включительно, будто бы были сотворены богом и притом сотворены сразу, в течение нескольких дней. Эта религиозная догма, с древнейших времен поддержанная и закрепленная классовыми интересами реакционных сил общества, до середины XIX века господствовала и в биологии. Исходя из нее, биологи-идеалисты К. Линней и Ж. Кювье, вопреки сделанным ими же самими важным научным открытиям в области систематики растительного и животного мира, сравнительной анатомии и палеонтологии, утверждали, что многочисленные виды растений и животных являются результатом одного или многих божественных творческих актов, что биологические виды никак не связаны ни между собой, ни с условиями их жизни, случайны, неизменяемы и их существует столько и таких, сколько и каких создал бог «в начале творения». Некоторые ученые того времени считали также, что все органы, признаки, свойства, отличия, склонности живых существ предобразованы (преформированы) в виде «зачатков», включенных в «первозданные» организмы еще при «сотворении» жизни, и с тех пор в неизменном виде передаются из поколения в поколение. С этой точки зрения, как утверждал, например, один из «отцов» католической церкви, «блаженный» Августин, первые «зачатки» людей и их органов, признаков и т. д. существовали в готовом виде уже «в чревах Адама и Евы». Сторонники этих и им подобных религиозно-идеалистических учений отрицали поступательное развитие растений и животных от низшего к высшему, от простого к сложному. А если и говорили о «развитии», то под ним подразумевали лишь постепенное обнаружение, развертывание, и увеличение заранее предобразованных «зачатков».

Если учение о творческих актах и неизменяемости видов питало религиозную догму о «сотворении мира», то учение о предобразовании (преформизм) представляло собой попытку якобы научного, биологического обоснования религиозной догмы о «бессмертии души». Именно в этом видели смысл преформизма философы-идеалисты, как, например, Мальбранш, Лейбниц и другие.

Против подобных антинаучных воззрений многие передовые ученые и мыслители-материалисты решительно выступали и задолго до Дарвина. Так, еще в XVIII веке великий русский ученый и мыслитель М. В. Ломоносов высказывался против каких бы то ни было ссылок на бога и религиозные догмы при объяснении явлений природы. Доказывая объективное существование взаимной связи и обусловленности явлений в природе, Ломоносов настойчиво требовал объяснения этих явлений естественными причинами. «...Напрасно многие думают, — писал он, — что все... сначала творцом создано... Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук... хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три слова: бог так сотворил; и сие дая в ответ вместо всех причин»[2].

Другой великий русский мыслитель-материалист, А. Н. Радищев, указывал на происхождение одних тел природы от других и на обусловленность явлений природы естественными причинами. Он также решительно разоблачал полнейшую несостоятельность упомянутой выше теории предобразования (преформизма). В отличие от некоторых своих современников, которые (как, например, французский ученый Ш. Боннэ) завершали «лестницу» существ в живой природе разного рода ангелами, архангелами, серафимами и в конце концов богом, Радищев завершал ее человеком, безоговорочно отвергая наличие в природе сверхъестественных явлений.

Материалистическую идею развития живой природы высказывали, разрабатывали и отстаивали также и многие биологи — предшественники Дарвина, например А. А. Каверзнев, П. Ф. Горянинов и в особенности К. Ф. Рулье — в России; Ж. Б. Ламарк, Ж. Сент-Илер — во Франции; К. Ф. Вольф, В. Гёте — в Германии и т. д. Однако в то время (XVIII — первая половина XIX в.) эта идея еще мало опиралась на факты и носила характер научного предположения. Против нее яростно боролись служители религии и ее защитники в области биологии. Поэтому неудивительно, что в те времена не только в обыденном сознании людей, но и в естествознании господствующее положение занимали религиозно-идеалистические воззрения Линнея и Кювье. С их безраздельным господством впервые покончило систематически, глубоко разработанное и прочно обоснованное учение Дарвина.

24 ноября 1859 года вышло в свет его гениальное произведение «Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение избранных пород в борьбе за жизнь».

До этого, в 1831 году, по окончании университета Дарвин принял участие в кругосветном плавании на корабле «Бигль». Это путешествие имело громадное значение для всей последующей деятельности великого естествоиспытателя. Из записных книжек Дарвина видно, что основные идеи и даже окончательная формулировка положений эволюционной теории созрели у него еще за 20 лет до их опубликования. Этот факт показывает, как требовательно, строго критически относился Дарвин к своей теории.

До путешествия на «Бигле» Дарвин придерживался тех же взглядов на биологические виды, что и Линней и Кювье. Но вскоре он усомнился в правильности библейского объяснения закономерностей происхождения видов растений и животных и пришел к выводу, что объяснение этих закономерностей следует искать в фактах реальной действительности и достижениях естествознания.

На основании своих наблюдений во время путешествия на «Бигле» Дарвин пришел к выводу, что виды растений и животных не постоянны, а изменчивы. Ныне существующие биологические виды произошли постепенно, естественным путем от других, ранее существовавших видов, а не сразу, не в результате особых «творческих актов», как это до Дарвина считалось общепринятым среди большинства естествоиспытателей. «Я вполне убежден, — писал Дарвин, — что виды изменчивы и что все виды, принадлежащие к тому, что мы называем одним и тем же родом, прямые потомки одного какого-нибудь, по большей части вымершего, вида...»[3]

Всестороннее подтверждение своему выводу об изменяемости биологических видов и об их постепенном, естественном происхождении от ранее существовавших предков Дарвин нашел в многовековом практическом опыте сельского хозяйства, дававшем богатый материал для решения вопроса о происхождении и закономерностях развития живой природы. Изучив и теоретически обобщив практический опыт искусственного разведения культурных растений и домашних животных, Дарвин пришел к выводу, что многочисленные сорта растений и породы животных не могли возникнуть сразу, внезапно такими совершенными и полезными, какими мы видим их теперь. В действительности их история была совсем иной. Ключ к объяснению этой истории, по словам Дарвина, следует искать в умении людей накоплять изменения в растениях и животных путем отбора: природа доставляет последовательные изменения, а человек слагает их в известных, полезных ему направлениях. В этом смысле можно сказать, что человек сам создал полезные для него сорта растений и породы животных. Отбор случайных уклонений в видовых признаках искусственно вызвал у животных и растений одного и того же вида глубокие различия, зачастую более глубокие и значительные, чем те, которые встречаются у разных видов одного и того же рода. Так, путем искусственного отбора из бедного листьями растения дикой капусты был выведен кочан огородной капусты; из тощего корня дикой моркови таким же образом получили все известные сорта мясистой огородной моркови. Так же были выведены и все другие культурные растения и домашние животные. Дарвин, сам разводивший все породы голубей, какие только мог достать, пришел к выводу, что, несмотря на их поразительное разнообразие, и они все произошли от одного исходного вида — от дикого сизого голубя.

Сущность искусственного отбора состоит в следующем: у растения или животного подмечается какая-либо полезная для человека особенность, и все особи (индивидуумы), обладающие этой особенностью, отбираются, тщательно ограждаются от смешения с остальными особями. Благодаря этой изоляции данная особенность сохраняется, упрочивается в целом ряде поколений и в результате получается вполне установившаяся порода.

Постоянное наличие у растений и животных значительного количества самых разнообразных уклонений в видовых признаках привело Дарвина к выводу, что все живые существа обладают свойством изменчивости, то-есть способностью беспрерывно изменяться.

Тот же факт, что растениеводы и животноводы имеют возможность не только отбирать желательные для них изменения, но и удерживать и накоплять их, Дарвин объяснял присущим живым существам свойством наследственности, сущность которого, по его мнению, состоит в воспроизведении потомством форм своих родителей.

Таким образом, обобщая опыт искусственного отбора, Дарвин установил и доказал: 1) изменяемость биологических видов; 2) наследственность возникающих в природе уклонений в видовых признаках и 3) преемственность между видами, то-есть то, что у организмов, обладающих неодинаковыми видовыми признаками, могут быть общие предки.

По аналогии с искусственным отбором Дарвин пришел к выводу, что и в природе, без вмешательства человека, новые виды происходят и изменяются путем отбора, только не искусственного, а естественного. Естественный отбор, по мнению Дарвина, складывается из трех основных факторов: изменчивости, наследственности и борьбы за существование.

Дарвин отметил, что сравнительно небольшое число организмов, фактически достигающих зрелости, не соответствует громадному количеству создаваемых природой зародышей. Это происходит, по мысли Дарвина, потому, что каждый зародыш стремится к развитию и между ними идет борьба за существование. При этом наибольшие шансы достичь зрелости и дать потомство имеют те особи, которые обладают какой-либо, хотя бы и самой незначительной, но полезной в борьбе за существование индивидуальной особенностью. Эти индивидуальные отличия, особенно если они встречаются у многих особей одного и того же вида, имеют тенденцию путем накопленной наследственности усиливаться в однажды принятом направлении, а именно в направлении отбора. Организмы же, не обладающие такими отличиями, легче погибают в борьбе за существование и постепенно исчезают. Таким образом происходит изменение вида путем естественного отбора, путем выживания наиболее приспособленных.

В своей книге «Происхождение видов» Дарвин вскользь, как бы мимоходом, упоминает, что его теория естественного отбора проливает свет науки не только на происхождение видов растений и животных, но и на происхождение человека. А через 12 лет, в 1871 году, он опубликовал свой знаменитый труд, специально посвященный этому вопросу первостепенной важности — книгу «Происхождение человека и половой отбор». В этом сочинении Дарвин показал, что в строении тела человека нет ни одной такой коренной черты, которая бы резко отличала его от высших животных. Зародыши человека и высших животных так сходны между собой, что на ранних стадиях развития их невозможно различить. У человека имеется ряд рудиментарных (то-есть заглохших, выродившихся) органов, более или менее значительно развитых у животных. На основании этих и многих других фактических данных Дарвин пришел к заключению, что те же доводы, которые свидетельствуют о взаимном сходстве и родстве различных животных, указывают и на сходство и родство между человеком и животными и приводят к выводу о единстве происхождения животных и человека. Дарвин показал также, что человек произошел от обезьяноподобного предка, от которого ведут свое начало и современные высшие, человекоподобные обезьяны.

Таково, в самых общих чертах, существо дарвиновской эволюционной теории - материалистической в своей основе теории происхождения и изменяемости биологических видов путем естественного отбора. Эта теория впервые дала научно обоснованный ответ на вопрос: откуда проистекает бесконечное разнообразие организмов в природе? «Какие бы превращения ни предстояли еще этой теории в частностях, — писал Энгельс, — но в целом она уже и теперь решает проблему более чем удовлетворительным образом. В основных чертах установлен ряд развития организмов от немногих простых форм до все более многообразных и сложных, какие мы наблюдаем в наше время, кончая человеком. Благодаря этому не только стало возможным объяснение существующих представителей органической жизни, но и дана основа для предистории человеческого духа, для прослеживания различных ступеней его развития, начиная от простой, бесструктурной, но ощущающей раздражения протоплазмы низших организмов и кончая мыслящим мозгом человека. А без этой предистории существование мыслящего человеческого мозга остается чудом»[4].

Доказав, что вся современная живая природа - растения, животные и человек — есть продукт процесса развития, длившегося миллионы лет, Дарвин тем самым нанес сильнейший удар господствовавшим до него в биологии религиозно-идеалистическим учениям. Для всех непредубежденных людей стала очевидной несостоятельность измышлений религии о сотворении видов богом, об их неизменяемости, о «божественном откровении».

Разработанная Дарвином эволюционная теория явилась большим завоеванием человечества в познании живой природы, громадной победой передовых, прогрессивных сил общества в борьбе за материалистическое, атеистическое мировоззрение, против суеверий и религиозных предрассудков. «Наука и Христос не имеют ничего общего» - таков вывод, который сделал из своего учения сам Дарвин. Этим и объясняется тот факт, что учение Дарвина встретило бешеное сопротивление со стороны всех реакционных сил буржуазного общества и прежде всего со сторону церкви.

Уже в первой рецензии на книгу «Происхождение видов» учение Дарвина было подвергнуто критике с позиций богословия, как в корне враждебное религии и непримиримое с ней. Особенную злобу богословов и ученых старого закала вызвала материалистическая теория Дарвина о происхождении человека. На одном из публичных диспутов, посвященных учению Дарвина, видный представитель англиканской церкви, епископ оксфордский Вильберфорс доказывал, что учение Дарвина противоречит «священному писанию и божественному откровению», «отвергает творца и несовместимо с полнотой его славы». А для того чтобы посрамить еретическое, безбожное учение Дарвина о происхождении человека, епископ обратился к присутствовавшему на диспуте стороннику этого учения профессору Т. Гексли с вопросом, «что он (Гексли) думает о происхождении человека от обезьяны? Считает ли он, что он сам происходит от обезьяны со стороны бабушки или со стороны дедушки?»

Отвечая на первый вопрос, Гексли подчеркнул, что в учении Дарвина речь идет только о происхождении человека через тысячи поколений от общего с обезьяной предка. Что же касается вопроса, происходит ли он сам от обезьяны, то Гексли ответил на него так: «Я не стыдился бы происходить от бедного животного с его низким разумом и сгорбленной походкой, скалящего зубы и щелкающего ими, когда вы идете мимо, а скорее бы стыдился происходить от человека с большими талантами и блестящим положением в обществе, который, вмешиваясь в область совершенно ему незнакомую, употребляет свои прекрасные дарования, чтобы служить предрассудкам и затемнять истину»[5].

Сам Дарвин, всегда внимательно и с уважением относившийся к каждому слову научной критики своего учения, метко называл «критиков», подобных епископу Вильберфорсу, «черными бестиями».

Имя Дарвина и его учение и поныне ненавистны всем силам реакции. В некоторых странах до сих пор существуют законы, запрещающие преподавание учения Дарвина в школе.

Совсем по-иному, чем реакционные силы буржуазного общества, отнеслись к учению Дарвина передовые ученые и мыслители-материалисты. Великие основоположники научного коммунизма Маркс и Энгельс высоко оценили материалистическое ядро дарвиновской эволюционной теории как естественнонаучную основу своих революционных взглядов и активно защищали его от всевозможных нападок.

Все прогрессивно мыслящие ученые-биологи восприняли учение Дарвина как единственно научную теоретическую основу для дальнейшего развития биологической науки, отстаивали его от попыток разгрома и удушения и творчески развивали дальше. Тимирязев подчеркивал, что только на основе далее развитого и поднятого на новую, более высокую ступень учения Дарвина биология получит возможность помогать земледельцу выращивать два колоса там, где сегодня растет один.

Особенно большую и важную работу в деле развития учения Дарвина проделали И. В. Мичурин и его многочисленные ученики, последователи и единомышленники.

Мичуринское учение — новый, высший этап в развитии биологии

Дарвиновская теория происхождения и развития видов, будучи в основе своей передовой, прогрессивной, глубоко научной, все же имела и ряд недостатков, обусловленных главным образом уровнем развития тогдашних научных знаний. Одним из крупнейших промахов Дарвина является преувеличение роли борьбы за существование в развитии организмов. Из реакционной, лженаучной мальтузианской схемы «перенаселенности» Дарвин сделал ошибочный вывод о том, что внутривидовая борьба за существование является решающим фактором развития живой природы. Крупным недостатком теории Дарвина было и то, что она затушевывала и даже отрицала наличие скачков, перерывов постепенности в развитии органической природы.

Восприняв материалистическое ядро учения Дарвина, Мичурин и его последователи обогатили его рядом новых положений и выводов, подняли на более высокую ступень и положили, таким образом, начало качественно новому этапу в развитии биологии и сельскохозяйственной науки — советскому творческому дарвинизму, ставящему и решающему вопросы теории развития живой природы в свете диалектического материализма. Мичурин был первым биологом-дарвинистом, провозгласившим, что единственно правильной философией является диалектический материализм и что «только на основе учения Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина можно полностью реконструировать науку».

Мичуринское учение — это учение об управлении природой организмов. К. Маркс впервые в истории науки провозгласил, что задача науки, в том числе и философии, - не только объяснять мир, но и изменять его. Именно этот гениальный философско-теоретический вывод Мичурин и положил в основу своего учения, как руководящий принцип научного исследования. «...Человек, — говорил он, — есть часть природы, но он не должен только внешне созерцать эту природу, но, как сказал Карл Маркс, он может изменять ее. Философия диалектического материализма есть орудие изменения этого объективного мира, она учит активно воздействовать на эту природу и изменять ее...»[6] Исходя из этого основополагающего принципа диалектического материализма, мичуринское учение не ограничивается объяснением явлений жизни растений, животных и микроорганизмов. Оно является также могучим орудием планомерного изменения, преобразования живой природы применительно к практическим потребностям человека.

Одним из основных принципов научного исследования И. В. Мичурин и его последователи считают принцип детерминизма, то-есть причинной обусловленности явлений природы, признание объективного существования причинности, необходимости, закономерности в природе. Это оказало в высшей степени благотворное, преобразующее влияние на развитие всех разделов сельскохозяйственной науки, в особенности селекции. На основе мичуринского учения она в короткий срок превратилась из науки преимущественно описательной в точную науку, способную предсказывать явления и властвовать над ними. Объясняется это прежде всего тем, что мичуринское учение навсегда изгнало из нее вредную, дезориентирующую установку вейсманистов-морганистов на случайности и повернуло все внимание сельскохозяйственной науки к изучению закономерностей природы.

Человек в своих различных стремлениях, говорил Мичурин, неизбежно должен итти согласно законам, природы, и при строгом выполнении им этого условия его достижения могут дать максимум пользы. Наоборот, все уклоны рутинеров, все шаблоны прошедшего, кроме вреда, ничего принести не могут. Это соответствует точке зрения диалектического материализма, согласно которой наука не может существовать и развиваться без признания и изучения объективных закономерностей. Отрицание существования объективных закономерностей, говорил И. В. Сталин, привело бы к тому, что мы попали бы в царство хаоса и случайностей, мы очутились бы в рабской зависимости от этих случайностей, мы лишили бы себя возможности не то что понять, а просто разобраться в этом хаосе случайностей.

Важность этого положения диалектического материализма становится особенно очевидной, если ясно представить себе, что такое закономерность и что такое случайность. Закономерными называются такие явления, которые при определенных условиях наступают с неотвратимой необходимостью, неизбежно, обязательно и, соответственно, носят вполне определенный характер. Этими своими чертами они коренным образом отличаются от случайных явлений, которые не вытекают из данной связи явлений и поэтому при данных условиях могут иметь место, но могут и отсутствовать, могут носить один характер, но могут носить и совсем иной, совершенно неожиданный характер.

Очевидно, что ориентироваться на случайности — это значит полагаться на «авось». Поэтому-то точные науки и ориентируются не на случайности, а на закономерности. Точная наука не ждет пассивно счастливых случайностей от природы, а активно проникает в ее тайны, вскрывает и познает ее объективные законы и на этой основе предвидит ход ее явлений, процессов. Благодаря этому и достигается основная цель науки - давать практике ясную перспективу, силу ориентировки и уверенность в достижении намеченных целей. Эта установка на закономерности и получила яркое выражение в знаменитом девизе мичуринского учения: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача». Этот мичуринский девиз проникнут революционным духом творческого новаторства и знаменует собой превращение биологии и агрономии в такие же точные науки, как механика, физика, химия.

Мичурин метко охарактеризовал случайные изменения в признаках и свойствах организмов как «милости природы», совершенно не зависящие от человека, а установку некоторых ученых и практиков сельского хозяйства на милости природы как установку на «авось».

Существенным недостатком способа выведения сортов растений и пород животных, основанного на простом отборе случайных изменений, является то, что он лишает человека возможности активно влиять на характер изменений в признаках организмов и уверенности в получении именно ожидаемых, а не каких-либо других изменений.

Старую, домичуринскую селекцию Мичурин определял как отбор из массового посева какого-либо вида растений случайных отклонений. Такой отбор он считал самым низкопробным делом для селекционера, потому что посеять на авось десятки тысяч растений одного сорта и затем выбрать из них два-три лучших экземпляра, а остальные уничтожить - это может сделать полнейший профан в деле. Исследователей подобного рода Мичурин метко охарактеризовал как «жалких селекционеров-кладоискателей».

Ориентироваться не на случайности, не на жалкое, глупое кладоискательство, а на изучение и использование закономерностей природы — таков один из основных решающих принципов мичуринского учения.

В естественных условиях, без вмешательства человека, формирование новых видов растений и животных чаще всего происходит очень медленно, на протяжении, сотен и даже тысяч лет. Понятно поэтому, какое громадное теоретическое и практическое значение имеет поставленная Мичуриным задача: планомерно выводить новые, лучшие и более продуктивные сорта плодово-ягодных растений в короткие сроки, несравненно более короткие, чем это делается в природе, в сроки, исчисляемые годами, а не столетиями и тысячелетиями. «Мы должны уничтожить время и вызвать в жизнь существа будущего, которым для своего появления надо было бы прождать века...»[7] — писал Мичурин. До него ни один ученый-биолог не ставил перед собой такой задачи, да и решить эту задачу средствами старой, домичуринской биологии было совершенно невозможно.

До Мичурина планомерное создание новых сортов культурных растений считалось не только практически невозможным, но даже теоретически немыслимым. В области растениеводства господствовало глубоко ошибочное мнение, будто бы человек «не в состоянии изменить свойств, данных растениям самим творцом»[8].

«Культурою, - писал Р. Шредер, — можно временно улучшить или ухудшить то или другое свойство всякого растения или его части, но нельзя переделать их в другие видоизменения, из дичков и помесей или гибридов нельзя вывести растения со свойствами им не прирожденными»[9]. Даже такой выдающийся ученый-лесовод, как Г. Ф. Морозов, считал, что-де лучше природы не создать. Невозможным признавалось не только планомерное выведение новых сортов культурных растений, но даже простое разведение в условиях данного климата готовых, уже известных сортов, произрастающих в условиях другого климата. Например, считалось общепризнанным, что в условиях сравнительно сурового климата средней полосы и особенно севера России нельзя разводить сорта культурных растений, выведенные в условиях более мягких климатов. А между тем, вопреки этим мнениям, Мичурин с самого начала своей деятельности был непоколебимо убежден в возможности и необходимости успешного решения подобных задач. Это убеждение покоилось не на предвзятом мнении, а на всестороннем изучении Мичуриным жизни растений и на прочной материалистической философско-теоретической основе.

Только ученый — материалист и диалектик, проведший всю свою сознательную жизнь в «университете природы», в саду и на грядках, мог поставить перед собой такую смелую задачу — планомерно и в короткие сроки создавать новые, еще небывалые сорта растений и передвинуть границу произрастания южных культур далеко на север.

Дарвин все свое внимание сосредоточил на изучении и объяснении роли и значения лишь одного из трех открытых им основных факторов развития живой природы, а именно - отбора приспособлений. Что же касается двух других факторов - наследственности и изменчивости, — то Дарвин сам не изучал их причин, а опирался на те данные об этих закономерностях развития организмов, которые давала сельскохозяйственная практика.

Мичурин и его последователи изучили и раскрыли основные причины и закономерности наследственности и ее изменчивости и таким образом восполнили весьма существенный пробел, существовавший в дарвиновской теории эволюции живой природы.

Мичурин первый заложил основы вполне научной теории гибридизации (скрещивания) растений. Он заново сформулировал положение о соотношении филогенеза (то-есть родового, исторического развития) и онтогенеза (то-есть индивидуального развития организмов) и поставил на вполне научную дорогу учение об обмене веществ между организмом и внешней средой. Исследования Мичурина послужили основой для нового, диалектико-материалистического понимания проблемы вида, процесса видообразования, внутривидовых и межвидовых взаимоотношений особей.

Характерной чертой мичуринского учения является его боевой, воинственный, наступательный дух, его непримиримость к религиозно-идеалистическому мировоззрению и к идеалистическим направлениям в естествознании. Громадной заслугой мичуринского учения является то, что оно до конца разоблачило идеалистический характер одного из самых реакционных направлений в современной биологии — вейсманизма-морганизма, представляющего собой одну из цитаделей религии.

Для того чтобы замаскировать свою реакционную сущность и внушить ученым доверие к себе, вейсманизм-морганизм присвоил себе наименование «неодарвинизма» (то-есть «нового», «современного» дарвинизма). На самом деле он не только не продолжает учение Дарвина, но и прямо направлен против основы основ этого передового учения — против материалистической теории постепенного развития живой природы. Этому великому научному открытию, составляющему один из краеугольных камней современного естествознания, вейсманизм-морганизм противопоставил свои антинаучные взгляды на живую природу как на случайное скопление случайно возникших видов растений и животных, неизменных и «извечно» предобразованных вместе со всеми их признаками, свойствами и склонностями.

Таким образом, вейсманизм-морганизм, по существу, воскресил и продолжил в новых условиях ту реакционную линию, которая в додарвиновской биологии была представлена религиозно-идеалистическими воззрениями Линнея, Кювье и т. п.

Подобно религии, толкующей о «божественном откровении» и настаивающей на том, что-де «пути господни неисповедимы», вейсманизм-морганизм считает, что явления и законы живой природы непознаваемы, непостижимы для ума человека.

В полную противоположность религии и идеалистическим направлениям в биологии мичуринское учение неопровержимо доказывает безграничную познаваемость законов природы. Тем самым оно будит и укрепляет веру людей в их могучие, творческие силы, в их способность познавать объективные законы природы и, опираясь на это знание, изменять мир соответственно практическим потребностям общества.

Вейсманизм-морганизм, как и религия, ничего положительного не дал и не может дать для объяснения явлений природы, потому что в основе его лежат не научные теории, проверенные практикой, а неверные, ложные, надуманные «теории», которые И. В. Мичурин метко назвал «недоказанными гипотезами».

Вейсманизм-морганизм никогда еще не был и не может быть использован и для практики: для развития растениеводства, животноводства или какой-либо другой отрасли хозяйства. Это чуждое, враждебное современному творческому дарвинизму идеалистическое и метафизическое направление в биологической науке отвечает лишь требованиям реакционных сил общества - всячески тормозить развитие передовой науки, бороться с научным, материалистическим мировоззрением, поставлять наукообразную аргументацию в пользу религии.

Вполне понятно поэтому, какое громадное значение, в частности для борьбы науки с религией, для выработки материалистического, атеистического мировоззрения, имел идейно-теоретический разгром вейсманизма-морганизма.

Над решением этой важнейшей задачи работали многие прогрессивно мыслящие биологи, в особенности К. А. Тимирязев. Но окончательно она была решена только советскими биологами-мичуринцами.

И. В. Мичурин в течение всей своей сознательной жизни со свойственной ему страстностью и настойчивостью доказывал, что вейсманизм-морганизм — это не научное, а антинаучное явление, противоречащее естественной правде в природе. Материализм и его корни, говорил Мичурин, лежат в природе. Поэтому естествознание, по самой своей сущности, может быть только материалистическим и диалектическим.

Одним из важнейших, решающих условий творческого развития биологии как науки И. В. Мичурин считал освобождение ее от тлетворного влияния вейсманизма-морганизма.

Разгром мичуринским учением вейсманизма-морганизма — не только торжество материалистического мировоззрения в биологии, но и крушение одной из надежнейших опор религии.

Обобщая практику садоводства и основываясь на своих собственных опытах по выведению новых сортов плодовых и ягодных растений, И. В. Мичурин еще в условиях царской России начал вырабатывать новое, действенное, последовательно материалистическое учение о сознательном, планомерном управлении природой живых организмов. Но лишь в условиях советского социалистического строя, только с позиций марксистской философии — диалектического материализма — ему и его последователям удалось решить эту задачу до конца. Мичуринское учение, представляющее собой новый, высший этап в развитии материалистической науки о живой природе, является детищем советского социалистического строя.

И это вполне понятно, если иметь в виду, что в царской России Мичурин был лишен самых элементарных условий, необходимых для систематической и плодотворной научно-исследовательской работы. На протяжении свыше 40 лет до Октябрьской революции Мичурин не знал ни одного дня, свободного от тяжелой материальной нужды и лишений. Но ученого-новатора больше всего тяготило не это обстоятельство, а созданная царскими властями и их приспешниками в науке оскорбительная обстановка замалчивания его трудов и достижений, нетерпимого отношения ко всем его предложениям, направленным на коренное улучшение дела садоводства и развитие производительных сил России. «Вся дорога моя до революции, — писал Мичурин, - была выстлана осмеянием, пренебрежением, забвением.