Сочинения, том 42 (январь 1844 – февраль 1848)

Предисловие

В 42 том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса входят произведения, написанные с января 1844 по февраль 1848 года. Том состоит из трех разделов. В первом и во втором разделах помещены произведения К. Маркса и Ф. Энгельса, написанные до начала их творческого сотрудничества, третий раздел составляют работы, созданные Марксом и Энгельсом после их парижской встречи в августе 1844 года. Эти труды значительно дополняют ранее опубликованные в томах 1 – 4 произведения К. Маркса и Ф. Энгельса. Они расширяют наши представления о процессе формирования научно-философского, коммунистического мировоззрения Маркса и Энгельса, о разработке ими основ революционной тактики освободительной борьбы пролетариата в период назревания буржуазно-демократических революций в Европе.

Содержание первого раздела составляют в основном экономические работы молодого Маркса: краткий конспект статьи Энгельса «Наброски к критике политической экономии», конспект книги Джемса Милля «Основы политической экономии», большая работа «Экономическо-философские рукописи 1844 года».

«Экономическо-философские рукописи 1844 года» отражают определенный этап в формировании основных составных частей научного мировоззрения пролетариата – экономического учения, диалектико-материалистической философии, научного коммунизма. Их автор предстает как пытливый исследователь и новатор в науке.

С начала экономических занятий Маркса (1843 г.) прошло немного времени, список изученных им трудов был еще невелик, процесс формирования его экономического учения находился лишь в ранней стадии. Тем не менее «Экономическо-философские рукописи» представляют большую ценность не только как примечательное свидетельство становления нового мировоззрения и как работа, раскрывающая творческую лабораторию Маркса, хотя и с этих точек зрения их значение чрезвычайно велико. Этот выдающийся труд содержит оригинальные мысли и научные открытия. Он относится к истокам «Капитала».

В период написания «Экономическо-философских рукописей» Маркс, изучая тогдашнюю действительность Германии и других стран, историю и опыт Великой французской буржуазной революции, критически анализируя гегелевскую философию, эмпирический материал и теоретические выводы буржуазной политэкономии, наметил некоторые исходные принципы научного коммунизма. Он осознал историческую роль освободительной борьбы пролетариата, увидев в этом восходящем классе единственную силу, способную освободить человечество от всякого гнета. Маркс пришел к выводу, что не правовые отношения и государственные формы, а материальные жизненные отношения составляют фундамент общества. По его убеждению, необходима не только «политическая», изменяющая лишь форму государственной власти, а глубокая социальная революция, охватывающая также и экономический базис. Поэтому на первый план выдвинулось исследование экономической сферы жизни общества.

В этой связи пристальное внимание Маркса привлекла статья Энгельса «Наброски к критике политической экономии», напечатанная в «Deutsch-Französische Jahrbücher» в феврале 1844 года. Он упоминает ее и в предисловии к «Экономическо-философским рукописям». В томе впервые на русском языке публикуется составленный Марксом краткий конспект этой работы Энгельса.

Соответственно установленному А. Смитом делению буржуазного общества на три основных класса – наемных рабочих, промышленную буржуазию и землевладельцев – Маркс рассматривает в «Экономическо-философских рукописях» свойственные этим классам три вида доходов – заработную плату, прибыль на капитал, земельную ренту. Причем в качестве общей основы существования и взаимной борьбы классов, получаемых этими классами доходов, данной антагонистической формы распределения общественного богатства Маркс принимает частную собственность на средства производства, которая, доказывает он, должна быть упразднена. Излагая происхождение, сущность и взаимную связь указанных доходов, Маркс опирается на достижения политической экономии, на труды А. Смита, Д. Рикардо и других буржуазных экономистов. Он пока еще не дает своего собственного теоретического толкования этих вопросов. Но от предшественников его отличает последовательная классовая позиция убежденного защитника интересов рабочих. Он подчеркивает, что рабочий страдает в условиях любой экономической конъюнктуры буржуазного общества. Эксплуатируемый рабочий не имеет обеспеченного существования, а капиталист по большей мере поступается лишь какой-то частью своих барышей. С развитием фабричной системы производства и ростом накопления капитала положение рабочих, отмечает Маркс, все более ухудшается, они попадают в полную зависимость от произвола капиталистов, от колебаний рынка. Посредством диалектического анализа противоречий капиталистического общества Маркс приближается к пониманию и формулировке закона народонаселения и всеобщего абсолютного закона капиталистического накопления.

Центральное звено в развернутой Марксом в «Экономическо-философских рукописях» критике буржуазных отношений и буржуазной идеологии составляет созданная им материалистическая теория отчуждения, в которой критически перерабатываются известные положения предшествующей философии и политэкономии.

Несколько раньше отдельные положения этой теории Маркс начал формулировать уже при изучении книги Джемса Милля «Основы политической экономии».

Джемс Милль – один из вульгаризаторов учения Рикардо, сторонник количественной школы денежного обращения. В вопросе о земельной ренте он в своей книге дает упрощенное изложение рикардовской теории дифференциальной ренты. Доля рабочих и капиталистов, согласно Миллю, регулируется, как и во всякой свободной торговле, соотношением спроса и предложения. Рост народонаселения давит на уровень заработной платы, поэтому положение народа может быть улучшено сокращением его численности. Эти и подобные рассуждения Маркс красноречиво именует «скучными разглагольствованиями» (см. настоящий том, стр. 9).

По ходу работы над книгой Милля (а к этому времени он уже проштудировал основные сочинения и Смита, и Рикардо) у Маркса возникают общие критические замечания в отношении «школы Рикардо». В частности, он отмечает ту ее ошибку, что она «формулирует абстрактный закон, не учитывая изменения и постоянного упразднения этого закона, благодаря чему он только и осуществляется» (там же, стр. 17).

Категория отчуждения рассматривается в конспекте книги Милля применительно к сущности и функциям денег. Сущность денег, указывает Маркс, заключается прежде всего в том, что в них отчуждается опосредствующая деятельность, человеческий, общественный акт, с помощью которого продукты производства взаимно дополняются (там же, стр. 18). Деньги приобретают свойство материальной вещи вне человека, становятся чужим посредником. Вместо того, чтобы сам человек был посредником по отношению к другому человеку, его воля, деятельность, его отношение к другому человеку выражаются через посредство независимой от него силы.

Понятие отчуждения, термины «отчуждение» и «самоотчуждение» были традиционными в прежней философской и социологической литературе, они занимали значительное место в немецкой классической философии, в особенности у Гегеля. Но неоднозначные формы отчуждения и его снятия носили в гегелевской философии спекулятивный характер, были мистифицированы. Они не выражали реальных экономических отношений и социальной жизни буржуазного общества. Гегель отождествлял отчуждение с опредмечиванием, с воплощением труда в предметах производства, с преобразующей предметной деятельностью человека.

В «Экономическо-философских рукописях», исходя из предпосылок политической экономии, из факта частной собственности, Маркс своим анализом процесса материального производства показывает, в отличие от буржуазных экономистов, к каким следствиям ведет господство частной собственности. В силу объективных закономерностей движения частной собственности происходит отделение труда от капитала – накопленного в руках немногих чужого труда, продуктов этого труда. Концентрация капитала с ростом его накопления, по мере роста мощи и размеров производимой продукции сопровождается усилением нищеты лишенных собственности рабочих. Рабочие становятся тем беднее, чем больше богатства они производят. Закрепление труда в некотором предмете, или овеществление труда, есть его опредмечивание. Однако при господстве частной собственности опредмечивание труда неизбежно приводит к отрешению рабочего от радостей жизни, закабалению его предметом его труда. Продукт труда рабочего становится чужим для него продуктом. Опредмечивание труда превращается в отчуждение труда, опредмеченный труд – в отчужденный труд. В этом труде, подчеркивает Маркс, рабочий «чувствует себя не счастливым, а несчастным», не развивает свободно свои физические и духовные силы, а подавляет их, изнуряет свое тело и разрушает свой дух. В процессе труда он принадлежит не себе, а собственнику капитала. Он сам себе кует цепи (там же, стр. 90, 91).

Открытием отчужденного труда Маркс сделал огромный шаг по сравнению с буржуазной наукой, философией и политэкономией.

Отношением рабочего к продукту своего труда, как к предмету чуждому и над ним властвующему, вытекающим отсюда отношением рабочего к акту производства, к своей собственной деятельности, как тоже к чему-то чуждому, порождается отчуждение индивидуума от общества, превращение общественной жизни человека в простое условие и элементарное средство поддержания его физического существования. В мире частной собственности человек располагает ограниченными возможностями самоутверждения как сознательного общественного существа. В процессе созидания предметного мира, переработки неорганической природы он, по мысли Маркса, как бы уподобляется животному, которое производит лишь то, в чем непосредственно нуждается, производит односторонне, сообразно мерке и потребности своего вида. Он лишается стимулов производить по законам красоты и универсальных потребностей. Отнимая у человека предмет его производства, отчужденный труд, указывает Маркс, тем самым отнимает у него свойственную его роду подлинно человеческую жизнь (там же, стр. 94).

Наконец, прямым следствием отчуждения человека от продукта его труда, его родовой сущности, является отчуждение человека от человека, противостояние одного человека другому.

Маркс четко формулирует еще один весьма важный вывод, отмечает существенную причинно-следственную связь: частная собственность не только решающая причина всякого отчуждения, и прежде всего отчужденного труда, она в то же время «есть продукт, результат, необходимое следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе» (там же, стр. 97). Следовательно, только упразднением частной собственности можно положить конец отчужденному труду, отчуждению человека от его родовой сущности, взаимному отчуждению людей, преодолением отчуждения исключаются условия, порождающие частную собственность.

Представляет интерес глубокая мысль Маркса, что «экономическое отчуждение есть отчуждение действительной жизни»; оно обусловливает и охватывает отчуждение в сфере сознания, например религиозное отчуждение, и его устранение, следовательно, является первейшей предпосылкой устранения этой вторичной формы (там же, стр. 117).

Таким образом в отличие от своих предшественников Маркс не только показал характер отчуждения, его обусловленность факторами конкретно-исторической социальной среды, но вместе с тем, подчеркнув необходимость упразднения частной собственности, назвал реальные пути коренного преобразования общества, ведущие к снятию отчуждения. Отчуждение получило трактовку объективной категории, а теория отчуждения в целом предстала как материалистическая теория общественного развития. Это была весьма успешная попытка теоретически осмыслить объективную материальную основу и движущие силы истории, показать историческую неизбежность коммунистической формы организации труда и всех общественных отношений.

Сама по себе такая попытка означала решительную и бескомпромиссную критику гегелевской концепции исторического процесса, своеобразного телеологизма, предполагающего, что внутренняя связь исторических событий подчинена заранее поставленной цели – осуществлению «абсолютной идеи».

Содержащиеся в «Экономическо-философских рукописях» теоретические обобщения, раскрывающие причины, сущность и результаты отчуждения, представляют собой первый опыт широкого научного анализа капиталистического способа производства, выяснения его действительных внутренних связей и закона его движения, который с необходимостью естественно-исторического закона ведет капитализм к гибели, к замене этого несправедливого общественного строя более высокой и разумной социальной структурой. В противовес исходной и по существу главной посылке буржуазных экономистов, Марксом отрицалась вечность капитализма, отвергался тезис о соответствии принципа частной собственности изначальным требованиям природы человека, его сокровенным интересам. Указав на исторически преходящий характер капитализма, Маркс бросил вызов официальной буржуазной науке, начал великое дело революционного переворота в политической экономии.

Правда, сравнительно скоро для Маркса стало очевидным, что понятие отчуждения является слишком общим, чтобы с его помощью можно было детально исследовать анатомию буржуазного общества, а тем более раскрыть разнообразные связи и отношения, присущие живому и действующему экономическому организму. Универсальная теория отчуждения отходит в дальнейшем на задний план. В более поздних произведениях Маркса ей отводится подчиненная роль. Основой и краеугольным камнем экономического учения марксизма становятся теория трудовой стоимости и теория прибавочной стоимости.

Большой научно-политический интерес представляют страницы «Экономическо-философских рукописей», посвященные критическому разбору доктрин утопического коммунизма, коммунизма «в его первой форме». Незрелость этого «грубого коммунизма» заключается в том, что он стремится противопоставить частной собственности «всеобщую» частную собственность, т.е. ратует за уравнение частного владения и за равенство заработной платы. По сути это лишь форма проявления отношений частной собственности. Это находящийся под влиянием частной собственности уравнительный, или «деспотический», коммунизм. Он отрицает личность человека, ориентируется на всеобщее нивелирование, на минимум потребностей, у него «определенная ограниченная мера» (там же, стр. 114 – 116).

Утопическим, незрелым воззрениям Маркс противопоставляет выдержанное пока еще в философских терминах Фейербаха свое понимание коммунизма: «Коммунизм как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т.е. человечному. Такой коммунизм, как завершенный натурализм, = гуманизму, а как завершенный гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он – решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение» (там же, стр. 116).

Среди глав о доходах наиболее критична в отношении выводов буржуазной политэкономии глава «Земельная рента». Маркс считает нелепым утверждение Смита, будто интересы земельного собственника всегда идентичны интересам общества. Напротив, интересы земельного собственника враждебно-противоположны интересам арендаторов, батраков, промышленных рабочих и даже капиталистов. Вследствие конкуренции интересы одного земельного собственника отнюдь не идентичны интересам другого. Вовлечение земельной собственности в торговый оборот имеет своим неизбежным результатом окончательное падение старой земельной аристократии, уничтожение различия между капиталистом и земельным собственником. Маркс отмечает, что в Англии крупное землевладение уже утратило феодальные черты и приобрело предпринимательский характер. И это является необходимым с точки зрения общего исторического прогресса.

Маркс согласен с тезисом буржуазных экономистов о том, что крупная собственность дает определенные экономические выгоды по сравнению с мелкой собственностью. В то же время он показывает, что крупная частная земельная собственность, как и всякая частная собственность, обрекает наемных рабочих на полную нищету. Разрешить противоречия развития богатства, возникающие на основе частной собственности, в том числе и в земледелии, можно лишь устранив эту основу, превратив частную собственность в общественное достояние. «Ассоциация, в применении к земле, – пишет Маркс, – использует выгоды крупного землевладения в экономическом отношении… Точно так же ассоциация восстанавливает разумным путем, а не посредством крепостничества, барства и нелепой собственнической мистики, эмоциональное отношение человека к земле: земля перестает быть объектом торгашества и благодаря свободному труду и свободному наслаждению опять становится подлинным, личным достоянием человека» (там же, стр. 83). Маркс гениально предвосхищает преимущества коммунистической организации сельского хозяйства, показывает, что в этом преобразовании вместе с пролетариатом кровно заинтересовано все трудовое крестьянство. Это положение явилось фактически предпосылкой сделанного позднее Марксом вывода о необходимости прочного союза рабочих и крестьян в классовой, политической борьбе.

В «Предисловии» к «Экономическо-философским рукописям» Маркс указывает, что он намерен в своем сочинении заключительную главу посвятить критическому разбору гегелевской диалектики и немецкой философии вообще в противовес так называемым «критическим критикам» – младогегельянцам, которые, вульгаризируя Гегеля, подменяли революционную теорию и революционное действие высокопарной фразеологией, шумливой, оторванной от жизни, от насущных задач эпохи кампанией в прессе.

В этот период Маркс был восторженным поклонником Фейербаха, видел в его материализме положительное начало гуманистической критики буржуазной идеологии, в том числе буржуазной политэкономии, философскую основу социализма. В ряде мест «Экономическо-философских рукописей» встречаются термины или парафраза отдельных выражений Фейербаха. Правда, Маркс еще в 1843 г. отмечал, что Фейербах слишком увлечен природой и упускает из виду политику. Уже с начала 40-х гг. для Маркса было характерно критическое восприятие взглядов Фейербаха, подчеркивание того, что его гуманизм в теоретическом плане – абстрактен, а на практике по существу не выходит за рамки радикальных буржуазных преобразований, что его концепция рода человеческого неисторична, игнорирует классовую дифференциацию общества.

Однако критика Марксом Фейербаха пока еще прямо не выражена. Зато подчеркнутый характер носит похвала Фейербаху, а положения его материализма используются как исходные для критической оценки философии Гегеля, особенно в специальном разделе, который, видимо, и является наброском упомянутой заключительной главы.

В этом разделе содержится подробный анализ сочинения Гегеля «Феноменология духа», которое Маркс считает «истоком и тайной гегелевской философии» (там же, стр. 155). Имеются ссылки также и на другие его известные труды.

По мнению Маркса, философия Гегеля – великое приобретение человечества; ее величие, прежде всего, в развитии законов диалектики, «отрицательности», как движущего и порождающего принципа. Однако Гегель идеалист, его логика спекулятивна, рассматриваемые им сущности (богатство, государственная власть и т.д.) – это только мыслительные категории, продукт абстрактного философского мышления.

Истинную сущность человека у Гегеля составляет дух, а истинная форма духа – это дух мыслящий, логический, спекулятивный, гегелевский человек – это самосознание. Между тем, подчеркивает Маркс, человек – природное, чувственное существо, а это значит, что вне себя он имеет предмет, он часть природы, он сам – природа. Он, кроме того, не просто природное существо, а деятельное «человеческое природное существо», часть рода, общества, продукт общественной жизни и общественных отношений.

Исключительную ценность имеет содержащееся в «Экономическо-философских рукописях» указание Маркса на классовую ограниченность Гегеля. Великий философ, говорит Маркс, стоял на точке зрения современной политической экономии, однако он видел «только положительную сторону труда, но не отрицательную» (там же, стр. 159). Это значит, что Гегель был не способен раскрыть диалектику противоречий капитализма и предсказать неизбежность его гибели. Отрицание, упразднение предметом самого себя, Гегель не смог распространить на современные ему экономические и политические отношения. Он примирился с данной социальной действительностью и в этом заключается его, по выражению Маркса, «некритический позитивизм» (там же, стр. 157).

«Экономическо-философские рукописи» содержат глубокую характеристику диалектики и всей системы Гегеля с позиций материализма. Они представляют собой солидную основу «переворачивания» гегелевской диалектики с головы на ноги и выработки материалистического метода, являющегося прямой противоположностью идеалистического метода Гегеля.

В томе, в третьем его разделе, публикуется набросок статьи К. Маркса о книге немецкого вульгарного экономиста Фридриха Листа «Национальная система политической экономии». Эта книга широко рекламировалась буржуазной прессой, но не в силу ее научных достоинств, – такие как раз отсутствовали, – а потому что в теоретической форме она выражала протекционистские вожделения молодой промышленной буржуазии Германии, жаждавшей высоких барышей, сокрушения конкуренции со стороны пока еще более сильных и опытных иностранных соперников, стремившейся с помощью государства «привести свое фабричное производство к „английскому“ расцвету» (там же, стр. 239).

Набросок о Листе – ценная страница истории формирования экономического учения марксизма. Этот документ свидетельствует об исследованиях Маркса в области политэкономии в период между «Экономическо-философскими рукописями» и «Немецкой идеологией». Как и другие работы Маркса, он проникнут революционной страстью, ненавистью к буржуазии, ее защитникам, филистерству. Резко критически оценивает Маркс претензии Листа на «новое слово» в политэкономии и изобличает его в повторении и прямом искажении чужих мыслей. Он показывает несостоятельность положений Листа о меновой стоимости, о производительных силах и некоторых других категориях. Пророчески звучат слова Маркса об обреченности капитализма: «Завтра силы природы и социальные силы, вызванные к жизни промышленностью, разорвут цепи, которыми буржуа отделяет их от человека, превращая их, таким образом, из действительной общественной связи в уродливые оковы общества» (там же, стр. 246).

Второй раздел тома образует группа статей и заметок Энгельса, опубликованных в 1844 г. в чартистской газете «Northern Star». Находясь в Англии, Энгельс принимал непосредственное участие в английском рабочем движении, посещал митинги, организуемые чартистами, следил за их прессой. Осенью 1843 г. он установил контакт с редактором «Northern Star» Джорджем Джулианом Гарни, и с 1844 г. началось его систематическое сотрудничество в этой газете, продолжавшееся вплоть до революции 1848 года.

Включаемые в Сочинения статьи из «Northern Star» восполняют известный пробел в документах о деятельности молодого Энгельса до его встречи с Марксом, в период, когда каждый из них, самостоятельно совершив переход от идеализма к материализму, от революционного демократизма к коммунизму, направлял свои усилия на разработку научных основ теории и тактики классовой борьбы пролетариата.

В письме в редакцию «Northern Star», напечатанном в газете в начале мая 1844 г., Энгельс определил основные задачи своего сотрудничества в органе чартистов – освещение на его страницах международных событий, состояния общественного мнения, прежде всего успехов рабочего и демократического движения в европейских странах. Через посредство широко распространенной в то время газеты Энгельс стремился содействовать идейному сближению английских и европейских социалистов, приобщению английских чартистов к социалистическим и коммунистическим идеям. Данное письмо является также ценным биографическим документом.

Бóльшая часть публикаций посвящена Германии. В статьях «Пресса и германские деспоты», «Из Германии», «Пивные бунты», «О религиозном ханжестве в Пруссии», печатавшихся под видом корреспонденций из Германии, молодой Энгельс выступает страстным обличителем реакционных порядков, господствовавших в германских государствах, в первую очередь в Пруссии, отмечает засилие военщины и многочисленного чиновничества, влияние духовенства на общественную жизнь страны. В статье «Положение в Пруссии» он с едким сарказмом рисует ханжескую фигуру прусского короля Фридриха-Вильгельма IV, установившего в Пруссии полицейско-шпионскую систему правления (см. настоящий том, стр. 185). По содержанию и по форме это произведение перекликается с известной статьей Энгельса «Фридрих-Вильгельм IV, король прусский» (см. настоящее издание, т. 1, стр. 487 – 495).

Анализируя политическое положение и развитие общественного движения в Германии, Энгельс подмечает назревание крупных революционных событий в стране. Об этом свидетельствуют, по его мнению, распространение среди прогрессивной интеллигенции республиканских взглядов, студенческие выступления против реакционных порядков в университетах, вызванные усилением налогового гнета серьезные народные волнения, в частности в Баварии. Энгельс разоблачает соглашательскую политику либеральной буржуазии, призывавшей прусское правительство встать на путь реформ во избежание революции.

Значительный интерес представляет освещение Энгельсом первого классового выступления немецкого пролетариата – восстания силезских ткачей в июне 1844 года. На это крупное событие в истории рабочего движения Энгельс откликнулся тотчас же двумя статьями: «Новости из Пруссии. – Волнения в Силезии» и «Дальнейшие подробности о волнениях в Силезии», в которых вскрыл социальные причины и характер восстания, показал его историческое значение. Энгельс увидел в этом восстании выражение революционного классового протеста немецких рабочих против эксплуататорского строя. Оно явилось неизбежным следствием развития капитализма и присущих ему противоречий. «Становится очевидным, – заключает Энгельс, – что последствия фабричной системы, прогресса машинной техники и т.д. для рабочего класса на континенте совершенно те же самые, что и в Англии: угнетение и изнурительный труд – для большинства, богатство и благополучие – для немногих» (см. настоящий том, стр. 201). Эти ранее неизвестные оценки силезского восстания дают новый материал для понимания процесса формирования взглядов молодого Энгельса на историческую роль рабочего класса, получивших дальнейшее развитие в его книге «Положение рабочего класса в Англии».

В статье «Из Франции», впервые публикуемой на русском языке, Энгельс выделяет как большое событие «серьезную» забастовку шахтеров в Рив-де-Жье (близ Лиона), длившуюся около шести недель. Отмечая, что стачка французских шахтеров по своим целям и формам, в которых она протекала, похожа на стачки английских рабочих, Энгельс усматривает в тождестве условий жизни и труда рабочих разных стран общую социальную причину, толкающую их на борьбу. Интересно, что забастовка шахтеров в Рив-де-Жье, значение которой уже в то время отметил Энгельс, в последующих исследованиях других авторов оценивалась как важная веха в истории французского рабочего движения 40-х годов XIX века. В этой статье Энгельс касается также восстания 1844 г. в Алжире под руководством Абд-эль-Кадира, характеризуя его как национально-освободительное движение против французских завоевателей.

Статья «Новости из Санкт-Петербурга» является первым произведением Энгельса, посвященным России. Выступая в ней с разоблачениями реакционной внутренней и внешней политики царизма, молодой Энгельс сумел уже в 1844 г. подметить основную тенденцию социально-экономического развития страны – упадок феодально-крепостнической системы, с особой силой проявившийся позднее, в период Крымской войны. Статья свидетельствует о том, что Энгельс с самого начала своей революционной деятельности проявлял большой интерес к внутреннему положению в России.

Ряд статей, публикуемых в третьем разделе тома, дополняет работы Энгельса, написанные им в период пребывания в Бармене (с сентября 1844 по апрель 1845 года). Они отражают активную деятельность Энгельса как соратника Маркса по пропаганде коммунизма в Германии и других странах. После некоторого перерыва Энгельс возобновил сотрудничество в газете английских социалистов-оуэнистов «New Moral World». В сентябре 1844 г. он послал в форме письма в редакцию корреспонденцию – «Континентальный социализм» об успехах коммунистического движения во Франции и Германии. В корреспонденции содержатся также важные биографические сведения о пребывании Энгельса в Париже в конце августа – начале сентября 1844 г., где произошла его встреча с Марксом и были установлены непосредственные связи с деятелями демократического и социалистического движения Франции и других стран, в частности с прогрессивными представителями русской интеллигенции.

К известным «Эльберфельдским речам» (см. настоящее издание, т. 2, стр. 532 – 554) непосредственно примыкает публикуемая в томе статья «Описание возникших в новейшее время и еще существующих коммунистических колоний», содержащая важные высказывания Энгельса о коммунизме. Статья имела целью опровергнуть распространенные в то время суждения о неосуществимости коммунистических идей и показать преимущества общественного строя, основанного на коллективной собственности, по сравнению с обществом, покоящимся на частной собственности. Энгельс отмечает здесь такие свойственные коммунистическим колониям особенности, как всеобщий и вместе с тем добровольный труд, социальное равенство, общественное всестороннее воспитание детей, благотворные плоды общего ведения хозяйства, применения технических усовершенствований. Не разделяя взглядов социалистов-утопистов, допускавших постепенный переход к коммунизму через посредство коммунистических колоний, видя в этих колониях лишь подтверждение преимуществ коллективной собственности перед частной, а не средство переустройства общества, Энгельс, однако, в этой работе так же, как и в «Эльберфельдских речах», еще не противопоставляет прямо свои воззрения взглядам утопистов. Вместе с тем, обращаясь к немецким рабочим, для которых и были составлены эти «Описания», он призывает их объединить свои усилия, ибо, «когда рабочие объединены между собой, держатся вместе и преследуют одну цель, они бесконечно сильнее богатых» (см. настоящий том, стр. 225). Энгельс считает долгом немецких рабочих использовать опыт других стран, где «рабочие образуют ядро партии, добивающейся общности имущества» (там же). В этих высказываниях, как и в статьях о силезском восстании, прослеживаются формирующиеся у Энгельса важные теоретические выводы об исторической роли рабочего класса, о развертывании его борьбы против капитализма как единственном реальном пути к коммунистической революции, об интернациональном характере этой борьбы.

Об активной организаторской и публицистической деятельности Энгельса в Германии свидетельствует публикуемое в приложениях к тому обращение «К читателям и сотрудникам журнала „Gesellschaftsspiegel“». Это Обращение, написанное Энгельсом совместно с М. Гессом, представляет собой проспект социалистического органа, предназначенного специально для защиты прав трудящихся и для обнародования фактов, изобличающих язвы буржуазного общества. Из Обращения видно, что наряду с четко сформулированными задачами социального обследования, исходящими от Энгельса, здесь нашли отражение и сентиментально-филантропические взгляды в духе мелкобуржуазного «истинного социализма», проповедуемого Гессом. Стремление Энгельса, предполагавшего вначале войти в редакцию, придать журналу революционно-критическое направление, не увенчалось успехом. Под редакцией Гесса журнал вскоре отошел от ранее намеченной программы, стал публиковать преимущественно статьи «истинных социалистов». Тем не менее при ограниченных возможностях печатать свои произведения в Германии Маркс и Энгельс считали важным использование этого журнала и других органов, находившихся под влиянием «истинных социалистов», для пропаганды своих коммунистических взглядов и обличения пороков буржуазного общества, используя одновременно эти выступления для критики воззрений своих идейных противников.

Маркс и Энгельс продолжали сотрудничать в немецкой прессе и в период пребывания в Брюсселе (Маркс с февраля 1845 по март 1848 г., Энгельс с апреля по август 1846 года). В январском выпуске 1846 г. «Gesellschaftsspiegel» были напечатаны работа Маркса «Пеше о самоубийстве» и краткий ответ Маркса и Энгельса младогегельянцу Бруно Бауэру в связи с появлением в печати его тенденциозной рецензии на «Святое семейство». В работе «Пеше о самоубийстве» Маркс обличает разложение нравов в буржуазном обществе, его мораль, используя для этого свидетельства одного из представителей этого общества. Отмечая во введении к работе достоинства французской критической литературы – правдивость и яркость описания жизни, широту кругозора, смелость и оригинальность, Маркс особо выделяет критические работы Фурье.

С книгой «Положение рабочего класса в Англии» (см. настоящее издание, т. 2, стр. 231 – 517) непосредственно связана статья Энгельса «Одна из английских забастовок», которая была написана в Брюсселе после выхода книги и в качестве дополнительного материала к ней; статья была опубликована в другом немецком социалистическом органе – журнале «Das Westphälische Dampfboot» в январе – феврале 1846 года. Наряду с подробным описанием стачки строительных рабочих статья содержит ценные свидетельства Энгельса о своей работе над книгой, о тех задачах, которые он ставил перед собой. Особенно важно было, пишет Энгельс, «доказать полную правомерность этой борьбы пролетариата и противопоставить общим красивым фразам английской буржуазии ее гнусные деяния. Моя книга, от первой до последней страницы – это обвинительный акт против английской буржуазии» (см. настоящий том, стр. 270).

Из других работ, относящихся к брюссельскому периоду, в томе публикуются заметки Маркса из записной книжки 1844 – 1847 гг., в их числе «Набросок плана работы о современном государстве», раскрывающий замысел Маркса написать книгу о Великой французской буржуазной революции конца XVIII века. В том включен важнейший теоретический документ, содержащий, по определению Энгельса, «гениальный зародыш нового мировоззрения» (см. настоящее издание, т. 21, стр. 371), – «Тезисы о Фейербахе» Маркса в двух имеющихся вариантах: первоначальный рукописный текст и текст, отредактированный Энгельсом при публикации его в 1888 г. (в 3 томе настоящего издания был напечатан лишь один, последний вариант). В томе содержатся также три недавно обнаруженных фрагмента из рукописи первого тома «Немецкой идеологии» и рукописные заметки Энгельса «Фейербах», сделанные, по-видимому, в связи с работой над I главой этого же тома.

Представляет интерес впервые публикуемый на русском языке небольшой, но весьма содержательный документ «План „Библиотеки выдающихся иностранных социалистов“», составленный Марксом весной 1845 года. Издание такой «Библиотеки» входило и в намерение Энгельса, о чем он не раз писал Марксу в феврале – марте 1845 г., будучи еще в Бармене. Документ показывает, что намечалось выпустить в Германии целую серию лучших произведений выдающихся французских и английских утопистов с целью пробудить у прогрессивных писателей интерес к социалистической мысли и к критике буржуазного общества.

Вошедшая в том работа Энгельса «Отрывок из Фурье о торговле» представляет собой обширные выдержки из произведения великого французского социалиста-утописта «О трех внешних единствах», которые Энгельс снабдил собственным введением и заключением. Работа первоначально предназначалась для публикации в указанной «Библиотеке». Однако это издание осуществить не удалось, и она была напечатана в виде журнальной статьи в немецком ежегоднике «Deutsches Bürgerbuch» за 1840 год. В литературном наследии Фурье Энгельс особенно ценил критику буржуазного общества. Приведенные им отрывки остро обличают алчность, надувательство, лицемерие, грязные махинации предпринимательской буржуазии и всего так называемого респектабельного общества.

Эта работа Энгельса была вместе с тем и первым печатным выступлением против «истинного социализма» – одной из разновидностей мелкобуржуазного социализма, получившей в то время широкое распространение в Германии. Во введении и заключении к работе Энгельс подверг резкой критике взгляды «истинных социалистов», охарактеризовав их как эклектическое сочетание идей французских утопистов с идеями Гегеля и Фейербаха, как «теорию наихудшего сорта». Энгельс указывает на пренебрежительное отношение «истинных социалистов» к сочинениям Ш. Фурье, А. Сен-Симона, Р. Оуэна, на полное незнание политической экономии и действительного состояния общества, на опошление ими коммунистического движения (см. настоящий том, стр. 306). Работа Энгельса положила начало той острой идейной борьбе Маркса и Энгельса против «истинных социалистов», которая развернулась в 1846 – 1847 гг. и получила отражение во втором томе «Немецкой идеологии» и в ряде печатных выступлений Маркса и Энгельса.

Разработку революционной теории Маркс и Энгельс непосредственно связывали с задачами соединения ее с рабочим движением, с борьбой за создание пролетарской партии. В предреволюционные 1847 – 1848 гг. большой размах приобрела их организаторская и публицистическая деятельность по сплочению пролетарских сил перед лицом надвигавшихся буржуазно-демократических революций в Европе, по налаживанию и укреплению интернациональных связей между участниками социалистического движения разных стран, по выработке общей платформы действий социалистов и прогрессивных демократических кругов в предстоящей борьбе. В ряду многочисленных публицистических статей и корреспонденций Маркса и Энгельса, появлявшихся в то время в рабочей и демократической печати, определенное место занимают и их статьи, вошедшие в настоящий том.

Ряд статей: «Банкет сторонников реформы в Лилле. – Речь г-на Ледрю-Роллена», «Движение за реформу во Франции. – Банкет в Дижоне», «Сенсационные разоблачения. – Абд-эль-Кадир. – Внешняя политика Гизо» – написан Энгельсом для «Northern Star» в период его революционной деятельности в Париже (с августа 1846 до конца января 1848 года). В них широко освещается политическое положение в стране, в частности, развернувшееся в 1847 – 1848 гг. движение за избирательную реформу, организаторами которого были лидеры французской мелкобуржуазной демократии, группировавшейся вокруг газеты «Réforme». Одобряя в основном приведенные в статье «Движение за реформу во Франции. – Банкет в Дижоне» речи на митингах лидеров французских демократов (Ледрю-Роллена, Луи Блана и других), выступавших против конституционной монархии за установление во Франции демократического республиканского строя, Энгельс вместе с тем не оставил без внимания выдвинутый Луи Бланом тезис об исключительности миссии Франции в мировой истории. Он подверг критике это проявление националистической тенденции, противопоставив национальному высокомерию мелкобуржуазных демократов присущий пролетариату интернационализм. С большой принципиальностью и тактом Энгельс опроверг тезис Луи Блана, показал на исторических примерах вклад и других стран (Англии, Германии) в мировую цивилизацию и освободительную борьбу народов. Эта статья свидетельствует о борьбе Энгельса за принципиальную тактику формирующейся пролетарской партии по отношению к демократическим организациям. В этой и в других статьях о Франции Энгельс показывает ту силу, которую не принимают в расчет буржуазия и ее правительство в своей антинациональной внешней политике. Этой силой, пишет Энгельс, является «благородный, великодушный и мужественный французский народ» (там же, стр. 384).

Публикуемые в томе две корреспонденции Энгельса о чартистском движении дополняют его статьи на эту тему, написанные в период сотрудничества в газете «Réforme» с октября по январь 1848 года. Они представляют собой сделанный Энгельсом перевод чартистских документов и речей лидеров чартистов на массовых митингах, организуемых ими в поддержку требований Народной хартии. Публикацией материалов чартистов на страницах «Réforme» Энгельс стремился шире ознакомить французских рабочих с чартистским движением, с самоотверженной борьбой чартистов за всеобщее избирательное право, за установление единства действий между рабочими и демократами разных стран. Он приобщал тем самым французских рабочих к идее пролетарского интернационализма, подсказывал необходимость создания самостоятельной классовой организации французских рабочих.

Впервые на русском языке в томе публикуется заметка Маркса «Положение во Франции», напечатанная 16 января 1848 г. в «Deutsche-Brüsseler-Zeitung», а 19 января того же года во французском переводе в «Réforme». В этой лаконичной по форме и глубокой по содержанию заметке определены позиции двух основных классов французского общества в назревающем революционном кризисе и подчеркивается, что единственным классом, способным совершить и довести до конца будущую революцию во Франции, является пролетариат.

Важное место в томе занимают документы, раскрывающие роль Маркса и Энгельса как организаторов и руководителей Союза коммунистов. Здесь публикуются «Проект Коммунистического символа веры», написанный Энгельсом для обсуждения на первом конгрессе Союза коммунистов (в июне 1847 г.), а также – в приложениях к тому – первый вариант Устава Союза коммунистов, в составлении которого принимал участие Энгельс, Циркулярное письмо первого конгресса Союза коммунистов – членам Союза (июнь 1847 г.), Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов (сентябрь 1847 г.) и другие. Все эти документы, обнаруженные лишь в 1968 г., позволяют внести существенные уточнения в историю Союза коммунистов, в первую очередь в разработку Марксом и Энгельсом программы и организационных принципов Союза.

«Проект Коммунистического символа веры» отражает первый этап на пути создания «Манифеста Коммунистической партии», является первоначальным вариантом программы Союза коммунистов. В нем сформулированы цели Союза, дано определение пролетариата как одного из основных классов буржуазного общества, показано его возникновение и формирование как класса, призванного осуществить социалистическую революцию. Энгельс отмечает историческую обусловленность социалистической революции, закономерность коммунистического преобразования общества, намечает пути этого преобразования, определяет задачи рабочего класса после завоевания им политической власти. Важные мысли содержатся в проекте о судьбе наций в будущем обществе, об отношении коммунистов к религии.

Этот программный документ составлен в целом на основе принципов научного коммунизма. В то же время Энгельсу пришлось учитывать, что члены Союза не преодолели еще полностью утопических воззрений, и это нашло свое отражение в формулировках первых шести вопросов и ответов. В дальнейшем Энгельс разработал другой более совершенный проект программы – «Принципы коммунизма», которые затем были использованы им и Марксом в «Манифесте Коммунистической партии» (см. настоящее издание, т. 4). В томе публикуются набросок плана III главы и страница из черновой рукописи «Манифеста Коммунистической партии», отражающие работу Маркса над структурой и текстом «Манифеста».

Публикуемые в томе документы Союза коммунистов свидетельствуют также о том, что Маркс и Энгельс придавали самое серьезное значение организационной структуре формирующейся пролетарской партии. Из этих документов видно, что и во время первого конгресса Союза коммунистов и в период подготовки ко второму конгрессу (состоялся в конце ноября – начале декабря 1847 года) они настойчиво добивались устранения из проекта Устава остатков сектантства и заговорщичества, последовательного проведения принципа демократизма в сочетании с централизмом, неуклонного соблюдения всеми звеньями организации решений ее вышестоящих органов.

В приложениях к тому помимо уже упомянутых документов печатается отчет «Northern Star» о международном митинге в Лондоне 29 ноября 1847 г., посвященном 17-й годовщине польского восстания; две протокольные записи о выступлениях Маркса и Энгельса в лондонском Просветительном обществе немецких рабочих 30 ноября 1847 г., ряд отчетов «Deutsche-Brüsseler-Zeitung»: о речи Маркса на новогоднем вечере Немецкого рабочего общества в Брюсселе 31 декабря 1847 г., о собрании Демократической ассоциации 9 января 1848 г., на котором Маркс выступал с речью о свободе торговли, о праздновании в Брюсселе второй годовщины Краковского восстания 1846 г. и другие материалы. Все эти документы отражают большую практическую революционную деятельность Маркса и Энгельса по руководству международным рабочим движением накануне буржуазно-демократических революций 1848 – 1849 годов.

* * *

В том включено 44 произведения Маркса и Энгельса. Из них 7 работ ранее были опубликованы в первом издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса и в сборнике «Из ранних произведений», выпущенном Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в 1956 году. Статья Энгельса «Отрывок из Фурье о торговле» в данном томе печатается в полном виде (во 2 томе настоящего издания были опубликованы из нее лишь введение и заключение).

Впервые на русском языке публикуется 22 произведения Маркса и Энгельса. Из них 2 статьи и 6 рукописных набросков Маркса и 14 статей Энгельса, главным образом из газеты «Northern Star». Авторство Маркса и Энгельса для вновь включаемых в Сочинения статей было установлено уже после выхода основных томов настоящего издания за соответствующий период.

Около 20 работ публиковались ранее на русском языке в журналах, а также в различных изданиях Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Теперь они впервые включаются в собрание Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.

Все произведения, включенные в том, печатаются в заново проверенных и уточненных переводах. Всякого рода описки, опечатки, неточности, обнаруженные в процессе работы над текстом, исправлены на основании проверки фактических данных. Проверялись также отсылки на цитируемые источники, уточнялась терминология. Если та или иная цитата приводится Марксом и Энгельсом в сокращенном виде или в виде перефраза, то перевод этой цитаты дается в соответствии с их формой цитирования.

Материалы приложений, за исключением обращения «К читателям и сотрудникам журнала „Gesellschaftsspiegel“», входившего в первое издание Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, и трех ранее напечатанных документов Союза коммунистов, на русском языке публикуются впервые.

Заглавия вошедших в том произведений даны согласно оригиналу. В тех случаях, когда заглавие, отсутствующее в оригинале, дано Институтом марксизма-ленинизма, перед заглавием стоит звездочка. Отдельные редакционные заголовки заключены в квадратные скобки.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

К. МАРКС

(январь – август 1844)

* Конспект статьи Фридриха Энгельса «Наброски к критике политической экономии»

{1}

Частная собственность. Ее ближайшее следствие: торговля: как и всякая деятельность – непосредственный источник дохода для торгующего. Ближайшая обусловленная торговлей категория: стоимость. Абстрактная реальная стоимость и меновая стоимость. Сэй определяет реальную стоимость полезностью, Рикардо и Милль[1] – издержками производства. У англичан конкуренция выражает по отношению к издержкам производства полезность, у Сэя – издержки производства. Стоимость есть отношение издержек производства к полезности. Ближайшее применение стоимости имеет место при решении вопроса о том, следует ли вообще производить, покрывает ли полезность издержки производства. Практическое применение понятия стоимости ограничивается решением вопроса о производстве{2}. Различие между реальной стоимостью и меновой стоимостью основывается на том, что даваемый в торговле эквивалент не есть эквивалент. Цена – отношение издержек производства и конкуренции. Только то, что может быть монополизировано, имеет цену. Определение земельной ренты, данное Рикардо, неверно, потому что оно предполагает, что падение спроса немедленно отражается на земельной ренте и сразу же забрасывается соответствующее количество самой плохой обрабатываемой земли. Это неверно. Это определение упускает из виду конкуренцию, а определение Смита – плодородие. Процент с земли представляет собой отношение между плодородием почвы и конкуренцией. Стоимость земли следует измерять производительной способностью равных участков при равном труде.

Отделение капитала от труда. Отделение капитала от прибыли. Разделение прибыли на собственно прибыль и проценты… Прибыль – гиря, которую капитал кладет на чашу весов при определении издержек производства, остается присущей капиталу, а капитал возвращается обратно к труду. Отделение труда от заработной платы. Значение заработной платы. Значение труда для определения издержек производства. Разрыв между землей и человеком. Человеческий труд, разделенный на труд и капитал.

• • •

Написано К. Марксом в первой половине 1844 г.

Впервые опубликовано в Marx – Engels Gesamtausgabe. Erste Abteilung, Bd. 3, 1932

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

* Конспект книги Джемса Милля «Основы политической экономии»

{3}

I. О производстве

[XVIII] «Для существования труда необходимо известное количество пищи и всех других предметов, используемых людьми, которые работают» (стр. 8). «Так как вообще люди не могут выполнять большое количество различных операций с такой же скоростью и сноровкой, с какой они, благодаря приобретенному опыту, способны выполнять небольшое количество их, всегда бывает выгодно ограничить, насколько это возможно, количество операций, выполнение которых доверяется каждому индивидууму» (стр. 11).

«Чтобы с наибольшей выгодой обеспечить разделение труда и распределение сил людей и машин, в большинстве случаев необходимо вести производство в крупном масштабе, или, иными словами, производить богатства большими массами. Именно эта выгода обусловливает возникновение крупных фабрик» (там же).

II. О распределении

1) Об арендной плате за землю или о земельной ренте

«Земля имеет различные степени плодородия. Есть тип почвы, который можно рассматривать как ничего не производящий» (стр. 15). «В ряду степеней плодородия между этим типом почвы и самой плодородной землей располагаются земли промежуточных, переходных степеней плодородия» (стр. 16). «Самые плодородные земли не приносят с той же самой легкостью все то, что они способны произвести. Например, участок земли может приносить ежегодно 10 квартеров зерна или в 2 и 3 раза больше. Однако он дает первые 10 квартеров благодаря вложению определенного количества труда, а следующие 10 – благодаря вложению большего количества труда и так далее, причем производство каждого следующего десятка квартеров требует бóльших издержек, чем производство предыдущего десятка» (стр. 16 – 17). «Пока вся совокупность лучших земель не введена в обработку и в ее обработку не вложено определенное количество капитала, весь капитал, применяемый в земледелии, приносит одинаковый продукт. Однако всякий раз, по достижении определенного этапа ни одно дополнительное вложение капитала не может быть произведено на той же самой земле без некоторого соответственного уменьшения дополнительного продукта. Поэтому во всякой стране, после того как на земле получено некоторое количество зерна, можно получить большее количество зерна только с соответственно большими издержками» (стр. [17] – 18). «Когда та часть капитала, которая приносит этот уменьшенный продукт, требуется для земледелия, ее можно применить одним из двух способов: либо на земле второй степени плодородия, которая впервые вводится в обработку, либо на земле первой степени плодородия, на которой уже применялся весь тот капитал и который может быть применен на ней без уменьшения продукта. Будет ли капитал применен теперь на земле второй степени плодородия или на земле первой степени плодородия – это зависит в каждом случае от характера и качества обеих земель. Если тот же самый капитал, будучи применен на лучшей земле, приносит только 8 квартеров, а будучи применен на земле второй степени плодородия, приносит 9 квартеров, то он будет применен на этой последней, и наоборот» (стр. 18 – 19).

«Пока земля ничего не производит, ее не стоит приобретать. Пока только некоторая часть лучшей земли требуется для введения в обработку, вся та земля, которая не обрабатывается, не производит ничего, т.е. не имеет стоимости. Эта последняя часть земли остается поэтому без собственника, и тот, кто возьмется сделать ее производительной, может превратить ее в свою собственность. В течение этого времени земля не приносит ренты», т.е. имеет место оплата не производительной силы, земли, а только процента, прибыли капитала, применяемого для распашки этой земли (стр. 19 – 20). «Однако приходит время, когда становится необходимым прибегнуть к обработке второсортной земли или к применению дополнительного капитала на земле первого сорта», и, если капитал, примененный на второсортной земле, приносит 8 квартеров, а капитал, примененный дополнительно на земле № 1, приносит 10, то тот, кто применяет этот капитал, может платить 2 квартера за получение разрешения возделывать землю № 1: «этот платеж составляет земельную ренту, плату за аренду земли» (стр. 20 – 21). «Следовательно, земельная рента увеличивается в такой пропорции, в какой уменьшается эффективность последовательно применяемого на земле капитала» (стр. 21). «Если население возросло до такого уровня, при котором возделываются все земли второго сорта и оказывается необходимым прибегнуть к обработке земель третьего сорта, которые производят вместо 8 квартеров только 6» (то же самое происходит при применении дополнительного капитала, приносящего меньший продукт на лучших землях), то земля № 2 приносит ренту в 2 квартера, а земля № 1 – в 4 квартера (стр. [21] – 22). «Следовательно, если капитал применяется либо на землях различных степеней плодородия, либо последовательными порциями на той же самой земле, то одни части применяемого таким образом капитала дают больший продукт, чем другие. Те части, которые дают меньше всего, дают все, что необходимо для возмещения и вознаграждения капиталиста. Капиталист не получит больше, чем это справедливое вознаграждение, за каждое новое вложение капитала, которое он делает, потому что в этом ему воспрепятствует конкуренция других владельцев капитала. Собственник земли может присвоить себе всю ту часть продукта, которую земля приносит сверх этого вознаграждения. Таким образом, земельная рента составляет разницу между продуктом, приносимым той частью капитала, которая применяется с наименьшей эффективностью, и тем продуктом, который приносят все другие части капитала, применяемые с большей эффективностью» (стр. [22] – 23). Практическому противоречию (см. Сэй и т.д.), состоящему в том, что в цивилизованной стране земельная рента выплачивается с каждого участка земли, Сэй противопоставляет то обстоятельство, что даже на плодородной земле плата за аренду земли, земельная рента, вычисляется из избытка совокупного продукта различных капиталов, применяемых на этой земле, над процентами и прибылями этих капиталов. Но кроме того, арендатор применяет и может применять такое количество капитала, которое дает ему только обычную прибыль на капитал, но не приносит ничего для уплаты земельной ренты (стр. 30 – 31).

[XIX] 2) О заработной плате

«Производство есть результат труда; но труд получает от капитала сырье, которое он обрабатывает, и машины, которые помогают ему в этом, или, строго говоря, труд получает от капитала такие предметы, которые представляют собой сам капитал» (стр. 32). В цивилизованном обществе «рабочий и капиталист суть два разных лица» (стр. 32 – 33). «Вместо того чтобы дожидаться, пока продукты будут произведены и их стоимость будет реализована, нашли более удобным для рабочих выплачивать им их долю авансом. Заработная плата является той формой, которую нашли подходящей для получения ими их доли. После того как та доля продуктов, которая причитается рабочему, полностью им получена в форме заработной платы, продукты эти принадлежат исключительно капиталисту, так как он фактически купил долю рабочего и уплатил ему за нее авансом» (стр. [33] – 34).

§ 1) «В какой пропорции продукты делятся между рабочим и капиталистом», или какая пропорция регулирует уровень заработной платы? (стр. 34). «Определение долей рабочего и капиталиста есть предмет торговой сделки, торга между ними. Всякая свободная торговая сделка регулируется конкуренцией, и условия торга меняются в зависимости от изменения соотношения между спросом и предложением» (стр. 34 – 35). «Предположим, что имеется определенное число капиталистов и определенное число рабочих. Пропорция, в какой они делят продукт, допустим, каким-либо образом определена». Если возросло число рабочих без увеличения массы капиталов, то прибавившаяся часть рабочих «должна попытаться вытеснить ранее занятую часть. Она может добиться этого только предложением своего труда за более низкое вознаграждение. Уровень заработной платы в этом случае с необходимостью понижается» (стр. 35 – 36). «Предположим, наоборот, что число рабочих остается неизменным, а масса капиталов увеличивается. Капиталисты обладают большим количеством средств для применения труда, добавочным капиталом, из которого они хотят извлечь прибыль. Но для этого нужен прирост числа рабочих. Однако все эти рабочие заняты другими хозяевами и, чтобы привлечь их к себе, есть только одно средство: предложить им бóльшую заработную плату. Но эти другие хозяева находятся в таком же положении и предложат им еще бóльшую заработную плату, чтобы побудить их остаться на прежних рабочих местах. Эта конкуренция неизбежна, и ее необходимым следствием является повышение уровня заработной платы» (стр. 36). Следовательно, рост населения без увеличения массы капиталов обусловливает понижение заработной платы, а противоположный случай – повышение ее. «Если же обе величины увеличиваются, но в различной пропорции, то следствие окажется таким же, как если бы одна величина вовсе не возросла, а другая получила прирост, равный разнице величин их фактического прироста». Например, если население возросло на 2/8, а масса капиталов на 1/8, то следствие будет таким же, как если бы масса капиталов вовсе не увеличилась, а население возросло на 1/8 (стр. 36 – 37). Таким образом, «если соотношение между массой капиталов и населением остается неизменным, то остается прежним также и уровень заработной платы; если отношение массы капиталов к населению увеличивается, то уровень заработной платы повышается, тогда как если увеличивается отношение населения к массе капиталов, то уровень заработной платы понижается» (стр. 37 – 38). «Исходя из этого закона, легко установить те условия, которые определяют положение основной массы народа в любой стране. Если народ живет сытно и уютно, то, чтобы поддерживать это положение, достаточно содействовать тому, чтобы капиталы возрастали так же быстро, как население, или препятствовать тому, чтобы население увеличивалось быстрее, чем капиталы. Если положение народа плохое, то его можно улучшить только посредством ускорения роста капиталов или уменьшения численности населения; то есть путем увеличения существующего соотношения между средствами занятости народа и числом индивидуумов, которые составляют этот народ» (стр. 38). «Если бы капиталы проявляли естественную тенденцию возрастать быстрее, чем увеличивается население, то было бы нетрудно поддерживать народ в состоянии процветания. Напротив, если население проявляет естественную тенденцию увеличиваться быстрее, чем масса капиталов, то возникают весьма большие затруднения. В этом случае заработная плата обнаруживает постоянную тенденцию к падению. Падение заработной платы порождает увеличение нищеты народа, его пороков, его смертности. Какой бы ни оказалась та пропорция, в которой население проявляет тенденцию увеличиваться быстрее, чем капиталы, живущие в этих условиях индивидуумы стали бы умирать в той же самой пропорции, и тогда соотношение между ростом капиталов и увеличением населения оказалось бы прежним, а уровень заработной платы перестал бы падать». Нищета основной массы народа почти во всех странах доказывает наличие как естественной тенденции более быстрого возрастания населения, чем капиталов. Без этого обстоятельства такая нищета была бы невозможна. «Всеобщая нищета человеческого рода является таким фактом, который можно объяснить, только исходя из одной из этих двух предпосылок: либо население проявляет тенденцию возрастать быстрее, чем капиталы, либо капиталам какими-нибудь средствами препятствовали в проявлении той тенденции к росту, которую они имели» (стр. [38] – 40).

§ 2) «Естественную тенденцию народонаселения к увеличению можно вывести»:

Во-первых: из физиологической конституции женщины. В минимальном случае женщина может рожать каждые два года одного ребенка, по крайней мере будучи в возрасте от 20 до 40 лет. Таким образом, естественное число деторождений для женщины составит десять (стр. [40, 42], 43). Допустим даже, с учетом всех несчастных случаев, бесплодия и т.д., что одна живущая в достатке супружеская пара может воспитать только пятерых детей (стр. 44). Даже при этом допущении ясно, что «по истечении немногих лет население удвоится» (стр. 44).

Во-вторых: этому выводу противопоставляют официальные таблицы народонаселения, особенно рождаемости и смертности (стр. 44). Но что доказывают эти таблицы? – Увеличение народонаселения. Если даже в большинстве стран они показывают народонаселение как находящееся в состоянии застоя, то это ничего не доказывает. Отчасти бедность обусловливает преждевременную смертность наибольшей части населения, рожденной в бедности, а отчасти благоразумие препятствует заключению многих браков или превышению некоторого определенного числа деторождений в браках (стр. 45 – 46).

§ 3) Капиталам свойственна тенденция к небольшому увеличению, так как «всякий рост капитала проистекает из сбережений. Всякий капитал составляет» часть продукта годового производства. «Чтобы отложить часть этого продукта для употребления ее в качестве капитала, тот, кому она принадлежит, должен воздержаться от ее потребления» (стр. 46 – 47).

Годовой продукт с необходимостью распределяется двояким способом. «Либо основная масса народа в достатке снабжена всем необходимым для поддержания жизни и получения наслаждений, и тогда меньшая часть годового продукта идет на увеличение доходов богатых; либо основная масса народа строго ограничивается удовлетворенном самых необходимых потребностей, и тогда, конечно, будет такой класс, доходы которого велики» (стр. 48). В последнем случае класс народа «не в состоянии делать сбережений» (стр. [48] – 49); в то же время «класс богатых, окруженный массой бедных, не склонен к бережливости»; у богатых велика «жажда немедленного получения наслаждений; зачем им лишать себя наслаждений в настоящий момент, чтобы накоплять то, использование чего имеет для них столь малое значение?» (стр. 49). В первом случае ни бедный, ни богатый класс «не имеет серьезных мотивов для бережливости»; среди бедного класса такой мотив отсутствует у большинства, потому что оно не обладает достаточной рассудительностью, чтобы жертвовать настоящим ради будущего, отсутствует он также и у имеющихся в виде исключения рассудительных людей, потому что они понимают, что за отречение от наслаждений в настоящем не получат достаточной компенсации в будущем (стр. 50 – 51).

См. на следующих страницах продолжение этих скучных разглагольствований.

«Тенденция народонаселения к увеличению, будь она значительна или незначительна, во всех случаях проявляется равномерно. В какой бы пропорции оно ни возросло за данное время, в любое другое время оно будет расти в той же самой пропорции, если окажется в столь же благоприятных условиях. Напротив, чем больше увеличиваются капиталы, тем все более затруднительным делается их увеличение, вплоть до того, что оно становится совершенно невозможным» (стр. 55 – [56]).

[XX] Следовательно, «как бы медленно ни происходил рост населения, поскольку рост капиталов происходит еще медленнее, заработная плата будет падать до такого уровня, при котором некоторая часть населения будет постоянно умирать от нищеты» (стр. 56 – 57).

§ 4) «Главными средствами, с помощью которых во власти законодательства изменять ход человеческих действий, являются наказания и вознаграждения, но оба средства мало пригодны для того, чтобы сдержать тенденцию человеческого рода к размножению и увеличению» (стр. 57 – [58]).

«В случаях, не подверженных прямому воздействию законодательства, оно иногда может достигнуть значительных результатов путем косвенного воздействия». Если оказывается, что законодательство стимулировало увеличение населения, то «такое пагубное законодательство нуждается в исправлении» (стр. 58 – 59). «Могущественное влияние народной санкции могло бы быть применено с большой пользой в этом случае так же, как и во многих других. Возможно, будет достаточно всей силы общественного порицания в отношении тех людей, которые своей неосторожностью и созданием больших семей ввергают себя в бедность и зависимость, и общественного одобрения в отношении тех, которые гарантированы от нищеты и деградации благодаря их мудрому воздержанию» (стр. 59). «Воспитание народа, прогресс законодательства, ослабление предрассудков решат эту трудную задачу» (стр. 59). Что касается ускорения роста капитала, то у законодательства есть средство – это законы против роскоши и расточительства, оно может поставить умеренность в порядок дня и квалифицировать расточительство как недостойный образ действий (стр. 60). Законодательство может воздействовать прямо, изымая определенную часть чистого годового продукта, чтобы превратить ее в капитал. Но как? – Посредством подоходного налога. «Законодательство могло бы применять созданный таким способом капитал двояко: предоставляя его взаймы лицам, которые применят его, или же оставляя за собой его применение» (стр. 61). «Простейшим способом было бы предоставление его взаймы тем капиталистам и фабрикантам, которые могли бы дать гарантии его возмещения. Процент от этих ежегодных займов можно было бы таким же способом применять как капитал на следующий год. Каждая ежегодная доля образовывала бы таким образом сложный процент, и, если бы сохранялась разумно высокая ставка этого процента, он удваивался бы за очень короткое время. Если бы оказалось, что заработная плата понижается, это значило бы, что настало время повысить подоходный налог. Если бы заработная плата повысилась больше, чем это необходимо, чтобы сделать положение рабочих в меру благополучным, то можно было бы понизить подоходный налог» (стр. 61 – 62). Как следствие этой операции «возрастание населения сделалось бы быстрым; столь же быстро усиливалась бы необходимость применять капиталы на новых землях все более низкого качества или последовательными порциями на той же самой земле, приносящими каждый раз все меньший продукт» (стр. 62). «В той пропорции, в какой капиталы приносили бы ежегодно все меньший продукт, капиталисты получали бы все меньший доход. По истечении некоторого времени доход с капитала так уменьшился бы, что только собственники крупных масс капиталов смогли бы извлекать из него средства существования; таков был бы последний результат» вышеупомянутой операции (стр. 62 – 63). «Предположим, что уровень заработной платы остается тем же самым. Все те индивидуумы, которые живут не трудом, живут на доход с капитала или на земельную ренту. Предположенное положение вещей несет с собой тенденцию к обеднению лиц, живущих на доход с капитала», а также к обогащению собственников земли путем последовательного повышения земельной ренты. «За исключением собственников земли, все остальное общество, рабочие и капиталисты, оказалось бы почти одинаково бедно. Всякий раз, когда земли предлагались бы для продажи, чтобы приобрести их приходилось бы уплачивать крупные суммы капитала; таким образом, каждый мог бы купить лишь весьма ограниченное количество земли» (стр. 63). «В этих условиях продажа земель могла бы происходить часто или редко. Если бы она происходила часто, то земли оказывались бы разделенными на весьма малые участки, занятые многочисленным населением, ни одна часть которого не находилась бы в намного лучшем положении, чем рабочие. Если бы наступили стихийные бедствия, в результате которых продукт данного года или нескольких лет оказывался бы значительно ниже обычного уровня, то распространилось бы всеобщее и непоправимое бедствие, так как только в такой стране, в которой значительная часть населения получает бóльшие доходы, чем лица, живущие на заработную плату, за счет этих богачей могут быть созданы большие резервы для смягчения последствий образовавшегося дефицита» (стр. [63] – 64). «Человеческая способность к совершенствованию, или способность постоянно переходить от одной ступени науки и счастья к другой, более высокой, зависит, по-видимому, в значительной степени от класса людей, которые являются господами своего времени, т.е. которые достаточно богаты для того, чтобы быть избавленными от всяких забот о средствах к более или менее обеспеченной жизни. Людьми этого класса культивируется и расширяется область науки; они распространяют знания; их дети получают лучшее воспитание и подготовляются для выполнения важнейших и деликатнейших функций общества; они становятся законодателями, судьями, администраторами, учителями, изобретателями в различных областях, руководителями всех больших и полезных работ, благодаря которым расширяется господство рода человеческого над силами природы» (стр. 65). «Самыми счастливыми людьми являются те, которые обладают средними состояниями». Будучи независимыми, «они с необходимостью получают наибольшую сумму наслаждений, приходящихся на весь род человеческий». Поэтому нужно, «чтобы этот класс составлял как можно большую часть общества. Для обеспечения этого отнюдь нельзя допускать, чтобы вследствие усиленного накопления капиталов население возросло до такого уровня, при котором доход с капиталов, применяемых на земле, оказывается очень мал. Доход с капиталов должен быть достаточно велик, чтобы значительная часть общества была в состоянии пользоваться теми преимуществами, какие дает досуг». Если превышается необходимая численность населения, то это обстоятельство, «вместо того чтобы увеличивать избыток годового продукта над тем, что необходимо для возмещения израсходованного капитала и поддержания жизни рабочих, ведет к уменьшению фонда изобилия, от которого в столь значительной степени зависит счастье общества» (стр. 67).

3) О прибыли на капитал

«При исследовании всего того, что регулирует заработную плату и прибыль, можно исключить из рассмотрения земельную ренту, так как она является следствием, а не причиной уменьшения продукта, который капиталистам и рабочим приходится делить между собой» (стр. 76). «Если какая-нибудь вещь делится между двумя лицами, то очевидно, что то, что регулирует долю одного, регулирует также и долю другого, так как то, что берется у одного, отдается другому» (стр. 76). «Но так как соотношение между соответственными долями капиталиста и рабочего зависит от соотношения между численностью населения и массой капиталов, а первой свойственна тенденция возрастать быстрее второй, то активное начало [XXI] изменения находится на стороне населения и в качестве регулятора можно рассматривать численность населения, а значит заработную плату» (стр. 76 – 77). «Прибыль – доля капиталистов в совместном продукте труда и капитала – зависит, следовательно, от заработной платы», находится в обратно пропорциональном отношении к ней (стр. 77). «Прибыль зависит не только от той доли, которую получают владельцы того, что они делят, но также и от совокупной стоимости делимого» (там же). «Уменьшение прибыли капитала, применяемого в земледелии, уменьшает прибыль капитала, который применяется в фабричном производстве и во всех других видах промышленности» (стр. 81). «Первое уменьшение неизбежно; но норма прибыли на капитал, применяемый данным способом, определяет норму прибыли на капиталы, применяемые всяким другим способом, потому что ни один человек не захотел бы продолжать применение своего капитала в земледелии, если бы он мог получить большие выгоды, найдя ему другое применение. Поэтому все прибыли понижаются до уровня прибылей в земледелии» (стр. 81 – [82]).

«Через какие ступени приходят к этому результату? Когда появляется спрос на такое дополнительное количество зерна, которое может быть произведено только введением в обработку земель более низкого качества или применением новых порций капитала на той же самой земле, приносящих меньшие прибыли, земледельцы, разумеется, сомневаются в целесообразности применения своего капитала менее производительным способом, чем прежде; но тогда спрос на зерно возрастает без соответственного увеличения производства этого товара. Как неизбежное следствие этого повышается меновая стоимость зерна, и тогда земледелец, производя меньше зерна, чем прежде, сможет извлекать из своего капитала такую же прибыль, как и другие владельцы капиталов. Тем самым не его прибыль держится на первоначальном уровне, а все другие прибыли понижаются до того уровня, на который упала его прибыль. Вследствие увеличения стоимости зерна оказывается больше и стоимость труда. Ведь рабочий должен потреблять некоторое количество необходимых для жизни предметов, стоят ли они больше или меньше. Если они стоят больше, чем прежде, то его труд стоит больше, хотя количество потребляемых им жизненных средств и других предметов остается точно таким же. Таким образом, его заработную плату можно рассматривать как повысившуюся, хотя реальное вознаграждение за его труд не увеличилось. Так все капиталисты оказываются вынуждены платить большую заработную плату, а значит их прибыли уменьшаются. По той же причине и фермер оказывается в таком же положении. Таким образом, по мере того как возрастает население и оказывается необходимым применять капиталы на все менее плодородных землях, прибыли на все капиталы постепенно уменьшаются» (стр. 82 – [83, 84]).

III. Об обмене

§ 1) Обмен основан на наличии излишка продукта собственного производства и потребности в продуктах чужого производства. Агентами обмена «являются перевозчики и купцы» (стр. 85).

§ 2) «Если количества, в которых один продукт обменивается на другой, зависят от соотношения между спросом и предложением», то спрашивается, «от чего зависит это соотношение» (стр. 89). Это соотношение «зависит в конечном счете от издержек производства» (стр. [91] – 92). Эти издержки производства составляет труд. «Таким образом, количество труда определяет то соотношение, в котором продукты обмениваются друг на друга» (стр. 99).

§ 3) Непосредственный труд; капитал: накопленный труд (стр. 100). «Относительно этих обоих видов труда следует заметить: 1) они не всегда оплачиваются в той же самой пропорции; 2) они не всегда участвуют в той же самой пропорции в производстве всех товаров» (стр. 100 – 101).

«Оказывается достаточно взять три случая, чтобы пояснить на примерах те различные степени, в которых труд и капитал участвуют в производстве; это два крайних случая и один средний: 1) продукты производятся только непосредственным трудом, без участия капитала; 2) продукты производятся наполовину непосредственным трудом, наполовину капиталом; 3) продукты производятся только капиталом, без участия непосредственного труда» (стр. 102 – 103).

«Если для производства применяются два вида труда и если при повышении цены одного вида цена другого понижается, то меновая стоимость товара, для производства которого применена большая доля первого вида труда, при повышении цены этого вида труда повысится по отношению к меновой стоимости того товара, для производства которого применено меньшое количество этого вида труда. Отношение, в котором происходит это повышение, зависит всякий раз от двух условий: 1) от пропорции, в которой понижается цена одного вида труда при повышении цены другого вида; 2) от соотношения между количеством труда первого вида, примененного для производства первого из рассматриваемых товаров, и тем количеством труда первого вида, которое применено для производства другого товара» (стр. [103] – 104).

Таким образом, первый и единственный вопрос таков: «В какой пропорции прибыль понижается, если заработная плата повышается? Пропорция, в которой два вида труда участвуют в производстве различных товаров, зависит от условий каждого особого случая» (стр. 104).

«Мы будем обозначать три вышеуказанных случая под номерами 1, 2, 3. Если бы все товары производились в условиях случая № 1, – одним трудом, а капитал применялся бы единственно для выплаты заработной платы, – то прибыль на капитал падала бы в точно такой же пропорции, в какой повышалась бы заработная плата» (стр. 104). «Предположим, что капитал в 1.000 ф.ст. применяется с прибылью в 10%. В этом случае стоимость продуктов будет равна 1.100 ф.ст., так как эта сумма возместит капитал с его прибылью. Эти продукты можно рассматривать как состоящие из 1.100 равных частей, из которых 1.000 принадлежат рабочим, а 100 – капиталисту». Если заработная плата повысится на 5%, то прибыль капиталиста понизится на 5%, так как капиталисту придется теперь платить рабочим 1.050 ф.ст. вместо 1.000, а значит ему останется только 50 ф.ст. вместо 100. «Стоимость его продуктов не повысится, чтобы возместить ему потерю [XXII], потому что мы предположили, что все товары производятся в условиях одного и того же случая; продукты будут, как и прежде, иметь стоимость 1.100 ф.ст., из которых капиталисту останется только 50 ф.ст.

Если производство всех товаров окажется в условиях случая № 2, то прибыль понизится только на половину той величины, на которую повысится заработная плата. Предположим, что применяется капитал в 1.000 ф.ст. для выплаты заработной платы и еще 1.000 ф.ст. в качестве основного капитала, что прибыль составляет, как и прежде, 10% от совокупной величины расходов; тогда стоимость продуктов составит 1.200 ф.ст., потому что эта сумма возместит затраченный капитал с прибылью в 10%. Предположим, что заработная плата повысилась на 5%. Тогда капиталисту придется выплачивать 1.050 вместо 1.000 ф.ст. заработной платы; ему останется 150 ф.ст. прибыли»; таким образом, на каждые сто единиц своего капитала он понесет уменьшение прибыли только на 2,5%, т.е. на половину той нормы, на которую повысилась заработная плата (5%). «Случай остался бы точно таким же, если бы капитал в 1.000 ф.ст., не расходуемый на заработную плату, предназначался в качестве оборотного капитала к потреблению в процессе производственных операций и последующему возмещению. Например, в то же самое время, когда 1.000 ф.ст. расходуются на выплату заработной платы, 500 ф.ст. могли бы быть израсходованы в качестве основного капитала на машины с длительным сроком службы, а 500 ф.ст. – на покупку сырья и другие издержки. При такой смете расходов стоимость продуктов была бы равна 1.700 ф.ст., сумме капитала, подлежащего возмещению с прибылью в 10%. Из этих 1.700 частей продуктов 1.000 частей составили бы долю рабочих; на долю капиталиста пришлось бы 700 частей, из которых 200 представляли бы прибыль. Если бы заработная плата повысилась на 5%, то из 1.700 частей на долю рабочих пришлось бы 1.050 и 650 на долю капиталиста, который, после того как он возместил свои 500 ф.ст. оборотного капитала, имел бы только 150 ф.ст. прибыли; т.е. он потерпел бы уменьшение своей прибыли на 2,5%, как и прежде» (стр. 106 – 107).

«Если бы производство всех товаров оказалось в условиях случая № 3, то так как здесь не выплачивается заработная плата, ее повышение не может изменить величину прибыли; ясно, что чем больше производство товаров оказывалось бы приближающимся к этому крайнему случаю, тем меньше величина прибыли изменялась бы вследствие подобного повышения» (стр. 107).

«Если мы предположим (что весьма вероятно), что в действительности имеет место столько же крайних случаев как по одну, так и по другую сторону от середины, то в результате тех взаимных компенсаций, которые произойдут, окажется, что прибыль упадет в точности на половину того, на что повысится заработная плата» (стр. [107] – 108).

«Если с повышением заработной платы падают все прибыли, то очевидно, что стоимость всех товаров, для производства которых применена меньшая доля труда, чем капитала, понизится по отношению к стоимости тех товаров, которые произведены с большей долей труда. Например, если мы примем за определяющий случай № 1, то стоимость всех товаров, которые произведены в условиях этого случая, останется той же самой, а стоимость всех тех товаров, производство которых подчинено условиям одного из остальных случаев, понизится. Если мы примем за определяющий средний случай № 2, то стоимость всех товаров, которые произведены в условиях этого случая, останется той же самой; стоимость всех тех товаров, условия производства которых приближаются к первому крайнему случаю, повысится, а стоимость всех тех товаров, которые произведены в условиях, приближающихся к последнему крайнему случаю, понизится. Капиталисты, которые производят товары в условиях случая № 1, понесли дополнительные расходы в 5%; но они обменивают свои продукты на товары, произведенные в условиях других случаев. Если они обменивают свои товары на товары, произведенные в условиях случая № 2, в котором капиталисты понесли дополнительные расходы только в 2,5%, то в этих товарах они получают прибавку в 2,5%. Таким образом, приобретая товары, произведенные в условиях случая № 2, они получают некоторую компенсацию и терпят вследствие повышения заработной платы уменьшение своей прибыли только на 2,5%. В этом обмене результат оказывается совершенно противоположным по отношению к капиталистам, которые произвели товары в условиях случая № 2. При производстве своих товаров они уже понесли расходы с увеличением на 2,5%, а получая в обмен на свои продукты товары, произведенные в условиях случая № 1, они терпят новое уменьшение своей прибыли на 2,5%» (стр. 108 – 109). «Таким образом, в целом результат таков, что все те производители, которые посредством либо производства, либо обмена становятся владельцами товаров, произведенных в условиях случая № 2, терпят убыток в 2,5%; те из них [XXIII], которые становятся владельцами товаров, произведенных в случаях с условиями, приближающимися к последнему крайнему случаю, терпят меньший убыток; наконец, если число первых крайних случаев равно числу последних крайних случаев, то убыток в 2,5% терпят все капиталисты в совокупности и что этот убыток составит тот максимум, на который, как можно предполагать, произойдет уменьшение прибыли на практике» (стр. 110). «Исходя из этих принципов, легко рассчитать, как повышение заработной платы влияет на цены различных продуктов. Все продукты обычно сравнимы с деньгами или с драгоценными металлами. Предположим, – что, вероятно, довольно близко к действительности, – деньги производятся в условиях случая № 2, т.е. равными частями труда и капитала; тогда цены всех товаров, произведенных в подобных условиях, не изменяются вследствие повышения заработной платы; цены товаров, условия производства которых приближаются к первому крайнему случаю, повышаются; цены тех товаров, условия производства которых приближаются к последнему крайнему случаю, понижаются; наконец, на общую массу товаров действует такая компенсация, что цена не испытывает ни повышения, ни понижения» (стр. 110 – 111).

§ 4) Нации заинтересованы во взаимном обмене своими продуктами:

α) если этого требует «правильно понимаемое разделение труда»; β) если товары «могут быть произведены только или все же проще и легче в определенных местах» по тем причинам, что там либо дешевле жизненные средства, либо больше топлива, либо больше воды для приведения в движение машин (стр. 112 – 113); γ) «в общем, если то же самое количество труда в одной стране по сравнению с другой производит один из двух товаров в большей пропорции, чем другой, то в интересах обеих стран вести обмен друг с другом» (стр. 119).

§ 5) «Выгода, извлекаемая из обмена одного товара на другой, всегда проистекает из полученного, а не из отданного товара. Поэтому и всякая выгода в торговле одной страны с другой проистекает из ввезенных товаров; страна выгадывает на ввозе и не на чем ином» (стр. 120). «Если человек обладает некоторым промышленным или продовольственным товаром, то он не сможет выгадать на том, что просто избавится от своего товара. Только посредством того, что он избавляется от своего товара, чтобы получить другой товар, он находит выгоду в получении этого последнего: ведь он мог бы удерживать у себя свой товар, если бы считал, что этот товар имеет большую стоимость, чем тот, на который он его обменял. Тот факт, что он предпочел другой товар своему, является доказательством того, что другой товар имеет для него большую стоимость» (стр. 121). Так же обстоит дело и с нациями. «Выгода каждой нации состоит не просто в избавлении от своего продукта, а в том, что она за него получает» (стр. 121).

Посредник

§ 6) «Посредник обмена – это такой предмет, который, чтобы осуществить обмен между двумя другими предметами, сначала принимается в обмен на один из этих двух предметов, а затем отдается в обмен на другой» (стр. 125). Золото, серебро, деньги.

§ 7) «Стоимость денег равна тому отношению, в котором деньги обмениваются на другие предметы, или тому количеству денег, которое дается в обмен на определенное количество других вещей» (стр. 128).

Это отношение определяется совокупным количеством всех денег, имеющихся в данной стране (там же). «Если мы предположим, что собраны вместе все товары данной страны, с одной стороны, и все деньги страны, – с другой, то очевидно, что при обмене обеих масс друг на друга стоимость денег», т.е. то количество товаров, которое обменивается на них, «всецело зависит от их собственного количества» (стр. 128 – 129). «Совершенно так же дело обстоит и в действительности. Совокупная масса товаров данной страны обменивается на совокупную массу денег не сразу: товары обмениваются частями, часто очень небольшими, и в различные периоды в течение года. Та же самая монета, которая сегодня служила для одного обмена, завтра может служить для другого. Одна часть денег применяется для большого числа обменов, другая – для очень малого, а третья накопляется и вовсе не служит для обмена. В этом многообразии величин можно найти некоторую среднюю норму, основанную на том числе обменов, для которого применялась бы каждая монета, если бы все они опосредовали одинаковое число обменов. Определим эту норму каким-нибудь числом, например 10. Если каждая из монет, имеющихся в стране, послужила для 10 покупок, то это то же самое, как если бы совокупное количество монет удесятерилось и каждая монета служила только для одной покупки. В этом случае стоимость всех товаров страны равна удесятеренной стоимости всех денег страны, потому что стоимость каждой монеты равна стоимости того количества товаров, на которое ее можно обменять, и потому что каждая монета служит для десяти обменов в год» (стр. 120 – 130).

[XXIV] «Если вместо того, чтобы каждая монета служила для десяти обменов в год, удесятерилась бы совокупная масса денег и каждая монета служила бы только для одного обмена, то очевидно, что всякое увеличение этой массы вызвало бы соответственное уменьшение стоимости каждой из этих монет, взятой в отдельности. Так как мы предположили, что масса товаров, на которую можно обменять все деньги, остается прежней, то стоимость совокупной массы денег после увеличения ее количества не сделалась больше, чем прежде. Если мы предположили, что увеличение массы денег произошло на одну десятую, то стоимость каждой из ее частей, например 1 унции, должна уменьшиться на одну десятую. Если совокупная масса денег составляет 1.000.000 унций и она увеличивается на одну десятую, то, каково бы ни было уменьшение стоимости целого, это уменьшение должно пропорционально отразиться на каждой из частей целого; 1/10 миллиона относится к миллиону, как 1/10 унции к унции» (стр. 130 – 131). «Если совокупная масса денег составляет только 1/10 предположенной суммы, а каждая из ее частей служит для 10 покупок в год, то это то же самое, как если бы эта масса была обменена десять раз на одну десятую совокупной массы товаров; но если одна десятая часть предположенной суммы, т.е. совокупная масса денег увеличивается в некоторой пропорции, то это то же самое, как если бы в этой пропорции увеличилось целое, т.е. предположенная сумма. Таким образом, какова бы ни была степень увеличения или уменьшения совокупной массы денег, если количество остальных вещей остается прежним, то стоимость этой совокупной массы и каждой из ее частей испытывает пропорциональное уменьшение или увеличение. Ясно, что это положение – абсолютная истина. Всякий раз, когда стоимость денег испытывает повышение или понижение, а количество товаров, на которое их можно обменять, и скорость обращения остаются прежними, причиной изменения стоимости должно быть пропорциональное уменьшение или увеличение количества денег, и это изменение нельзя приписать действию никакой иной причины. Если уменьшается масса товаров, в то время как совокупность денег остается прежней, то это то же самое, как если бы увеличилась совокупная масса денег, и, соответственно, наоборот. Подобные изменения являются результатом всякого изменения скорости обращения. Под скоростью обращения понимают число покупок, совершаемых в данное время. Всякое увеличение числа этих покупок оказывает такое же действие, как и увеличение совокупной массы денег; уменьшение этого числа производит противоположное действие» (стр. 131 – 132). «Если некоторая часть годового продукта вовсе не была обменена, – как то, что потребляют сами производители, или то, что не обменивается на деньги, – то эту часть продукта нельзя принимать в расчет, потому что то, что не обменивается на деньги, находится по отношению к деньгам в таком же положении, как если бы оно вовсе не существовало» (стр. 132 – 133).

§ 8) Чем же регулируется количество денег? «Изготовление денег может происходить при двоякого рода обстоятельствах. Правительство может или предоставить свободу увеличению или сокращению денег, или же оно само регулирует это количество и делает его по своему усмотрению большим или меньшим».

В первом случае «оно открывает публике двери монетного двора и всем желающим предоставляет возможность превратить свои слитки в монету. Владельцы слитков могут пожелать этого превращения в деньги только в том случав, если оно отвечает их интересам, т.е. если превращенные в монету слитки обладают большей стоимостью, чем они имели ее в своей прежней форме. А это бывает лишь тогда, когда деньги имеют исключительную стоимость, и одно и то же количество отчеканенного металла может быть обменено на большее количество других товаров, чем при обмене их на тот же металл, но в виде слитков. Поскольку стоимость денег зависит от их количества, то они имеют большую стоимость, когда их мало». Тогда происходит превращение слитка в монету; но именно благодаря этому увеличению восстанавливается прежняя пропорция. Если, следовательно, деньги превышают стоимость слитков, то при свободном течении дел интервенцией частников восстанавливается равновесие путем увеличения количества денег (стр. 134 – 130). «Если же количество денег в обращении столь велико, что стоимость денег падает ниже стоимости слитков, то прежняя пропорция восстанавливается точно таким же образом путем немедленного превращения монеты в слитки» (стр. 136).

[XXV] «Таким образом, если увеличение или уменьшение количества денег происходит свободно, то это количество регулируется стоимостью денежного металла, ибо частные лица заинтересованы в таком увеличении или уменьшении в зависимости от того, превышает ли стоимость денег в форме монеты их стоимость в форме слитка, или наоборот» (стр. 137). «Но если количество денег определяется стоимостью денежного металла, то что же определяет эту стоимость? Золото и серебро суть товары, продукты, требующие применения труда и капитала. Поэтому стоимость золота и серебра, как и стоимость всех других продуктов, определяется издержками производства» (там же).

Говоря об этом выравнивании денег и стоимости металла и изображая издержки производства в качестве единственного момента, определяющего стоимость, Милль – как и вообще школа Рикардо – совершает ту ошибку, что формулирует абстрактный закон, не учитывая изменения и постоянного упразднения этого закона, благодаря чему он только и осуществляется. Если постоянным законом является, например, то, что издержки производства в конечном счете – или, вернее, при спорадически, случайно устанавливающемся соответствии спроса и предложения – определяют цену (стоимость), то столь же постоянным законом является и то, что такого соответствия нет и что, следовательно, стоимость и издержки производства не находятся в необходимом отношении друг к другу. Спрос и предложение соответствуют друг другу лишь какое-то время, вследствие предшествующих колебаний спроса и предложения, вследствие несоответствия между издержками производства и меновой стоимостью; это колебание и это несоответствие вновь наступают вслед за установившимся на какое-то время соответствием. Это действительное движение, лишь абстрактным, случайным и односторонним моментом которого является указанный закон, превращается новейшими политэкономами{4} в акциденцию, в нечто несущественное. Почему? Потому, что при тех строгих и точных формулах, к которым они сводят политическую экономию, основная формула, если бы они хотели дать абстрактное выражение указанному движению, должна была бы гласить: закон определяется в политической экономии через свою противоположность, через отсутствие закона; истинный закон политической экономии есть случайность, из движения которой мы, ученые, произвольно фиксируем в форме законов отдельные моменты. –

Очень удачно выражая суть дела в виде одного понятия, Милль характеризует деньги как посредника обмена. Сущность денег заключается прежде всего не в том, что в них отчуждается собственность, а в том, что здесь отчуждается и становится свойством материальной вещи, находящейся вне человека, свойством денег, та опосредствующая деятельность или то опосредствующее движение, тот человеческий, общественный акт, в результате которого продукты человека взаимно восполняют друг друга. Отчуждая саму эту опосредствующую деятельность, человек может теперь действовать лишь как потерявший себя, как обесчеловеченный человек; само соотнесение вещей, человеческое оперирование ими, становится оперированием некой сущности, находящейся вне человека и над человеком. Вместо того чтобы сам человек был посредником для человека, наличие этого чуждого посредника приводит к тому, что человек рассматривает свою собственную волю, свою деятельность, свое отношение к другим – как силу, независимую от него и от них. Таким образом его рабство достигает апогея. Так как посредник есть действительная власть над тем, с чем он меня опосредствует, то ясно, что этот посредник становится действительным богом. Его культ становится самоцелью. Предметы, оторванные от этого посредника, утрачивают свою стоимость. Следовательно, они обладают стоимостью лишь постольку, поскольку они его представляют, между тем как первоначально казалось, что посредник обладает стоимостью лишь постольку, поскольку он их представляет. Это переворачивание первоначального отношения неизбежно. Этот посредник есть поэтому потерявшая самое себя, отчужденная сущность частной собственности, ставшая для самой себя внешней, отчужденная частная собственность, отчужденное опосредствование человеческого производства с человеческим производством, отчужденная родовая деятельность человека. Все свойства, принадлежащие этой родовой производственной деятельности человека, переносятся поэтому на этого посредника. Следовательно, человек как человек, то есть в отрыве от этого посредника, становится настолько беднее, насколько этот посредник становится богаче. –

Христос первоначально является представителем: 1) людей перед богом; 2) бога перед людьми; 3) людей перед человеком.

Так и деньги, согласно их понятию, первоначально представляют: 1) частную собственность для частной собственности; 2) общество для частной собственности; 3) частную собственность для общества.