Помоги проекту - поделись книгой:
То, что находится в Оружейной палате, хранилось прежде на Казенном дворе, в Оружейной палате, на Конюшенном дворе и в Мастерской палате.
До перенесения столицы в Петербург большая часть вещей подвергалась постоянному приливу и отливу: из них выдавались жалованье и награды, посылались подарки иностранным державам, и все это пополнялось от всех «ударяющих государю челом».
Император Петр I, преобразовав все старинные ведомства в государственные учреждения, соединил все эти приказы в одно правление под названием Мастерской Оружейной палаты и образовал под ведением Сената присутственное место.
Император Александр I в 1806 году повелел построить обширное здание на Сенатской площади и туда перенести все сокровища казны и Оружейной палаты. В 1831 году император Николай Павлович повелел упразднить присутствие Оружейной палаты и присоединить его под ведение президента Дворцовой конторы.
Несмотря на свою обширность, здание, построенное в 1810 году, не заключало в себе удобств для хранения сокровищ, так как было без печей из-за опасения пожаров[106]. Обратив на это высочайшее внимание, Николай Павлович повелел в 1849 году построить новое здание на месте бывшего в старину Конюшенного приказа с духовыми печами для отопления. В 1851 году новое здание Оружейной палаты было окончено. Оно соединяется с Императорским дворцом проездом, над которым находится Зимний сад[107].
Московская Оружейная палата достопримечательна своими древними хранилищами и сокровищами, заключающимися в золоте, серебре, драгоценных каменьях, мехах, оружии, экипажах, одеждах и других вещах. Иностранцы и в старину дивились богатству русских государей… И в самом деле, сокровища, хранящиеся в Оружейной палате, нигде не имеют себе ничего подобного и представляют нечто в высшей степени грандиозное и поучительное.
Не входя в полное перечисление этих сокровищ, остановимся, однако, на таких, которые представляют для всякого русского человека никогда не остывающий интерес…
При входе в сени Оружейной палаты находятся: колесо от токарного станка Петра Великого, шесть чугунных пищалей, отбитых у Пугачева в городе Ядрине в 1774 году. На стенах: арматуры из польского оружия XVI и XVII веков, Всполошный колокол, перелитый в 1714 году из старого, висевшего у Спасских ворот на так называемой набатной башне. В 1771 году во время бунта ударили в этот колокол в набат, вследствие чего Екатерина II велела отнять у него язык, без коего он висел до 1803 года. При колоколе хранятся две чугунные доски 1771 года с описанием события.
На лестнице: детский манекен в полудоспехах царевича Алексея Михайловича. Доспех немецкий XVII века. На стенах картины: «Крещение равноапостольного князя Владимира», «Битва на Куликовом поле»[108].
Зал 1.
Зал II. Балдахин, под которым шествовали во время коронования император Александр Николаевич и императрица Мария Александровна.
Зал III. Носит название «Серебряный».
1.
2.
Зал IV.
Зал V.
Зал VI. Он наполнен большей частью чепраками, чалдырями, санными полостями XVII века и другими конскими принадлежностями. Тут же находятся кровать Петра Великого, стальная колыбель императора Александра I работы тульских оружейников, хивинский трон[109], обложенный серебром, и две модели: Кремлевского дворца и древнего Коломенского[110]. Первый дворец проектирован в 1769 году архитектором Баженовым. Императрица Екатерина II предполагала застроить своим дворцом весь Кремлевский холм и окружить им все древние соборы, чтобы доказать иностранцам могущество своей державы. Мысль эта по многим причинам осталась неосуществленной. Вторая модель исполнена по чертежам резчиком Д. А. Смирновым и приобретена Александром II для Оружейной палаты за 3 тысячи рублей серебром. В этом зале находится пять пушек, взятых в Персии в 1827 году, фарфоровые модели египетских храмов изящной работы, а на стенах — картины и портреты, из которых особенно замечательны гобеленовые портреты Петра I, Александра I и Екатерины II.
Зал VII. В девяти витринах этого зала находится конская сбруя: узды, мундштуки, чалдары, оголови, пахви — все XVII века. На стенах зала портреты и бюсты королей и знаменитых людей Польши… Тут же находятся глобус, поднесенный императрице Елизавете в 1746 году от Академии наук, и большие аллегорические гравюры на шелковой материи, подносимые по обычаю XVII века императорам и императрицам от ученых обществ.
Зал VIII. Тут находятся экипажи, или кареты, XVII и XVIII веков, царские возки XVII века со слюдяными окнами, пышные кареты императриц XVIII века, украшенные превосходной резьбой и живописью в стиле рококо. Особенно великолепны по резьбе так называемая цезарская и другая — подаренная императрице Елизавете в 1754 году графом Кириллом Разумовским. Тут же находятся походные кровати с постелями Наполеона 1, захваченные при Березине, а также, на стене, портреты государей XVIII века, находившиеся в кабинете последнего польского короля Станислава-Августа. К трофеям, взятым в Польше, принадлежат еще и 22 портрета польских королей от Болеслава Храброго до Фридриха-Августа, писанные художником Бокчиарелли. Все эти портреты взяты из Варшавского королевского дворца, или замка. Между прочим, тут есть и портрет Николая Коперника…
При Оружейной палате есть архив. Он заключает в себе описи всех вещей, издревле хранившихся в ней. Он состоит: из описей разных времен Большой казны, собственно царской; описи броней, оружия, экипажей; выходных книг, в которых записывалось, в какие дни и в каком наряде выходили из покоев; книг кроильных, в которых записывалось шитье новых одежд; книг приходо-расходных по разным отделам казны; походных книг, в которых записывалось, что отпускалось царицам и царевнам при отъезде на богомолье; и наконец — дела по управлению мастерской Оружейной палаты.
Мы перечислили только самую незначительную часть хранящихся в Оружейной палате древних вещей и драгоценностей, но даже и из этого незначительного перечня видно, как велики богатства Оружейной палаты. Им, кажется, и цены нет[111].
Царские терема
Построение теремов относится к царствованию Михаила Федоровича, который в течение тридцати двух лет своего царствования успел не только восстановить старый дворец[112], но и увеличил его новыми каменными и деревянными постройками, которые вырастали по мере потребностей царской жизни. Хоромы эти были построены в 1635 и 1636 годах подмастерьями каменных дел Баженом Огурцовым, Антипой Константиновым, Трофимом Шарутиным и Ларом Ушаковым, построены в три этажа, из которых два верхних назначены были для малолетних царевичей Алексея и Ивана, что значится и в надписи, сохранившейся на них. Самый верхний этаж этих хором, состоящий из одной светлой комнаты, назывался в то время чердаком и каменным теремом, а в начале XVIII века золотым теремком, отчего и теперь все это здание называется Теремным дворцом. Можно с достоверностью полагать, что этот терем есть образец, представитель наших древних теремов, несмотря на то что они большей частью были деревянные. Во всем здании Теремного дворца, или Царских теремов, как в отношении внутреннего расположения, так отчасти, может быть, и в отношении самого фасада сохранился характер старинных деревянных построек: почти все комнаты теремов во всех этажах одинаковой меры, каждая с тремя окнами, что совершенно напоминает избу, сохранившую это число окон. Таким образом, все здание теремов представляет собой несколько изб, поставленных рядом, в одной связке и в несколько ярусов. Верхний этаж имеет одну довольно обширную комнату, которая составляла чердак, или терем, украшавший всегда и деревянные хоромы. В 1637 году эти новые каменные хоромы были отделаны окончательно: конюх Иван Осипов, по ремеслу златописец, наводил уже в то время сусальным золотом, серебром и разными красками на кровлю репьи, «да в те же хоромы, во все окна, делал (опроче чердака) слюдяные окончины».
Стиль здания с его вычурными, символическими орнаментами представляет пестрое сочетание ломбардского с русским и даже индийским стилем в некоторых частях. Теремные покои состоят из столовой (трапезной), соборной (думной), государева кабинета (престольной) с красным, или так называемым челобитным, окном, откуда опускался ларец, в который просители клали свои челобитные государю. В красном углу — царское место. Далее следует опочивальня, молельня (крестовая). Вдоль стен некоторых теремных покоев поставлены дубовые лавки и стулья. Государев кабинет расписан золотом по ярко-красному полю. Перед царским местом лежит ковер, вышитый, по преданию, царевнами. В опочивальне находится деревянная резная кровать с занавесями из китайской шелковой материи. В молельной, или крестовой, комнате два киота, в которых помешены иконы, кресты и панагии, большей частью комнатные, царя Алексея Михайловича. В столовой на стенах написаны лики Спасителя, окруженного евангелистами, св. Константина и Елены, равноапостольного князя Владимира и св. княгини Ольги.
С теремами связано немало и важных моментов в истории русского народа. Так, в 1660 году в царском кабинете происходил знаменитый собор о поступках Никона, в 1682 году — собор об уничтожении местничества и другие события.
В теремных покоях хранятся также княжеские печати и гербы. Сами по себе они чрезвычайно интересны как предметы, к которым наши предки относились с большим доверием и без которых не обходилось ни одно дело — ни государственное, ни частное. Лица, которым необходимо было часто «прикладывать свою руку», употребляли вместо того печати, на которых изображалась рука с надписью, чья она. Поэтому создалась и пословица «Где рука, там и голова». Что же касается князей, то всякий князь выбирал для своей печати то изображение, которое ему более нравилось, или то, которое выражало его политическое положение. Когда установился обычай наследственности печати, то печать обратилась в герб.
Из теремов есть витой ход на вышку. В 1836–1849 годах терема возобновлены архитекторами Солнцевым и Герасимовым, но с сохранением того вида, в каком они были при царе Алексее Михайловиче.
Казармы
Постройка этого здания, находящегося против Арсенала, не относится к глубокой старине: оно построено по повелению императора Александра Павловича в 1810 году под руководством князя Михаила Дмитриевича Цицианова архитектором Иваном Васильевичем Еготовым. Здание предназначено было для Оружейной палаты, которая в нем находилась до 1851 года. В свое время здание это было одним из величественнейших в Кремле и украшалось множеством бюстов и статуй, поставленных на верху карнизов. Все это были лица исторические, знаменитые: Добрыня, воевода Претич, Ордин-Нащокин, заключивший мир в Андрусове, Василий Васильевич Голицын, любимец Софьи Алексеевны, Холмский, друг Ивана Васильевича, и, наконец, боярин Артамон Матвеев.
Под верхним карнизом расположены в барельефах разные происшествия, касающиеся истории государства Российского: прием великим князем Владимиром послов различных вероисповеданий, подношение Владимиру Мономаху даров, покорение татар, победы над турками при Кагуле и Чесме, над шведами при Красной Горке и Ревеле и др. Мы уже говорили о том, что на месте, где построено это здание, находился дворец Бориса Годунова.
С внешней стороны этого здания, по фасаду, на крепостных лафетах стоят пушки — безмолвные свидетели нашей славы… Четыре из них — необычной величины и хранятся как предметы редкости. Из них, несомненно, никогда не стреляли, и отлиты они, вероятно, для того, чтобы наглядно показать иностранцам нашу непобедимость.
Первая из них, самая громадная, стоящая на самом углу казарм против Чудова монастыря на высоком чугунном лафете, иначе — на медведице, Царь-пушка. О ней и о других, более замечательных пушках речь далее.
Царь-пушка
Пушка эта, или дробовик, отлита в 1586 году в Москве, в царствование Федора Ивановича. Длина ее 7,5 аршина, вес — 2400 пудов, отверстие 1 аршин 4 3/4 вершка. Каждое ядро для заряда весит 120 пудов, а заряд пороха — 30 пудов. Она отлита русским пушечным мастером Андреем Чеховым. На ней изображен царь Федор Иванович со скипетром и в короне. А надписи свидетельствуют, с правой стороны; «Повелением Благоверного и Христолюбивого Царя и Великого Князя Федора Ивановича, Государя и Самодержца всея Великия России, при Его Благочестивой и Христолюбивой Царице и Великой Княгине Ирине»; с левой стороны: «Слита бысть сия пушка в преименитом и царствующем граде Москве лета 7094[113], в третие лето Государства его; делал пушку пушечный литец Андрей Чохов. Весу в ней 2400 пудов». Над изображением царя Федора Ивановича, находящимся у жерла с правой стороны, надпись: «Божиею милостию Царь, Великий Князь Федор Иванович, Государь Самодержец всея Великия России».
Единорог. Эта пушка отличается тщательностью отделки. На ней изображен царь Алексей Михайлович и находится следующая надпись: «Божиею милостию повелением Самодержавного Великого Государя, Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, в 25 лето благочестивыя и Богохранимыя державы Царства его в славном преименитом Царствующем граде Москве лета 7170[114] вылита сия пушка, весом 779 пуд. Лил пушечный мастер Мартемьян Осипов».
Троиль. Пушка эта длинная и узкодульная. На ней надпись: «Божиею милостию повелением Государя Царя и Великого Князя Федора Ивановича всея России сделана сия пищаль Троиль лета 7098[115]. Делал Андрей Чохов, весу в ней 430 пудов».
Аспид. И по размерам, и по наружным украшениям сходна с Троилем. На ней надпись: «Божиею милостию, повелением Государя Царя и Великого князя Федора Ивановича всея Руссии, сделана сия пищаль Аспид лета 7098[116], делал Андрей Чохов, 370 пудов».
Сенат
Огромное и величественное здание Сената построено при императрице Екатерине II по плану и под надзором архитектора Матвея Федоровича Казакова с 1776 по 1787 год. Здание построено треугольником на том месте, где некогда находились палаты князя Трубецкого и упраздненные церкви Св. Косьмы и Дамиана, Филиппа Митрополита и Введения во храм Богородицы. Длина здания 247 саженей. На постройку ушло 21 миллион кирпичей. Все здание обошлось в 759 тысяч рублей.
В этом здании, по словам современников, считалось образцовым произведением зодчества ротонда с куполом, над которым видна императорская корона с надписью: «Закон». До 1812 гола здесь стоял колоссальный вызолоченный св. Георгий на коне, изображавший герб Московской губернии. Эта ротонда была назначена для общих собраний губернского дворянства и для баллотирования новых членов через каждые три года. Купол этот считался по своей величине чудом архитектурного искусства. В первое время против главного входа в великолепной арке воздвигнут был императорский трон, обширные галереи с обеих сторон также были отделаны барельефами и гербами уездных городов Московской губернии. Когда в 1787 году императрица с блестящей свитой обозревала эту постройку, то сказала сопровождавшему ее начальнику Кремлевской экспедиции М. М. Измайлову:
— Я ожидаю, что благородные дворяне при первом своем собрании здесь для выборов, смотря на этот трон, припомнят, что я дала им и всему их потомству грамоту с правами и преимуществами важными.
После этого государыня обратилась к Казакову:
— Как все хорошо! Какое искусство! Это превзошло мои ожидания. Нынешний день ты подарил меня удовольствием редким. С тобою я сочтусь, а теперь вот тебе мои перчатки, отдай их своей жене и скажи, что это в память моего к тебе благоволения.
При выходе государыни из здания мастеровые приветствовали царицу восторженными криками. Императрица приказала им выдать 500 рублей. Казаков за постройку получил следующий чин, бриллиантовый перстень и значительную пенсию[117].
В этом здании помещены были все прежде бывшие до открытия в 1782 году по высочайшему учреждению губерний присутственные места, как-то: Вотчинная коллегия, Межевая коллегия, Государственный архив и др., а в 1790 году переведены сюда и два департамента Сената.
С открытием новых судебных установлений в здании этом поместили Окружной суд, Судебную палату, Межевую канцелярию, другие учреждения, а само оно стало именоваться зданием Московских судебных установлений.
Из массы залов здания особенно замечателен по великолепию Круглый зал, так называемый Екатерининский, предназначавшийся для знаменитой Екатерининской комиссии, где первое собрание и происходило в 1788 году. Вокруг зала галерея с превосходными горельефами. В каждом горельефе легко увидеть Екатерину, которая в виде Минервы, богини мудрости, является всюду. В этом же зале находятся портреты императрицы Екатерины II и последующих императоров, а также и мраморная статуя создателя новых судебных установлений — царя Александра II Освободителя.
Кремлевские дворцы
Прежние дворцы. Кремлевский дворец, о котором впервые упоминают летописи, был дворцом великого князя Ивана Даниловича Калиты. Он был деревянный, дубовый, и, вероятно, построен далеко ранее времен Ивана Даниловича — скорее всего или Юрием Долгоруким, или Михаилом Ярославичем Храбрым, или, наконец, Даниилом Александровичем. Этот дворец находился направо от церкви Архангела Михаила. Подробного описания этого дворца мы не имеем, но, по всей вероятности, это был дворец, типом которого может служить дворец Коломенский — единственный и любопытный памятник, который дает самое полное понятие о древних деревянных хоромах, знакомя с ними наглядно[118].
Этот дворец служит превосходным образцом древней русской архитектуры: в нем выразилось все искусство наших старинных самоучек-архитекторов, т. е. «плотничьих старост», как их называли в то время. Общий вид подобного дворца весьма оригинален и красив: крытые гонтом «в чешую» шатровые кровли, или «шатры», огромные «бочки», т. е. кровли, сведенные в виде бочек с медным золоченым гребнем наверху, светлые терема с широкими двойными окнами. Все это, снабженное красивой узорочной резьбой, производит особенное впечатление и вполне знакомит с характером наших старинных построек. Таков, вероятно, был и древнейший Кремлевский дворец. Сомневаться в этом мы не имеем никакого повода, особенно если взглянем на нашу жизнь до Петра Великого, где вовсе нельзя допустить больших изменений, особенно в отношении зданий, строившихся всегда так, как строили отцы и деды, без нововведений. Даже архитектура каменного дворца, принесенная к нам итальянцами, не произвела и не могла произвести никакого влияния на наши деревянные постройки. Напротив, она многое заимствовала у них как в отношении орнаментов и разных украшений, так и в отношении самих названий некоторых покоев. Все деревянные постройки в царском быту также возводились по старине и держались до преобразования Петра Великого.
В конце XV века на месте великокняжеского деревянного дворца воздвигнут был дворец каменный. Мысль построить каменный дворец возникла вследствие новых потребностей, вызванных новым политическим положением московского государя: великий князь московский сделался самодержцем всея Руси. Сверх того, это новое государственное направление было приведено в полную сознательность и определенность с приездом в Москву греческой царевны Софьи Палеолог, с которой великий князь Иван III Васильевич вступил в супружество. Началась напряженная деятельность в поновлениях и постройках: соборы и церкви, городские ворота, стены, стрельницы, башни с тайниками — все это быстро воздвигалось при помощи итальянских зодчих, нарочно для того вызванных из Италии. В 20 лет наружность Кремля совершенно изменилась. Одновременно со всеми этими переделками и постройками в 1482 году великий князь повелел свой «старый деревянный двор разобрать и нача ставити каменный двор». Но это начало было не совсем благополучно: 28 июля 1493 года во время страшного, опустошительного пожара только что заложенный каменный двор сгорел. К сооружению каменного дворца приступили не прежде как через шесть лет после пожара. В 1499 году великий князь снова заложил «двор свой камен, палаты каменные и кирпичные, а под ними погребы и ледники, да и стену каменную от двора до Боровицких ворот». Постройка поручена была новому итальянскому зодчему «Фрязину Алевизу, от града Медиолама». Но великий князь не дождался окончания этих палат, на которые положил столько горячих забот и трудов: в 1505 году он умер. Дворец был готов через три года после его смерти, и в мае 1508 года сын его Василий переехал на житье в эти новые хоромы. Достойный преемник всех начинаний своего отца, особенно в отношении новых построек, великий князь Василий Иванович, довершив неоконченный дворец, великолепно украсил его. Передний фасад этого дворца обращен был на площадь между Благовещенским, Архангельским и Успенским соборами и церковью Иоанна Лествичника, на месте которой воздвигнут «Иван Великий».
На эту площадь выходили две дворцовые палаты. Большая, стоявшая на самой площади, ныне Грановитая, и Средняя, находившаяся между Большой и Благовещенским собором, — к западу от них, на дворце, или на дворе великокняжеском. Перед Средней палатой было Красное крыльцо и Передние переходы, на которые с площади вели три лестницы: одна была у стены Грановитой палаты (Красное крыльцо), другая — Средняя лестница, третья — Благовещенская паперть. Между лестницей подле Грановитой палаты и Средней были ворота, которые посредством проезда под Красным крыльцом и Средней палатой вели на площадь. Средняя лестница прямо через крыльцо вела в сени Средней палаты. Из этих же сеней двери вели в Столовую избу. Подле Столовой избы была лестница вниз, на двор, к Спасскому собору, который находился посреди двора. Постельные, или жилые, хоромы великого князя и Постельная изба, княгинина половина, находились на том самом месте, где теперь Теремный дворец. Поваренный же дворец стоял позади хором великой княгини. Таково было расположение каменного дворца Ивана III.
При царе Иване IV Васильевиче, в 1547 году, 21 июня, московский дворец сделался жертвой нового, ужаснейшего пожара, который равным образом истребил и всю Москву. Государь выехал в село Воробьево, а в Кремле ставили для него новые деревянные хоромы и возобновляли распавшиеся от огня каменные палаты. Возобновив дворец, царь увеличил его впоследствии новой пристройкой. В 1560 году он повелел устроить для своих детей «особый двор и хоромы позади большой набережной платы, на взрубе». При нашествии Девлет-Гирея Кремлевский дворец сгорел снова (в мае 1571 г.). Дворец был снова возобновлен и при царе Федоре Ивановиче, судя по отзывам иностранных путешественников, находился в цветущем состоянии. Все приемные палаты в это время были великолепно украшены стенописью.
Царь Борис Федорович Годунов во время голода, бывшего в 1601 и 1602 годах, повелел, «чтобы людям питатися», воздвигнуть большие каменные палаты, «где были царя Ивана хоромы», построенные им для детей.
Самозванец, не желая жить в царском дворце, выстроил для себя новые хоромы, весьма красивые, в польском вкусе: они находились подле Сретенского собора и фасадом обращены были к Москве-реке. Перед этими хоромами, на сенях, самозванец поставил огромного медного цербера, которому, как невиданному дотоле чуду, удивлялся народ и прозвал его «адом». Из этих же хором самозванец, преследуемый по всем комнатам разъяренной толпой, выскочил в окно и упал на Житный двор, который расположен был под самым дворцом самозванца.
Царь Василий Иванович Шуйский выстроил для себя новые брусяные хоромы, потому что жить в опальном дворце самозванца было неприлично новому государю.
Так называемое Смутное время, пора безначалья и неурядиц, опустошило Кремлевский дворец так, что при вступлении на престол царя Михаила Федоровича дворец представлял самую грустную картину: от прежнего великолепия, которому так дивились посещавшие нас иностранцы, остались только голые стены в самом точном смысле этого слова. Все палаты и хоромы были без кровель, без полов и лавок, без оконниц и дверей, так что юному царю негде было поселиться. Кое-что, однако же, наскоро было приведено в порядок, и царь поселился во дворце в апреле 1613 года. Трудно было царю Михаилу Федоровичу восстановить прежнее благолепие дворца, но постепенно, по мере средств, которые были весьма незначительны, царь восстанавливал Москву, причем и Кремлевский дворец также постепенно возобновлялся и устраивался.
Но только дворец приведен был в надлежащее устройство, как снова губительный пожар опустошил его 3 мая 1626 года. Началось новое устройство дворца. По указу государя собраны были в это время из Ростова, Суздаля, Белоозера и других мест каменщики и кирпичники «для многих церковных, дворцовых и палатных каменных дел». Вызван был также «голландской земли немчин, кирпичный мастер Рудирик Мартыс», который в кирпичных сараях под Даниловской слободой «делал кирпичную ожигальную печь и над печью деревянный шатер по своему, немецкому, образцу, и кирпич делал». К концу царствования Михаила Федоровича Кремлевский дворец был окончательно устроен, так что царю Алексею Михайловичу оставалось немного дел в отношении устройства дворца. И действительно, во время его царствования мы не встречаем значительных построек на царском дворе. Он возобновлял только старое, переделывал и украшал здания, построенные его предками, причем в царский дворец вошло много разных украшений, которые дотоле или весьма мало, или даже вовсе не были известны. Важные последствия в этом отношении принесла польская война 1654–1667 годов, окончившаяся для России весьма удачно. Пребывание царя в некоторых из завоеванных городов, и особенно в Вильно, познакомило его с образом жизни совершенно новым, и царь с этого времени стал преобразовывать двор. Вызвав из всех посещенных им городов многих ремесленников и художников, он употребил их искусство и труды на украшение своего дворца. С этого времени характер украшений дворца во многом изменился. Внутри него появились обои (золотые кожи) и разного рода мебель на немецкий и польский образец. Характер резьбы по дереву, столь употребительный во всех внутренних и внешних украшениях дворца, также изменился. Обыкновенную русскую резьбу по одной только поверхности дерева заменила фигурная немецкая резьба в стиле рококо, как можно судить по дошедшим до нас несомненным памятникам из домашней утвари того времени.
Сделав краткий обзор первоначального Кремлевского дворца, можно положительно сказать, что дворец этот, дворец начала XVI века, несмотря на пожары и беспрестанные перестройки и переделки, в главных чертах своих нисколько не изменился в течение двух с половиной веков и, покинутый царями в начале XVIII века, устоял, хотя и в развалинах, до времен императрицы Елизаветы Петровны, которая в 1743 году приказала разобрать его и выстроить на его месте новый дворец. Строителем дворца был знаменитый архитектор граф Растрелли. Дворец этот в 4 этажа имел вид довольно своеобразный и грандиозный, хотя, по отзыву одного иностранца, Тесьби де Белькура, состоял из беспорядочных, полуразрушенных построек, как будто он только что выдержал осаду от варваров-разрушителей. Другие, напротив, находили дворец оригинальным и красивым. В 1812 году он подвергся немалому разрушению, но в 1817, 1818 и 1826 годах исправлен и расширен и таковым оставался до 1838 года, когда началась постройка нового Императорского дворца.
Николаевский дворец. Он принадлежал прежде митрополиту Платону и построен при императрице Екатерине II. Это было низкое, довольно скромное здание новейшей архитектуры. По приказанию императора Александра Павловича в 1818 году дом был куплен для бывшего в то время великого князя Николая Павловича и с тех пор, до построения Большого Кремлевского дворца, в нем останавливалась императорская фамилия, и дом начал носить название Малого Николаевского дворца. В 1824 году к нему приделана верхняя надстройка. Работа эта благополучно совершена под наблюдением тогдашнего начальника Кремлевской экспедиции князя Николая Борисовича Юсупова. Новая реставрация дворца была произведена в 1872 году архитектором Шохиным. Реставрация состояла в подводке фундамента и замене верхнего деревянного этажа каменным без изменения планировки и убранства. Эта работа, сопряженная с опасностью для рабочих и нравственным риском для архитектора, обошлась в 400 тысяч рублей… При входе во дворец устроена подъемная машина в виде крытой платформы. Мебель, материя, убранство — новые, но по старым рисункам, и каждый предмет на своем месте, равно как и кушетка, на которой в 1818 году родился в бозе почивший государь император Александр II, а также и ширмы. Из картин, находящихся во дворце, замечательны «Пожар Москвы в 1812 году» и «Вид храма Христа Спасителя» Айвазовского, «Въезд короля Сигизмунда» работы Бернарда Беташто. Кроме того, замечательна беседка из слоновой кости, перламутра и малахита, подаренная императрице Александре Федоровне, работы сенатора Поливанова и другие веши. Чистота и свежесть воздуха во дворце поддерживаются водяно-духовым отоплением — калориферами, для которых устроены подвалы. Перед выходящими во двор окнами — сад. Позади сада, на дворе, против могилы св. Алексея, в углубленном месте зарыто 2 тысячи скелетов, найденных и собранных во время перестройки дворца, а также несколько памятников XVI и XVII столетий.
С одной стороны ко дворцу примыкает Вознесенский девичий монастырь, с другой — мужской, Чудов. Главный подъезд дворца — с Царской площади.
Большой императорский дворец. Постройка дворца начата 5 марта 1838 года, исполнение работ возложено было императором Николаем Павловичем на вице-президента Дворцовой конторы барона Боде. Государь лично рассматривал все проекты, составленные по его указанию архитектором Тоном. В цоколь был положен дикий камень, на котором вырезано: «1838 г. июня 30 дня». А при закладке в следующем году под цоколь угла, где планировался кабинет его величества, положена медная доска с надписью: «Заложен в царствование Императора Николая I, под управлением министра Императорского двора генерала от инфантерии князя Петра Волконского, обер-гофмейстера барона Боде. Строителем был архитектор Константин Тон».
К 1849 году дворец был готов, и 3 апреля, в день Пасхи, освящен в присутствии императора, императорской фамилии и всего народа московского.
Дворец расположен четвероугольником по Кремлевскому холму. Главный фасад обращен на юг. Восточной стороной он соединяется с Грановитой палатой, западной — с переходом в апартаменты их высочеств и Оружейную палату, северной — с теремами. Внутри этого четвероугольника стоит церковь Спаса на Бору. А пространство между западной стороной дворца и корпусом вдоль кремлевской стены, отделенное от проезда чугунной решеткой, занимает Императорская площадь. Главный корпус дворца в два этажа, но верхний этаж в два света, почему дворец и кажется трехэтажным. Над серединой главного фасада возвышается квадратный купол с барельефными изображениями государственных орлов и гербов царств и областей империи. В куполе четыре слуховых окна, под которыми помешены часы с боем. В них замечательны колокола — из бывших прежде на Троицкой башне курантов — чистотой звука. На вершине купола установлен покрытый золотом флагшток для императорского флага. Купол этот соединен с кровлей металлическими связями, служащими громоотводом здания, на них ушло более 110 тысяч пудов железа. Система громоотводов устроена под наблюдением академика Л. М. Перевошикова. Связи установлены под руководством майора И. И. Ильина.
Площадь дворца с Оружейной палатой занимает 1/5 десятины. Главный фасад к Москве-реке длиной 57 саженей. Высота дворца от мостовой до главного карниза, без купола, 13 саженей, с куполом флагштока — 22 сажени, флагшток — 6 саженей. Нижний этаж дворца устроен выступом, при этом карниз служит баллюстрадой открытой террасы. Дворец имеет до 700 комнат. Вот главные его помещения.
Следующий роскошный и со вкусом отделанный зал —
Далее следует
Затем следуют апартаменты наследника. В гостиной замечательны четыре гобеленовые картины, представляющие некоторые сцены из жизни Дон Кихота. Замечательны также и другие картины, как находящиеся на половине его высочества, так и в картинной галерее, расположенной вдоль всего ряда упомянутых залов. Картины поступили частью из Эрмитажа, частью из собраний частных лиц. Вот некоторые из них: «Въезд Иоанна Грозного на Красную площадь», «Поклонение пастырей, или Корреджиева ночь», «Сикстинская мадонна» Рафаэля, «Св. Сикст и Варвара», оригинал которой находится в Дрездене, «Богоматерь с младенцем Иисусом» Корреджо. Подле них — «Св. Иоанн Креститель», «Епископ Жеминьен, патрон города Модены», «Св. мученик Петр Доминиканец» и «Св. Георгий, попирающий голову чудовища, на растерзание которого была отдана царица Лидия», «Женщина, держащая корзину с фруктами» Карла Дольче и его же «Цецилия», «Св. семейство» Рембрандта. Копии со знаменитейших картин сделаны художником Зейдельманом в натуральную величину акварелью. Затем нельзя не упомянуть о картинах: «Заключение мира Польши с Турцией», «Соединение Литвы с Польшей», «Освобождение Вены от турок», «Принятие присяги Хивинским ханом от польского короля Сигизмунда».
Из картинной галереи переход ведет в восьмиугольный
В середине XVII века в Кремле находилось более 20 улиц и более 10 площадей. Само собой разумеется, что все они были весьма незначительны: размеры Кремля не допускали их обширности. Большей частью это были не более как проезды между постройками и храмами или небольшие пространства перед дворцами и хоромами бояр, представляя живописную путаницу, причем золотоглавые соборы, вычурные дворцы и палаты смешивались с брусяными избушками «убогих» людей, которым позволялось строить свои лачужки не только в Кремле на свободных местах, но даже подле самих церквей, стена к стене. Лучшие улицы и площади были вымощены досками. Большинство из них названий никаких не имели, остальные же назывались по назначению тех построек, возле которых они находились или пролегали, например: Мыльная, Конюшенная, Житная и т. п.
Главная и более обширная площадь называлась Ивановской, так как находилась у церкви Св. Иоанна Лествичника. Исстари было заведено, что на эту площадь собирались бояре, дворяне и чиновные люди после обедни в Успенском соборе, чтобы потолковать о своих делах. Тут же объявлялись дьяками во всеуслышание, во все горло, что называется, и царские указы, отчего и произошла поговорка «Кричать во всю Ивановскую». На этой же площади сидели подьячие и дьяки, выгнанные из службы, которые для безграмотных людей писали челобитные. Для этого на площади стояла палатка, называвшаяся Ивановской. Петр Великий отменил было этот обычай, но привычка москвичей к старому порядку заставила его изменить этот указ и определить при Ивановской палатке особого старосту с десятью подьячими для написания безграмотным людям разных актов, для рукоприкладства (подписания) вместо них при совершении «крепостей» и для свидетельства. Еще ранее на этой площади происходил торг людьми: русские продавали пленников своим и чужим. На ней же производились наказания кнутом и батогами за взятки, посулы или лихоимство. Тут же выставляли на позор вора, вывешивая на шее преступника захваченные им веши: кошелек с деньгами, меха, одежду, даже соленую рыбу. С 1685 года казни над преступниками переведены с Ивановской площади на Красную.
После перенесения столицы в Петербург в Кремле многие здания стали ветшать, внутри кремлевских стен оказалась большая нечистота, и дело дошло до того, что на бывшей между Троицкими и Боровицкими воротами улице ставили караул, чтобы в тамошних погребах, без окон и дверей, не укрывались «воровские» люди.
В самом начале XIX столетия Кремлем заведовал действительный тайный советник Петр Степанович Валуев. Деятельный в ремонте зданий, принадлежавших казне, он исправил кремлевские стены, здания и очистил Кремль, насколько это было возможно. Он же дал и новые названия площадям. Площадь от Спасских ворот к соборам, против возобновленных при нем же в готическом стиле башен Вознесенского монастыря, наименована была Царской, у Боровицких ворот — Императорской, против Сената — Сенатской. Затем проложена была и новая, единственная улица в Кремле — Александровская, пролегающая от Троицких ворот мимо Потешного дворца до Оружейной палаты.
Называлась Царской, а иногда Красной и та небольшая площадь которая находится между Грановитой палатой, Иваном Великим, Успенским и Архангельским соборами. На ней в былое время цари давали народу пиры и нередко беседовали с ним. Во время коронаций Елизаветы Петровны и Екатерины II на ней изобильно угощали народ.
Царская площадь[119] долгое время служила местом, где производились разводы, и потому она называлась площадью плац-парада. Некоторое время (в первой четверти XIX столетия) площадь служила даже местом гуляний для москвичей. Расположенная на Кремлевской горе и обсаженная по южному краю деревьями, площадь действительно представляла превосходное место для прогулок. Вид отсюда через зубчатую кремлевскую стену, расположенную у подошвы горы, на Замоскворечье очарователен. Прекрасная широкая лестница в 112 ступеней вела с площади к Тайницкой башне. Тут сиживали няньки и играли дети. В 1826 году сделана была новая лестница, уничтоженная при постройке нового дворца в 1849 году.
Некогда на этой площади находился непрерывный ряд центральных приказов, от Архангельского собора почти до кремлевской стены со Спасскими воротами, в том числе и Посольский приказ. Сперва, до Ивана Грозного, все иностранные дела производились, как говорили тогда, «вверху», т. е. в великокняжеских чертогах, самими князьями при содействии ближних бояр и опытных советников. Но с покорением царств Казанского, Астраханского и Сибирского, многими завоеваниями в Швеции и Польше иностранные дела так умножились, что для правильного ведения их потребовалось и особое место, и особое ведомство. Покоритель означенных царств — Иван Васильевич Грозный — отвел для сего во дворце особую палату, которая и называлась при нем Посольской палатой; а сын его Федор Иванович перенес дела из этой палаты в особое близ дворца здание, которое и названо тогда Посольским приказом. В 1652 году Алексей Михайлович повелел отвести в Кремле новое для приказа место и, построив на оном дом в 1667 году, назвал его Государственным приказом посольской печати. Круг ведомства Посольского приказа все более и более расширялся, так что мало-помалу к его области стали относиться не только иностранные дела, но и другие приказы, учреждения, монастыри и лица. Приказом заведовали дьяки. Старший из них, в звании печатника, был всегда хранителем государственной печати и носил ее иногда на шее как символ своей обширной государственной власти. Многие иностранные послы, приезжавшие тогда в Россию, оказывали такое уважение к дьякам Посольского приказа, что даже называли их канцлерами[120].
Императорская площадь занимает то именно пространство, где находилась древнейшая в Москве церковь Рождества Иоанна Предтечи на Бору. Была тут площадь и до постройки Императорского дворца, перед собором Спаса на Бору, ограничиваясь к западу Боровицкими воротами и Потешным дворцом.
Площадь Сенатская представляет весьма любопытное зрелище по отношению к истории архитектуры. Никольские ворота строены при Иване III в XV веке, лицевой корпус Чудова монастыря — в XVI веке. Ивановская колокольня возведена при Борисе Годунове в XVII веке, Арсенал — при Петре Великом, Сенат — при Екатерине II в XVIII веке и казармы (бывшая Оружейная палата) — при императоре Александре I в XIX веке.
КИТАЙ-ГОРОД
Кремль, по старому разделению Москвы, назывался Городом, строения вне Кремля — Посадом, а слободы вне Белого города — Загородьем. Впоследствии теснота Кремля, важность Посада и увеличивающееся число жителей были причиной того, что мать Ивана Грозного Елена Глинская во избежание новых бедствий от нашествия татар и литовцев приказала выкопать глубокий ров вокруг всего Посада, заключавшего в себе кроме домов многих знатных граждан все купеческие лавки, торги, или рынки, святые храмы и достопамятную Красную площадь.
Работа начата была 20 мая 1534 года и в июне того же года окончена. Замечательно, что работа эта производилась всеми московскими жителями, за исключением знатнейших граждан и государственных чиновников. Ров простирался от речки Неглинной через старую Троицкую площадь[121] и Васильевский луг[122] к Москве-реке. Речка Неглинная была запружена и водой своей наполнила ров, так что Кремль и Китай-город представлялись островом.
В 1535 году, 16 мая, после молебна и крестного хода по нововыкопанному рву была заложена и каменная стена с четырьмя башнями. Сам митрополит Даниил[123] заложил камни основания как для стены, так и для башен. Постройкой стены заведовал зодчий итальянец Петрок Малый, и стена была окончена в 1538 году.
Так была основана новая часть города под названием Китай-город. По мнению некоторых, это слово означает Средний[124], но другие полагают, что Китай-город так назван по имени Китай-городка в Подольском воеводстве, откуда была родом Елена Глинская. Предположение это всего вероятнее[125]. Однако есть и еще одно предположение относительно названия Китай-города. Некоторые из историков уверяют, что эта часть Москвы исстари называлась Китаем, и что с этим словом в простонародье связывался всемирный рынок, и всякая иноземная ткань называлась «китайкой». Все это будто бы произошло оттого, что Русь исстари торговала с Китаем. В Рязанской губернии среди простого народа слово «китай» и доселе составляет насмешливое прозвище всякого барышника и торгаша.
Как бы там ни было, но московский Китай-город действительно был центром, где сосредоточилась всякого рода торговля и всякого рода промышленность, имеющая значение не только для Москвы, но даже и для всей России.
Подобно Кремлю и Китай-город после перенесения столицы из Москвы в Петербург стал заметно падать и приходить в разрушение. Стены Китай-города в эти годы стали обваливаться, в башнях открыты были мелкими чиновниками лавки. К стенам были пристроены лавчонки, погреба, сараи, конюшни. Нечистоты при стенах все больше и больше увеличивались, заражали воздух. Более всего таких лачужек и плохих построек в этой части города было на землях, захваченных духовными властями. Церковное духовенство не только в подворьях, но и на церковных землях завело погреба, харчевни и даже под церквами поделало цирюльни[126]. Начальник Кремлевской экспедиции И. С. Валуев входил к обер-полицмейстеру А. А. Беклешеву в 1806 году с прошением по этому поводу. Беклешев предлагал митрополиту Платону свести такие заведения с церковных земель. Платон не согласился, ссылаясь на то, что от того много потерпят как церковные доходы, так и церковнослужители, которых состояние было весьма близко к бедному. Самым грязным местом в Китай-городе были так называемые певчие дома, принадлежавшие владению синодальных певчих, которые сами здесь не жили, а отдавали постройки внаем. Дома эти были большей частью деревянные, разделенные перегородками на маленькие комнаты, углы и чуланы, в которых в каждом помешалось особое заведение или жила семья. Здесь с давних пор были харчевни, трактиры, кофейни и разные мастерские, чрезвычайно переполненные мастеровыми и жильцами. В случае пожара эта местность представляла большую опасность вследствие близости к торговым рядам и невозможности тут действовать пожарным. В 1804 голу здесь все деревянные строения были сломаны и оставлен лишь один трактир. С дозволения бывшего главнокомандующего Москвы графа Захара Григорьевича Чернышева в 1783 году вдоль Китайской стены были построены 204 деревянные лавки, а в 1786 году по воле графа Я. А. Брюса лавки эти заменены каменными. (Их количество было увеличено до 278.) Земля для них отдана без платы, чтобы только застроили пустое место и содержали тут мостовую. Прочие здания у стен построены около 1780 года по словесному дозволению тогдашнего обер-полицмейстера Николая Петровича Архарова. Большая часть владельцев этих зданий и сами не знали, как они достались их предкам, и не имели на них никаких документов. За стеной от Воскресенских до Никольских ворот стояли постройки не менее безобразные. В старину предполагали стену от Никольских до Варварских ворот сломать для площади и для удобной проезжей дороги вместо тогда здесь бывшей тесной и излучистой, проходившей мимо церкви Иоанна Богослова, что под Вязом, между Ильинскими и Никольскими воротами. Намерение это не было, однако, приведено в исполнение. В 1807 году часть стены против Воспитательного дома обрушилась на 2,5 сажени, а смежные растрескались. На починку их потребовалось 190 тысяч рублей серебром. А. А. Беклешев еще в 1805 году предлагал сломать стену Китай-города с башнями от ворот Никольских до Москворецкого моста как ненужную и ветхую, а на ее месте сделать бульвары для гулянья, но император Александр I на это не согласился, желая сохранить все древние строения в Москве в их первобытном виде. Ров подле стены Китай-города был везде завален мусором. Его расчистили только в 1802 году. После 1812 года ров был засыпан и вся Китайская стена исправлена; оказалось, что площадь строений Китай-города занимает 45 десятин и находится на покатой местности от 5 до 16 саженей высоты над уровнем реки. Незастроенной земли было втрое меньше застроенной. Строения все сплошные. Площадей — 5, улиц, от 4 до 8 саженей шириной, узких в сравнении с высотой окружающих зданий, — 15. Торговых помещений втрое больше числа квартир, Китай-город есть наиболее скученно населенная местность всей Москвы. Жителей считается более 30 тысяч, домов более 2 тысяч. Сама стена имеет в окружности 975 саженей. Стена построена из кирпича красного цвета. Правительница Софья приказала ее выкрасить в белый цвет.
Сретенские — ныне Никольские. Эти ворота именовались Сретенскими, вероятно, потому, что вели к Сретенскому монастырю, а впоследствии названы Никольскими потому, что находятся недалеко от Никольских кремлевских ворот и от церкви Николая Чудотворца Большой Крест и, наконец, вблизи Никольской улицы.
Поделиться книгой: