Помоги проекту - поделись книгой:
Тем временем в кабинете профессора разворачивался похожий диалог между Валерией и ее коллегой:
— Госпожа Видау, вам не показалось, что девочка расстроилась из-за вашего разговора?
— Показалось.
— У вас уже есть ассистент?
— Такого, каким может стать Сабрина — нет.
— Так вы ее что, не возьмете?
— Смеетесь? Она лучший студент на курсе! Кто, если не она! Конечно же, возьму! Завтра позвоню ей. А пока пусть немного посидит на иголках — это полезно для дальнейшей мотивации.
Вечерний пятничный Сан-Паулу располагал к релаксу. Улицы были наполнены сотнями парочек, причем самых разных, даже очень почтенных возрастов. Родители Лукаса на три дня улетели в Италию на медицинский форум, и он был предоставлен сам себе.
Они с Сабриной гуляли по городу часа два. Набравшись смелости, Лукас пригласил ее к себе, и она сразу согласилась, словно ждала этого предложения.
Комната Лукаса была просторной и затемненной массивными шторами. Сабрине понравилось, что там было чисто, уютно и приятно пахло. Было видно, что хозяин заботится о своем жилище. Комната ее бывшего парня представляла собой настолько жалкое зрелище, что первым желанием Сабрины, когда она туда приходила, было хорошенько прибраться, а не заниматься тем, для чего парни приводят к себе домой девушек. В комнате же Лукаса ее охватили совершенно другие ощущения, хотя Сабрина отчетливо понимала, что дело было, конечно же, совсем не в комнате. Она подошла к стоящему возле подоконника Лукасу сзади, обняла его и попыталась укусить в спину сквозь водолазку. И почувствовала, как парень улыбнулся.
— Лукас?
— А?
— А ты когда-нибудь проводил ночь с девушкой?
— Нет. А ты?
— С девушкой?
— С парнем! — рассмеялся Лукас.
— Нет, ни разу.
Он повернулся к ней, обхватил ее лицо ладонями и нежно поцеловал в губы. Этот поцелуй был настолько чувственным и наполненным чистым сладким влечением, что девушка непроизвольно издала стон. Ее пальцы потянулись к пряжке ремня его брюк и начали судорожно расстегивать замок. Не отрываясь от ее губ, Лукас продел обе руки ей под блузку и проник ими дальше, под бюстгальтер, обнажая нежную упругую грудь. Они сами не заметили, как упали на кровать, не переставая целоваться. Лукас уткнулся носом в ее необыкновенно длинные крупные кудри и втянул в себя прелестный запах ее волос. У Сабрины кружилась голова от того, насколько нежными были его пальцы и горячим — дыхание. В мыслях, казалось, пролетел образ ее бывшего парня, но он настолько не шел ни в какое сравнение с Лукасом, что она даже не вспомнила его лица. Ей нужен был только Лукас — этот красивый, умный, невероятно нежный, но вместе с тем сильный и уверенный в себе молодой человек, который сейчас слегка покусывал ее соски и мелкими поцелуями усыпал ложбинку между грудями.
«Солнышко мое, я так хочу тебя!» — эти слова слетели с ее губ, как она ни старалась их сдержать.
В комнате стало еще темнее, чем было. Сабрина не осознавала, действительно ли возле входной двери висит плакат с Грейс Келли или это видение — одно из тех, что сейчас овладевают ей, пока Лукас, прижав к подушке ее руки и не отрываясь от губ девушки, увеличивает темп и уносит ее куда-то высоко-высоко, где ей еще ни разу не доводилось побывать.
«Лукас! Мальчик мой… Мой хороший… Мой сладкий…» — шептала она, вплетя пальцы в его волосы и прижимая к себе…
Когда он остановился и рухнул на нее, придавив своим телом, то первой мыслью Сабрины было — что ей невыносимо хочется пить. Она провела правой рукой ему по спине от ягодиц до шеи, сжала своими ногами и шепнула: «У меня это было, Лукас… У меня это было…»
Лукас слегка приподнялся на руках, посмотрел на ее лицо, поцеловал сначала в нос, потом в губы и тихонько сказал:
— Я так и понял. По тебе было видно!
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Сабрина.
— Ты говорила такое… Я не могу это повторить. Просто понял, что у тебя это действительно было, — он еще раз поцеловал ее в губы и вышел из нее.
— Лукас?
— Да?
— Я такого раньше никогда не испытывала.
— Мне очень приятно это слышать, — ответил он, улыбнулся и пошел в ванную, которая находилась сразу за его комнатой.
«Глупый, я же люблю тебя», — шепнула ему вслед Сабрина так, чтобы он не услышал.
Глава 9
К концу подходил пятый месяц, как Сабрина выполняла функции ассистента Валерии Видау. Девушка как губка впитывала все, что показывала ей профессор, научившись понимать Валерию с полуслова. Она самостоятельно вскрывала тела, готовя органы к исследованию профессором и ее коллегами, освоила методику распила костей черепа, составляла проекты отчетов о результатах аутопсии и направляла их Валерии на согласование. Сабрина едва ли не лучше самой Валерии знала ее график на неделю вперед, а в последний месяц взяла на себя поток входящей корреспонденции профессора, связанной с работой Суда Прошлого. Валерия уже не могла представить, как все это время обходилась без такого эффективного помощника. Она лично попросила директора медицинского лаунжа увеличить небольшое жалование девушки на 30 процентов, чему та была невероятно рада, хотя основной зарплатой она, разумеется, считала те знания, которые могла перенимать у своей знаменитой на весь мир начальницы.
В свой сорок пятый день рождения Валерия организовала небольшую вечеринку для коллектива сектора патологоанатомической медицины. Включая ее саму и Сабрину, набралось 7 человек.
— Сабрина, — подошла к девушке виновница торжества с двумя бокалами вина в руках и вручила ей один, — ты меня извини, что за всей этой бесконечной рабочей суетой мне толком не удается с тобой пообщаться. Порой кажется, что я сама себе не принадлежу.
— Профессор, да что вы такое говорите! — удивленно посмотрела на нее Сабрина. — Я даже и помыслить не могу, чтобы вы мне уделяли больше внимания, чем сейчас.
— Ты мне скажи, — улыбнулась Валерия, присев на краешек стола, — мне кажется, или у вас с Лукасом что-то есть? Он постоянно за тобой заезжает.
— Что-то действительно есть, — смущенно ответила девушка.
— Я очень рада за вас! Лукас — замечательный молодой человек. Таких не много.
— О да! — оживилась Сабрина. — Он чудесный! Такой умный, такой спокойный! Мне с ним так хорошо! Он… Я даже не знаю, как и описать! Он такой… Самый-самый!
— Девочка моя, ты так сильно его любишь? — Валерия поджала губы, улыбнулась и положила руку ей на плечо.
— Я очень сильно его люблю, — тихо, но уверенно ответила Сабрина, не глядя на профессора.
— Замечательно. Что может быть лучше! Вы чудесная пара. Оба умненькие, отлично учитесь, работаете. Он, как я понимаю, теперь не на стажерском контракте?
— Не на стажерском. Он уже сержант. Точнее, всего лишь сержант, но поскольку это мой Лукас…
— Поскольку это твой Лукас, — ласково добавила Валерия, — то он не «всего лишь», а действительно «уже» сержант.
— Госпожа Видау…
— Что такое?
— Нет… Ничего особенного. Просто… Я, наверное, дура, но…
— Сабрина! Я тебя прошу!
— Нет-нет, правда! Я дура, наверное, но мне кажется, что не может быть все так хорошо… Я работаю на лучшей в мире работе для своего возраста, у меня прекрасный любимый человек, он работает на своей лучшей в мире работе, и мы учимся, и мы любим друг друга так сильно во всех смыслах, и все так чудесно, что…
— Что?
— Что кажется, будто так не должно быть. Будто случится что-то ужасное. Я даже не знаю, как это объяснить…
— Зато я знаю. Чистая психология. Хочешь, дам совет?
— Конечно, хочу! — девушка подняла на нее глаза.
— Хорошо. Слушай внимательно. Можешь даже не записывать. Непарь-ся. И точка.
— Вы правда так думаете? — улыбнулась ей Сабрина.
— Нет. Не думаю. Знаю. Наслаждайся жизнью, детка! Ой, извини, — Валерия опомнилась, — я так дочку называю. Прости, это прозвучало фамильярно.
— Какие могут быть извинения! Госпожа Видау, я вам так благодарна за этот разговор!
— Не благодари. И не забивай себе голову всякой дрянью. Знаешь, есть такой роман русского писателя Льва Толстого, называется «Анна Каренина»?
— Конечно, знаю.
— Так вот. Когда одной пожилой крестьянке вкратце пересказали проблему Анны Карениной, та подумала с минуту и сказала: «Корову б ей. А лучше две». Так же и у тебя. Живи и радуйся!
— Наверное, вы правы, — Сабрина повеселела. — Госпожа Видау, я вас обожаю!
— Сабрина… — опустив глаза в пол, улыбнулась Валерия.
— Нет-нет, правда! Восхищаюсь вами! Я рассказ один пишу, и там есть главная героиня… В общем, для ее литературного образа я очень многое беру от вас.
— Вот даже как?
— Да! Ваше чувство юмора, например. Что еще… Вашу невероятную самоуверенность. А еще — абсолютный профессионализм!
— Сабрина, дорогая… Я просто человек.
— Нет, не просто! Вы очень классная! И помогаете мне! По работе, по жизни. Советы даете. И я очень за это благодарна. Тут, кстати, дело еще такое…
— Какое?
— Мы с Лукасом все чаще думаем о том, чтобы начать жить вместе. Я за все это время, что мы встречаемся, провела с ним какие-то три ночи. Три ночи и три прекрасных утра, когда просыпаешься, уткнувшись носом в его плечо… И я больше не хочу просыпаться одна! Хочу с ним! Всегда! Каждое утро так хочу. С его плечом!
— Да ты ж моя девочка! — Валерия отставила бокал в сторону и обняла Сабрину, в глазах которой показалась пленочка слез. — Как же ты любишь его! А ведь я помню, как вы повздорили тогда у меня в секционной. На практикуме.
— Мы с ним часто это вспоминаем. И всегда смеемся.
— Так съезжайтесь! Кто вам мешает? Родители?
— Родители… Я еще, конечно же, даже не заикалась на эту тему. Хотя они очень хорошо относятся к Лукасу.
— Только мой тебе совет, дорогая: ни при каких обстоятельствах не живите у него. У его родителей. Да и у твоих тоже не живите.
— Да-да, мы думаем именно о том, чтобы жить только вдвоем! Мы все рассчитали — с учетом той прибавки, которую вы для меня попросили, нам вполне хватит! Он же сержант, как-никак! А потом станет лейтенантом!
— Да-а-а, — протянула Валерия, — сейчас они с Арманду дело Кравица закончат и точно получат по звезде.
— Завтра дело в суд передают. Лукас особо не распространяется о работе, но насколько я понимаю из обрывков его разговоров с капитаном Тоцци, там прямо железобетонные улики есть. С ума сойти! Член Палаты! И такое обвинение…
— Посмотрим. Время покажет. Время вообще самый лучший судья. Лучше еще не придумали.
По пути на работу в университет Кентукки профессор Филипп Мартинез открыл новости. Главным событием сегодняшнего дня, по-видимому, станет очередное заседание по делу Тима Кравица. Мартинез вывел на стекло левипода репортаж «Шелл Ньюз»:
«В суде Сан-Паулу проводится пятое по счету слушание по обвинению члена Палаты Тима Кравица в убийстве своей жены, профессора Сиднейского университета Стефани Джефферсон. Напомню, что в рассмотрении дела участвуют присяжные, а председательствует на процессе федеральный судья Уилма Сальгадо. Новейшая история не знает прецедентов, чтобы высшее должностное лицо планеты оказалось на скамье подсудимых. Однако — все равны перед законом, и, по мнению опрошенных нашим изданием экспертов, судья Сальгадо предельно четко ведет процесс, не давая поблажек защите, но и весьма жестко пресекая любые попытки обвинения перетянуть одеяло на себя. К настоящему моменту обвинение предоставило в качестве доказательств внушительное количество записей телефонных разговоров между супругами общей продолжительностью более шести часов, заключение судебно-медицинской экспертизы, аналитику психологических портретов каждого из супругов, геолокационные данные. Если честно, мне очень хотелось бы думать, что речь все еще идет о какой-то ошибке. Не верится, что этот почтенный господин мог пойти на такой шаг, но с каждым новым доказательством моя уверенность тает. Предлагаю послушать, какие улики на этот раз предоставит окружной прокурор».
Мартинез зашел в кабинет, не переставая следить за ходом процесса через свой визуалайзер. Новостное издание «Шелл Ньюз» крупным планом показало темнокожую судью Уилму Сальгадо. Ее лицо было спокойным, словно она разрешала бракоразводный спор, а не дело, которое еще долго сохранит свой след в истории. Судья повернулась к прокурору:
— Господин Брасио, прошу вас, если обвинение располагает другими доказательствами причастности подсудимого к совершению преступления, суд готов их исследовать.
— Ваша честь, — ответил судье низкорослый пожилой мужчина лет восьмидесяти, — мы просим суд вызвать секретного свидетеля обвинения, госпожу Беранжер Пьярд.
— Что ж, это ваше право, — кивнула судья. — Если вы обеспечили явку свидетеля, я готова ее выслушать.
В зал зашла неопределенного возраста худощавая женщина. Взгляд ее был диким, словно в помещение выпустили зверька, которого поймали в лесу и впервые показали людям. Она осторожно шла от дверей зала заседаний к свидетельской трибуне, озираясь по сторонам и теребя пальцами шарфик. Когда свидетель заняла свое место, судья мягко сказала ей:
— Не переживайте, пожалуйста. Вы свидетель, и вас позвали сюда, чтобы вы помогли нам разобраться в данном уголовном деле. Сейчас вы получите от секретаря заседания запрос на подтверждение личности и должны его одобрить. Это закон.
— Здравствуйте, — тихо ответила ей женщина, хотя судья с ней и не здоровалась. — Получила, да. Одобрила.
— Очень хорошо. Тем не менее я прошу вас под протокол представиться, сообщить свой возраст, а также место рождения и работы.
— Можно отвечать? — испуганно уточнила женщина.
— Да, — все так же спокойно ответила ей невозмутимая судья.
— Хорошо. Меня зовут Беранжер. Фамилия Пьярд. Это от матери фамилия. Отца я не знала, поэтому носила фамилию матери. Мама сама так решила…
— Возраст, место работы и место рождения, — интонацией специалиста психиатрической службы повторила судья.
— Мне 41 год. Родилась я в Ницце. Сейчас не работаю, но уже скоро выйду на новое место.
— А чем занимались до того, как утратили работу?
— Я работала домработницей у госпожи Джефферсон. И у господина Кравица.
— Вы хорошо знаете Тима Кравица? И хорошо ли знали погибшую? — спросила судья.
— Хорошо? Нет, я бы не сказала, что хорошо. Я у них работала домработницей. Общалась с ними только по делам.
— Этого достаточно. У вас есть какие-то основания оговорить господина Кравица? Может быть, неприязненное отношение, ненависть — что-то такое?
Поделиться книгой: