Помоги проекту - поделись книгой:
Генри Каттнер и Кэтрин Мур
Мы — стражи Чёрной Планеты
(пер. О. Зверева)
Я добрался на стратоплане до Стокгольма, а оттуда на воздушном пароме — до родного Громового фьорда. Как и прежде, черные скалы нависали над бурным морем, которое когда-то бороздили корабли викингов под красными парусами. Как и прежде, волны приветствовали меня мерным рокотом. В небе парила Фрейя, кречет моего отца. А на скале высился замок, чьи башни вечными стражами стояли над северным морем. На крыльце, похожий на состарившегося великана, меня ждал отец. Нильс Эстерлинг слыл молчуном, его сухие губы вечно были сжаты, словно он старательно хранил некую тайну. Думаю, я всегда побаивался отца, хотя он и не был ко мне жесток. Однако между нами лежала пропасть. Нильс был как будто прикован к скалам незримой цепью. Я понял это, когда увидел однажды, каким взглядом он провожает улетающих на юг птиц. В его глазах застыло такое желание улететь с ними, что мне стало не по себе. Вот таким он и дожил до старости — замкнутым, молчаливым, закованным в кандалы, сторонящимся большого мира и, по-моему, страшащимся звезд. Днем он частенько любовался своим кречетом, летящим в темной синеве неба, но с приходом ночи запирал все ставни и носу не казал наружу. Со звездами была связана какая-то его личная тайна. Насколько я знаю, отец и в космос-то летал только раз — и с тех пор никогда не покидал пределы атмосферы. Что же случилось тогда? Я не знал. Но после того полета что-то умерло в душе Нильса Эстерлинга, и он стал другим человеком.
Я получил диплом. В кармане лежал полный комплект бумаг — результат шести лет усердной учебы в Скай-Пойнт. Уже завтра мне предстояло лететь на «Мартинсе», корабле, приписанном к Каллисто. Но Нильс попросил меня заехать домой, вот я и стоял перед ним. Кречет над моей головой начал спускаться кругами, потом резко спикировал вниз, и его когти стальными наручниками сомкнулись на защищенной перчаткой руке отца. Пожалуй, это можно было считать приветствием. Фрейя уже состарилась, но ее золотистые глаза сверкали, как прежде, а хватка оставалась такой же мертвой.
Нильс, не вставая, пожал мне руку и указал на соседний стул.
— Хорошо, что ты приехал, Арн… Итак, ты сдал экзамены. Я рад это слышать. Завтра ты летишь в космос.
— На Каллисто. А как ты, Нильс? Я боялся…
— Что я заболел? — с безрадостной улыбкой продолжил отец. — Или при смерти? Нет, Арн. Умираю я вот уже сорок лет… — Он посмотрел на птицу. — Хотя сейчас это не столь важно. Я даже надеюсь, что смерть не заставит себя долго ждать. Ты скоро поймешь почему, когда… когда я расскажу о том, что случилось в космосе четыре десятка лет назад. Я постараюсь, чтобы мой рассказ прозвучал по возможности непредвзято, хотя это не просто. Боже, как все это не просто!
Нильс посмотрел на своего кречета и стал пристегивать поводок к его путам. Не отрываясь от этого занятия, он сказал:
— Должно быть, у тебя мало времени, раз ты летишь завтра. Из какого порта? Из Ньюарка? Может, поешь?
— Я поел на пароме, папа.
Нечасто я называл его так!
Нильс неловко пожал плечами:
— Тогда давай выпьем.
Он жестом подозвал слугу, и через мгновение перед нами стояли бокалы, наполненные виски с содовой. Я не мог избавиться от чувства неуместности этого напитка: в замке скорее пристало бы пить эль из рога. Впрочем, это давно отошло в прошлое. В чертовски далекое прошлое.
Нильс как будто прочитал мои мысли:
— Прошлое не исчезает полностью, Арн. Оно у нас в крови. Так что…
— Waes had, — поднял я бокал.
— Drinc hael. — И он осушил свой стакан.
На скулах отца задвигались желваки. Внезапно резким движением он подбросил кречета, и поводок соскользнул с пут. С хриплым криком Фрейя взлетела в воздух.
— Тяга к битвам в крови у нашего племени, — сказал Нильс. — К свободе, к битвам и к полету. Давным-давно эта тяга превращала нас в морских разбойников, викингов. Лиеф Удачливый[1] стремился в Гренландию, наши корабли плыли через Оловянные острова[2] на Рим и Византию, мы добрались даже до Китая. Зимою мы чинили суда и точили мечи. А потом, когда фьорды освобождались от льда, над нашими драккарами вновь поднимались красные паруса. Нас влекла Ран, Ран морская, богиня неведомого.
Его голос изменился, и он тихо пропел слова древнего поэта:
— Да. — В глазах Нильса Эстерлинга промелькнула давно не появлявшаяся там слабость. — Наш народ не может быть пленен, без свободы он погибает. А я уже сорок лет в тюрьме. Ко всем чертям всех миров! — горько прошептал он дрогнувшим голосом. — В самой страшной тюрьме. Она стала разъедать мою душу всего через неделю после возвращения на Землю. Нет, еще раньше. И мне не выйти из этой тюрьмы. Я сам надел на себя оковы и вышвырнул ключ. Ты ничего не слышал об этом, Арн. Сейчас я тебе все расскажу. Должен рассказать.
И он мне рассказал. На землю медленно опустилась долгая ночь, и над миром загорелось северное сияние, подобное столпу света в полярном небе. Ледяные великаны были в пути — не зря же с фьорда дохнуло внезапным холодом. Над нашими головами ветры ликовали голосами валькирий.
Вдали под нами волновалось море, вздымалось покатыми беспокойными волнами и разбивалось о скалы. Над нами ярко сияли звезды.
А на запястье Нильса дремал вернувшийся кречет. Время от времени Фрейя вздрагивала, но оставалась на своем месте.
Нильс начал рассказ.
Итак, это случилось более сорока лет назад, в его молодости, когда по жилам у него растекалась горячая кровь, а в сердце горел дух викингов. Но моря уже были укрощены.
Путь предков был закрыт для него. Но еще оставались неизведанные края…
Межзвездные пропасти скрывали в себе множество тайн, и Нильс записался космонавтом первого класса на старую грузовую посудину, которая бороздила космические торговые трассы по Большому Кольцу. С Земли на Венеру, а потом к планетам-гигантам.
Жизнь закалила его за несколько лет скитаний.
И в марсианском полярном городе, Марспол-Норте, в местном кабаке, сатха-дивсе, он столкнулся с капитаном Морсом Деймоном, ветераном Астероидной войны.
Деймон и рассказал Нильсу о валькириях, стражах Черной планеты.
Он был жестким, сухопарым и седым, как гранитная скала, во взгляде его черных глаз не было никакой теплоты. Он разглядывал Нильса Эстерлинга, потягивая разбавленную сатху. Наверняка он отметил про себя и летероидную тунику, протертую на локтях и манжетах, и потрепанные ремешки на резиновых сандалиях.
— Ты знаешь, кто я.
— Конечно, — ответил Эстерлинг. — Я читал газеты. Но о вас уже давненько ничего не писали.
— С конца Астероидной войны. После пакта я оказался никому не нужным. Я руководил силами партизан, совершающих набеги по всему Поясу. Я бы мог переломить ситуацию. Но после перемирия…
Деймон передернул плечами.
— Я ни на что не гожусь, кроме войны. У меня был свой корабль — должно же было государство хоть что-то мне дать. «Вулкан». Отличная посудина — быстрая и хорошо оснащенная. Но я не мог на ней летать, не поступив на работу в какую-нибудь компанию. К тому же я не собирался перевозить грузы. К черту! Я свободно летал по всей Системе и искал… сам не знаю, что я искал. Пару раз пробовал заняться поисками руды. Но сидеть в мрачных, оседающих шахтах, обливаться потом ради нескольких тонн руды… Это не по мне.
— Была же война на Венере.
— Мелкая заварушка. Я охочусь за чем-то большим. За, — его лицо скривилось в пародии на улыбку, — призраками. За валькириями.
— Ну, Марс тут ни при чем. Летите в Норвегию, на Землю.
Взгляд Деймона стал пронзителен.
— Нет, не в Норвегию. В космос. Я же сказал, валькирии — женщины с крыльями.
Эстерлинг проглотил сатху, холодная жидкость обволакивала горло, заставляя цепенеть тело.
— Новая раса на какой-то планете? Я никогда не слышал о людях с крыльями.
— Но ты же слышал о Бермудском треугольнике и морском дьяволе. Ты хочешь сказать, что уже три года болтаешься в космосе и ничего не слышал о валькириях с Черной планеты?
Эстерлинг тихо поставил стакан на столик. Откуда Деймон знает, что он три года в космосе? А он-то думал, что это просто случайное знакомство: два землянина решили пропустить по стаканчику в чужом мире. Но сейчас…
— А, вы имеете в виду эту легенду. Я никогда не придавал ей значения. Когда разбивается корабль, после смерти команда попадает на Черную планету. Этакий рай для космонавтов.
— Именно. Просто легенда. Конечно, когда находят обломки корабля, то все тела на месте! Но дело в том, что где-то в Системе, в невидимом для нас мире, все же живут крылатые женщины — валькирии.
— Вы думаете, это правда?
— Я думаю, что за каждой легендой скрывается истина. А в эту верят не только земляне. На Марсе, Везувии, Каллисто существуют предания о крылатых космических женщинах.
Эстерлинг закашлялся в прокуренном помещении.
— Ну и?..
— Ну и все. Не так давно я повстречал археолога по имени Биль. Джеймс Биль. У него куча степеней, и он уже десяток лет мотается по Системе и ищет Черную планету, собирает сведения, где только может. Кое-что он отыскал на Венере, и это не какие-нибудь там досужие сплетни. Не все, что рассказывают о Черной планете, вымысел, есть и факты. Они и заставили меня поверить в невидимый мир где-то в космосе.
— Насколько невидимый?
— Без понятия. Биль говорит, что, скорее всего, это планета с низкой отражательной способностью — что-то вроде того. В общем, она поглощает свет. И на ней живут крылатые люди. Иногда они ее покидают. Может, у них есть корабли, не могу сказать. Вот и все легенды. Так что мы с Билем отправляемся на Черную планету.
— Ладно, — произнес Эстерлинг. — Звучит странно, но, может быть, вы и правы. Вот только что вы надеетесь там найти?
Деймон усмехнулся.
— Кто его знает. По крайней мере, это хорошее развлечение. Но Биль убежден, что в черном мире есть неизмеримые источники энергии. В любом случае, не думаю, что мы что-то потеряем. К черту, я по горло сыт ничегонеделанием. Хватит уже болтаться по Системе и ждать, когда хоть что-нибудь да случится. Все равно ничего не происходит. Я не чувствую себя живым без борьбы. А это похоже на борьбу.
— Ну и?..
— Хочешь поработать?
— У вас не хватает людей?
— Хватает. Но ты выглядишь крепким парнем.
Деймон потянулся через стол и пощупал бицепсы собеседника. Он изменился в лице, почти незаметно, но Эстерлингу хватило и этого, чтобы убедиться в своих подозрениях.
— Так, Деймон. — Он закатал рукав, показывая тяжелый золотой браслет, обхвативший его предплечье. — Вам ведь это от меня нужно?
Ноздри капитана расширились. Но он не отвел глаза.
— Открыть все карты?
— Именно.
Деймон начал рассказ:
— Я только что из Норвегии. Я там искал тебя. Биль узнал про браслет.
Эстерлинг согласно кивнул.
— Это фамильная драгоценность. Когда-то она принадлежала моей прабабке, Гудрун. Даже не представляю, откуда он у нее взялся.
— На нем есть надпись. Сто лет назад ее скопировали для Стокгольмского музея. Эту копию и обнаружил Биль. Он может читать руны, а на браслете написано…
— Я знаю.
— Ты знаешь, что там написано?
— Что-то о валькириях. Думаю, отрывок из «Эдды».
Деймон хмыкнул.
— Не совсем. Она дает координаты Черной планеты.
— Черта с два! — Эстерлинг снял браслет и с интересом на него посмотрел. — Я думал, это просто аллегории. Руны ничего не значат.
— Биль так не считает. Я ж сказал, он видел копию. Только отрывок, но и его хватило, чтобы он понял: полная надпись указывает на расположение Черной планеты.
— Но как?..
— Мне-то откуда знать? Может, когда-то валькирии прилетали на Землю. Может, кто-то случайно наткнулся на Черную планету и решил оставить память о своих космических путешествиях. Он их и записал на предмете, показавшемся ему надежней других, — на браслете. И каким-то образом браслет достался твоей прабабке.
Эстерлинг уставился на золотую полоску в своей руке:
— Не верю.
— Ты пойдешь со мной вторым помощником капитана на поиски Черной планеты? Судя по твоей одежде, работа тебе нужна.
— Конечно нужна. Но такая…
— Все равно поговори с Билем. Он тебя убедит.
— Сомневаюсь, — недоверчиво усмехнулся Эстерлинг. — Впрочем, я же ничего не теряю. — Он вновь скосил глаза на браслет. — Ладно, я с ним встречусь.
Деймон поднялся на ноги и бросил горсть монет на грязный металлический стол.
Эстерлинг допил сатху, думая про себя, что на эту авантюру он согласился исключительно под воздействием предательского марсианского зелья. Во всем виновата сатха. Она придает обманчивую ясность ума, создавая у человека иллюзию абсолютной уверенности в себе. Ее могут пить марсиане — на их организм она действует по-другому, — но для жителей Земли питье может быть опасным.
Для Эстерлинга в данный момент она была опасна вдвойне. Он последовал за Деймоном по извилистой улочке. Над его головой возвышались богато украшенные, хрупкие с виду дома Марспол-Норта — те, что не лежали в руинах. На Марсе благодаря невысокой гравитации можно было строить высокие здания, но постоянные землетрясения, сотрясающие древнюю планету, частенько обрушивали эти башни.
Возле космодрома их ждал сухощавый, похожий на гнома человек с узким худым лицом. Он поглаживал кустистые усы, дрожа от холода в легкой накидке.
— А побыстрее было нельзя? — прохныкал он высоким визгливым голосом. — Я чуть совсем не околел, черт побери! Это Эстерлинг?
— Ага, — кивнул Деймон. — Знакомьтесь: Эстерлинг — Биль. У него браслет.
Нервные пальцы Биля забегали вокруг рта.
— Боже, какое счастье! Мы искали вас по всей Системе. Неделю назад мы узнали, что вы высадились в Марспол-Норте, и отправились экспрессом на перехват. Полагаю, капитан уже рассказал вам о Черной планете?
На ледяном воздухе Эстерлингу стало не по себе. На миг его охватило сомнение: уж не подсыпал ли чего Деймон ему в стакан? Машинально его рука потянулась к поясу. Увы, пистолет он заложил как раз этим утром.
Поделиться книгой: