Проклятье ближнего прицела

«Община – не кручина, лишь бездельнику кончина» - заковыристая цитата висела прямо на здании ПОЦ - Партии Общинного Целеустремления, являющейся направляющей политической силой страны.

«Коллектив – это семья, индивидуалист – змея».

«Эгоист – сам себе и близким садист».

«Коли ты эксплуататор, бросим мы тебя под трактор».

Мужественный рабочий на фоне металлического уродливого сооружения, и подпись:

«Гордись, ты теперь бурильщик ЖИЖИ!

Вместе есть и вместе спать, вместе ЖИЖУ добывать».

- Как-то с поэзией у них не очень, - горестно вздохнул эстет Абдулкарим. – Стихотворный размер страдает. Далеко им до услады моих глаз Омара Хайяма и Рубани.

Одеты жители города были примерно так же, как и их свободные соседи-антиподы, только ярких красок поменьше, и практически нет цветных нашлёпок. Зато на одежде, предметах были номера от одного до десяти. Чем-то они напоминали номера на робах в древних нацистских концлагерях. Ещё я заметил, что чем больше цифра, тем вальяжнее и свободнее выглядели обладатели помеченных вещей.

От церемонии дипломатической встречи Главный Общедел, он же глава Партии Общинного Целеустремления, отмахнулся:

- Это все пережитки проклятого индивидуалистского прошлого, когда одни люди ставили себя выше других лишь из-за своего служебного положения. В коллективе все равны.

Ну равны так равны. Я давно осознал, что настаивать на своём здесь чревато.

- Не туда вы сначала взор обратили, не туда! – твердил  Общедел в своём огромном, аскетически обставленном кабинете, все стены которого были исписаны цитатами классиков и завешаны плакатами.

«Больше бегай и стреляй – боеготовность укрепляй. И останутся от подлого врага лишь копыта да ветвистые рога!»

– Ложь и провокации  - вот всё, что вы могли подчерпнуть из общения с проклятыми эгоистами. Их тлетворное влияние отравляет планету и саму Вселенную! Их идеалы античеловечны. Индивидуалист – это преступник. Это вандал. Это сволочь! – Общедел распалялся с каждой фразой. – И мы грудью ляжем с оружием в руках, чтобы не пустить их сюда! Мы защитим наши завоевания! Наша партия, вобравшая в себя миллионы лучших коллективистов и не дающая инертной части населения прельститься плодами индивидуализма, поднимет героический народ и даст отпор агрессорам!

- А что, намечается агрессия? – взволновался я.

- Она намечается всегда. Наши соседи из века в век ходят на нас войной. И постоянно уходят несолоно хлебавши, хорошо, если на своих ногах. Сегодня доблестные ядерные силы прекрасно охлаждают горячие головы!

Глава партии и страны перевёл дыхание. Мне показалось, что говорил он куда искренне и импульсивнее, чем предводитель Свободного Союза. Да, этот человек умеет зажигать толпу и отдельных подданных.

Он плеснул воды, вытер пот. И закричал:

- Мы не отдадим наши достижения! Страна никогда не жила так хорошо! Теперь у каждой семьи есть бутылка витаминизированного малинада с газом и ароматная мясная слоёнка!

- Лидер Свободного Союза говорил нам то же самое про свой народ. И сетовал, что малинад - это переименованная мала-кула, секрет которой был похищен.

- Он лжец и прохвост. Это они всегда крали наши секреты! Это они похитили образцы растений для производства газированной мала-кулы! Это они украли у нас идею слоёнки ароматной, выдвинутую ещё нашим древним предком Грузилом Аппетитным!

- Приоритет патента неясен, - кивнул Абдулкарим.

- Нам ясно всё. Мы – передовая держава. Мы добываем ЖИЖУ. Мы обеспечиваем народ всем необходимым. У каждой семьи есть жилье.

- И самокат на солнечных батареях, - кивнул Абдулкарим. – Мы предлагаем Вам технологический рывок. Миллионы людей освободятся для творчества. Для новых свершений. Перед Вами откроется Космос.

- Что? Это волюнтаризм, осуждённый двадцать третьим Всеобщим Конвентом Партии Общинного Целеустремления. Удовлетворение насущных потребностей, самокат и бутылка малинада – вот наша цель! И мы идём к ней героическим трудом. Наши трудящиеся, не покладая рук, выполняют планы и перевыполняют их многократно! Героические партийцы неустанной пропагандой  двигают людей на подвиги и свершения… А нет ли в ваших словах попытки отвлечения от борьбы за процветание народных масс?

- Нет! – твёрдо произнёс Абдулкарим.

- Как-то не нравятся мне ваши идейки. Дурно попахивают они, особенно в свете ваших встреч с милитаристами-эгоистами, - задумчиво смотрел на нас Общедел, прикидывая, а не кликнуть ли охрану. Потом встрепенулся. – Ладно. Вот культурный обмен – это другое. С поэтами и музыкантами у нас слабовато. Поэтому лозунги какие-то – прямо скажем вялые и даже глупые. «Вставай за станок, община. Нас солнцем встречает утро. Лига ведёт нам мимо смут. Она поступает мудро». Ну что это такое?

- М-да, - протянул я.

- Нам бы что-то такое, героическое. Чтобы у народа слезы. Чтобы к станку становились с радостью. Чтоб такое, дабы всех встряхнуло!

- Попробуем. Но все же технологии – это прогресс. Это способ выйти на следующий уровень развития.

- Ну да, - как-то холодно и угрожающе посмотрел  на меня Главный Общедел. – Вы это бросьте. Технологии. Агитация -  вот это дело! Так что думайте, друзья. Думайте…

***

На корабле мы пытались систематизировать всё то, что удалось выведать при дипломатических визитах, и что с помощью микродронов, запущенных на поверхность, узнал ИИ корабля. Поднимали научные и аналитические материалы по политологии и социологии, пытаясь сделать первые выводы о состоянии цивилизации Охвостья.

При этом Абдулкарим настаивал, что обладает бесценными сосудами знаний по эпохе, схожей с той, которая сейчас на планете, и извлекал творения старых мастеров как раз по теме государственного коллапса: «Бешеный против олигархов», «Бешеный против Лиги коррупционеров», «Бешеного – в президенты!»

- Только их современники могут дать нам ключ к пониманию времени, стандартной базовой составляющей которого является глобальная коррумпированность, - утверждал он. – Смотри как Бешеный говорит губернатору-взяточнику: «А когда в детском доме подарки у сирот воровал – думал о демократии и общем благе? А когда врачей выгнал на мороз – думал об избирателях? Так не благодетель ты, а сука коррупционная. Вот тебе моя финка в бок от всех угнетённых и обманутых!» Красиво же. Финка в бок за страдания обездоленных!

- Ну, это перебор.

- Да, для дипломатов как-то экстремистски. Но идею ты понял?

- Ничего я не понял.

Итак, картина складывалась следующая. Основной энергетики и пищевой промышленности Охвостья являлась ЖИЖА -  она же гнилоземная жидкость поверхностного залегания. Запасы этой уникальной  псевдобиологической субстанции были огромны, но оказались сконцентрированы на территории двух стран – Свободного Союза и Всемирной Общины.

Производство энергии, еды, полимеров и иной продукции из жижи совершило промышленную революцию. И практически весь мир жаждал урвать кусочек от этого изобилия.

Особенной популярностью пользовались продукты питания из жижи – это газированные напитки и псевдобутерброды.  В Свободном Союзе и его сателлитах эти продукты завоевали первенство благодаря безумной рекламе и дешевизне. В Общине - благодаря плану по валу.

При производстве пищи активно использовалось растение со странным названием ландтракан. Оно придавало продуктам из жижи специфический вкус и полезные свойства. При этом являлось каким-то чудом генной инженерии, произведённым ещё в те времена, когда наука была наукой. Эгоисты и общинники обвиняли друг друга в похищении этого секрета. Но у кого он появился впервые – тайна истории.

На планете сложилась стабильная геополитическая система, где все вроде бы при деле.  Страны Большого Континента, принадлежащие к так называемым странам Верхнего мира,   что-то там производят, львиная доля их продукция идёт сверхдержавам за жижу и продукты из неё. Высокотехнологическую продукцию производят на Восточном Архипелаге, где живут  чернокожие рыжеволосые туземцы, достигшие высот в тоталитарной самоорганизации и потогонном промышленном производстве. За свои труды они тоже получают жижу и всем довольны.

Есть ещё страны Нижнего мира – слаборазвитые в промышленном отношении, пытающиеся гнать на экспорт полезные ископаемые, биоресурсы – и все за благословенную жижу.

Есть ещё дикие земли – целый континент, где находятся Нестраны, то есть какие-то образования, которые странами назвать грешно. Там в трогательном единении с природой и друг другом живут краснокожие дикари. Там процветают вполне патриархальные нравы, вплоть до людоедства. Но и дикари пытаются урвать свой кусок жижи. И мечтают о том, чтобы пробиться в страны Верхнего мира, где полно мала-кулы, жмухариков и самокатов с солнечными батареями.

Есть даже всемирная организация, типа ООН на земле в двадцатом веке. Называется Всемирный факультет мирного урегулирования нерегулируемых противоречий. Они осыпают планеты воззвания, директивами и призывами, на которые мало кто обращает внимание.

В странах Верхнего мира все стандартизировано донельзя. Промышленность позволяет производить за копейки любые предметы, так что качество давно перестало быть знаком престижа. Но как без престижа? Человек без выпячивания своей значимости через предметы материального мира жить не может. Поэтому все товары в том же Свободном Союзе распределены по брендам по цветам спектра. Самый низкий - фиолетовый, самый высокий – красный. Понятно, почему так радовался Генеральный Предприниматель, перерывая  на своём столе всякую дребедень с красными нашлёпками.

Конечно, всё это эгоистичные предрассудки, презираемые общинным государством. Там разделение граждан идёт лишь по признаку полезности для Общины. То есть по номенклатуре. Предметы престижного потребления давно распределялись по номенклатурным распределителями. И  на них ставились номера распределителей – чем выше, тем круче. На ботинки с десяткой смотрели с вожделением. Все мечтали приобщиться к статусу! Так как десяток на всех не хватало, образовался постепенно чёрный рынок. И те, кто имел отношение к распределению общественных благ, резко поднялись в авторитете и в положении в обществе, потеснив заслуженных учёных, покорителей космоса и прочих никчёмных людей, мешающих воцарению общества стабильности и волюнтаристски зовущих общинный народ в неведомые и ненужные дали.

Ненавидели общинники и эгоисты друг друга люто. Но и завидовали друг другу тоже не меньше. Все считали, что у соседа жизнь лучше. Они сыпали друг на друга обвинения – кто у кого спёр идею использования жижи и рецепт газированного напитка Богов. Постоянно балансировали на грани войны, впрочем, похоже, не собираясь её переходить. Выстроили стену, разделявшие их такие разные и одинаковые миры.

Интересно, что оба государства жижи, которые бряцают в отношении друг друга оружием и призывают на голову друг друга скорейший крах, с каждым годом все больше походят друг на друга. Одинаковая безликость городов и интерьеров. Картонность произведений искусства. Полное отсутствие грандиозных  проектов и смелых дерзаний. Застой!

- Моё мнение, уважаемый Александр, что суть проблем здесь нужно искать в деградации управленческих структур. Экономика, идеология – это дело десятое. Просто автобусы государств планеты ведут не те водители и не в том направлении.

- Уточни, - попросил я.

- Придётся немного подождать – время стройных выводов ещё не пришло. А сейчас отведаем амброзию.

Во время визитов на поверхность мы получили презент в виде нескольких ящиков газировки и деликатесов на основе жижи.

Перво-наперво мы попробовали газированные малинад и мала-кулу. На мой вкус это почти одно и то же, только продукт Свободного Союза послаще, а общинный - кислее.

После пары стаканов напитка у меня появилась лёгкая эйфория. Свет казался ласковее, музыка музыкальнее, а настроение поднялось.

То же самое и с бутербродами. Ароматный слоёник общинников был в форме шестиконечной, а жмухарик эгоистов круглый. Хлеб одинаковый. Начинка со вкусом мяса, рыбы или краба – на выбор, очень недурно. На каждом бутерброде возвышалось какое-то небольшое зелёное растение, чем-то напоминавшее своими стебельками насекомое.

- Это что? – спросил я.

- Будем считать, что вишенка на торте, - хмыкнул Абдулкарим. – Побег ландтракана – изысканная штука. Не на каждый бутерброд его положат.

Я напрягся, съел, и свет стал ещё ласковее.

- Мне кажется, популярность этой пищи кроется в каких-то психостимуляторах, - сказал я. - Вот откуда они берутся? Из жижи?

- В жиже и её продуктах нет психостимуляторов, - объявил ИИ звездолёта, который проводил анализ гнилозёмов.

- Тогда дело в добавках. В этой самой травке, - я щёлкнул пальцами и сшиб со стола листочек, оставшийся от бутербродного украшения.

- В твоих словах, друг мой, вижу я отсвет истины, - изрёк торжественно Абдулкарим.

- Тогда, полетели на разведвылазку на плантацию ландтраканов. Посмотрим на этот продукт в естественных условиях.

Я просмотрел карты и задал координаты бросковому модулю.

- Ну что, - сжал победно кулак Абдулкарим. – Махнём на грунт, космодесантник!

Я изумлённо посмотрел на Магистра торговли. Похоже, он пополнил свою коллекцию литературы фантастическими боевиками  конца двадцатого века.

- Переход, - приказал я…

***

Бескрайние зелёные поля были покрыты  ярко-зелёным одеялом, да ещё еле-заметно колышущимся. Это были освещённые ярким летним солнцем плантации ландтракана - растений высотой от десяти сантиметров до  метра, листья которых торчали из пухлого клубня, стоящего на  шести тоненьких стебельках.

Я посмотрел под ноги, и мне показалось, что растение сдвинулось. Я протёр глаза. Потом поднял их и увидел идущего к нам бородатого мужичка в телогрейке, с пятиствольной винтовкой на плече, электроразрядником за поясом и в ушанке, хотя было не меньше двадцати градусов тепла.

- Здравы будьте, люди добрые, - сказал он.

- Позвольте осведомиться, уважаемый  смотритель местности, где мы находимся и что вокруг нас, – чинно произнёс Абдулкарим.

- Так ясно же что. Плантации ландтракана. Основа для малинада и мала-кулы.

- Ох, - я едва не подпрыгнул, когда растение залезло мне на ботинок, ловко перебирая стебельками-ножками. – Оно движется?!

- Ну, вы прямо как из космоса свалились. Конечно, движется! Это же ландтракан.

- Но…

- Великое изобретение генетиков. Гибрид кухонного таракана и ландыша полевого.

- Что?!

- Да вот то самое, мил человек.

- И у эгоистов плантации из таких же растений?

- Ну конечно. Проклятые индивидуалисты украли образцы ландтракана у нас, а также секрет его разведения, - объявил чеканно охранник плантации.

- Эгоисты утверждают обратное, - брякнул Абдулкарим, хотя лучше было бы промолчать.

Охранник подозрительно посмотрел на нас. Потом вдруг расслабился:

- Ну, говорят. Потому что это дело тёмное. Создали где-то эту чепуховину. Она вырвалась с лаборатории и к конкурентам перебежала. Вот теперь поля бескрайне и засеяны этой благодатной культурой. А вы как, только что оттуда? – махнул охранник рукой куда-то в сторону.

Я оглянулся и увидел за нашей спиной длинную разделительную стену. Как я понимал, за ней открывались земли индивидуалистов-эгоистов.

- Да мы вообще отсюда, - сказал я.

- Ох, сладкоголосый ты наш, заливаешь же, - хитро прищурился охранник. – Да не стесняйтесь. Тут дыра в стене, - он кивнул на стену. - Бегают и бегают. Туда-сюда, сюда-туда. Эгоисты к нам – очень им наш коллективизм по душе. Мы – к ним.

- И что, доблестные ревнители государственной чистоты не пресекают это безобразие? – полюбопытствовал Абдулкарим.

- А зачем? Пущай бегают. Чтобы понимали, что и тут, и там – одно и то же! Только там важные наклейки на товары в изобилии, а у нас квартиры бесплатные, хоть и за взятки.

- А вы уважаемый тоже из ревнителей будете? – в лоб спросил я.

Думал, он смутится, но мужичок лишь пожал плечами:

- Ну, так а кто же. Нужно, чтобы свой человек за дырой присматривал. Ну а так – пущай бегут. Так вы оттуда? – охранник потянулся за висящей на боку офицерской кожаной сумкой. – Ваше имя и год рождения? Вам положены подъёмные на первое время обустройства. И обязываю вас в течение трёх дней явиться в бюро по трудоустройству… Так, а это справка о незаконном пересечении границы.

- Как-то просто у вас получается – справка, трудоустройство.  Тогда не проще ли просто выпустить всех желающих и стену не городить?

- Так все и рванут туда. А к нам все оттуда. А это надо? А тут мы в виде стены имеем заветное желание, исполнение которого требует значительных усилий. И дело это опасное.

- Так вы же всех пропускаете. Что опасного?

- Не всех. Только сорок из сорока одного. Нужно же строгость закона показывать. Вот последний и отдувается за всех в мраморных шахтах общинного исправления.

- А мы какие по счёту?