Троя

– Через шестнадцать часов выходим на орбиту, – объявил Корос. – Приготовьтесь, ближайшие сутки мы будем только наблюдать. Манмут, твоя подлодка покидает корабль через тридцать часов.

– Есть, – отозвался европеец – и чуть не добавил: «сэр».

* * *

Казалось, планета затихла, выжидая. Правда, телескопы обнаружили на Фобосе предметы искусственного происхождения: горнорудное оборудование, остатки магнитного ускорителя, роботов-вездеходов и расколотые купола подземных жилищ. Только все это выглядело запыленным, побитым и остывшим целых три тысячелетия назад. Кто бы ни терраформировал Марс в течение прошлого века, эти существа явно не имели ничего общего с обветшалыми артефактами на поверхности внутреннего спутника.

Планета более не напоминала красно-оранжевый мир, изображенный на всех фотографиях из прошлого. Шапку полярного льда сменил небольшой полурастаявший белый остров посреди лазурного океана, волны которого омывали большую часть северного полушария. В небесах закручивались причудливые спирали облаков. Плоскогорья и огромные массивы еще сохраняли буроватый оттенок, но яркая зелень лесов и полей поражала даже невооруженный глаз.

Судно по-прежнему не засекало чужих радаров, не получало ни единого вызова: ни по радиочастотам, ни по лазеру, ни по личной связи. Напряженные минуты ожидания растянулись в долгие часы. Четыре моравека любовались живописными видами и готовились к высадке «Смуглой леди».

Марс кишел жизнью – человеческой или постчеловеческой, а кроме того, здесь обитал как минимум еще один неизвестный вид – малорослые зеленые работники, что старательно возводили каменные головы. На просторах водных каньонов Долины Маринера и вдоль северного побережья белели одинокие паруса; по морю, образовавшемуся у плато Эллада, плавали крохотные флотилии. На Олимпе виднелся по крайней мере один высокоскоростной эскалатор, камеры сфотографировали с полдюжины летающих машин вокруг кальдеры, а также десятки других белых домов и ухоженных садов, спускающихся широкими уступами по склонам вулканов Фарсиды. По оценкам ганимедянина, все четыре горы населяли не более трех тысяч бледных на вид человекоподобных существ, а в палаточных городках у моря обитало примерно двадцать тысяч зеленых работников.

При этом огромные терраформированные земли пустовали.

– Ну и какая тут опасность для разумной жизни в Солнечной системе? – поинтересовался Орфу.

– А вы посмотрите в квантовых лучах, – посоветовал Ри По.

– О боже, – вырвалось у Манмута в пустоте каюты.

Марс буквально ослеплял зловещим багровым сиянием телепортационной активности. Алые линии стекались в единый узел – к Олимпу.

– Странно, – заметил иониец. – Могут ли несколько машин вызвать подобные квантовые беспорядки? Я не вижу их в электромагнитном спектре. И химические реакции отталкивания здесь тоже ни при чем.

– Нет, – отвечал ему Корос. – Летающие автоматы ныряют в квантовый поток и снова появляются, значит, он порожден не ими. Во всяком случае, перед нами не первичный источник.

С минуту европеец разглядывал поразительную карту, прежде чем решился задать вопрос, который мучил его несколько дней:

– Может, стоит связаться с ними по радио или как-то еще? Приземлиться в открытую, сыграть роль друзей, а не шпионов?

– Мы прорабатывали этот вариант, – изрек руководитель миссии. – Но местная квантовая активность до такой степени выходит за обычные рамки, что мы сочли целесообразным собрать как можно больше сведений, прежде чем обнаружить свое прибытие.

«Ну да, собрать сведения – и доставить оружие массового поражения как можно ближе к вулкану», – с горечью подумал Манмут. Он никогда не собирался быть солдатом. Моравеки не созданы, чтобы сражаться; мысль об убийстве разумного существа глубоко противоречит их программе, столь же древней, как и сам род.

И все же капитан принялся готовить «Смуглую леди» к спуску: перевел ее на автономные источники питания, отключил внешние линии жизнеобеспечения, оставив только общие коммуникации; последние связи оборвутся, когда подлодка, заключенная в ультраневидимую шпионскую оболочку, нырнет в океанские глубины. Суденышко поддерживали реактивные опоры; Корос III лично разведет и отбросит их, а также сам откроет парашюты, которые замедлят падение. И лишь на морском дне Манмут снова станет распоряжаться собственной подлодкой.

– Приготовиться к поднятию на борт, – произнес ганимедянин.

– Доступ на борт разрешен, – откликнулся капитан «Смуглой леди», хотя руководитель полета и не думал спрашивать позволения: откуда неевропейцу знать протоколы?

Замигали предупредительные огоньки; двери отсека разъехались в стороны, ожидая Короса III. Манмут бросил взгляд на изображение «колыбели» Орфу, и тот почувствовал внимание к своей особе.

– Пока, дружище, – сказал он. – Увидимся.

– Надеюсь.

Капитан «Смуглой леди» открыл нижние шлюзовые двери и собрался отсечь кабели коммуникации.

– Погодите, – вмешался каллистянин. – Там, на горизонте.

Камеры в отсеке управления показывали, как руководитель полета захлопнул уже распахнутую задвижку шлюза и вернулся к своим инструментам. Маленький европеец убрал палец с кнопки уничтожения последних линий связи.

Из-за края планеты появилось нечто; пока это была лишь точка на экране радара. Носовой телескоп отказывался сообщать подробности.

– Должно быть, они запустили аппарат, пока мы находились по ту сторону планеты, – предположил Орфу.

– Поздороваемся с хозяевами, – промолвил Ри По.

Судно послало несколько запросов на разных частотах. Загадочная точка не отзывалась.

– Видите? – спросил ганимедянин.

Манмут видел отлично. Объект не длиннее двух метров смахивал на конную колесницу, окруженную мерцающим силовым полем. Внутри находились двое, мужчина и женщина. Она правила, а он не сводил взора с космической посудины в восьми тысячах километров над собой, словно та и не обладала искусственной невидимостью. Дама оказалась рослой царственной блондинкой, а ее кавалер – приземистым седобородым старцем.

Орфу расхохотался:

– Не думал, что у богов бывают такие симпатичные подружки!

Будто услышав оскорбление, мужчина поднял правую руку.

Видеовход полыхнул и отключился; маленького европейца швырнуло обратно на высокогравитационное сиденье. Корабль поразили жуткие судороги. И еще раз. Потом его так часто и мощно затрясло, что Манмута отбросило к противоположной стене и вжало в потолок.

– Эй, ребята, у вас все в порядке? – прокричал он по общей линии. – Меня кто-нибудь слышит?

Несколько мгновений ответом ему было молчание и шум помех. Затем через нарастающий рев пробился тихий и спокойный голос Орфу:

– Я тебя слышу, дружище.

– Как ты? Как судно? Мы их подбили?

– Я поврежден и ослеп от вспышки, – ответил иониец сквозь шипение и потрескивание. – Но прежде, чем это произошло, я успел кое-что увидеть. Мы не стреляли. А корабль… его уже нет. Наполовину.

– Наполовину? – бессмысленно повторил Манмут. – А что…

– Своего рода энергетическое копье. Отсек управления пропал – вместе с Коросом и Ри По. Испарился. Носа не осталось. Верхний корпус оплавлен. Судно вращается вокруг своей оси, делая по два оборота в секунду, и вроде бы начинает разваливаться. Мой собственный панцирь проломлен, манипуляторы почти целиком уничтожены. Я теряю силы и чувствительность покрова. Выбирайся отсюда вместе со «Смуглой леди». Торопись!

– Да я не знаю как! – выкрикнул европеец. – Всем управлял Корос! Я даже не знаю…

Внезапно корабль снова тряхнуло, и последняя связь, а также видеолинии полностью оборвались. Вокруг обшивки раздавалось оглушительное шипение. Посудина испаряется, сообразил Манмут. Он переключился на внутренние камеры подлодки. Экраны отобразили клубы горящей плазмы.

«Смуглая леди» завертелась и задрожала еще отчаяннее – то ли вместе с погибающим кораблем, то ли сама по себе. Капитан активировал прочие объективы, систему контроля повреждений и подводные зонды. Половина приборов не работала или же реагировала недостаточно быстро.

– Орфу?

Молчание.

Европеец включил вездесущие мазеры, пытаясь восстановить личный луч.

– Орфу?

Молчание. Тряска усилилась. Отсек для «Смуглой леди», куда в ожидании Короса III предварительно накачали воздух, неожиданно лишился атмосферы, и подлодка закрутилась с бешеной скоростью.

– Я иду к тебе, Орфу! – воскликнул Манмут.

Он распахнул двери шлюза и порвал сдерживающие ремни. Где-то позади, не то на корабле, распадавшемся на части, не то в каюте, прогремел взрыв. Европейца ударило о панель управления. Наступила кромешная тьма.

13

Суходол

Поутру, вкусив отменных блюд, приготовленных сервиторами Марины, четверо друзей покинули Парижский Кратер и факсовали на площадку, где праздновался последний Горящий Человек.

Внутри самого павильона, как и положено, горел свет, зато вокруг царила кромешная ночь, и завывания ветра доносились даже сквозь полупроницаемое силовое поле.

Харман посмотрел на Даэмана:

– У меня записан вот этот код: двадцать один – восемьдесят шесть. Ничего не всплывает в памяти?

– Да мы же в павильоне! – простонал тот. – Они все на одно лицо. А снаружи темно, хоть глаз выколи. Как тут признаешь место, которое посещал белым днем и в шумной компании?

– А мне кажется, код верный, – встряла Ханна. – Помню, числа были крупные и номер незнакомый, раньше я по нему не факсовала.

– В смысле, до шестнадцати лет? – осклабился собиратель бабочек.

– Нет, я была чуть постарше. – Мускулистая загорелая девушка наградила бледного и дряблого собеседника ледяным взглядом, и тот попятился, хотя ни разу, кроме как в туринской драме, не видел, чтобы человеческие существа бились друг с другом.

Не обращая внимания на перепалку, Ада шагнула к силовому полю и прижала к нему тонкие пальцы. Преграда подернулась рябью и чуть подалась, но не более того.

– Эй, а оно твердое. Мы не выберемся.

– Бред какой-то, – произнес Харман.

Они вдвоем принялись толкать барьер и тыкать в него локтями, пинать и налегать всей тяжестью; эластичное поле оказалось не таким уж полупроницаемым – по крайней мере для людей.

– Что-то новенькое. – Подруга Ады тоже попыталась толкнуть невидимый барьер плечом. – В павильоне факса – и вдруг заграждения?

– Мы в ловушке! – Даэман страшно завращал глазами. – Попались, точно крысы.

– Не болтай, – отмахнулась Ханна; нельзя сказать, чтобы эти двое отлично ладили с самого утра. – Всегда можно вернуться. Портал прямо за твоей спиной, и он-то исправен.

Не успела она договорить, как из упомянутого мерцающего портала явилась и подлетела к путешественникам пара сферических сервиторов общего пользования.

– Поле нас не выпускает, – пожаловалась им хозяйка Ардис-холла.

– Знаем, Ада Ухр, – отвечала одна из машин. – Приносим извинения, мы торопились на помощь. Здешний узел… м-м-м… редко используется.

– Ну и что? – Смуглый мужчина нахмурился и скрестил руки на груди. – С каких это пор вы запечатываете факс-узлы?

– Еще раз просим прощения, Харман Ухр, – откликнулся сервитор очень близким к мужскому голосом, обычным для машин этого сорта. – Климатические условия снаружи чрезвычайно опасны для жизни. Вам просто необходима термокожа.

Его напарник вручил каждому из людей молекулярный костюм тоньше простой бумаги.

– Они издеваются? – озадаченно промолвил коллекционер.

– Нет, – покачал головой опытный спутник. – Я уже носил такое.

– И я, – поддакнула Ханна.

Молодой мужчина развернул невесомую термокожу – все равно что дым в руках держать.

– На мой наряд это не налезет.

– И не должно, – пояснил Харман. – Чтобы эффективно действовать, оно обязано прилегать к самой коже. Есть еще капюшон, но ты сможешь отлично видеть и слышать сквозь него.

– А как же наша собственная одежда? – озабоченно спросила хозяйка Ардис-холла, которую после ночных похождений как-то не тянуло на подвиги. Во всяком случае – в вопросах добровольного раздевания.

– Не считая обуви, – отозвался первый сервитор, – не рекомендуется налагать лишние слои, Ада Ухр, они только снижают эффективность.

– Шутите? – возмутился Даэман.

– Всегда можно вернуться домой и надеть самые теплые куртки, пальто и шапки, – ответил его спутник. – Правда, я не уверен, что здесь это поможет.

Он обернулся на черную стену силового поля, за которой грозно ревел ветер.

– Нет, – вставил второй сервитор. – Стандартные одеяния неадекватны обстановке Суходола. Однако, если предпочитаете, мы способны изготовить более благопристойные костюмы и доставить их через тридцать минут.

– К черту, – рявкнула Ада. – Я хочу взглянуть, что там.

Она вышла на середину павильона и принялась разоблачаться у всех на виду. Подруга шагнула к ней и тоже начала стягивать блузку вместе с шелковыми шароварами.

Молодой мужчина вытаращил глаза. Харман взял его за локоть и отвел в сторонку. Избавляясь от одежды, коллекционер исхитрился несколько раз обернуться через плечо на спутниц. Галогеновые светильники заливали кожу Ады ослепительным, сочным сиянием, а стройное и крепкое тело Ханны мерцало, словно начищенная бронза. Натягивая термокостюм на ноги, вторая девушка бросила взгляд на Даэмана и нахмурилась. Тот поспешил отвернуться.

Когда вся четверка опять собралась в центре павильона, облачась в тончайшую кожу и ботинки, юная хозяйка Ардис-холла рассмеялась:

– Эти вещи смотрятся еще откровеннее, чем если б мы ходили голыми.

Собиратель бабочек смущенно шаркнул ногой, но бывалый путешественник лишь улыбнулся под маской.

– А почему мы все разных цветов? – полюбопытствовал коллекционер.

Ада сияла желтым, Ханна – оранжевым, Харману и Даэману достались соответственно блистающий синий и зеленый термокостюмы.

– Чтобы вы могли различать друг друга, – ответил сервитор, как будто вопрос обращался к нему.

Хозяйка Ардис-холла опять залилась своим беспечным, самозабвенным смехом, и оба мужчины уставились на нее.

– Извините, ребята. Просто… и так ведь ясно, кто есть кто. Даже издали.

Харман подошел к силовому полю и приложил к нему синюю руку.