Вольные стрелки

— А вот такое по какой цене пойдёт? — я достал наши эксперименты с омеднением всяких насекомых да листочков при помощи гальванической ванны.

Вот тут у Ждана глаза на лоб-то и вылезли. Пять медальонов с ушком, в каждом — то листик красивый, то жучок забавный, то цветочек. И залиты они были как раз нашим, почти прозрачным стеклом. Сколько мы времени на такое убили — не сосчитать. Но красиво вышло. Хоть и не планировали изначально, когда сами на торг собирались, продавать медальоны, но ситуация поменялась, вот и взял в поездку все эти поделки, рынок хотел понять. Ждан их рассматривает, а ручки-то дрожат!

— Золотые? — чуть не шёпотом спросил вояка.

— Нет, это медь, — я врать не стал.

— Работа какая тонкая! — он еще погладил медальоны, и сожалением протянул их мне, — Дорого такое будет, не хватит мне серебра взять такое.

— Давай так. Ты если меня к стекольщикам проведёшь, я тебе их по реализацию дам. Ну, ряд заключим, ты вот эти поделки все продашь, а деньги потом пополам. Пойдёт такое?

Уговаривать долго не пришлось. Хоть и впал Ждан в тоску малость, от мысли о том, как чужого человека привести в святая святых — бисерную мастерскую, но и куш сулил большой. Согласился.

— Эх, ладно, попробую. Давай завтра, на торге, у столба перекошенного по утру увидимся.

— Ну, завтра так завтра. Тогда бывай, у меня тут работы ещё по горло. А лодку можешь уже готовить к походу. Завтра договор подпишем — Ждан поднял бровь — к Белимиру сходим, там все расскажу.

На следующий день сходил к кузнецу, что медью меня обеспечивал. Забрал листы, высказал ему своё» фи» за ценник, объявил, во всеуслышание, что больше к такому жмоту обращаться не буду, и пошёл на торг. Оттуда Ждан повёл меня в стеклянные мастерские.

Там как-то сразу не задалось. Мужики из мастерских ни в какую не хотели участвовать в семинаре на тему «Достижения стекольного дела в девятом веке». Показал им банку пустую, самодельную. Ей сильно заинтересовались и ещё больше «закрылись». Опять во мне конкурента видят! Сами же активно интересовались моими планами, где я беру такое прозрачное стекло, из чего делаю. Ага, хрен вам, а не высокие технологии! Отмазался тем, что секреты открываю только тем, кто мне открывает. Те долго спорили, кто-то даже в ухо получил, но в итоге повели меня в к месту для варки бисера. Ну что сказать, не впечатлили, не впечатлили… Моя мастерская почище да по светлее будет, да и с инструментами у меня получше будет, одни термометры чего стоят. Разве что камень заинтересовал, который они в песок кидали. Я даже попросил один, на пробу, им его с юга везли, под заказ. Подарил мужикам банку пустую — может пригодится, рассказал, что мы добавку в песок из дерева получаем, процесса получения не раскрыл, и оставил их в недоумении. Они-то тоже особо ничего не комментировали, просто провели к горнам, вот и я так же.

Правда, подсмотрел краем глаза на процесс выделки бисера из стекломассы. Да, действительно муторно и долго. Истекающий потом мужик с трубкойбрал стекломассу из горшка и вдувал её в какие-то формы. Из них выходили какие-то трубки, которые другой дядька резал на куски и укладывал в металлический барабан над горном. В барабан периодически закидывали песок, и крутили. Потом доставали, и обрабатывали раскалённые поделки, добавляя другие цвета, меняя форму, создавая узор…

Не, не наш это метод руками работать. Поблагодарил всех и отправился со Жданом к Белимиру. Волхв встретил радушно, особенно когда я банку с тушенкой возле идола оставил, вроде как требы поднёс покровителю своему. Рассказал ему про цель визита, про договор с Жданом и желание подписать его на бумаге, как с Лисом. На русском-то у меня договор был готов, надо теперь рядом написать перевод на словенском и скрепить все экземпляры в присутствии Белимира при незримом участии Перуна. Волхв выступал таки образом в роли нотариуса. За перевод отдал ему канцелярский набор, что готовил в качестве взяток для местного начальство. Первый такой Лис получил, второй вот служителю культа отдал. Пока дед игрался письменными принадлежностями, проговорили вопросы лингвистики — волхв «Азбукой» сильно увлёкся. Потом на перевод подготовили, как раз Белимир потренировался писать металлическим пером. Всего-то три листа в кляксах оставил, результат для первого раза хороший. Мы принесли клятву, без крови в этот раз, авторитета волхва и так хватило. Я ещё раз поблагодарил его и Перуна, и отправился со Жданом восвояси. Правда, получил заказ на канцелярку от волхва. Мол, требы по разному класть можно. Вот такой бумагой — самое то будет. И за это мне можно в местном нотариате чуть не всё утверждать — Белимир на то слово своё дал. Пообещал выполнить, как до дому доберусь. Расстались мы с волхвом хорошими приятелями.

На пирсе меня ждал незнакомый посетитель. Блин, хоть приёмную заводи. Мурманы никому не нужны, поработали, и в кабак, а я тут нарасхват. На вопрос «С чем пожаловали?» белобрысая детина, корел, как выяснилось, протянул небольшой бочонок. Нефть! Дошли, значит, слухи, что ищу! Теперь каверза удастся!

За нефть этот хлопец просил две гривны, как и кузнец. Так, значит не только про нефть слухи дошли, но и про туповатого покупателя. Вернул бочонок с каменным лицом и жестами показал ему, куда он может пойти с такими ценами. Корел начал торговаться, с лодки выползли мурманы. Час убили на переговоры, скинул цену раз в шесть, в два рубля все вышло. На вопрос где берут, корел сказал что с какого-то озера собирают, там она периодически появляется. Потом опять развлекал мурманов попытками отрубить серебро с гривны. Хохмачи, все бы им хихоньки да хахоньки, а я ещё не наловчился просто! Вот введу тут свою монетную систему — посмотрим как запоёте!

Наконец, лодка была готова, как и моя каверза. Решили провести испытания. На рассвете, пока народу мало, на паровой тяге ушли подальше от Ладоги, проверять лодку. Весь день проводили маневры, викинги мои отстреляли по спущенной мишени все деревянные патроны. Остаток дров использовали на работу компрессора, заряжали ружья. Очередная потеря настигла нас при этом — порвался баллон с газом. Хорошо, что никто не пострадал, но вещь было жалко, даже несмотря на наличие запасных. Когда сильно стемнело, проверили мою задумку. Она вообще-то прожектор в детстве называлась, но тут была именно каверзой. Два прибора были на угольных дуговых лампах и питались от генератора и паровой машины, что я взял с собой. Десяток других прожекторов работали на нефти — пропитанные ею фитили, помещённые в отражатели из гнутых медных листов, чадили и воняли, но давали достаточно яркий свет. Надо бы нефть отчистить, да керосин какой из неё выгнать, тогда ещё лучше будет. Мурманов моих разрывали противоположные чувства. С одной стороны, боги явно на их стороне, вот какой столб света получился от электричества и земляного масла. А с другой — опасно это. Вдруг что не так сделают, не накажут ли силы потусторонние за это? Успокоил их традиционно — пока я, Обеслав да род мой никто не примучивает, силы эти на нашей стороне будут. Сняли всё приборы с держателей и в темноте вернулись на Ладогу.

Там, после недолгого отдыха, загрузились дровами, я за это время успел из пары котелков и порченных запчастей для паровиков, коих уже тоже скопилось изрядно, соорудить аппарат для перегонки нефти. Жидкость получившаяся пахла керосином и бензином одновременно, и горела не в пример лучше. Закончив с запасами, пошли в боевой поход. Наше суднонаправлялось к месту дановской засады.

На картах, которые я дорисовал по данным Лиса, мы проложили маршрут напрямик. Шли к тому мысу, за которым, по словам пленного, допрошенного в прошлый раз, прятались даны. Шли ходко, под парусом, хотя дровами для боя мы забили все пустые места на всех корпусах. В темнотеопять испытали нефтяные прожектора, на новом топливе. Светили они достаточно ярко, видно было хорошо, Кнут даже сказал, что с таким можно и ночью идти. Но мне-то совершенно другой эффект нужен! Поэтому спустили впотьмах лодку с парой мурманов, отошли от неё на пятьдесят-сто метров, подожгли фитили, и направили в то место, где была лодка — угольные свечи экономили. Маты, крики, вопли — вот это нужный эффект! Товарищ Жуков, который использовал нечто подобное в фильме о битве под Москвой будет доволен! Если он, этот Жуков, конечно вообще будет, вдруг я его обнулил своим появлением? Забрали мужиков с лодкой, я удостоился звания дебила, который людей почём зря пугает. В ответ заявил, что вы-то ладно — а представьте, что будет с данами? «Потерпевшие» мурманы чуть успокоились, и даже кровожадно ухмыльнулись.

Рано утроммы увидели тот самый мыс, покрытый дымкой. Лодок данов было не видно, все вокруг дышало спокойствием, по дороге нам ни одно судно не встретилось. Прав был Лис, замерли все на Ладоге в ожидании битвы. Дежурная смена разбудила всех, мы позавтракали и начали осуществлять свой план. Ушли чуть не за горизонт, и стали «качелями», туда-сюда, исследовать западный берег озера за мысом. Через полчаса наш вперёдсмотрящий подал знак. Приблизились чуть к берегу — на фоне полоски песчаного пляжа и леса увидели тёмные силуэты. На берегу светлели точки — костры, по словам Торира Ну, кажись мы на месте. Постепенно приближаясь, рассмотрели всю картину, я даже на мачту лазил для этого. Восемь почти одинаковых лодок были на берегу, две — спущены на воду. Это разведка и боевое охранение, судя по всему. Три судна другого вида, наполовину вынутых из воды, стояли чуть поодаль. Эти мы с Ториром, после недолгой дискуссии, приняли за невинно пострадавших свидетелей. Наверно, мимо проплывали, и их взяли на меч, чтобы не раскрывать засаду. Ну или просто ограбить — тут такое сплошь и рядом. Ну что, пришло наше время.

План оговорён заранее, народ занял места на бортах и на корме. Мы опять отошли в утреннем тумане за горизонт. Кнутом и я стояли в капитанской рубке. Обеслав ждал приказа на запуск пара. Торир нежно поглаживал ствол винтовки, он сидел на крайней стрелковой ячейке на борту. Начинался первый акт кровавого марлезонского балета. Матросы развернули парус. Когда небо почти окончательно просветлело, мы двинулись зигзагами к пляжу.

Заметили нас довольно быстро, это хорошо. Я опасался, что если даны промедлят, то не увяжутся за нами. Две лодки, что были на воде, начали медленно разворачиваться, выбрасывать весла. Мы пошли на северо-запад, сделали поворот, и двинулись параллельно берегу, заявляя о себе здоровым треугольным парусом. Шли медленно, чтобы боевое охранение данов успело нас догнать. Те раз взмахнули вёслами, другой, подбирая ритм, и ходко двинулись в нашу сторону. Кнутпоменял положение паруса, ещё снижая скорость — надо дать понятьохотникам, что нас можно брать голыми руками.

— Обеслав! Подогревай котёл! Скоро понадобится! — пацан нырнул в машинное.

— Парус меньше! — это Кнут матросам, надо ещё снизить ход, а то враги не догонят.

Процессия из нашего тримарана и данов у нас на хвосте шла в сторону мыса. С точки зрения данов — это правильно. Так можно убежать, они-то не знают, что мы устраиваем ловушку на их засаду! Преследователи приналегли на вёсла — расстояние начало уменьшаться. Теперь нас разделяло метров сто пятьдесят. Кнут тоже чуть поправил парус — дистанция перестала снижаться. Так мы и зашли за мыс.

Пройдя с данами на хвосте минут двадцать-тридцать, переглянулись с Кнутом, синхронно кивнули друг другу, и я дал команду:

— Начали!

Двигатели паровой машины начали медленно раскручиваться, мужики приготовились стрелять. Полотнище парусавстало чуть не вдоль ветра — мы хотели подпустить данов поближе. Те увидели, что лодка наша запарила и чуть не остановилась, и ещё подналегли на весла. Вот расстояние упало до ста метров, девяносто, семьдесят, шестьдесят, паровики начали гудеть… Опять дистанция выросла!

— Обеслав! Меньше пара — не догонят.

Свист пара, наше судно пошло медленнее. До первой лодке — они шли чуть уступом — уже сорок метров, тридцать, двадцать…

— Огонь!!!

Пых! Пых! Пых! С кормы захлопали винтовки. Ураганным огнём это назвать нельзя, но приказ был целиться и экономить патроны, вот мурманы и стараются. Послышались крики с лодок данов. Оттуда пустили стрелу — попали! Прямо в мачту! Кто там у нас такой снайпер? Я присмотрелся — мужик-дан сидит на мачте, как наш вперёдсмотрящий! И этот тип, подобно акробату, производит до боли знакомые движения. Ба! Да он арбалет заряжает!

— Снимите этого клоуна!

Кто это такой, мурманы не поняли, но основную угрозу осознали. Послышались выстрелы, мужик повис. Он, наверно, привязан был, иначе бы упал. Ход данов начал падать. Мы тоже сбавили пар, чуть сместились. Теперь одна их лодка шла точно к нам в корму. Опять выстрелы винтовок, кто-то начал менять магазин. Лодка данов начал медленно останавливаться. Одним меньше. Маневр, доворот, теперь за кормой вторая. Причём, судя по задранным вёслам одного борта, она хочет развернуться! Мы так не договаривались! Я ткнул Кнута, тот сквозь зубы процедил что-то, и начал поворот. Сейчас мы потеряем скорость.

— Обеслав! Пару! — корпус лодки затрясся, вал пошёл в движение, быстрее, быстрее, вот мы и развернулись.

Лодка данов, кстати, тоже. Мы обошли еёи опять пристроились впереди. Дан начал разворот! Да что ты будешь делать! Кто это там такой умный у них? Надо его снять быстренько! Прокричал о том Ториру, тот поставил задачу своим воякам. Кнут по моей просьбе наш новый разворот сделал «через правое плечо» — мы оказались кормой к поворачивающей лодке противника. Залп, ещё один, опять залп! Эти выстрелы направлены на ту часть вражеского судна, где был рулевой. Попытка нового поворота у данов не удалась — судно встало в раскоряку. Всё, и этот экипаж спёкся — весло рулевое безвольно обвисло с кормы вражеской лодки. Теперь начинался геноцид. Боком, аккуратно, пошли вдоль дановской лодки. Попытки добежать до рулевого весла пресекали выстрелами, гребцов тоже знатно проредили. Зачистка. Подошли вплотную, мурманы со штыками наперевес сбежали по абордажному трапу на лодку, любое шевеление в ней пресекалось выстрелами. Готово, есть контроль. Теперь надо вернуться ко второй посудине. Там мы повторили процедуру. Первый этап завершился. Нужно передохнуть.

— Сергей, первую лодку лучше бить было. Они без доспехов. Одним выстрелом по двое клали, — Торир показал на гребцов, лежащих друг на друге.

— Не, не в этом дело. По двое наши пули бы не пробили. Просто они друг за другом сидят, с нашей кормы-то высокой куда не стрельнёшь в их лодью — попадёшь в гребца. В толпу, считай, бьём. Потому и быстрее справились.

— Может и так, — Торир пожал плечами, — надо их на корму заводить.

— Так не хотят ведь! — уже пожал плечами я.

Раздался дружный гогот. Мурманам шутка понравилась, народ чуть расслабился. А ведь ещё только девять утра по нашим часам. Нам о-го-го сколько работы предстоит.

— Так, пустые магазины Обеславу, те, что не полные — тоже. Обеслав! Заряди все, мужики помогут, кочегары. Кнут, сколько нам до мыса?

— Если опять обходить будем, да парус разворачивать, — корабел чуть зажмурил глаза, он так ветер лицом ловил, направление и силу, — то через пару твоих отметок, часы которые, будем на месте.

— Все поняли? Два часа на отдых — потом опять боевая работа. Привести в порядок оружие, проверить тросы крепления. Продолжим, господа Вольные стрелки!

— Это кто такие? — Торир заинтересовался.

— Это мы, Лис так нас знает теперь.

— Это я понял, а господа кто такие?

— Э-э-э, ну вроде как уважительное наименование… людей, — а кто, кстати, такие, эти господа, что слово сие означает?

— Ну тогда ладно, — Торир начал проверять страховку и магазины.

— Кнут! Подойдём ближе — надо лодку буксировать к первой. Сцепим их канатами, чтобы меньше искать потом.

Корабел кивнул, и начал отдавать приказы парусным матросам. Мы же зацепили уже отработанным движением одну лодку, и медленно повели её к другой. Там связали оба судна носами и убрали весла внутрь. Чтобы не сильно уплыли наши трофеи, выбросили за борт дановксие якоря — камни, обмотанные верёвками. Разобравшись с добычей, пошли опять на север, предстоит второй акт нашего представления.

По всей лодке защёлкали винтовки, их приводили в небоевое положение. Нечего лишний раз рисковать случайным выстрелом. Обеслав гремел компрессором и выносил наполненные магазины. Пацан, кстати, просто золото! Весь поход в деле и под ногами не путается. Его Ладога, город сам, так поразили в первый раз, причём в самом негативном смысле, что он почти туда и не выходил, всё на лодке был.

Солнце подошло к полудню, мы возвращались на место, с которого начинали нашу битву. Костры уже горели по всему пляжу, даны беспечно ждали возвращения разведчиков, которых мы утопили неделю назад, и патрульных, перебитых несколькими часамиранее. Так что мы нагло выперлись чуть не к ним на рейд, и начали рассматривать лодки на берегу. А эти придурки даже новые суда в патруль не назначили! Пришлось гарцевать на виду у данов, имитировать поломку мачты, пока те спускали суда на воду. Наконец, новые охотники определились со своими намерениями и кинулись нам на перехват. Мы подняли парус, ушли чуть ближе к середине озера, там сменили направление.

Опять балет. По озеру идём мы с приспущенным парусом, за нами даны. В этот раз трое, да ещё и гребут-то как быстро! Наверно, команда двойная или полуторная. Мы вели данов на заклание за мыс — первые две лодки довольно далеко увели, с этими ближе надо разобраться. Такой шанс представился — данов подвела спешка. Первые два патрульных судна держались вместе и были одинаково укомплектованы гребцами. Сейчас же команды были разные, и, судя по всему, единого командования у них не было. Не успели договориться. Поэтому, когда мы таки заняли нужное положение и приготовились к отстрелу, за нами двигались даны в кильватерной колонне, друг за другом. А учитывая огневую мощь нашей кормы — это почти приговор. Так и получилось.

Первая лодка подошла очень близко, Обеслав чуть напутал с паровиком, и мы сильно замедлились. Гребцов в ней расстреляли чуть не с десяти метров, мы даже лица их перекошенные видели. И в эти рожи стреляли. Гребцы падали, пытались закрыться щитами, лодка замедлялась, мы отстреливали их как сидячих уток, пока не разорвали расстояние. Страшное это дело, так близко от смерти там, в будущем, я никогда не был, и тут всё никак не мог привыкнуть.

Дальше — ещё веселее. Вторая лодка не сориентировалась в ситуации, им там ничего не видно, и врезалась в первую! Ну, не корпусом, конечно, но часть вёсел с одного борта себе повредила. Но и это не главное. Даны увидели, что стало с их товарищами, и, судя по крикам, такой финал их не устраивал. Пока вторая лодка пыталась хоть как-то развернуться с ополовиненной гребной тягой, мы занялись третьей. Там вообще был бардак. На последнем судне не виделирезультатов нашей работы, и, проходя мимо своих коллег с поломанными вёслами, кричали им, мол, криворукие бабы, мы сейчас покажем, как биться надо.

— Вождь молодой на лодке, — прокомментировал Кнут.

— Наверно. Эх-х-х, а теперь будет вечно молодым.

— Это точно, — подтвердил Торир, — к бою!

Опять подпустили поближе, опять хлопки, опять лодка данов встала. Один борт выбит, второй на гребке, лодка повернулась и встала в к нам бортом. Некому было управлять гребцами, разодетого типа в блестящей броне мы сняли первым, это он там командовал. Зашумели винтовки — опять стоны и крики. Разворот, поддать пару, проход мимо, добили, теперь никуда не денутся. Вернулись ко второй. Та хромала неполным весельным набором к спасительному мысу. Догнали, выстрелы, лодка медленно затормозила и стала качаться на волнах. Все. И этот этап завершён. Теперь зачистки.

Зачистки заняли час, потом ещё два — свести три лодки вместе, связать их, заякорить, потом только наступил отдых. Часы показывали почти шесть вечера, скоро закат. Посовещались, решили пока собрать все пять лодок в кучу. Отправили людей отдыхать, у нас ещё ночью дела есть, да и пошли на парусе к первым двум лодкам.

До темноты успели собрать все в кучу. Теперь из лодок получилась кровавая пятиконечная звезда. Если кто наткнётся — даже лезть туда не посмеет, такая жуткая картина. Солнце садилось за лес, багрянец бликовал на воде, а на волнах медленно покачивались лодки, набитые трупами. И тишина… Жуть. Мы опять по широкой дуге возвращались на исходную позицию. В глубоких сумерках наш вперёдсмотрящий на высоченной мачте тримарана увидел лагерь данов — их лодки, все оставшиеся пять, были выведены на воду и слегка покачивались на волнах. Костров было мало, по общему мнению решили, что враги решили встретить утро на воде, если наш налёт повториться. Ввиду этого, чуть изменили план, уйдя ещё дальше на север.

Я тоже прикорнул несколько часов, в три часа ночи меня разбудил дежурный матрос. Мы подняли команду и начали устанавливать прожектора. Сейчас и испытаем мою каверзу. Изначально я хотел их просто понервировать ночью, но сейчас, когда даны сгрудились на своих лодках, грех было не воспользоваться ситуацией. Ночью на воде тут особенно не воюют, и от нас ждали того же, так Торир сказал. Поэтому, дождавшись «собачей вахты», когда сон особенно крепок, мы двинулись с севера на юг. Без паруса, на машине. В ночной тишине она добавляла жути своим гулом в воде. А нам того и надо.

Тучи на небе не давали лунному свету пробиться, мы шли, как призраки. Все прожектора поставили на одну сторону. Стрелки заняли позиции по правому борту, в промежутках между осветительными приборами. По команде, отданной шёпотом, они зажгли фитили. Я стоял с рубильником для электрических приборов. Подойдя к строю данов, также молча, мурманы зажгли керосиновые светильники, на судах противника послышались удивлённые голоса. Я врубил электричество — паровая машина сейчас работала только на генератор, мы шли по инерции. Ярчайший столб света упёрся в первую лодку… Удивленный возглас, ещё один, потом вопль! Раздался приглушённый звук выстрела — на судах противника началось шевеление! О Хосподи, сколько их на лодках-то!

Мешанина тел — в неё летят чугунные пули. Стреляют все, даже я, целиться не надо. В мертвенном жёлтом «керосинок», перемежаемых яркими электрическими прожекторами, ослеплённые, сонные даны закрывают глаза руками, орут что-то про Одина и других богов. С нашего судна летят пули, мы медленно продвигаемся вдоль строя, молча, таков был план. Клубок окровавленных, воющих данов пытается прикрыться щитами — но с десяти метров пули пробивают иногда и их, вгрызаются в тела. Отдельные крики врагов сливаются в душераздирающий вопль, хлопки винтовок — в непрерывный, приглушённый треск. Обеслав тащит запасные магазины, слышен звук разорвавшегося баллона, резкий скандинавский мат, который заглушается новой порцией криков обстреливаемых нами посудин. Я лихорадочно вкрутил последний магазин, мне под руку кто-то сует запасной. Краем глаза понял, что это бледный, как смерть, племянник. Пых! Пых! Пых! Замена магазина, мы проплывали уже в конце строя данов, отстреливая всё, что шевелится и не подаёт признаков жизни. Это не бой. Это убийство. Геноцид. Начинают гаснуть прожектора, первым погас центральный. Короткая команда — Обеслав переводит тягу с генератора на винты. Гаснут остальные прожектора. С гулом, доносящимся из под воды, мы в темноте покидаем место стоянки данов. В след нам несётся протяжный, тяжёлый вой, перемежаемый отдельными стонами.

Мы ушли за мыс, в темноте Кнут вёл нас чутьём опытного моряка к месту, где были связаны лодки данов, уничтоженных днём ранее. Восток чуть просветлел — скоро рассвет. Настало время привести в порядок наше воинство. При тусклом свете скипидарных светильников, мурманы собирались на центральной лодке, складировали винтовки и пустыне магазины в машинное отделение. Ход тримаранаопять начал замедляться — Обеслав наполнял баллоны воздухом. Наконец, ко мне подошёл Торир. Настроение у вождя было мрачным, остальные тоже были чернее тучи.

— Ты как? — я похлопал его по плечу.

Странно, но после этого боя лучше всех чувствовал себя я. Наверно, сказался опыт из будущего, фильмы и хроники с такими вот массовыми убийствами, работой пулемётов, бомб, снарядов.

— Неправильно это. Страшно и неправильно, — слышать такое от убелённого сединами вояки Торира было непривычно, — не битва это, убийство. Нет тут чести и славы.

— Потери у нас есть?

— Нет. Оружие только испортилось, — мурман показал мне винтовку с перекошенным казёнником.

— Ну раз потерь нет, значит, все мы правильно сделали. Чести и славы для них тоже никакой, сами сюда пришли грабить и убивать. Только не рассчитывали, что на нас напорются, вот и нашла коса на камень.

— Так не воюют, — резко ответил Торир и зло посмотрел на меня.

— Теперь — воюют, — не менее резко ответил я, — или ты бы хотел, чтобы даны тебя с дружиной ещё там, у нас в деревне перебили? Что бы тогда с твоими людьми дома стало? С дочкой? С семьями дружинников? Не мы эту войну начали…

— Один…

— Да Один твой, Перун который, в ножки нам поклониться должен! Его люди верх одержали, не хитростью, ядами и обманом, а головой и руками! Или забыл, сколько мы пахали у нас в деревне, чтобы победу эту обеспечить? Сколько пота извели? Сколько людей до этого потеряли? Или забыл уже идола дубового да табличку на нём, где воины твои переписаны?! Тоже хочешь на тот свет, в чертогах пировать!? А про дочку подумал!? А про мою семью!!?

Вокруг нас стала собираться толпа. Ненадолго вылез Обеслав, уловил всеобщее настроение и скрылся в машинном. Я обвёл собравшихся вояк:

— Так! Все слушайте! Кто ещё думает, что так не воюют?

Поднялось несколько рук, остальные, я уверен, тоже считали так же, но были опустошены морально и психологически событиями прошедших суток, поэтому с полной апатией смотрели на меня.

— А я вам скажу, как ещё не воюют! Тупо не воюют! Ярослав, переводи, чтобы всем понятно было!

Ярослав чуть выдвинулся из толпы, и начал синхронный перевод.

— Вас не устраивает результат или способ его достижения? Боитесь, что за такое вас в Валгаллу не пустят? Так подумайте головой своей! Да, да, головой, а не тем, чем обычно думаете! Чести и славы ищите? А есть ли большая честь и слава, чем себя да семью свою защитить, товарищей своих!? Способ вам не люб? Не мечом славно биться, а издалека перестрелять, вас не устраивает? А луками да самострелами вы что, не пользуетесь? И сталью своей хорошей, что мы вам выдали? Вон, шли бы в бой с обычными мечами, не хотите? А доспехи зачем? По старинке бы и бились? Не хотите? Понравились цацки? А найдите мне тут теперь разницу между тем, что мы сделали, и тем что лучник добрый с оружием хорошим да в поле открытом сделать может? Есть она? Нету, сами знаете. А лучник что, в Валгаллу не попадает? А чего так? Не нужны Одину стрелки славные? Нужны, сами же про битву последнюю рассказывали для которой Один вас собирает, Рагнарек этот ваш. Там что, не понадобятся стрелки? Понадобятся. Это раз. Со способом разобрались, теперь давайте про результат.

Я перевёл дыхание. Мужики вроде чуть оклемались, даже Торир стал не таким мрачным.

— Результат добрый для вас — это к Одину в чертоги попасть, так? Так. А все битвы здесь, на земле, только отбор лучших воинов для сражения главного. Вы Одина своего дураком, я надеюсь не считаете?

Гул недовольных голосов послышался со стороны мурманов.

— Не считаете, и это хорошо. Так подумайте теперь, если воинов лучших отбирать он будет, кому предпочтение отдаст? Тому кто погиб бесславно в первом бою, когда трое на него вышли, или того кто так битву построил, что противников десяток супротив своего одного павшего упокоил? Кто оружие лучшее придумал и применил его к месту? Кто броню знатную сделал да друзей своих в неё нарядил? Кто слабость свою в силу обратил и победу одержал!? Копьём махать-то небось просто, как и в пузо остриём получить. Только нужны ли Одину-Перуну такие? Которые задачи не выполнили и сами полегли? Кому вообще они такие нужны!? — я сплюнул за борт, — Да за одного такого как вы сейчас он половину из Валгаллы выгонит! Вы знаете сколько данов было? Не знаете… Почти половина тысячи! Сорок десятков! А нас сколько? Два десятка! Каждый, я подчёркиваю, каждый из вас доблесть свою в этом бою проявил! Только доблесть та другая, не тупая, как дерево безмозглое, а умная. И доблесть в том, что вы не только врагов упокоили, но и держались крепко приказа, когда вам бой тот не нравился. Доблесть в том, что стояли крепко и строй наш стрелковый не нарушили. Доблесть в том, что не растерялись, когда бой наш не так, как думали пошёл, а зубы сжали и задачу свою выполняли! Так кому Один доверит самый опасную, трудную и ответственную часть строя в битве последней? Вам, или данам тем, что сюда пришли и сгинули? Вам, кто доказал, что не только мечом махать как дети малые прутиками может, но и с умом битву вести, или молодняку погибшему в битве первой, так и не научившись толком воевать? А командовать отрядами в той битве кто будет? Берсерки ли, что ум теряют, как кровь увидят, или командиры крепкие и стойкие, которые оружие незнакомое да строй новый за три месяца освоили и к победе пришли через то?

— Нам… — робко сказал Атли.

— Нам… — нестройный хор голосов мурманов повторил за ним.

Я вздохнул, и продолжил:

— Торир вас в битвы многие водил, сколько вы молодых да ранних потеряли, пока сюда пришли? Могли они тоже воинами славными стать? Могли, но не стали. Не уберегли себя, более опытные мечники да копейщики их сгубили. Могли они оружие лучшее придумать, для битвы последней? Могли, но не придумали, пепел их по ветру развеяли. Вот и думайте теперь, как лучше, с мечом на толпу кидаться, для славы сомнительной, или опыта в битвах набираться, да потом к Одину не юнцом прыщавым прийти, а командиром добрым и воином умным и стойким.

Мурманы зашевелились, их вроде отпустило. Торир тоже чуть развеялся, шлем снял, бороду чесать начал.

— Теперь все слушайте! Винтовки и магазины — сдать в машинное! Сами еды достаньте, воды вскипятите, завтрак будет. Потом снаряжение осмотрите, может, заменить чего надо, запас пока ещё есть. Кнут! Веди нас на прежнее место, с которого начинали мы, под парусом пойдём, дров мало осталось. Обеслав! Машины проверь, обслужи если надо. Ты, ты, и ты! Первые с оружием да снаряжением разберитесь, да отдыхать ступайте, ваша смена позже будет. Вы трое, все сдать товарищам, да на парус садитесь. Торир! Со мной, на нос. Нам не мешать! Потом отдыхать будем, сегодня ещё битва предстоит. Для данов — последняя…

Странно, но мурманы мне подчинились. И Торир тоже! Не то что забегали, но пошли выполнять приказы, сбрасывать снаряжение и оружие. Мы с вождём уединились на носу, небо продолжало светлеть.

— Торир, что думаешь?

— Старый я, — вождь смотрел на воду, ко мне не поворачивался, и после долгой паузы продолжил, — Слова твои слышу. Думаю, верно говоришь. Но принять не могу. Не моё это. Времена другие настают.

— Не о том думаешь, — надо мужика из депрессии выводить, — лучше помысли, что бы было, если бы у данов винтовки наши были. Да хоть арбалеты наши старые! Смог бы ты славу добыть, да воинов сохранить?

Торир подставил руку брызгам воды:

— Нет. Все бы к Хель ушли. Без чести и славы.

— Вот и я о чём. А если битва такая? Если одни победили, а другие лежать со стрелой в пузе остались, кто к Одину пойдёт? Неужто покойники, что даже меч из ножен достать не смогли?

— Нет. И они не пойдут. И стрелки не пойдут. Или пойдут?.. — мужик задумался, это хорошо.

— Ты меня знаешь тут дольше всех, ну, кроме рода моего. Перун у меня покровитель. Он же защитник и подмога. У вас он Один зовётся, но то просто имя другое. Как думаешь, без его воли такое, — я махнул рукой на запад, — получилось бы? Позволил бы он нам победу одержать, если бы мы против его воли сражались? Если бы не в его власти было вооружить нас правильно да план составить? Да и свет тот, которым мы данов ослепили… Думаешь, позволил бы нам он биться таким вот образом, если бы воли его на то не было?