Вольные стрелки

— …Исповедуя суворовский принципы, мы планируем удивить противника! Как матросы на зебрах! Пойдём в бой трезвыми! И небритыми! — я меж тем закончил излагать свою идею.

Немая сцена. Я перевожу дух от выданного на одном дыхании бреда, Лис ошалело пялиться на меня:

— Че-го? — наконец выдавил из себя бюрократ.

Хм, ну что, вроде готов теперь нормально общаться:

— Я говорю Ладога нам нужна для сбыта добычи. В бой мы пойдём сами, скажи только куда. Когда вы двинетесь — нам того знать не надо, ваши суда целее будут. Побьём данов, сколько сможем, всё легче будет. А уж как мы это делать собираемся — уже не ваше дело.

— Зачем тогда этот разговор? — Лис был все ещё под впечатлением от моего напора.

— Не хотелось нарушать местные порядки. Кому ж понравиться, что толпа воинов без спросу по озеру ходит? — а вот теперь Лис посмотрел на меня уважительно, даже в лице поменялся.

— Верно, это мало кому по нраву…

— Значит, такое вас устроит? Если да, надо закрепить сказанноена бумаге… на пергаменте, — я начал доставать подарочный канцелярский набор.

Пока раскладывал своё барахло на столе, включая бланк договора, написанный в трёх экземплярах, на русском языке, Лис разглядывал канцтовары. Я вопросительно посмотрел на него.

— Что это? Не видел раньше такого пергамента…

— Это подарок. Тебе, — я выделил слово, чтобы адрес получателя был предельно ясен, — при помощи вот этого можно удобнее вести дела…

Началась рекламная кампанию набора «Мечта бюрократа». Показывал скрепки, карандаши, ручки, чернильницы, всякую другую полезную мелочь. Перешёл на книжки-блокноты. Такого рода формат для рабочих записей тут не использовали, только дорогие фолианты рукописные сшивали подобным образом. Но стоили они — как самолёт! А я предлагал в дар записную книгу (вроде амбарной) да ещё и из незнакомого материала. И толщиной в несколько сотен листов. И две штуки! Страницы причём были с перфорацией, их можно было отрывать из книги, причём корешок оставался сантиметров пять, с продублированным номером страницы.

Апофеозом бюрократической вакханалии стала печать. Я вечером собрал на ней текст, который гласил, что сей лист выдан с разрешения Волка и Лиса. Концепция отрывных листов и печати Лиса сильно возбудила. Оставалась только проблема языка на привычном мне русском тут не писали. Предложил ему нарисовать, что конкретно надо оставить на штампе, и пообещал привезти в следующий раз нечто подобное. Теперь пришлось учить Лиса пользоваться карандашом. Он старательно карябал в блокноте какие-то руны, то и дело удивился лёгкости письма при помощи моих приспособлений и бумаги. Я торжественно вручил весь набор ему, спрятал получившийся рисунок для будущей печати и перешёл к договору.

Тут договор называли «ряд», с ним провозились почти до вечера. Нам даже толстую восковуюсвечку принесли. Лис не мог прочесть на русском, я не так хорошо писал на словенском, чтобы точно передать смысл текста. Пришлось звать Ярослава. В договоре были прописаны обычные для меня пункты. Цель, средства, обязанности сторон, ответственность в случае невыполнения и так далее. Тут же такая постановка вопроса была вновинку, отвечали обычно собственным авторитетом, а, зачастую, и головой. Пришлось изменить часть пунктов, переформулировать много абзацев, добавить новые, вроде порядка действий при нападении на нас кого-то из людей Лиса по незнанию.

Поздно ночью окончательный текст «ряда» был согласован и написан в четырёх уже экземплярах — два на русском и столько же — на словенском. По договору мы работали в два этапа. Сначала просто вели поиск лиц, определённых нами как грабители на дороге, то есть наёмников данов-зерноторговцев. Таких полагалась бить нещадно, а потом сдавать добычу на Ладоге. Затем, если будет результат, Лис даёт нам информацию о том, где видели данов, а мы продолжаем свой нелёгкий труд. Такое было сделано по одной простой причине — чтобы мы не начали «сливать» данные противнику. Узнают даны, о том, что известно ладожским братьям, — стратегию поменяют, подготовятся лучше. А вот когда мы условную «голову дана на блюде» привезём на Ладогу — тогда доверия прибавиться, уже можно чуть раскрывать карты, более тесно взаимодействовать.

Ладога в по договору обязалась выкупать добычу, если таковая потребность возникнет, и продавать нам невозбранно припасы. Понятное дело, что ценник на трофеи малость занижался, а на припасы — увеличивался. Это будет доля Лиса и Волка, «откат». При этом основной ориентир был на стоимость похожих изделий на торге. Это я настоял, а то скупят все за копейки, а нам какую-нибудь ветошь «впарят» по баснословным ценам. Далее Ладога, в лице Лиса и Волка, обязалась прочих препятствий не чинить.

Мы тоже брали на себя дополнительные условия — местных не обижать, вопросы конфликтные решать через этих двух братьев, посёлки да деревни не грабить. В остальном нам давался полный карт-бланш. Делать с данами мы могли всё, что посчитаем нужным… Или они с нами — тут уж как повернётся.

Из кабака вышли практически друзьями, попрощались и договорились о встрече завтра. Нам нужен был Волк, который должен подтвердить наши договорённости. Я шёл к своей палатке довольный, но уставший. Меня эти политические игрища, да ещё и с таким пройдохой как Лис, вымотали окончательно. Спал я, что называется, без задних ног.

Сон мой бесцеремонно прервал Торир, нагло распихав меня ни свет ни заря. Я вылез из палатки — вокруг нас стояли вооружённые мужики, штук восемь. Правда, мечи было в ножнах, они пришли сопроводить нас к Волку. Мы быстро собрались, и вдвоем с Ториром отправились на встречу. В этот раз Волк встречал нас в большом тереме, в зале с высоким стулом. Вроде как трон получался. Как объяснил Торир, тут обычно вели суд и принимали дорогих гостей. Например, нас. Лис тоже присутствовал, как и несколько ближников Волка. Вояка на троне не стал разводить политесы, и сразу взял быка за рога. Что, мол, враги всякие торговлю рушат, и рад он принять наш посильный вклад в борьбу с ними. Все это, правда, сопровождалось пафосом и криками на тему того, какие кругом уроды, что только и хотят ограбить бедную Ладогу и его, Волка, лично. Торир в свою очередь на своём, скандинавском, благо его тут все понимали, в ответной речи тоже сказал, что, мол, ни пяди земли, тьфу, воды врагу, и всех к ногтю. И грозно так оружием все помахали. Мы с Лисом тоже, за компанию. Потом обменялись грамотами-договорами, на которых проставили по закорючке подписи, и нас вежливо вывели из терема.

— Ну что, Торир, вроде пока все получилось? — мы шли по торгу после заключения первого международного договора.

— Ага, теперь только найти и убить данов, — ответил мурман.

Да, осталось совсем чуть-чуть — начать и кончить. Мы двинулись каждый в свою сторону. Я бродить по торгу, Торир — вести переговоры со своими знакомыми викингами. Может, скажут где даны есть, неправильные. На наш тримаран мы вернулись поздно вечером следующего дня, под покровом ночи, как и договаривались…

Третий день мы бороздили озеро в надежде наткнуться на данов-грабителей. Держались далеко от берега, вперёдсмотрящий выискивал лодки, мы приближались, выясняли кто это. Пока попадались только словене, даны, которые правильные, другие скандинавы, вроде свеев, да корелы. Мурманы Торира, пока мы были на Ладоге, научились достаточно ловко управляться с парусом, и наша скорость теперь была раза в два-три выше, чем всех остальных «участников регаты» на этом озере. Поиск построили качелями, ходили вдоль берега на запад и восток от впадения Волхова в Ладогу, каждый раз забираясь все дальше и дальше.

Данов не было. Народ уже предлагал «прессануть» кого-нибудь другого, но я предпочитал придерживаться договора с Ладогой. Торир тоже, он в связи с поднятием своего авторитета, который возрос на фоне целых двух личных встреч с Волком, уже имел договорённости о будущих поставках с ладожскими купцами. И порушить их из-за какой-нибудь трехвесельной лодки отнюдь на горел желанием. Вот и мотылялись мы по озеру, искали себе врагов. Решили, правда, сменить тактику. Теперь мы шли вдоль берега и внимательно осматривали все заводи, ручьи покрупнее и речки. Народ, конечно, нашей лодки пугался, и мы вскрыли свой внешний вид, но идти на это пришлось. Иначе так бы и проплавала весь месяц, без добычи. А так она устроила на нас засаду сама.

Я как раз занимался заполнением судового журнала, отмечал где мы плыли, координаты по нашей карте, переписывал встречные суда, Торир комментировал чьи лодки мы тут видим. Обеслав замерял расстояния до ориентиров, занимался штурманской работой. Мы проплывали мимо островка, вытянутого вдоль берега. Островок был покрыт густым кустарником и деревьями. Дошли до середины, когда наш вперёдсмотрящий начал орать. Я вылез из фанерной кабины капитана, чтобы посмотреть, что происходит.

— Даны! Даны! — неистово орал мурман на мачте, тыкая в разные стороны руками.

Я посмотрел вперёд. Из-за островка выплывала узкая, хищная лодка. И это судно явно направлялось по нашу душу. Вперёдсмотрящий всё не унимался, я посмотрел в ту сторону, куда он махал рукой — со стороны кормы тоже надвигалась лодка. Онавышла с из-за другого конца острова. Нас тупо брали в клещи.

— В броню! К оружию! — я в панике забегал по центральной лодке, нацепляя на себя доспехи и хватая винтовку.

Обеслав показался из машинного отделения, я на него тоже наорал, пацан спрятался. Когда я облачился в доспехи, посмотрел по сторонам. На меня как на идиота смотрели все наши вояки, они уже давно были одеты, и готовы к бою. Уши мои покраснели, стыд пришёл, паника ушла.

— Торир, Кнут! Ну что скажете?

— Даны. Те самые, — коротко ответил корабел, Торир просто кивнул.

— Как определили-то хоть?

Последовал длинный пересказ обозначения лодок у различных кланов викингов. И по всему выходило, что это гопники из состава наших недругов.

— Как сражать будем? — после двухминутного погружения в особенности местной судовой геральдики, спросил я.

— Они на вёслах идут, ходко. Скоро догонят, — Кнут приложил ладонь ко лбу, — надо их на большую воду вывести.

— Парусом?

— Ага, — Кнут начал вращать штурвал, — потом машину запустим.

— Обеслав! — показалась голова мелкого, вся в смазке, — готовь машину, разводи пары!

— Да уже! — мелкий скрылся в машинном отделении.

— Да успокойся ты, — прервал мою активную и бестолковую деятельность Торир, — выйдем на воду, там все и решится.

Я опять посмотрел на окружающих. Все спокойные, один я бегаю, как угорелый. И правда, чего я распереживался-то? Мужики своё дело знают, учения у нас были, надо просто все сделать так, как отрабатывали возле деревни. Не зная чем себя занять, улёгся на корму с усиленной «берданкой» и начал наблюдать за развитием событий.

«Раз-два, раз-два, раз-два» — даны гребли к нам. Кнут уводил тримаран под парусом в сторону центра озера, на большую воду. Преследователи пока не отставали, сохраняя почти одинаковую дистанцию. Интересно, надолго ли их хватит, этих спортсменов академической гребли? Вот уже островок начал пропадать за горизонтом, Кнут начал спускать парус.

— Иначе отстанут, — прокомментировал он мой вопросительный взгляд.

И правда, расстояние между нами и данами уже было больше, их гребцы начали выбиваться из сил. Кнут начал поворачивать лодку, несильно. Из трубы паровой машины показался дымок. Даны стали нас настигали, дистанция чуть сократилась. И тут мы чуть не погубили все дело. Кнут прокричал команду поворота, я скомандовал Обеславу дать пар в машину, палубная команда развернула парус. Машина сильно толкнула тримаран, он встал поперек пути данов, парус провис. И машина, зараза, заглохла, выдав пар в свисток!

— Обеслав! Что у тебя!

— Клин! Поворот резкий! — такое бывало у нас, когда паровик не вытягивал нагрузку, и давление в котле возрастало.

— Б…ь! — только и смог выдавить я.

Кнут поддержал меня непереводимым скандинавским фольклором. Мы стояли в раскоряку посреди озера, нас настигали даны. Они начали поворот, и насколько я понял, хотели устроить абордаж с двух сторон. Я кинулся к Обеславу, вместе пытались привести машины в чувство. Запуск машин при ходе под парусом вообще был делом сложным. Надо сначала сцеплением синхронизировать вращение винтов, что уже крутились под действием напора воды, и валов двигателей. Потом аккуратно подавать пар, добиваясь того, чтобы машина начала сама двигать судно. Ну только после этого давать полный ход. А тут я на нервах, Обеслав в шоке, крики и вопли наших союзников не добавляют спокойствия… И по команде «Поддать пару!» Обеслав соединил диски сцепления, открыл клапан подачи на полную, а винты-то в повороте, что Кнут проводил, чуть «провисли». Результат — правая машина поймала «клин». Страшного ничего, сталкивались с этой проблемой, знали, что делать. Но не в такой обстановке! Обеслав с испугу стравил пар, сбросил сцепление — левый винт толкнул лодку, поставив её парус вдоль ветра, и встал. Машину правую даже исправлять не стали — тупо начали набрасывать цепь на синхронизатор, чтобы от одного двигателя идти. Чуть все пальцы там не оставили… Наконец, установили соединение, и мы начали поднимать давление в котле. Я выглянул наружу, боялся опять поломать задумку Кнуту.

На озере разыгралась битва. Очень непривычна для этих мест и этого времени. Кнут таки поймал ветер, и потихоньку разгонял лодку в сторону данов. Мы шли встречными курсами. Причём обе лодки данов были по правому борту. И самое противное, что из шести стрелков на борт мог вести огонь только один, ближайший к врагу! Мы-то планировали совсем другой бой! Пули, правда, не долетали, и Торир зарубил стрельбу.

Я с «бреданкой» занял позицию на носу. Пытался прицелиться, сильно мешала качка. Мы все быстрее двигались на встречу друг другу. Кнут проорал что-то на своём, скандинавском, все уцепились за страховочные тросы. Резкий поворот — я чуть не выпал за борт, в последний момент удержался. Теперь мы шли навстречу так, что оба дана оставались по левому борту. В момент, когда я начал уже различать отдельные элементы на корабле данов, хлопок винтовки вызвал крик на их судне. Атли, а именно он стрелял, в кого-то попал. Кнут ещё чуть довернул лодку, даны пытались перестроиться. Мы были быстрее, поэтому прошли мимо ближней лодки на расстоянии метров двадцать-тридцать. Хлопки винтовок по левому борту слились в единый гул. В дело уже пошли облегчённые пули, у них звук другой, характерный. Борт отстрелялся, викинги лихорадочно перезаряжались. Даны орали, теперь уже их лодка встала в раскоряку!

А потом начались манёвры. Не так я себе представлял морской бой, ой не так! Мы кружились вокруг вставшей лодки данов, вторая лодка пыталась к нам зайти с кормы. Продолжалось это часа два по моим корабельным часам. Стреляли мало, пытались занять выгодную позицию. Даны начали заметно выдыхаться. Уже не так резко двигалась их посудина, устали гребцы-олимпийцы. Они начали отворачивать к берегу! Это нам совсем не надо, Кнут тоже был со мной согласен. Обеслав держал котёл под парами, решили задействовать его. Парус быстро убрали, рею поставили вдоль борта. Машина начала сначала медленно, а потом все быстрее раскручивать винты. Я всем телом ощущал вибрацию корпуса. Мы понеслись, другого слова не подберу, догонять данов! Добыча и охотник поменялись местами! В нас полетели стрелы, но не достали, бессильно упав метрах в десяти по носу. А скорость данов упала ещё сильнее. Лучники, видать, сидели на вёслах до этого, а значит, тяга их судна при стрельбе снизилась. Мы пронеслись мимо лодки, получили пять стрел в борт и в щиты, но закидали пулями лодку данов. Та тоже встала. Стоны и крики свидетельствовали о наших попаданиях.

Теперь мы были в роли Буриданова осла. Две лодки, между ними несколько сотен метров, что делать? Блиц-опрос показал, что все склоняются добить ближайшую, а потом заняться той, которая встала первой. Но на ней какие-то личности натягивали парус! Блин! Мы так без добычи останемся. Хотя… На парусе далеко не уйдут, он у них вспомогательную роль играет. А значит, мы их по-любому догоним. Главное, не потерять из виду. Решили действовать согласно быстро составленному плану.

Крутой разворот, мы опять шли на сближение. На этот раз правый борт отстрелялся по лодке, стоны, крики, ругань. Попытки двигать нашу добычу вёслами прекратились. Разогнавшись, дошли до другой лодки, левый борт закидал пулями тех, кто пытался развернуть парус. Разворот. Опять обстрел лодки… И так ещё два раза. Суда наших противников уже не пытались двигаться, толькостоны и руганьразносились над водой. Осторожно подошли к одной лодке, чуть об их весла не повредили правый корпус. Мурманы напряжённо наблюдали за телами, лежащими в драккаре. Три выстрела по подозрительному движению, палубная команда, которая обслуживала парус, а теперь выступала в качестве абордажной, развернул небольшой трап и заскочила в лодку данов. Контроль, добывание штыками шевелящихся, быстрое определение ещё живых…

В захваченной лодке было крови чуть не по щиколотку. Тела викингов лежали в противоестественных позах, сжимая холодными ладонями оружие. При гребле они щиты ставили вдоль борта, а сами оставались чуть не с голым задом. Ну разве что кожаный доспех прикрывал некоторых. Поэтому наши чугунные пульки нанесли такой ущерб — стрельба велась с высокого борта боковых корпусов тримарана, непосредственно по гребцам. Признаться честно, примерно на такое я и рассчитывал.

По рассказам Торира, местная тактика боя на воде не отличалась разнообразием. Сначала «догонялки» на вёслах, потом сцепиться бортами, перебросить мостки и устроить рукопашную свалку. А грести в доспехах, даже кожаных, ой как неудобно. Соответственно, в работе вёслами участвовали все доступные бойцы. Иначе скорость будет ниже, чем у противника, и тот сможет получить преимущество. Например, корпусом сломать весла по одному борту, или обойти, закидывая бойцов стрелами. Таким вот Макаром и воевали. Сначала греблей пытались выиграть в положении относительно противника. Потом, когда место свалки и время её наступления становилось понятно, небольшая группа воинов выделялась в качестве прикрытия — в начале боя они забрасывали врага стрелами и защищали бойцов, вяжущих мостки, щитами. Потом абордаж, причём чаще всего — встречный. Ты к врагам в логово ломишься, они к тебе на плавсредство.

Мы же имели преимущество в манёвренности и скорости за счёт большого косого паруса и паровой машины. Чтобы гоняться за нами, данам пришлось грести до изнеможения. А мои-то мурманы все свежие, как огурчики! И «стрелялки» наши сильно приёмистей, чем луки и арбалеты. Вот и получилось, что измотали мы врагов на «догонялках», а потом и расстреляли чуть не голых с высоты своих бортов, не обращая внимание на укреплённые вдоль лодок щиты.

К моменту зачистки второй лодки я был в норме, чуть трясущихся рук, нервы были на пределе. Вторая зачистка чуть не стоила нам жизни матроса, из под груды тел восстал, другого слова не подберу, какой-то здоровый окровавленный мужик, и с диким криком ринулся на абордажную команду, размахивая здоровенной секирой. Я со страху выпустил в него пуль семь, пока он не успокоился. Послышались шепотки: «Берсерк, это берсерк!». Не знаю, может и впрямь он, но было страшно.

Так страшно, что чуть не забыл попросить оставить кого-нибудь в живых для допроса. Хорошо, что Торир сам сообразил, ему тоже слоняться без дела по озеру надоело. Во второй лодке добили всех, кроме одного полуживого дана. Старый уже дядька, седой, как лунь. Обругал нас всячески и не хотел идти на контакт. Торир пообещал ему Валгаллу, так мужика даже допрашивать после такого не пришлось, сам всё выложил. О силах несметных, которые нас доведут до цугундера, ибо их там аж десять лодок ещё. Они ждут каравана, прошла информация с Ладоги. Уничтоженные же нами два судна послали предупредить, когда тот конвой приблизится к Неве. Напавшие на нас лодки должны были дождаться появления словен и доложить об этом эскадре, что ждала в засаде. Расчёт прост, караван идёт медленнее, чем боевые лодки, иразведка должны успеть дойти до места сбора. А там чуть не десять лодок с двойными командами гребцов прижмут словен на реке, с тыла, так сказать. Причём даже если караван испугается и уйдёт обратно на Ладогу, или некоторая часть лодок таки прорвётся, нанимателей это тоже устроит. Ускользнувших добьют уже на Балтике, там другая эскадра сторожит выход из Западной двины. Возврат же торговцев обратно в словенский городок явно определит победителя в этом противостоянии. Все тоже поймут, что зерно скандинавам можно продавать только через данов, заваривших эту кашу. Ну и наёмники без добычи останутся, это не так страшно, им плата и так дана.

Торир выполнил обещание. Ему это стоило бы руки, если бы не доспехи. Бился дед дановский самозабвенно, но был уже ранен и истёк кровью. Торир ловко подловил его на противоходе, и резким и мощным ударом всадил меч в сердце. Быстрая, лёгкая смерть в суровой битве лицом к лицу, а главное — с оружием в руках, является гарантированным пропуском в Валгаллу. Мы этого деда, кстати, сожгли. Одного из всех данов. Их весла связали, дров взяли для паровой машины, и пустили костёр по озеру. Заслужил.

А вот после битвы начались проблемы. Оружие, доспехи, запасы с лодок мы собрали. А что с самими лодками делать? Я предлагал сжечь. Кнут и Торир называли меня идиотом на местный манер, и хотели их продать. Я начал набрасывать сложности этого мероприятия — как довести лодки до торга? Где взять гребцов? Приуныли мои викинги, прям как я, когда в «Сталкера» играл — не влазит весь хабар в рюкзак, а бросать жалко. Пришлось думать. На мою голову, решение нашлось. Жадины-говядины, блин! Сплошные проблемы из-за этого! Нам сейчас самое время быстро сгонять на Ладогу и предупредить Лиса с Волком о засаде. Но нет! Мы буксировали лодки данов. Паровик работал на средних оборотах, верёвки пошли на буксировочные канаты. Двух матросов пришлось поставить на рули на трофеях. Зацепили канаты за центральный корпус нашего тримарана, чуть три раза себе не разломали лодку и дановские за малым не разбили. Медленно и печально мы двигались к Ладоге. Управлял лодкой Атли, а Кнут и Торир устроили мне разнос.

Капитан на лодке должен быть один. Даже Торир не вмешивался в управление судном, а только задавал стратегию боя. А тут я со своими паникёрскими воплями и неуместными приказами Обеславу. Вот и лупцевали меня мужики морально, за нарушение субординации. Я огрызался, указывал на то, что бой вести надо под паром. Те в ответ говорили, что не моё дело. Поспорили, поругались, поорали друг на друга. Успокоились, пошёл конструктив.

Кнут не привык к паровой машине. За время эксплуатации нашей лодки, под парусом он стал виртуозом, но двигательне часто запускал, не привык ещё. Нужна практика, чтобы Кнут нутром почувствовал, как ведёт себя судно при работе механизмов. А для этого нужны дрова и время. Теперь я назначался на должность помощника капитана и помогал ему освоится с паровым ходом.

Обсудили и сам бой. Трупов данов насчитали почти семьдесят человек, увеличенная команда была на каждой лодке. Это, кстати, объяснило их быстрый ход. На это каждый наш стрелок потратил по три-четыре магазина, по шесть пуль на одного врага вышло. И если мы такими темпами продолжим, то нам тупо не хватит боеприпасов. Надо повысить точность и эффективность стрельбы. Для этого снижать дистанцию ведения огня, подставляя себя под дановские стрелы, или тренироваться. Много, часто, тренироваться вести огонь с борта лодки на скорости и при качке — в условиях, максимально приближенных к боевым. Деревянныеучебные пули были, магазина по четыре на брата, россыпью. Вот всех их и надо расстрелять до следующего боя с максимальным тренировочным эффектом. Металлические тратить не вариант — можем не отстреляться от врагов.

По результатам совещания решиличуть переделать лодку — добавить ещё защиты для стрелков, перераспределить людей в команде, отработать совместные действия при переходе с паруса пар. Тренировки стали проводить, не откладывая дело в долгий ящик — прямо на ходу обстреливая буксируемые дановские посудины, пытаясь поразить установленные вертикально весла. Для этого ушли вглубь озера. Матросы, что управляли нашими мишенями, фиксировали попадания, я и Торир отдавали команды на ведение огня. Периодически сбрасывали буксировочные тросы и тренировались уже на скорость — проносились мимо захваченных лодок, стараясь организовать максимально точный ливень из сосновых цилиндриков со смоляными поясками. Итогом стало то, что на меня возложили ещё и обязанности «артеллерийского офицера». Я, как самый соображающий в деле использования пневматических винтовок, отдавал команду на стрельбу. Мне необходимо находиться рядом с Кнутом, фиксировать повороты и манёвры, и давать команду тогда, когда стрельба, по моему мнению, будет наиболее эффективна. И запрещать её, если вероятность попадания мала. Из-за этого путь наш был достаточно долгим, три дня убили на все, спалив в топке много дров…

На рассвете четвёртого мы погрузили Ладогу в недоумение. Представьте себе, обычный провинциальный средневековый городок. Снуют лодки и корабли побольше, народ торгует, живёт себе спокойненько. И тут на город надвигается хрен пойми чего, три связанных лодки, без вёсел и парусов, с которых валит дым. Да ещё и два драккара следуют за сим непотребством на верёвочке. Вся эта процессия наглым образом паркуется возле пристани, подтягивает буксируемые суда. А с исходящей дымом невиданной хреновины начинают спрыгивать мужики в камуфляже. Все с одинаковыми щитами, мечами, шлемами и прочим. Причём кровоподтёки на драккарах свидетельствуют о том, что они их явно не купили по дешёвке, а добыли в бою.

У местных хватило ума посчитать, сколько вёсел предполагалось на буксируемых лодьях, какой там был экипаж, и сопоставить это количество с численностью людей в камуфляже, разгуливающих по пристани. Поэтом город встретил нас притихшим, с запертыми воротами и опасливыми вопросами, мол, чего изволят господа хорошие? Господа хотели встречи с руководством. Оное явилось в лице Волка с братвой, тьфу, с дружиной и начальником штаба, то есть Лисом. Мы убрали личины, нас узнали, народ несколько расслабился. Как тут принято, Торир повёл речь о том, как тыщщи несметные данов на нас напали, а мы их одной левой раз! Потом правой — наааа! Потом ещё и ногами добавили… Волк тоже источал пафос, мужики, наши и ладожские, орали радостно, мурманы хвастались трофеями. Одним словом, обычные понты. Ну а потом, как водится, все на пир, промочить горло. Мы разве что дежурныхоставили на лодках, их сменят позже.

Мы с Лисом пошли со всеми вместе в терем на банкет, но прибыв на место, уединились, и начали обсуждать наши дела. Теперь, когда доказательства нашей «крутости» качались на речке под стенами Ладоги, разговоры вести стало проще. Трофеи оставили на утро, потом разберёмся. Надо согласовать переход ко второму этапу реализации нашего договора — обменяться информацией и продолжить геноцид данов.

Лис подтвердил всё, о чем мы договаривались до похода. Настало время определять дальнейшую стратегию. Устроились в небольшой комнате возле зала, где орали пьяные вояки, хвастаясь своими подвигами. Лис достал свёрнутый пергамент, расстелил на столе, это у него карта. Я в свою очередь достал наши карты и судовой журнал. Местный аналог премьер-министра малость окосел при виде моих записей и рисунков. Контуры берега-то он узнал, но подробности, с которыми была нарисована карта, его удивили, как и сетка координатная. Я её сделал относительно Ладоги, городок у меня вместо нулевого меридиана. Достал линейки, транспортир и начал, опираясь на карту и судовой журнал, докладывать результат похода. Кого видели, где и когда ходили, какие лодки и в каком количестве присутствуют на озере, зачем слоняются туда-сюда. Выходило, что народ на озере выжидательно притих, ожидая чем закончится торговый конфликт между словенаями и скандинавами. Потом перешли к бою с данами. Конкретики не дал, обойдясь фразой «встретили и убили», но вот информацию, что предоставил нам пленных, Лису донёс. Ждёт, говорю, вас, други мои, засада. Такие сведения Лиса не порадовали.

— С десятью лодками и двойными экипажами можем не совладать, — расстроился он.

— Ага, только ведь теперь-то они не знают, когда лодки ваши пойдут. Мы разведчиков того, перебили, а они ещё семь дней должны были сторожить караван. Ну, строй лодок ваш.

— Ещё пошлют или местных кого подкупят. Или всех перехватывать будут, у них и спросят, — резонно заметил Лис, впав в некоторую апатию.

— Надо думать, — я почесал затылок.

— Надо…

— Когда выходить хотите?

Лис недоверчиво посмотрел на меня.

— Мне не день интересен, мне интересно сколько у меня времени. Неделя, семь дней есть?

— Столько — есть, — Лис продолжал подозрительно коситься на меня.

— Про силы ваши не спрашиваю, не скажешь. И правильно сделаешь, тут у тебя и так много… разговорчивых, так сказать.

— На каждый роток не накинешь платок, то верно, — Лис наморщил лоб, склонился над картой, моей.

— А скажи, те кто в засаде собрались — это все их силы? У тебя же эти, разговорчивые, среди данов есть?

— Половина, — коротко ответил Лис, — остальные, как говорят э-э-э… добрые люди, на Варяжское море должны были пойти, из Полоцка лодки перехватывать. Но там Рюрик с Тревором и Синеусом их охраняют…

— Какой рюрик? Такой же как вы? В смысле, не русь?

— Ну да, только зовут его Рюрик. Его дружина на Варяжском море, получается, варяг он.

Вот те раз! Нашёлся-таки варяг «призывной»! Вот он где окопался! Так я тут получается, историю делаю? Вон и персонажи легендарные попадаются. Интересно, а как он потом в Новгороде-то оказался? Но это дело хоть и интересное, но не первостепенное. Надо что-то с данами решать…

— Значит, нам только эти даны угрожают, десять лодок, да в каждой по тридцать-сорок человек…

Лис поморщил лоб, видать, пересчитывал на свои семь-сорок да три-девять.

— Получается, надо нам упокоить под четыре сотни рыл, — подсказал я ему.

— Так и есть, — наконец-то пересчитал он, скорчив кислую мину от моих речей.

— Давай так, раз у меня неделя, ну, семь дней ещё есть, то сегодня отдохнём, завтра с трофеями разберёмся, я с Ториром посовещаюсь, лодку в порядок приведём, и как-нибудь поможем вам. Лады?

— Лады, будь по-твоему. Пошли на пир…

И мы двинулись в общий зал. Там праздник был в самом разгаре…

Подъём был тяжёлый. Объем выпитого да качка на тримаране, где мы ночевали, не способствовали бодрости духа. Я пошёл делать свой утренний моцион, встретил Кнута. Тот добавил мрачности в утро:

— Лодка течёт. Воды по щиколотку.

— По всем корпусам?

— Нет, только в большом, по центру.

— Ну это от тряски. Когда вал крутился, помнишь, как трясло? Вот эта вибрация и расшатала лодку.

— Чего? — Кнут, судя по выражения лица, не понял и половины моей речи.

— Я говорю, после работы машины надо протянуть крепления. Мы же их на болтах делали?

Это была правда. Когда только проектировали перестройку лодки в тримаран, Кнут хотел все сделать на нагелях да железных гвоздях. Вместе с ним покумекали и отказались от этой идеи. Выйдет гвоздь какой в походе — потонем. Да и о ржавчине не стоило забывать. Я ему предложил свои деревянные болты. Кнут впечатлился. Причём не от самих болтов, резьбу раньше он видел, а от того, что они все одинаковые. Да я ещё и масла в огонь подлил рассуждениями о твёрдости древесины, контргайках да шайбах деревянных. Теперь вот, от длительнойработы машиныи вибрации эти крепления и расшатались. Я не то чтобы предполагал такие проблемы, но к вопросам безопасности подходил серьёзно. Поэтому у нас была ручная помпа для откачки воды и инструмент для протяжки креплений. Причём делали лодку-то хитро, головки болтов были утоплены в древесину внешней стороны обшивки, чтобы не возникало сопротивление при движении. А гайки были изнутри, и для протяжки теперь даже лодку вынимать не придётся.