Маленький богатырь

– Где ты дерево видишь? – спокойно спросил парень.

– Как же, вон же оно, за твоей спиной, ствол…

– Ну-ка, ну-ка, – снова удивился парень и скрылся в тумане.

– Эй! – позвал Ромка, но никто не откликнулся. «Странный парень», – подумал Ромка и пошел в сторону дерева.

Тут туман стал рассеиваться, и Ромка увидел необычайной красоты дуб, с глянцевым листьями, омытыми утренней озерной росой. «Папа вроде говорил, что дубы не растут у озера», – подумал Ромка и обошел дуб кругом.

– Какие растут, а какие нет, – вдруг снова услышал голос того мальчишки.

Ромка удивился. О том, что дуб здесь не может расти, он вроде бы только подумал, а не произнес вслух… или произнес… Парень сидел на толстом суку дуба, и теперь, когда туман рассеялся, Ромка мог его разглядеть. Ему показалось, что в этом мальчишке было что-то необычное, хотя выглядел он как самый обыкновенный школьник, вот только несколько старомодный в своей рубахе навыпуск и без ботинок. А еще у парня были какие-то необыкновенные глаза, будто бы без зрачков и сапфирового цвета (Ромка видел однажды передачу по телевизору, в которой диктор рассказывал о драгоценных и полудрагоценных камнях – среди них были и сапфиры). Между прочим, глаза парня светились как те самые камни – холодным магическим светом. Хотя, возможно, это был оптический обман – из-за тумана. Ромке все же стало не по себе.

– Ты кто? – спросил он уже со страхом.

– Да так, просто прохожий, – ответил парень с дерева, мотая босой, грязной ногой. – Так ты действительно видишь этот дуб? – вдруг спросил он Ромку.

– Ну да – вижу, – удивился тот. – А что тут такого-то – дуб как дуб…

– Дуб как дуб, – повторил мальчишка с ухмылкой. – Так-то оно так, да не все его видят, – ответил парень, спрыгнул с дерева на траву и превратился… в огромную птицу, похожую на сову, но с человеческим лицом – один в один лицо того мальчишки и действительно с холодными сапфировыми глазами.

От неожиданности Ромка упал на траву и стал оглядываться. Ему хотелось понять, не видит ли это еще кто-то. Но лагерь был далеко, а Тошка ушел на другую сторону и его тоже не было отсюда видно. Ромка ужасно пожалел, что такие чудеса сейчас видит только он, а ему очень хотелось поделиться и с папой, и с дядей Сашей, и с Тошкой, и даже с Максимом Павловичем. – Но, к сожалению, никого не было рядом.

– Вы… кто? – снова спросил Ромка и в ответ услышал:

– Я Сирин. Птица Нави и Яви – помощник богов, я проведу тебя в Явь.

Ромка потерял дар речи. «Вот они, приключения». У него впервые захватило дух, как это случается с теми, кто верит в чудеса. Ромка стал щипать себя за руку, чтобы убедиться, что не спит и это не галлюцинации. Однако он не спал…

Из мира настоящего – в мир Явный

Но несмотря на это Ромка все же спросил:

– Я что? Сплю?

Птица Сирин поскребла землю массивными когтями, которые были почти как у самого большого в мире орла, встряхнула могучими крыльями с черными перьями, словно обсыпанными серебром, и ответила:

– Вообще, нет, но, ежели хочешь так думать…

– Нет, это что, на самом деле? – не унимался Ромка. – Я это вижу на самом, самом деле?..

– Что видишь? – спросила птица.

– Ну, как ты превратился и все такое.

– А, это! Ну да, на самом деле.

– Это твой обычный облик? – снова спросил Ромка. – То есть ты в какое-то время мальчик, а в какое-то… вот такое существо.

Сирин встряхнул крыльями.

– Не какое-то, а из мира Яви.

– А что это за мир такой и где он?

– Ежели пойдешь со мной, – сказал Сирин, – то все увидишь.

– А это далеко? – спросил Ромка.

– Нет, только перейдем край – и все, мы на месте.

– Ты… Вы… сказали край… А где этот край? – спросил Ромка.

– Да вона, поднял голову Сирин, в кроне дерева. Два взмаха и мы на месте. Ну что? Полетели?

– Но я же не умею… – вздохнул Ромка.

– Не беда, забирайся на меня – вмиг домчу.

– Хорошо, – сказал Ромка и забрался на Сирина.

Он, конечно, очень сомневался, соглашаться ему лететь на странной птице в крону дерева в какой-то «явный» мир или нет, но жажда приключений настойчиво звала его вперед. Сирин взмахнул мощными крыльями и взлетел вверх прямо в крону раскидистого дуба. От испуга Ромка закрыл глаза, а когда открыл… его испуганному взору явилась небывалая, невиданная красота. Высоченные раскидистые деревья, немного похожие на дубы, с золотистой корой, уходящие широкими зелено-глянцевыми кронами ввысь, скрывали в своих ветвях таких же, как Сирин, человеколиких птиц. Ярко-зеленые холмы, будто покрытые плотным изумрудным полотном, под которым протекали сверкающие белые ручьи. И конечно, воздух там был такой густой и тягучий, как желе, которое, казалось, можно было разрезать ножом и проглатывать маленькими кусочками. Ромка вдохнул эту тягучесть полной грудью, голова мгновенно закружилась, и он почувствовал, как начинает падать, поэтому крепче вцепился в жесткие перья Сирина.

Сирин опустился на упругую на вид траву, расступившуюся под ним будто живая, и Ромка увидел, что она действительно живая, особенно цветы, которые радостно и удивленно смотрели на него. У цветов тоже были человеческие лица.

– Ой, здравствуйте, – сказал Ромка и неожиданно поклонился цветам. Цветы тоже склонили перед ним свои лазоревые головки и закивали.

– Явь приветствует тебя, – сказал Сирин.

Ромка увидел, как трава протянула к нему свои длинные стебли, переплетаясь между собой и образуя словно бы гамак. Ромка лег в гамак, который трава сама начала раскачивать, а цветы принялись напевать мелодичную песенку, взглянул на небо и увидел, как по нему, разгоняя пористые будто молочные облака, ходят огненные жеребцы. Ромка завороженно смотрел вверх на этих коней, мирно пасущихся на молочно-белом пастбище. Поначалу могло показаться, что это оптический обман или иллюзия, ведь, если не отрываясь смотреть на облака, бог знает, что иногда почудится. Но здесь все это было реальностью.

Вдруг облака вдалеке расступились и сквозь них прошла чья-то большая рука (Ромка даже смог разглядеть пальцы), она свесила вниз что-то такое на веревке. Ромка присмотрелся получше, это оказалось нечто вроде ведра, которое коснулось молочной реки, опустилось в нее, и рука снова затянула его вверх.

– Что это? – спросил Ромка. – Что это было, там вдалеке? Я видел чью-то руку, она возникла прямо из облаков. Так странно.

– Что же странного? – ответил Сирин. – Просто Хорс поит своих коней.

– Хорс?..

– Ну да, видишь огненных жеребцов? Это его – Хорса.

Ромка молчаливо кивнул, сделав вид, что понял. Тут Сирин сел на край травяного гамака. «Вот странное дело, таинственное существо не отбрасывает тени», – подумал Ромка. Да вообще все здесь не имело собственной тени, видимо потому что здесь совсем не было солнца, его заменяли эти огненные жеребцы. Почему-то Ромку это не удивило: он уже точно знал, что мир, в который он попал, по-настоящему сказочный.

– Да, здесь не так все устроено, как у вас у людей, – Сирин, должно быть, прочитал его мысли.

Теперь Ромка мог рассмотреть Сирина лучше и даже в деталях. Его необыкновенные перья, цвета червленого серебра, со стальными прожилками, очень напоминали рыцарские доспехи или богатырские латы, которые Ромка видел на картинках. Массивную голову защищала густая кроваво-красная шерстка, обрамлявшая красивый лоб и доходившая до изогнутых ивовых иссиня-черных бровей, которые делали лицо Сирина по-настоящему красивым. При других обстоятельствах любому захотелось бы иметь такого домашнего питомца, но это исключительно при других обстоятельствах, а сейчас мощные когтистые лапы, которые могли раздавить взрослого медведя, превращали Сирина в страшного крылатого монстра с человеческим лицом.

Ромке вдруг стало не по себе, и он отвернулся. Однако Сирин, казалось, этого не заметил. Мирно качаясь на траве, он чистил перья мощными когтями и продолжал говорить.

– Тебе выпала неслыханная удача, мальчик, которая выпадает не каждому – ты попал в Ирий – обитель богов. Вообще, их у нас две. Первая – та, где мы сейчас находимся, зовется Беловодье, другая называется Ясунью. Первой владеет Сварог – царь Яви, Ясунь же токмо пастбище, там пасутся табуны жеребцов Хорса и лебеди Даждьбога.

Сирин махнул крылом.

– Вон, глянь, жеребцы по небу ходят, лебедей ты потом увидишь, в свое время. Ежели приходит время лебедей, наступает темень – по-людски «ночь», ежели вступит время огненных жеребцов – ясень – «день» по-людски, опять же…

– Но почему я? – неосторожно перебил птицу Ромка.

– Понимаешь, – ответил Сирин, – не каждому дано увидеть дерево Рода в мире людей.

– Какое дерево? – удивленно переспросил Ромка.

– Дерево Рода, то самое, где мы встретились, – спокойно и невозмутимо повторил Сирин. – Род – старший бог Яви, он прародитель всего в нашем мире, и его древо, через которые мы сегодня прошли, чтобы попасть сюда, является чем-то вроде врат или двери из мира людей в наш мир – Явный.

– Но почему я его увидел? – снова спросил Ромка.

– Видно, так хотела Макошь… – немного подумав, ответил Сирин.

– Бр-р-р, – замотал головой Ромка, – из того, что ты сказал, я понял только про эту – про Макошь. Это же богиня, – вспомнил Ромка, – славянская… дядя Саша говорил…

– Да, богиня, – подтвердил Сирин, – и сестра Рода, она-то и отмеряет жизнь и плетет нити судьбы. Твою нить она уже сплела, и мы скоро отправимся за ней.

– Зачем? – переспросил с тревогой Ромка.

– Затем, что нам надобно знать, кто ты есть.

– Кому нам надобно?

– Нам это – всем сущим в Яви и Нави, – все так же невозмутимо отвечал ему Сирин. – Понимаешь, близится… – начал было, но потом сказал: – Нет. Не могу сейчас рассказать тебе всего. Одно скажу. За все время, которое я охраняю дерево Рода, ты первый его увидел. Значит, предание сбылось.

– Какое предание? – спросил Ромка.

– Предание о богатыре Яви, о том, что придет богатырь из мира людей и спасет Явь от Навян.

– А что – эти навяне угрожают вам? – Ромкино любопытство разгоралось с каждым словом.

– Не просто угрожают, они собираются идти на нас войной. И все бы ничего, Сварог со своим войском одержал бы победу над навянами, как и в прошлый раз, вот только в предании Рода сказано, что только человек сможет восстановить мир. И я уже столько ясеней торчу в вашем мире, по воле Макоши, дожидаясь, что кто-то увидит это дерево, а увидел его ты. Сейчас я отведу тебя в Ирий – показать богам, а дальше поглядим.

Ромка радостно кивнул. Его сердце бешено и сладко билось, в предвкушении невероятных приключений, о которых он потом взахлеб будет рассказывать папе, маме и всем в школе. И они отправились в путь.

Оказывается, есть силы, которые почему-то иногда решают за тебя…

Сколько они шли, Ромка не помнил. По дороге он старался замечать каждую мелочь. Этот сказочный мир сильно взволновал мальчишескую душу, раньше он читал сказки или ему их читали, когда он был еще совсем мал и не знал ни одной буквы, а теперь вот сам оказался в сказке. Здесь все было просто гигантское – как в фильмах про динозавров, когда искатели приключений попадают в прореху времени и оказываются в кайнозойской или мезозойской эре. Первые минуты Ромка был уверен, что сейчас он столкнется с кем-то из представителей той фауны – диплодоком или стегозавром, а потом, как по сценарию, появится древний, ужасный плотоядный, безжалостный древнейший хищник – могучий аллозавр или тиранозавр Рекс.

Но кроме огненных коней, бродящих по молочным облакам, других животных здесь пока не было видно. Сирин летел впереди, поджимая сильные лапы, чтобы не коснуться стеблей травы, которая грелась под жаром, источаемым огненными жеребцами. Ромка бежал за ним и ощущал себя абсолютно счастливым.

Вдруг перед Ромкой как из-под земли выросло существо, густо обросшее шерстью, с человеческим лицом, как Сирин, и блестящими маленькими и юркими глазками, невероятно подвижное и словно бы гуттаперчевое. Существо мельком взглянуло на мальчишку, подпрыгнуло и, переворачиваясь в воздухе, стало перепрыгивать с травинки на травинку, с цветка на цветок, едва касаясь их. Цветы, правда, немного возмущались, но, позвенев, быстро смолкали. Существо снова вернулось к путникам и запрыгало вокруг них, задорно размахивая длинными руками. Ромка завороженно смотрел на это чудо.

– Давай наперегонки, – вдруг услышал он писклявый голосок. И существо, не дожидаясь ответа, попрыгало вперед, обгоняя Сирина. Ромка пытался догнать прыгуна, но увидел только мелькающую вдалеке фигуру.

– Даже не пытайся тягаться, – остановил его Сирин. – Святибора никто не может обогнать.

– Его зовут Святибор? – спросил Ромка.

– Да, он божок леса, юркий, никто с ним не может справиться, ибо догнать его просто невозможно. И ты не тягайся с ним, – сказал Сирин и махнул крылом. – Вон он ужо где, – показал он вдаль. – Ужо у дворца – видишь яркие башенки? И в три прыжка он может вернуться обратно.

Ромка пытался разглядеть дворцовые башни, но из-за скопившихся на небе молочных облаков смог увидеть только размытые пятна. Тут над ними пролетел, могучий, но теплый ветер и чуть не сбил Ромку с ног, а потом полетел дальше, подминая, будто причесывая, деревья и траву.

– Это Стрибог полетел во дворец, – пояснил Сирин, – торопится, даже не заметил. А нет, не во дворец, на пашню залетел, – добавил Сирин, когда увидел, что Стрибог свернул в другую сторону.

– А давай посмотрим, что он там на пашне делает, – сказал Ромка.

– Да знамо что, за пшеницей и посевными следит, чтобы вовремя убрать. Потом Сварог пашню вспашет, и Стрибог ее снова засеет, а собранное зерно в мельнице у себя перемелет на муку, из которой богини выпекут хлеб.

– Надо же, – сказал Ромка, – я думал, у вас тут все волшебное и вы вообще ничего не делаете и даже не едите.

– Ну как же, едим, силы-то брать откуда-то надо. Сами печем и в поле работаем. Да ты потом все увидишь, – ответил Сирин.

Через некоторое время башни дворца стали различимы. А скоро показался и он сам во всем своем великолепии.

Вблизи дворец был весь слеплен наполовину из янтаря, а наполовину из золота и сверкал словно солнце. Его пузатые башенки с вытянутыми вверх кончиками, как маленькие зефиринки в кондитерском магазине, казалось, были отлиты из другого материала. Алые, золотистые, синеватые и зеленые, они также напоминали разноцветные свечи на большом золотистом торте. Когда путники прошли сквозь ворота, Ромку в один миг ослепил яркий свет. Он сильно зажмурил глаза, но это не помогло – из глаз фонтаном брызнули слезы. Ромка даже испугался, что ослепнет.

Постепенно глаза привыкли, и когда мальчик наконец-то осмелился их приоткрыть, то увидел, что этот яркий болезненный свет излучали деревья, которые были похожи на дубы из его мира, с одной только разницей – их кроны пылали невообразимым ярким огнем, а стволы были белыми, будто раскаленными.

Ромка хотел прикоснуться к гладкому стволу, но решил не делать этого из боязни обжечься.

– Не бойся, – сказал Сирин. – Это огнедубы – деревья с острова Березань, собственноручно посаженные Сварогом. Они не жгутся, хотя и пылают костром, сам проверь.

Ромка пересилил страх и погладил белую кору огнедуба.

– Действительно, совершенно не чувствую жара, – убедился он.

– Я же тебе говорил. Ну да ладно, пойдем уже, нас ждут, – поторопил Сирин, и они подошли к большим янтарным дверям, с вкрапленными зелеными и красными камушками. Они были почти такими же, как и дворцовые башни, только во много раз меньше. «Это, наверное, рубины и изумруды, – подумал Ромка, когда они проходили через двери, – надо же, какие огромные, прямо куски».

Во дворцовых палатах из Ромкиных глаз снова брызнули слезы, поэтому осмотреть дворец ему сперва никак не удавалось. Опять вернулось ощущение, будто он оказался слишком близко к солнцу, и Ромка посмотрел вниз – по дворцовому полу, словно молоко, разливалось жидкое золото или даже медовая патока, будто лившаяся на пол с крыльев диковинных птиц с оранжево-красным оперением. Они важно бродили по полу, что-то отыскивая в этой медовой пыли. Мальчик узнал их, эти птицы были точно такими же, как на цветной иллюстрации к сказке про «Конька-Горбунка», те самые жар-птицы, о которых он фантазировал в гостинице. Во всяком случае, именно такими он их себе и представлял. Птицы удивленно разглядывали гостей (все они были, конечно же, человеколикими, как Сирин). В этот момент мальчик почувствовал над собой прохладный ветерок. Это Сирин летел прямо над ним, прикрывая его крыльями. Через несколько минут глаза перестали болеть, Ромка огляделся и едва не обмер – за огромным и абсолютно круглым янтарным столом, ножки которого утонули в жидком золоте, сидели великаны.

Своей мощью они походили на древних атлантов, обликом – на персонажей древнерусских икон. У самого главного из них и самого величественного были золотые кудри и такая же борода. Кудри сияли невообразимо. Его лицо, белое, овальное, с прямым будто ювелирно выточенным аккуратным носом, сразу привлекало внимание и врезалось в память. Бог был строг, и строгости ему придавали ровные, длинные брови, находящиеся подо лбом так низко, что казалось, будто он чем-то недоволен и гневается. Он был одет в рубаху с расписным воротником и широкие штаны, ноги бога были обуты в мягкие сапоги, сделанные из какого-то добротного пуха. Узоры на рубахе были живыми, и когда бог двигался, узоры двигались вместе с ним. По ткани невообразимой рубахи плавали лебеди, гуси паслись на лугах, журавли взлетали к самому вороту, реки разливались, затекая под широкий блестящий кушак. Глаза бога лучились теплым приятным светом.

Ромка заметил, что глаза у всех обитателей Яви, как и у Сирина, были без зрачков, отчего они казались еще более огромными и совершенно бездонными. И чудилось, что эти живые синие, желтые и зеленые озера вот-вот выплеснутся через края век и растекутся по золотому полу и изумрудным долинам. Но, когда настроение божества менялось, глаза становились холодными, и лицо его делалось каменным, как у статуи. Сам бог был неразговорчив, но громогласен – когда он начинал говорить, остальные смолкали. На плече бога сидела горделивая человеколикая птица, очень похожая на Сирина, но в несколько раз красивее его. Птицу беспокоил спор богов, она то и дело косилась в их сторону, хмуря ивовые иссиня-черные брови, красиво оттенявшие ее темные глаза и белоснежную кожу на лице. Перья у птицы, в отличие от Сирина, имели оранжево-красный оттенок.

Другие великаны были такими же интересными. Один из них – грозного вида с овальным, красивым лицом, с широкими изогнутыми бровями, живые и нервные глаза которого метали молнии, был облачен в длинную не подпоясанную рубаху с грозовыми тучами и клубящимся дымом на ней, и в такие же штаны свободного покроя. В порыве гнева он постоянно хватался за свой посох, внутри которого кружились желтые шары с молниями, которые будто бы вот-вот намеревались вырваться наружу.

Он постоянно о чем-то спорил с богом с узким худощавым лицом и бровями-стрелами, длинные посеребренные волосы которого, похожие на снежные метели, развевались над его головой сами по себе, подбрасывая вверх его серебристую корону и почти закрывая его жемчужные глаза. Корону бог то и дело ловил в полете и ворча водружал на место. Одет он был в длинный плащ, который тоже сам по себе шел волнами. Можно сказать, что одеждой бога и был сам ветер. Кудри и усы третьего бога были настолько рыжими и вьющимися, что напоминали кольцеобразные языки пламени, а бирюзовые глаза его светились теплым магическим светом, вызывая радость и непреодолимое веселье. Он был в рубашке с засученными рукавами, по которой перекатывались солнечные круги.

Рядом с главным великаном сидела прекрасная царица с большими серыми глазами. Царица постоянно улыбалась всем и каждому, даже когда спор других богов становился яростнее, она не переставала светиться радостью и расточать вокруг себя ощущение мира и благополучия. Великаны смолкали, когда царица начинала говорить, впрочем, ее разговор больше походил на пение. Она была в расшитом драгоценными камнями платье, как у Хозяйки Медной горы в сказке Бажова. На таком наряде вышитые люди сеяли и жали рожь, собирали яблоки, играли с детьми, провожали закаты и встречали рассветы. Украшала богиню пышная рыжеватая копна волос, заплетенная в тугую, толстую косу, с золотыми и серебряными нитями, обернутую вокруг ее головы несколько раз. На коленях она держала милейшего младенца с белоснежными кудрями и поразительно чистыми небесно-голубыми глазками, чем-то неуловимо похожего на главного строгого бога-великана. Малыш сидел в точно такой же рубашке, но с узорами из птенцов лебедей, гусей, журавлей и уточек. Он вертелся на коленях богини и дергал ее за рукав.

По левую руку от царицы сидела совсем юная царевна, в едва заметной диадеме (это слово Ромка, помнится, вычитал в отцовской книге, название которой не запомнил, под картинкой – на ней была изображена красивая легкая корона), хотя на таких великанах не заметить что-то было очень трудно. На вид это была Ромкина ровесница, льняные косы ее спадали на золотой пол, одеяние было таким же красивым, как у первой богини, но на нем жили вышитые лесные звери (которых Ромка еще ни разу не увидел в Ирии) и водили хороводы влюбленные парни и девушки. Царевна играла с юркой рыженькой белочкой с человеческим лицом, размером с самого Ромку, в ласковых ярко-синих глазах юной богини жили сама нежность и доброта. Ее совсем не интересовал разговор, который вели за столом другие боги. Когда, пересадив белочку на плечо, она принималась за вышивание, под ее иголкой вышитые человечки тут же оживали и начинали водить хороводы и играть на гуслях.

Другая царевна – постарше первой, с каштановыми кудрями, собранными в красивую прическу наподобие пушистой короны, украшенной васильками и ромашками, была одета в платье, на котором распускались цветы и молодые побеги деревьев, а птицы вили гнезда. Царевна скромно прикрывала зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, и то и дело хмурила красивые брови, слушая других богов. Ромка видел, как по ее лицу скользила тень тревоги и беспокойства.