Помоги проекту - поделись книгой:
– Оставьте его, Хаген, – засмеялся Зигфрид. – Бедняга не знал, что я неуязвим. Ни стрелой, ни копьем меня не пробьешь. Привяжите его к лошади, и пусть он получит наказание от своего господина.
Но Хаген уже замахнулся мечом.
– Этими разбойниками кишат леса. Их надо резать как свиней!
– О мой господин! – вскричал вдруг разбойник и пополз на четвереньках к Хагену, пытаясь обнять его ноги. – Вы же сами повелели мне…
Гизельхер и Зигфрид так и не услышали, что собирался прокричать отчаявшийся бродяга. Хаген отсек ему голову и поддал ее ногой, так что она перекатилась по другую сторону тропы. Брезгливо обойдя обезглавленное тело и лужу дымящейся крови, он нагнулся за щитом Зигфрида.
Гизельхер же удивился, что гордый Хаген нагибается за чужим щитом, словно слуга, желая подать его Зигфриду, и вдруг услышал странный шум за кустами. В то же мгновение на тропу из леса яростно выломился чудовищный кабан. В его бурой клочковатой шерсти застряли ветки, колючки, листья, а в боку торчал обломок стрелы.
О том, что случилось дальше, Гизельхер вспоминал и рассказывал много раз. Хотя времени это заняло не больше, чем короткий крик, чем удар хлыста.
Лошадь Гизельхера от неожиданности отпрянула в сторону. Гизельхер успел лишь выкрикнуть:
– Хаген!
В тупом бессилии он смотрел на разъяренного вепря, на его полуоткрытую пасть, обнажавшую желтые клыки, с которых капала мутная пена. Хаген, только что вложивший меч в ножны, нагнувшийся за щитом Зигфрида, зацепился плащом за острый сук и неловко дернулся, стараясь выпрямиться. Вепрь мчался именно на Хагена, и у того уже не было ни мгновения, чтобы снова выхватить меч.
Гизельхер слышал немало историй о том, как поднятый охотниками израненный вепрь несется не разбирая пути и своими клыками вспарывает внутренности любому, на кого наткнется, – будь то человек или охотничий пес.
Зигфрид стоял к кабану и Хагену спиной. Он обернулся вослед укатившейся отрубленной голове и еще успел удивленно взглянуть на шарахнувшуюся лошадь Гизельхера. Но одного короткого мига ему хватило, чтобы круто развернуться, понять, что происходит. А дальше он – в быстром прыжке ли, полете – рванулся навстречу вепрю и левой рукой схватил грубую шерсть на загривке, а правой, сжатой в кулак, ударил между налившихся кровью глаз.
Гизельхеру даже послышался хруст кости, проломленной кулаком Зигфрида. Кабан, устремленный вперед, на Хагена, осел и грузно, неуклюже повалился набок.
Тут и Хагену удалось выпрямиться, выхватить меч, и он со всей силы рубанул зверя.
А дальше они уже весело смеялись, и Гизельхер – тоже. Хаген вновь вытер меч, вложил его в ножны и сказал, поклонившись Зигфриду:
– Вы спасли меня от неприятности, и я ваш должник навсегда!
Их уже нагнали отставшие. Все громко удивлялись чудовищным размерам вепря. Гизельхер стал рассказывать о том, как Зигфрид одним ударом кулака свалил его, хотя лежавший на земле под деревьями кабан уже не казался Гизельхеру таким огромным. Теперь в нем не было той звериной тупой яростной силы, которая испугала даже лошадь, из-за которой и сам Гизельхер на мгновение растерялся. Теперь это была обыкновенная туша. Слуги, опутав ей ноги, привязали к свободной лошади. А в это время Хаген выговаривал своему младшему брату, Данкварту:
– Следуй за Гизельхером. Если приставлен служить ему, не отставай, оберегай от любой напасти. Хорошо, Зигфрид оказался поблизости.
Про разбойника же забыли, откинув его тело в сторону и оставив на съедение дикому зверю.
Гизельхер хотел заступиться за Данкварта. Получалось теперь, что кабан угрожал ему, а не Хагену. Но ему было неловко, что он в тот миг растерялся. Хорошо, подъехал Зигфрид и заговорил:
– Отлично, что вы успели предупредить нас окриком. Не успей вы крикнуть, я бы не обернулся, а бедняга Хаген лежал бы сейчас поперек дороги с распоротыми внутренностями. И уже никто не смог бы ему помочь. А хорошему владению мечом я вас поучу.
Пусто, тихо было в королевском дворце. Пусто было во дворе. Раньше Кримхильда любила такие времена. Сейчас же чувствовала она сердечную тоску. День за днем проходили в унынии. Братья объезжали королевство, развлекались, а ей даже в окно смотреть давно уж прискучило.
Иногда появлялся гонец от Гунтера. И она приказывала привести его в свои покои, подробно расспрашивала о братьях-королях: здоровы ли они, не случилось ли чего опасного. Гонцы же, сами о том не догадываясь, всякий раз рассказывали о том, что ей больше всего и хотелось услышать, – об очередных подвигах Зигфрида.
Но однажды наконец затрубили в рог на сторожевой башне сигнальщики, радостно ударили в колокол, и все в городе поняли: едут! едут! возвращаются!
И многие бросились встречать трех милостивых братьев-королей, отважных витязей и знаменитого друга королевства, Зигфрида.
И снова Зигфрид, словно утес, возвышался среди свиты на своем танцующем белом коне. Она даже имя его знала – Грани. И снова Кримхильда счастливо удивлялась тому, как он красив, этот нидерландский королевич!
В честь возвращения был назначен большой пир. И поговаривали, что Гунтер повелит пригласить на него придворных дам. Дамы за рукоделием жаловались, что если их и в самом деле пригласят, то на подготовку праздничного платья не останется и времени, все придется делать наспех. На самом же деле каждая из них уже приготовила платье для пира и только ждала приглашения.
Но пир отменили. По городу поползли слухи, что на королевство надвигается война.
В Вормс прибыло иноземное посольство. Двух послов сопровождала немалая свита. Хаген, едва глянул на них в окно, сразу определил:
– Оба братца, Людегер и Людегаст, послали своих людей.
И не ошибся.
Об этих королях знал и Зигфрид: Людегер был королем саксов, Людегаст – королем датчан.
Посольство отвели в покои, но послы требовали принять их немедленно. Гунтер распорядился освободить большой зал, поставить на середину трон. А сам в это время обрядился в лучшее платье, надел корону и приказал звать послов.
После обмена учтивостями послы приступили к делу. По их напряженным лицам Гунтер понял, что ничего хорошего они не сообщат.
– Наши государи повелели передать вам, король, что они не забыли обиды, которые вы чинили им прежде, что они идут с большой, хорошо подготовленной армией на ваши земли. Через две недели они вступают в ваше королевство. У вас есть еще время спасти себя и свою семью от позора. Если вы выедете к ним навстречу и подчинитесь, короли будут милостивы к вам. Они всегда милостивы к своим вассалам и слугам. Если же вы воспротивитесь, они выжгут и вытопчут ваши земли, отнимут у вас и у ваших вассалов замки и захватят ваш город. После этого вы все равно подчинитесь им, но они еще подумают, нужен ли им такой слуга. Мы должны незамедлительно доставить ответ своим королям.
– Ваше послание слишком серьезно, и я не отвечу вам сразу. Мне надо посоветоваться с братьями и приближенными. Прошу вас спокойно отдыхать. Ни вас, ни людей из вашей свиты никто не заденет в моем городе. А завтра ответ будет готов.
Послы удалились. Гунтер позвал Гернота и Хагена. Лицо его было мрачно.
– Лучше погибнуть в бою, чем подчиниться датчанам и саксам! – вскричал Гернот. – Мы выступаем завтра на рассвете. Надеюсь, вы согласны со мной?
Но Гунтер молчал. Молчал и Хаген.
– Совет ваш нехорош, – наконец заговорил он. – Не обязательно ехать на край света, если хочешь встретиться со своей смертью. Сколько нас – несколько сотен? Чтобы собрать армию, нужен месяц, не меньше. Их же – тысяч тридцать. Нельзя ли потянуть время?
– Завтра я должен дать ответ.
– Вот мой ответ! – Гернот выхватил меч.
– Надо рассказать обо всем Зигфриду. Думаю, он не откажет нам в помощи. Я, Ортвин, Данкварт и наши воины всегда с вами.
– Что за несчастье случилось, король? Отчего вы так невеселы? – спросил Зигфрид вечером, когда витязи сели за общий стол ужинать. – Что за весть вам принесли послы?
– Отойдемте к окну, Зигфрид, и я вам все расскажу.
Они отошли, отделившись от всех.
– Весть хуже некуда, Зигфрид. Короли датский и саксонский тайно собрали большую армию и готовы двинуть ее в наши земли.
– Прекрасно, король! Хороший повод проучить врагов, а вашим витязям показать свою удаль и прославить себя!
– Вы правы, Зигфрид. Но я не успею собрать войско, как они выжгут половину страны.
– Сколько их? Со мной, как вы знаете, двенадцать отчаянных храбрецов.
– Их тысяч двадцать, может быть, тридцать.
– Если вы соберете тысячу, я готов повести их. И клянусь вам, мы их разобьем, сколько бы их там ни было!
– Я благодарен вам, Зигфрид! Поверьте, мне важна даже не столько ваша помощь, сколько сама готовность помогать мне, рискуя своей головой. Вы настоящий друг, Зигфрид. Вы предлагаете поддержку в трудный для королевства миг. Завтра я отпускаю послов, а мы за неделю соберем тысячу бойцов и выступим врагу навстречу.
Едва светлело небо, едва ночная стража запевала утреннюю песню, как на улицах оружейников начинался звонкий перестук металла. Готовили щиты, панцири, шлемы, наконечники для копий и стрел, дротики. Из кузниц по городу расползались запахи тлеющего угля, жженого дерева и кожи. Оружейники торопились. Уже солнце уходило за городские стены, но они не кончали работу.
Ортвин, Данкварт, прославленные рыцари Синдольт и Хунольт собирали своих воинов.
С утра во дворе у королевского дворца начинались учения. Теперь это были не шуточные забавы. Владеть мечом и копьем, метко стрелять из лука и бросать дротик – непростая наука, если сражаешься с равным. И намного труднее, если знаешь, что на каждого придется не один десяток врагов, а терпеть поражение – невозможно.
– Вашим королям нет нужды идти на меня войной, – сказал Гунтер, отпуская чужеземных послов. – Их земли нам не нужны. Но, придя на наши, они потеряют все. Передайте им, еще есть время. Пока мы не враги, можно остановить войска.
Король подарил обоим послам по мечу. Их рукояти были украшены драгоценными каменьями.
– Верю, что мечи эти, перейдя в ваши руки, никогда не прольют кровь бургунда.
Не так-то просто послам было принять эти подарки. У себя, в своих землях, они были именитыми рыцарями и служили своим королям. А уж если дарили кому подарок, так тот попадал в зависимость, как бы на службу поступал. На службу к чужому королю они поступать не думали. Но и гнева его убоялись, а потому приняли мечи с вежливым поклоном.
– Я дам охрану, чтобы вам не чинили обид до самых границ моего королевства, – сказал на прощание Гунтер.
И этот благородный поступок чужого для них короля заставил их склониться еще ниже.
Переправить тысячу воинов с доспехами, с лошадьми и припасами через Рейн не просто. И потому всю неделю, пока готовили вооружение, подбирали лошадей для боя и вьючных, за городом, там, где оба берега были пологи, строили наплавной мост. Работой командовал Хаген.
В плену у гуннов он несколько лет состоял при переправах и потому хорошо знал это дело. Люди его умело и быстро вязали челны, борт к борту, ставили настилы. Через неделю переправа была готова.
– Пора выступать, – сказал Зигфрид. – А вам, король, советую остаться, и юному Гизельхеру тоже. Вы будете охранять город. Меня же, Гернота и Хагена достаточно, чтобы повести войско. Мы должны опередить врагов и дать битву на их земле.
Король согласился. Гернот и Хаген тоже.
«А уж если суждено мне погибнуть, – хотел добавить Зигфрид, – считайте, что я сделал это с именем вашей прекрасной сестры на устах». Оставшись один, он не раз повторял такие слова, но не смог выговорить их перед королем.
В утренних сумерках выступили войска из городских ворот, спустились к реке. Над Рейном ползли облака тумана.
Здесь армия попрощалась с королем Гунтером.
– Еще есть надежда, что короли передумают и битвы не будет, – сказал было Гизельхер, которого оставляли с Гунтером, сколько он ни уговаривал, ни требовал, чтобы его отпустили сражаться.
– Теперь уж поздно. Даже если они передумают, сражение состоится, – ответил Хаген. – И сколько бы нас ни вернулось живых, мы вернемся только с победой.
Настил, протянутый через реку, колыхался. Под ним бурлили струи воды. Лошадей вели под уздцы. Они вступали на настил неохотно, шли настороженно. И все же постепенно армия перебралась через реку.
– Вот вам моя рука, Зигфрид, – проговорил Хаген на том берегу. – Там все привыкли слушать меня. Здесь мы будем исполнять ваши команды.
– Надо послать вперед небольшой отряд. Нельзя, чтобы нас застали врасплох, – ответил Зигфрид. – Пусть Ортвин подберет двадцать воинов на самых быстрых конях.
– Хорошее решение, – согласился Хаген.
Отряд Ортвина налегке ушел вперед.
Глава третья,
из которой любезные читатели узнают не только о страшном кровавом сражении, но и о том, как ради любви один доблестный воин способен одержать победу над многими тысячами врагов
По старинной дороге, через леса и холмы, они шли день за днем, и ни один враг не встретился на их пути.
– Верно ли мы идем? – беспокоился Гернот.
Зигфрид и сам часто думал об этом.
А ну если разойдутся их армии, и, дойдя до Саксонии, они узнают, что враги выбрали другой путь, столица разорена, оставшиеся в живых уведены в плен?
Но вслух о своей тревоге он не сказал никому.
– Иного пути я не знаю, – говорил Хаген.
– А если он есть, что ж, мы догоним врагов и ударим им в тыл, – добавлял Зигфрид.
Войско двигалось быстро. Дорога была удобной, вымощенной камнем. С тех пор как ее когда-то построили, путников стало меньше. В иных местах посреди дороги выросла не только трава – молодые деревья. И все же за один переход войско проходило намного больше, чем по бездорожью.
В тот день, когда они достигли границы Саксонии, о враге по-прежнему ничего не было слышно.
– Кого мы поставим оберегать лагерь? – спросил Зигфрид у Гернота и Хагена.
– Подойдет Данкварт, – посоветовал Гернот. – Хотя он и молод, но осторожен и смел одновременно.
– С ним пойдет Ортвин, и о лагере можешь не думать, – добавил Хаген. – Найти бы врагов…
– Я поеду в разведку, – сказал Зигфрид, – а воины пусть отдохнут.
– Эта долина словно создана Богом для отдыха. – Хаген начал расседлывать свою лошадь. – Вокруг холмы, и на каждом поставим дозоры. Нас врасплох не возьмут… Кого берете с собой, Зигфрид? Одному уходить опасно: вдруг наскочите на всю армию. Или возьмете своих молодцов?
Поделиться книгой: