Тёмные времена. Наследники Александра Невского

Шли последние деньки осени. В этом году они были тёплыми. Землепашцы уже собрали урожай, а значит, скоро поскачут поганые баскаки по городам и весям земли Русской собирать дань великому царю и хану. От этих мыслей Василию хотелось плакать.

В церкви к Василию подошёл иеромонах Никодим, служивший там.

– С приездом, княжич!

– Спаси Господь, отче! Тяжко мне, не нужен я на свете никому! Все отвернулись от меня из-за поганых. Вместо того чтобы объединить силы и сбросить иго их проклятое, родственники мои рады, что меня не надо в дележе Руси учитывать.

– Успокойся, княжич! Вся власть от Господа Бога исходит. Смирись.

– И власть поганых? Поганые решают, быть кому на Руси князем, а кому не быть?

– И поганых, князь!

– Так если князья земель Русских объединятся, позовут союзников с запада да сбросят иго – разве не будет это богоугодное дело, отец?

– Запад хочет не чтобы мы иго сбросили, а чтобы веру отцов наших предали и их латинскую веру приняли. Сам знаешь, родич твой Даниил Галицкий и в их веру перешёл и угождать им пытался. Лишь бы они ему против поганых помогли. Не помогли. Королём нарекли, а силы ратной не дали.

– Так это потому, что мы разрознены и не хотим объединиться, чтобы прогнать монголов, отец.

– А представь, Василий, что прогоним. Дальше что будет? Вновь брат на брата пойдёт и вновь польётся кровь по землям православным. Поганые посланы Богом не чтоб изжить нас, а чтобы мы объединились. Я до того, как пришёл сюда, жил в Черниговской земле и был землепашцем. Думал, что Чернигов – это и есть моё Отечество. А пришёл когда во Владимиро-Суздальские земли, то увидел, что здесь такие же, как и в Чернигове, люди живут. И язык у нас один. Да, немного отличается, но один. И вера наша православная, и горе наше единое. Пока я не пришёл сюда, то считал, что Владимиро-Суздальская земля – это не Отечество моё, и умирать за него нет смысла. Бог хочет, чтобы мы одним народом были.

– Что мне делать, отец святой?

– Живи, молись Богу. Взгляни на свет Божий и возрадуйся! Отгони печали.

Великий князь едет в Новгород

Великий князь Ярослав поехал в Новгород только в начале лета, когда дороги подсохли. Всю зиму он провёл во Владимире.

Когда великий князь въехал в Новгородские земли, то во всех городах ему преподносились дары. Так называли хитроумные новгородцы плату за покровительство и княжение в их славном граде.

Ярослав ехал в Новгород не один. С ним ехал Юрий Андреевич Суздальский, его племянник.

На подъезде к Новгороду к княжеской процессии прискакал гонец со срочными вестями.

– Великий князь! – быстро спрыгнув с разгорячённого коня и опустившись на одно колено, начал гонец, – в Новгород прибыло три сотни литовцев с семьями и детьми. Просили принять их. Их приняли, а теперь новгородцы собрались на вече и решили казнить их, видя в них литовских соглядатаев. Но на самом деле это для того, чтобы великий князь литовский Войшелк обратил гнев свой на Русь и развязал войну. Сейчас литовцы – изгнанники, а завтра будут мучениками.

– Где сейчас литовцы?

– Под защитой архиепископа. Но если не поспешишь, то быть беде.

– Юрий, поскакали в Новгород.

Сказав это, Ярослав пустил своего коня галопом. Племянник Юрий с десятком воинов последовали за ним.

Сложно сказать, стоило ли так спешить. Если новгородцы решили бы перебить, то архиерей вряд ли их удержал бы. Получалось, что люд города Рюрика позволил церковному иерарху взять их под защиту до прибытия великого князя. Однако то, что великий князь вместе с племянником галопом помчался в город, давало новгородцам возможность гордиться своим статусом. Статусом города, которому князья служат, а не которым владеют.

Ярослав и Юрий вместе с десятком ратников промчались по улицам города Рюрика, следуя прямиком к палатам архиерея. На Софийской стороне собралось много людей, желающих вершить расправу над иноземцами. Там он и встретил посадника Михаила Фёдоровича, его брата Юрия Фёдоровича и тысяцкого Кондрата. Они и послали к нему гонца.

Ярослав лично посадника не знал, но, увидев, сразу всё понял. Этот случай с литовцами был очень показателен и явно подстроен хитрыми боярами. Получалось, что весь люд новгородский видел, как князь примчался сюда, чтобы не допустить беспредела, а они его слушаются.

– Православные! – обратился сразу ко всем Ярослав. – Эти люди пришли к нам, спасаясь от кровопролитной бойни, произошедшей в их домах. Они пришли не с мечами в руках, а с семьями и детьми. Имеем ли мы право прогнать их? На то воля народа! Но побить их мы не имеем никаких прав.

– Верно князь глаголет! Пусть живут!

– Только не в Новгороде!

– Православные! – на сей раз заговорил архиепископ Далмат.

Народ тут же замолчал. Простые люди любили своего архиерея, богатые и именитые уважали. Его никто не боялся, но все слушали.

– Православные, – продолжал Далмат. – Город Новгород всегда принимал изгнанников. Принял Новгород и Рюрика, и Владимира Святого, когда тот бежал от Ярополка из Киева. Эти люди пришли сюда искать защиты. Пусть те из них, кто веры иной, уходят. Или пусть принимают веру нашу, тогда пусть живут среди нас.

Архиепископ подождал, когда люди утихнут, и взглянул на великого князя. Тот слез с коня, подошёл к пастырю и опустился перед ним на колени. Архиепископ Далмат благословил его, а затем и Юрия.

– Православные! Вот и князь наш прибыл!

Сказав это, архиепископ повернулся к народу и благословил его. Люди снимали шапки и крестились.

– Те, кто нашей веры, пусть остаются, покупают себе хозяйства и пусть живут, – степенно высказался посадник Михаил Фёдорович.

Затем Михаил Фёдорович и великий князь Ярослав Ярославович встретились глазами. Каждый пытался понять, что за человек перед ним находится.

Эти два человека видели родственность своих душ. Каждый из них давал особую оценку происходящему. Политическую.

Ярослава Ярославовича этому учили и заставляли это впитывать вместе с материнским молоком. Михаил Фёдорович родился таким. Он всегда видел в вече не голос народа, а шёпот бояр. В войнах – не славу, а наживу и интересы. И князь, и посадник были людьми храбрыми и любили своё Отечество, только Михаил под этим словом понимал Новгород, а Ярослав – Владимиро-Суздальскую Русь. Выходило, что Отечество у них было разное.

– Михаил Фёдорович, приглашаю тебя разделить со мной трапезу.

Приглашение было формальным. Скорее наоборот, посадник угощал князя, которого сам и посадил на Новгородский стол.

Трапеза, которую разделил великий князь с посадником и архиепископом, прошла в Городище. Это было место за городом, где жили князья, когда правили Новгородом.

Встреча Ксении и великого князя Ярослава Ярославовича

В доме боярина Юрия Фёдоровича готовились к встрече очень важного гостя. Никогда такого не было, чтобы сам великий князь пришёл к нему в терем. Да, Юрий Фёдорович был братом посадника и далеко не последним в Новгороде, но подобной чести не удостаивался ещё никто.

Посадник Михаил Фёдорович и брат его Юрий очень нервничали, ожидая князя. Новгородский люд собирался у его терема, ожидая милостыни, которую будет раздавать великий князь, когда приедет за невестой. Оба брата понимали, что сейчас их честь и достоинство в руках великого князя. Что, если он попросту не приедет? Какой позор это навлечёт на их род! На смех поднимать будут.

– Думаешь, соблюдёт договор великий князь? – спросил Юрий у Михаила.

– Думаю, что да. Если ему нужен Новгород, то ему нужны мы. Без нас ему тут не усидеть, а дары и чёрный бор от нас ему очень нужны.

Черным бором называлась дань татарам, которую Новгород платил великому князю, а тот передавал её великому царю и хану.

Пролетело несколько часов. Народу вокруг терема собралось очень много. Все ждали великого князя.

Юрий Фёдорович вошёл в комнату, где в прекрасном наряде в окружении матери и сестёр сидела Ксения.

– А ну-ка выйдите все!

Все тут же встали и покинули комнату, кроме, разумеется, Ксении.

– Боишься, Ксюха?

– Боюсь, батюшка!

– Держи себя достойно. Ты не холопка какая, а дочь боярина. Наши предки хоть и не от Рюрика ведут род свой, но знаешь, сколько из рода нашего посадников вышло? А знаешь ли ты, что посадник в Новгороде не меньше князя значит?

– Знаю, батюшка!

– Помни, что род наш не грязный, нет в нем ни холопов, ни закупов. Мы люди свободные и достойные. Предки твои не раз живот за отчину свою отдавали.

Однако Юрий Фёдорович видел, что дочь его все равно всегда будет считать себя по сравнению с Рюриковичами худородной. Что и говорить, ведь так оно на самом деле и было. Они всего лишь бояре новгородские, которые даже не как бояре других городов, вышли из славных витязей, а вышли из простых людей, торговых и промысловых. Собирали свою силу по крупицам, а не получали в дар от князей.

Дверь в комнату, где находились Юрий Фёдорович и Ксения, приоткрыли и негромко сказали:

– Князь едет!

– Всё, дочь, слезы утри и перестань дрожать! Ты достойного рода и должна гордиться этим. Мы не по праву рождения сильные, а по уму, а этим тоже гордиться надо! Пойду встречать жениха твоего.

Юрий вышел на крыльцо, где уже находился Михаил.

– Выехал князь из Городища, мне сообщили. Едет сюда со всеми ближниками, будто мы не бояре какие-то, а минимум князья высокородные.

– Странно, я думал, что он, наоборот, постарается унизить нас. Например, не сам приедет, а пришлёт кого, а сам только в Софию придёт, – сказал Юрий.

Князь ехал со всей торжественностью. Несколько раз он останавливался и раздавал милостыню. Народ радовался. Скоморохи дразнили великого князя.

– Никому не нужен данник Орды, хоть и князь!

– Нашёл невесту себе из простонародья! Вон на моей тётке женись, она тоже в девках засиделась! – кричал какой-то скоморох, а прямо перед процессией князя выбежал мужик, одетый в бабу и изображающий эту тётку. При этом скоморох был явно уже не молодым и специально не сбрил щетину.

Народ хохотал, а князь ехал неспешно и улыбался людям. Подъезжая к терему боярина, Ярослав резко пустил коня вперёд и подскакал к терему. Навстречу ему вышла мать Ксении, боярыня Мария Андреевна, и вынесла каравай и соль. Князь спешился и чинно отломил кусочек хлеба, обмакнул его в соль, а затем неожиданно для всех начал говорить:

– Ты, мать, веди скорее меня к моей голубушке! Сердце по ней страдает. Люба мне Ксюшенька. Жить без неё силы нет!

Великий князь говорил это очень громко, чтобы услышало как можно больше народу. Странно, но на народ это подействовало.

– Любит её князь!

– Не погнушался, что рода она простого, любит её.

Все смешки исчезли. Перед любовью преклонились все. Князь вошёл в терем, где его встретили Юрий и Михаил.

– Ну, отец, не тяни, – говорил Ярослав, зная, что каждое слово будет потом пересказано в народе, – где голубка моя, моя лебёдушка? Где Ксюшенька?

Взгляды Юрия и Ярослава пересеклись. Это было два холодных взора. Каждый понимал, что сейчас это не просто свадьба – это политика.

И Юрий, и Михаил поняли, что великий князь решил не пытаться выставить их худородными и каким-то образом опозорить, чтобы затем не заключить брак. Нет, князь решил соблюсти договор. Более того, он решил сделать так, чтобы все думали, что это он сам выбрал Ксению. Умный ход. Простые люди всегда восхищаются чувствами.

Ксюшу вывели из комнаты, где она находилась. Князь, не говоря ни слова, взял её на руки и вместе с ней вышел из терема на крыльцо. Народ радостно загалдел, а великий князь на руках понёс Ксению к повозке.

Усадив невесту, князь вскочил на коня:

– В Софию, к архиепископу!

Ксения не понимала, что происходит. Все шло не так, как она ожидала. Она думала, что князь и смотреть на неё будет с презрением. Девушка прекрасно понимала, что женится на ней князь не по любви, а из-за того, что отец её и дядя шантажом его принудили. Боялась, что опозорит её, например, заставив пешком идти до церкви, или на телеге, запряжённой ослами, повезёт её. На все подобные случаи отец дал ей подробные рекомендации, как вести себя, и не дал на нынешний. Князь вёл себя, словно влюблённый. Может, и вправду он меня видел где? Вот и влюбился, подумала девушка, несясь на повозке, в которых только княгини и ездят. Князь скакал рядом с ней и иногда приветливо ей улыбался.

У входа в Софию их уже ждал архиепископ Далмат и ещё больше народу. Князь спешился и помог Ксении выйти из повозки.

Люди были просто в восторге. Не по принуждению князь на новгородке женится, а по любви. Не побрезговал он их родом, и новгородцами брезговать не будет. Вот это действительно достойный князь! Если он женился по любви, а не из-за выгоды, то и править будет по совести, а не для наживы.

Ксения и Ярослав

После венчания и свадебного пира великий князь Ярослав остался в опочивальне со своей супругой наедине. Свадебный пир прошёл торжественно. Гуляли и в Городище, и в самом Новгороде на обеих сторонах и во всех концах. Впервые Рюрикович, да к тому же великий князь, женился на новгородке.

Ксения смотрела на князя непонимающе. На пиру князь делал вид, что давно знает Ксению, а теперь, войдя в опочивальню, сел на кровать.

– Ну, давай знакомиться, Ксюша.

– Давайте, великий князь.

– Так у нас ничего не получится, Ксюша! Для тебя я, когда мы остаёмся наедине, просто Ярослав, а когда на людях, то ты – Ксения Юрьевна, княгиня, а я – Ярослав Ярославович, великий князь. Понятно?

– Понятно, вели… Ярослав. – Ксения испугалась своего голоса. – А ты меня раньше видел?

– Нет, Ксюша, никогда. Знаешь, как я волновался, что ты окажешься какой-нибудь страшилой!

Великий князь и его теперь уже княгиня Ксения рассмеялись.

– Так я не страшила?

– Нет, слава богу, но я боялся.

– А про любовь твою ко мне ты выдумал все, великий князь? – спросила княгиня Ксения.

– Не великий князь, а просто Ярослав. Нет, конечно. Как увидел тебя, так всем сердцем полюбил.

Ярослав решил скривить душой перед своей юной супругой, разумно понимая, что если сейчас её обидеть, то можно потом пожалеть об этом. Конечно же никаких чувств у него к ней не было, но он понимал, что такое не приходит быстро. Должно пройти время, прежде чем они станут небезразличны друг другу.

– А я, Ярослав, боялась, что ты старый и больной или слабый. Ведь у вас во Владимире не как у нас. Силой и дородством не похваляются.

– А я сильный? Нет, я просто хитрый. Я тебя не на руках нёс, а на спине.

– Как это?

– Ну, это уметь надо. А скажи мне, ты хотела когда-нибудь княгиней быть?