Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Сатья-Юга, день девятый - Леонид Михайлович Поторак на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

–Почти угадал. Я сам, в некотором роде, твой клиент. Эй, ты жив?

Марта с искренним интересом осматривала поперхнувшегося Маркиза. «Постучать?» – беззвучно спросила она. – Маркиз помотал головой, и мартина рука, уже занесенная для хлопка по спине, убралась.

–Я загляну сегодня, – сказал Каим, переждав кашель. – Ты на Земле?

–Вечером нет. Вечером у меня встреча. Созвонимся.

Тем временем

К вечеру пошел снег, и окна «Респекта» затянуло глухой белой занавесью. Кот уставился в это бесформенное снежное пространство, словно видел в нем что-то свое, кошачье, важное. Всеволод дернул его за хвост, но кот, едва шевельнув ухом, снова погрузился в наблюдение; ему было плевать на Всеволода, и даже, кажется, на свой хвост.

Женя с Ариманом Владимировичем без интереса обсуждали новости фигурного катания, которым Ариман Владимирович не интересовался, но вежливо выслушивал Женину критику в адрес Белогорова и Любшиной, а Женя это чувствовала, но другой темы придумать не могла.

–Никто не придет, – зевнул Всеволод. – Кому в такую метель понадобятся сигареты, кофе и кошельки?

–Мне, – Ариман Владимирович теребил краешек шарфа.

–У вас это все и так есть.

–Как раз-таки нет. Я этим не владею. Я это продаю.

–Ну так купите у себя самого, – Всеволод протирал запотевшее окно.

–Извращение какое-то, – хохотнул Ариман Владимирович, поглаживая шарф. Шарф сонно шевелился под рукой.

–Предлагаю расходиться, – сказала Женя. – А то и нас тут заметет.

–По самую крышу, – согласился Всеволод. – Не раскопаемся. Лопаты у нас нет.

–Зато у нас есть ножи, – подмигнул Ариман Владимирович, направив указующий перст на полку с сувенирными кортиками и складными ножами китайского производства.

–А заодно сигареты, кофе и ремни.

–Зажженными сигаретами мы растопим снег… – серьезно сказал Женя.

–…Кофе насыплем как соль, чтобы быстрее таяло, – радостно подхватил Всеволод, – ножами расколем лед, а на ремнях…

–Вытащим кота, – Ариман Владимирович поднялся. Потревоженный шарф содрогнулся в возмущении.

–Лично я ухожу, – сообщил Всеволод.

–Поддерживаю, – кивнул Ариман Владимирович.

Он выглядел постаревшим и чуть растерянным, как показалось Жене – после визита Огнева. Что-то давнее и неприятное вспоминали они, так что Ариман Владимирович до сих пор не оправился.

Неуловимая перемена случилась в мире с неделю назад. Накатила гнетущая серость, прорвало канализацию, в Женином доме появились давно вытравленные тараканы, у подруги украли сумочку, о чем она поспешила рассказать Жене (трехчасовой монолог по телефону, как голова не треснула); и все это родилось в мире внезапно, единой силой двинулось на Женю с одною целью: вогнать продавщицу кошельков в тщательно избегаемую и подавляемую зимнюю грусть.

Скрипнула крыша.

–Женечка, собираемся, – призывно сказал Ариман Владимирович.

–Иду, – она вдруг поняла, что Ариман Владимирович каким-то образом спасает ее от зимы, от грусти этой – рядом с ним было весело и хотелось жить.

–Морозище, – поежился Всеволод, глядя на усиливающийся снегопад.

Снова скрипнула крыша и вдруг с уханьем просела, покачнулся пол (Женя вцепилась в спинку стула), весь ларек задрожал, екнуло что-то внутри, как при быстром спуске лифта, и прилавок с сигаретами рухнул на пол, брызнув осколками.

Громко выругался Всеволод, едва не потерявший равновесие во время толчка.

–Землетрясение! – крикнул Ариман Владимирович, одним прыжком оказавшись рядом с Женей.

Но больше не трясло. Весь «Респект» стоял под небольшим углом, по полу катилось отломившееся от прилавка колесико, и негромко потрескивало что-то на потолке.

–Окно!.. – Женя замерла, уставившись в темный прямоугольник, где еще несколько секунд назад можно было наблюдать заметенную вечернюю улицу. За окном стояла непроглядная тьма, и только у самого стекла она, казалось, распадалась на крупицы.

Отрешенно подумалось: маме сегодня так и не позвонила.

Всеволод, не переставая материться, дернул дверь, но та не поддалась, даже ручка, при попытке опустить ее, уперлась в нечто вязкое, заполнившее пространство снаружи.

–Что это… что это… – повторяла Женя, не отводя глаз от окна.

–Как они это устроили… – Ариман Владимирович в третий раз за сегодняшний день преобразился. Он стал выше ростом, его обычно мягкое и смешливое лицо осунулось, так что проступили страшные тени под глазами и будто бы даже на носу. Плечи Аримана Владимировича раздвинулись вширь, в глазах загорелась умная, хищная злость, а шарф, неведомо как оказавшийся на шее, затрепетал без ветра.

–Что устроили? – с истерическими нотками воскликнул Всеволод, дергающий дверь.

–Вот это – обвел рукой вокруг себя Ариман Владимирович. И негромко продолжил, приближаясь к окну. – Второе небо… Давно я не бывал на Втором небе… Только хотел бы я знать, милые мои… Вас-то за что?..

Серафим

За десять минут дороги я научился остерегаться Дарьи. Дарье были глубоко безразличны мое служебное положение и нечеловеческая сущность. Я даже на секунду показал ей крылья, чтобы остудить хоть немного Дарьины порывы, но добился того, что мой первый свидетель обвинения потребовал показать крылья снова, чтобы он успел их сфотографировать. Для Дарьи же я был существом мужского пола, и мог бы выглядеть хоть волосатым орангутангом, хоть самцом аллигатора – Дарью устроило бы и это. Она была очень хорошим человеком, гораздо приятнее моего хитрого шофера, но организм ее требовал мужчины, а я себе, разумеется, ничего позволить не мог.

В конце концов, я, плюнув на кодекс вежливости (ох как бы посмотрели на меня мои ребята, окажись они рядом со мной сейчас), легонько прошелся исцеляющим лучом, и физиология успокоилась, но тут выяснилось, что сознание Дарьи способно полноценно заменять физиологию, а вмешиваться в сознание свидетеля я был не вправе, поэтому просто отодвигался, когда она, как бы невзначай забывала убрать руку с моей, или, говоря что-то, излишне горячо дышала мне на ухо.

Мне было ее безумно жаль, но с сознанием я без ее на то просьбы сделать ничего не мог, а обсуждать это в присутствии еще одного свидетеля никто, конечно, не пытался.

Говорила Дарья много. Она ничего не пыталась у меня выспросить сверх того, что я и так вложил ей в голову, зато с готовностью поведала мне о том, что все как-то не так последние дни, и голова болит, и голубь нагадил на шляпу, а теперь вот машина, но Дарья на нас не в обиде.

–Вы хоть раньше в Бога верили? – обернулся к ней шофер.

–Иногда, – отмахнулась Дарья. – По понедельникам. Сейчас-то что?

–А сейчас у вас выбора нет. Вы теперь точно знаете.

–Знаю, и сделаю все, что от меня требуется. А потом снова забуду, и буду верить по понедельникам. А что такое? Я сейчас не за спасение души стараюсь.

–Я тоже, – таксист снова закурил.

–Бросайте курить, – сказал я. – Я сейчас помогу.

–А? Ха, ну давайте.

–Не курите больше.

Он выкинул сигарету.

–Даже как-то грустно будет… забыть… – Дарья коснулась меня плечом. – Однако, Серафим, давайте с вами обдумаем… – она томно смотрела на меня, – обдумаем, как мы будем стоить обвинение?..

–А как его строить, – пробурчал таксист. – Все за нас построят. Господства этим займутся, а мы доставим Самаэля, расплюемся с херувимами…

–Э! – возмутился я. – Можно об этом и не говорить!

–А чего не говорить, – пожал плечами шофер. – Когда все и так знают, что херувимы только и норовят присвоить чужие лавры…

Это были мои слова. Именно в таком вот виде эти слова оформились у меня в голове когда-то давно, а теперь, видимо, перекочевали в голову шофера вместе с прочим «знанием, данным мне».

Дарья захохотала, откинувшись на спинку.

–Ну-ну, – сказал я. – Я вам этого не говорил. А то сотру из памяти.

–Конечно, не говорили, Сима, конечно…

Она болезненно напомнила мне Самаэля, с его манерой выражаться.

–Серафим, – одернул я свидетельницу.

–Серафим, – мягко произнесла Дарья, кладя ладонь в перчатке мне на плечо, – это должность. Вы серафим, я свидетель… А меня зовут Дарья… А у вас должно быть имя…

–Оно чудно, – сказал таксист, не оборачиваясь.

–А вот интересно, свои мысли вы мне передать смогли, а имя почему-то нет.

–Для людей у меня нет имени, – честно сказал я.

–Для серафимов у меня тоже нет имени, – Дарья погладила меня по плечу. – А вы все равно знаете, как меня зовут. А я буду знать, что вас…

Я убрал ее руку с плеча, и свидетельница осеклась.

–А все-таки, – вздохнула она, помолчав немного, – как мы будем строить обвинение?

–Обычно. Я зачитаю, вы подойдете, расскажете кто что может…

–А стиральная машина не закрывается, – вспомнила Дарья, – об этом тоже?

–И об этом.

–С ума сойти. Никогда не думала, что моюстиралку испортил Дьявол. А надо было догадаться…

–Вряд ли он ее портил. Хотя с него станется, но все-таки мы его здорово ограничили. Он, вообще-то, уже даже не сверхсущество. Обычный смертный человек… Но он хитрый, он нас где-то обыграл. Какую-то лазейку нашел. На мировое зло его не хватает, а вот по мелочи пакостит. И ваша задача – подтвердить, что последние несколько дней что-то стало не так, что-то ухудшилось вокруг.

–А что, – таксист потянулся за сигаретой, но, подержав в руке пачку, отложил, – раньше ведь тоже так бывало. Не так долго, как сейчас, но накатывало…

–Тогда он был не на Земле, – пояснил я. – А масштабы у него были другие. В войну Самаэль с удовольствием поиграл бы, а вот ломать стиральные машины – не думаю. А сейчас сил у него почти нет, а злость на людей есть.

–Это вы отправили его сюда, – заметила Дарья.

–Совершенно верно. И он будет здесь до самой своей человеческой смерти торговать кофе в лавочке «Респект». А наша задача – не дать ему больше никому причинять неудобства.

–Золотой век, – Дарья смотрела в пустоту. – Эра милосердия… Сатья-Юга…

–Мы все поняли, что вы образованная, – сказал шофер.

–Сколько уже дней мы живем без зла?

–Восемь. Сегодня девятый день.

–Как-то оно не чувствуется, Сима. Я не знаю этого вашего Самаэля-Воланда, но я с радостью расскажу все, все! Чтобы почувствовать, как это, Сатья-Юга, Эра милосердия…

–Стойте! – я хлопнул по спинке шоферского кресла. – Тут! Вот у того дома! Чуть не проехали. Заговорили вы меня, Дарья. Ждите в машине.

Я от них устал. Может быть, пошли я на землю кого-нибудь из нижних сфер, он бы и не понял, что это значит – устать. А я здорово вымотался в человеческом теле. Шеф внутри меня сокрушенно охал: «теряешь форму, серафим, теряешь…» Моя форма – сонет триолетно-октавный, хмуро возразил я и сам обалдел: что со мной? Спорить с шефом, мне, Серафиму, члену первой, высшей сферы?

Из-за двери пахло кофе, я машинально идентифицировал «американо» и вдавил звонок.

Оксана

Перед выпускными экзаменами Борис Моисеевич и Наталья Ивановна начали собирать нас на дополнительные занятия. Ходили в основном к Борису Моисеевичу, который не только готовил к сдаче, но и поил чаем. Этот чай в какой-то мере спасал меня от домашних дел – мы засиживались у Бориса Моисеевича допоздна, говорили, листали «Науку и жизнь», и когда я приходила, ссоры отца с мамой уже доходили до взаимного обета молчания. Я тихо переговаривалась с каждым из них по отдельности, ужинала и засыпала. Последний год школы я не любила быть дома.

В начале мая отец ушел. Как я смутно помнила – уже второй раз. Но первый раз случился, когда я была в третьем классе, и тогда это прошло легко – папа исчез на несколько месяцев «в командировку», потом вернулся, и мои родители снова жили вместе.

Теперь я была уверена, что папа не вернется.

Мама оставила театр и, откопав свой диплом, устроилась в школу вести кружок. Возвращаться она стала пораньше, но разговоры у нас не клеились. Мы сидели на диване, читали, потом, пожелав друг другу спокойной ночи, расходись спать. Возвращаться позже начала я.

Накануне экзамена мы вышли от Бориса Моисеевича часов в семь – усталые и взволнованные в ожидании завтра. Со мной шел Шура Бережкин – верный оруженосец, Лена Михайлова и, кажется, Маринка. Фамилию Маринки вспомнить, хоть убейте, не могу.

–Дай бумажку заложить, – попросил Шура, листавший на ходу Перышкина. Я отобрала у него свой портфель, выудила из него относительно чистый листик, разорвала пополам и протянула однокласснику.



Поделиться книгой:

На главную
Назад