Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны

– Хорошо, я не сомневался в том, что вы справитесь с задачей.

Полковник бросил взгляд на немолодого уже человека, который, впрочем, как и все, кто работал с ним, не жалел ни себя, ни вверенных ему людей для успешного строительства аэродрома.

– Завтра утром мы летим на Аляску, ночевать будем у тебя, сможешь разместить?

– Конечно, смогу, Илья Павлович, у нас всё готово: и ночлег, и ужин, да и утром голодными не отпустим.

– Ну, молодец, считай, что это твой первый экзамен на перегоне. Скоро через тебя пойдут борта и туда, и обратно, будет много экипажей, лётчиков, техников. Им и отдыхать нужно будет, и питаться, к этому надо быть готовым, – Мазурук доверительно положил руку на плечо начальника строительства. – Ты, Николай Васильевич, дай команду на размещение экипажа и моей команды, а мы с тобой пройдёмся посмотрим, что изменилось после моего отъезда.

Илья Павлович подождал, пока начальник строительства давал указания своему заместителю, и когда тот закончил, они пошли вдоль стоянки самолётов. Осмотрели аэродромный домик, командно-диспетчерский пункт, места будущего размещения личного состава.

Около одного из домов Мазурука заинтересовала группа рабочих, копавших траншею под кабель связи. Грунт был тяжёлый, глина после дождя налипала на обувь большими комьями и было видно, что сапоги и ботинки рабочих давно промокли. Обувка просто разваливалась, а у одного и того больше, хозяин, чтоб совсем не остаться босым, подвязал подошву верёвкой.

– Кто это? Твои? – нахмурившись, спросил Мазурук. – Почему рабочие работают в грязи без резиновых сапог?

– Нет, это не мои. Это расконвоированные заключённые из соседнего лагеря, – потупившись, ответил начальник строительства. – За спецодежду отвечает лагерное начальство, но у них там свои порядки…

– Понятно, передайте этому начальству мою озабоченность. Я сейчас улечу, а через три дня буду возвращаться с Аляски, надеюсь, этого срока хватит для решения вопроса.

– Хорошо, передам, – сказал начальник строительства и сделал какую-то пометку в своём блокноте…

Утром следующего дня группа советских авиационных специалистов во главе с полковником Мазуруком вылетела на Аляску. Главной их целью было знакомство с руководством американской авиабазы, на которой планировалось размещение советской военной миссии, осмотр места будущего базирования нашей военной приёмки и размещения первого перегоночного полка.

Гостеприимная Аляска

Приземление советского краснозвёздного самолёта если не переполошило, то существенно взволновало население Фербенкского аэродрома «Ладд-Филд». Было заметно, что его здесь ждали. Все, кто был свободен, высыпали на лётное поле, разглядывая непривычные для глаза формы иностранного самолёта.

Когда винты транспортника остановились, бортмеханик, высунувшись из входного люка, махнул рукой двум американским механикам, которые пытались подтащить к входному люку трап, давая им понять, что этого делать не надо. Он вытащил из чрева самолёта свою стремянку, установил её, сошёл вниз и стал в сторону, отдавая честь появившемуся в проёме люка полковнику.

Мазурук не спеша спустился на бетонку, огляделся и увидел, как к самолёту лихо подкатил джипик, за рулём которого сидел американский полковник в пилотке, лихо сдвинутой на правую бровь. Он заглушил мотор и направился к гостю. Следом за ним спешил офицер, приехавший с ним в машине.

Полковник подошёл, поднёс правую руку к пилотке и затем по-американски резко опустил её и представился:

– Полковник Кэтчэтмен, начальник Управления по военным поставкам для Советского Союза. Я рад приветствовать вас на земле Северной Америки. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным и ускорит процесс начала нашей совместной работы во имя победы над фашизмом.

Его переводил офицер, прибывший с ним и говоривший на русском языке почти без акцента.

– Это старший лейтенант ВВС Соединённых Штатов Америки, Николай де Толли, – представил его Кэтчэтмен. – Лучший лётчик авиабазы Фербенкс.

Последнее предложение офицер переводить не стал. Назвав себя, он совсем по-русски, в традициях русского офицерства, слегка склонил голову.

– Это очень известная и уважаемая фамилия в России, – сказал Мазурук. – Вы имеете к ней отношение?

– Да, я прямой потомок знаменитого генерала Барклая де Толли, – скромно ответил старший лейтенант.

– Это дворянская скромность не позволила вам перевести слова полковника о том, что вы являетесь лучшим лётчиком авиабазы?

– Думаю, что скорее профессиональная. Умение летать надо показывать в воздухе, а не рассказывать о нём на земле, ведь вы это хорошо понимаете, – сказал де Толли, выразительно переводя взгляд на звезду Героя.

– Да, наверное, вы правы, – согласился с ним Мазурук. – Переведите, пожалуйста, этот разговор полковнику, а то наш диалог не совсем корректен в присутствии человека, не знающего русского языка.

Полковник смотрел на них, прислушиваясь к незнакомой речи, а когда Николай перевёл ему слова Мазурука, заулыбался, обнажая в широкой улыбке крепкие, белоснежные зубы. Он похлопал гостя по плечу и сказал:

– Я знаю! Эти русские парни всегда опасаются, что их неправильно поймут. В Америке на эти мелочи не обращают внимания.

Взяв Мазурука под локоть и, направляя его к машине, продолжал:

– Я специально не взял с собой штатного переводчика и попросил поехать со мной старшего лейтенанта, подумал, что вам будет приятно встретить здесь соотечественника.

– Спасибо, это действительно очень приятно.

Они сели в машину, которая, сорвавшись с места, понеслась к маячившим вдалеке зданиям местного гарнизона.

В своём кабинете Кэтчэтмен посадил гостя на кожаный диван, рядом расположился старший лейтенант де Толли, сам полковник сел в кресло, напротив. Дежурный офицер принёс виски, шампанское, содовую воду, вазу с фруктами, всё это расставил на столе.

– Официальный обед начнётся через полтора часа, – объяснил ситуацию хозяин кабинета. – Поэтому предлагается лёгкий фуршет, в процессе которого я расскажу вам о городе, авиационной базе и вновь созданной на американском континенте воздушной трассе, если вы не возражаете.

Он светился радушием. Все его действия говорили о стремлении к тому, чтобы советскому полковнику понравилось на американской земле. Старший лейтенант чётко и быстро переводил разговор двух старших офицеров, которые практически не замечали, что общаются через переводчика.

– Спасибо за оказываемое мне внимание, буду рад познакомиться с этим интересным краем, – сказал гость.

– Хорошо, но прежде чем начать рассказ, я хотел бы поднять тост за ваш благополучный прилёт. Виски? Шампанское?

– Мы же с вами полярные лётчики, – рассмеялся Мазурук.

– Я так и предполагал, но гостеприимство обязывает, – полковник взял бутылку с красивой этикеткой, разлил в три стакана на четверть от донышка, из другой бутылки долил содовой, до уровня в полстакана. – Я знаю, в России предпочитают водку, но, к сожалению, у нас её не оказалось.

– Ничего, это дело поправимое, тем более, что виски тоже достойный напиток, – успокоил собеседника гость.

Кэтчэтмен взял стакан, присутствующие его поддержали. – Господин Мазурук, я искренне рад вашему прилёту на американскую землю и хочу предложить выпить за то, чтобы ваш визит положил начало большой совместной работе лётчиков двух стран, дружбы двух народов во имя победы над фашизмом.

Он встал, чокнулся с поднявшимися офицерами и по-русски сказал:

– За здоровье!

Все рассмеялись и выпили по глотку.

Полковник подошёл к противоположной стене, на которой висел большой планшет, закрытый шторками и раздвинул их. Гостям открылась карта Северной Америки с ярко выделенной территорией США. На ней кружочками и флажками были обозначены аэродромы и базы военно-воздушных сил. Красная линия, соединяющая между собой эти кружочки, начиналась на материковой части страны, пересекала Канаду и заканчивалась на Западе Аляски.

– Перед вами карта Северной Америки. На ней изображена перегоночная воздушная трасса. Она начинается от форта Грейт Фолз, штат Монтана, – полковник взял висевшую рядом с планшетом указку и стал показывать на карте места, о которых говорил.

– Следующий аэродром находится на границе США и Канады, у канадского города Летбридж. Дальше трасса проходит над отрогами Скалистых гор, пересекает Британскую Колумбию и территорию Юкона. Всего по трассе подготовлено десять аэродромов. При перегонке самолетов к нам на Север, предполагается несколько промежуточных посадок.

Кэтчэтмен пригубил виски и продолжал:

– Эту протянувшуюся с юга на север трассу, мы построили за восемь месяцев и двенадцать дней. Она хорошо оборудована радионавигационными средствами. По всей трассе созданы метеостанции, которые уже начали работать и выдавать метеосводки. На сегодня американская сторона реально готова перегонять значительное количество самолётов на Аляску и передавать их союзникам.

За рассказом полковника быстро пролетело время, отведённое для беседы. Вошедший в кабинет дежурный офицер доложил, что их ждут в офицерском клубе.

Когда Мазурук с Кетчетменом прибыли к месту проведения встречи, то увидели около двадцати американских офицеров. Они общались с советскими специалистами и членами экипажа самолёта, прилетевшими на рекогносцировку.

Разговор происходил очень своеобразно. Каждый говоривший жестами старался разъяснить сказанные слова. Усиленно помогая себе руками, он показывал, что хочет сказать. Тот момент, когда до собеседника доходил смысл сказанного, вызывал бурю восторга у обоих собеседников. Смысл всех разговоров сводился к обмену сувенирами, которые очень интересовали американцев. Увидев вошедших, присутствующие несколько стихли.

После приглашения все прошли в соседнее помещение и заняли места за накрытым столом. Обед проходил, как это часто бывает, вначале несколько официально, затем более свободно.

Открывая встречу, полковник Кетчетмен произнёс тост, в котором говорил о победе над фашизмом, о здоровье Рузвельта и Сталина, о взаимопомощи и совместной работе. После того как выпили, командир американцев подарил Мазуруку хорошо выполненную модель американского бомбардировщика.

Выслушав приветственные слова в свой адрес и в адрес советского народа, мужественно сражающегося с гитлеровским фашизмом, полковник Мазурук, в свою очередь, поблагодарил американцев за тёплую встречу и оказываемую помощь. В качестве ответного сувенира вручил американскому полковнику бочонок с красной икрой и бочонок водки, чем окончательно покорил всех присутствующих.

Два дня, отведённых для знакомства с американской базой, пролетели быстро. Проделанная за это время работа позволила принять решение по предстоящему размещению специалистов советской военной миссии, которая будет принимать самолёты, и лётно-технического состава, участвующего в их перегонке в СССР.

Полковник Кэтчэтмен правильно понял смысл визита и сделал всё для того, чтобы установить хорошие, добрососедские отношения между людьми, выполняющими одну задачу. Эта задача, как он неоднократно подчеркивал, позволит ускорить победу над фашизмом. Благодаря его заботам трасса Аляска – Красноярск начала получать для обеспечения полётов нужное современное оборудование, которое пока лежало на складах союзников.

Начальник этой новой воздушной трассы улетал с Аляски успокоенный. Здесь всё было готово для начала работы. Теперь все силы нужно было направить на завершение строительства аэродромов на советской стороне и можно начинать перегонку самолётов, в которых – все понимали – очень нуждался наш фронт.

Аэродром Уэлькаль встретил Мазурука дождём. Приняв решение долго здесь не задерживаться, он не вышел из самолёта и, пока шла заправка топливом, пригласил встречавших его начальника строительства аэродрома и начальника лагеря к себе на борт для беседы.

– О, я вижу, что начальник лагеря правильно понимает мою озабоченность, коли решил встретиться, – сказал Мазурук, пожимая руки встречающим.

– Да я бы и в прошлый раз встретился с вами, товарищ полковник, просто не было меня на месте, когда вы прилетали. Мне передали ваши замечания, они устраняются. Что касается обуви, то все резиновые сапоги со склада выданы. Их получили те, кто работает на земляных работах. Впредь будем за этим следить.

– Это хорошо, что вы меня поняли. К людям, работающим на строительстве, должно быть человеческое отношение. Их руками выполняется задача, поставленная товарищем Сталиным. И даже оказавшись в заключении, это – люди. Прошу вас не забывать об этом.

Время пролетело быстро, самолёт заправили топливом и подготовили к вылету. После доклада пилота о готовности, хозяева аэродрома распрощались, посетовав на то, что гость отказался от обеда.

Боевой вылет отменяется

Вот и прошёл первый военный год. Для авиационного штурмана Александра Сорокина он пролетел очень быстро. Находясь в строю с первого дня войны, Александр окреп, возмужал и теперь не казался молоденьким, не нюхавшим пороха «штурманцом». Участие в боях за Ленинград, Калининский, затем Западный фронт, дневные и ночные бомбардировки, полёты в немецкий тыл к партизанам – это была его постоянная, будничная работа. Вылетая на задания по бомбардировке эшелонов, механизированных колонн и других вражеских объектов, он приобрёл боевой опыт. Полёты в тыл к немцам приучили его быстро ориентироваться в обстановке и самостоятельно принимать решения, от которых зачастую зависел успех боевого задания.

Это в мирное время двенадцать месяцев – срок большой, поскольку все события идут своим чередом, в основном, планируемые, каждое в отведённое ему время. Мирная жизнь совершенно не ставит перед человеком те вопросы, на которые в войну приходится отвечать немедленно и единственно правильно. На войне время как бы спрессовывается. За час можно пережить то, что не переживёшь за всю свою жизнь.

Солидный боевой опыт делал Сорокина несмотря на молодость уважаемым и авторитетным человеком. Этому способствовало и очередное воинское звание, полученное весной. Теперь он был лейтенантом. Оно сделало Александра, как ему самому казалось, взрослее и мужественнее, особенно в глазах тех молодых ребят, которые, окончив трёхмесячные курсы, прибыли в полк на доукомплектование. Вместе с тем он без всякой кичливости, чем мог помогал молодёжи, как говорили в авиации, становиться на крыло.

Вот и сейчас на предполетной подготовке, где штурманы второй эскадрильи готовились к выполнению задания по ночной бомбардировке крупного железнодорожного узла, Александр быстро справился с задачей. Он, с учётом метеоусловий, рассчитал время, нанёс на карту маршруты подхода к заданным целям бомбометания, места расположения вражеской ПВО, полученные от разведки. Закончив эту работу, лейтенант взялся помогать младшему лейтенанту Спиридонову, прибывшему в полк полторы недели назад, терпеливо разъясняя ему особенности полёта. Вдруг дверь открылась, и на пороге показался помощник дежурного по полку.

– Разрешите, товарищ капитан? – спросил он, обращаясь к штурману эскадрильи, руководившему подготовкой, и, не дожидаясь ответа, объявил:

– Лейтенанта Сорокина – к командиру полка!

Штурман нахмурился: не дело прерывать подготовку к полетам, но, однако, командир без серьезной причины вызывать не будет.

– В чем провинился, Сорокин? – спросил он и, увидев удивленное лицо самого лейтенанта, сказал: – Ладно, беги, там узнаешь. Покажи только свою карту.

Собрав свое нехитрое штурманское хозяйство в портфель, с картой в руках лейтенант подошел к руководителю.

– Да я, в принципе, закончил, товарищ капитан, – сказал он, разворачивая карту.

– Вижу, молодец. Остальные указания получишь перед вылетом. Свободен!

– Есть!

Перед штабом полка Сорокин увидел две легковушки. Рядом с зеленой эмкой командира стояла бежевая, изрядно заляпанная грязью машина с незнакомыми номерами. Проходя мимо, он обратил внимание на то, что водитель незнакомой машины явно не из авиации. «Странно, – подумал лейтенант, – если у командира полка гости, то зачем ему понадобился я?»

А сердце ёкнуло: «За что»? Этот вопрос как-то неосознанно всплыл в его голове еще раньше, как только объявил помдеж, но здравая мысль «Не за что» быстро прогнала тревогу. Зато сейчас, при виде этой чужой легковушки, неприятный вопрос зазвучал с новой силой, постепенно вытесняя из головы все остальные мысли.

Войдя в штаб, он увидел начальника штаба, вышедшего из кабинета командира и быстрым шагом направлявшегося к себе. Проходя мимо лейтенанта, он улыбался и скороговоркой проговорил:

– А Сорокин! Давай к командиру, там тебя ждут…

«Если улыбается, значит, ругать не будут», – подумал Александр. Он поправил пилотку, расправил гимнастёрку и уверенно постучал в дверь.

Войдя в кабинет, увидел, что за столом командира сидит незнакомый полковник со сверкающим орденом Боевого Красного Знамени на груди. На лице блестели красные от бессонницы живые глаза.

Командир полка занял место за приставным столом. Рядом с ним сидел незнакомый майор с пехотными эмблемами в синих петлицах гимнастёрки.

– Товарищ полковник! – громко и бодро обратился лейтенант к незнакомому полковнику, резонно считая, что коли тот сидит за командирским столом, значит, он и старший. – Разрешите обратиться к командиру полка.

– Это я тебя вызывал, лейтенант, – сказал полковник, – проходи, садись, разговор будет долгий.

Сорокин прошел к столу, присел на краешек стула напротив командира полка и вопросительно посмотрел на него. Тот ободряюще кивнул.

– Моя фамилия Назаров, – продолжал полковник. – Я из Управления кадров ВВС, а ты, я вижу, штурман, по фамилии?

– Сорокин, товарищ полковник, – подхватил Александр, всё ещё не понимая, чего от него хотят.

– Ну, вот и познакомились, – чуть улыбнулся полковник. Перебрав на столе папки, он вытащил одну из них и прочитал: – Сорокин Александр Сергеевич. Ну прямо как Пушкин.

– А его в полку иначе, как Пушкин, и не зовут, – добавил командир полка.

Эти простые фразы, прозвучавшие из уст старших командиров, разрядили обстановку, напряженность ушла.

– Ну что ж, значит, и у нас будет Пушкиным, – продолжал Назаров.

– Простите, а я никуда из своего полка не собираюсь уходить.

– А вас, лейтенант, пока никто не спрашивает, куда и зачем вы собираетесь или не собираетесь уходить, – полковник перешел на «вы». Его эта фраза прозвучала довольно жёстко. Сорокин не понимал, что происходит и что за странные разговоры ведет этот полковник. Летные экипажи, наверное, уже ушли отдыхать перед выполнением ночного задания, а он сидит в кабинете и ничего не может понять, у кого это «у нас» он будет Пушкиным. Между тем полковник с той же, прежней доброжелательностью спросил:

– Анкета у тебя, Сорокин, неплохая, из большой крестьянской семьи, в авиацию пришёл по комсомольскому призыву. Как дома? Всё ли нормально?

– Всё нормально, все живы, здоровы.

– Отец на фронте?

– Да, с января. Он уже в возрасте – боюсь за него.

– Война, Саша, дело всего народа, – проговорил полковник, – Ты помнишь сказку Гайдара о Мальчише-Кибальчише? Сейчас, как в той сказке, на смену раненых и погибших приходят новые силы.

И, обратившись к командиру полка, спросил: