Помоги проекту - поделись книгой:
Старший брат – Матвей Подольский-Искра
В дальнейшем Матвей работал на разных должностях в ИНФО-СПО ОГПУ-ГУГБ НКВД СССР. В период «Большого террора», несмотря на трагические перипетии в судьбе своего родственника, он продолжил службу в Москве: помощник начальника 14-го отделения 4 (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР, с 1938 г. – старший оперуполномоченный 8-го отделения 2-го (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР. Весь период Великой Отечественной войны М. В. Подольский-Искра работал в Москве, в центральном аппарате НКВД-НКГБ СССР, и лишь в декабре 1945 г. был переведен на периферию, где возглавил наркомат госбезопасности Якутской АССР.
С приходом в МГБ нового министра – В. С. Абакумова, устроившего «чистку» ведомства, Подольский-Искра был уволен из МГБ «по компрометирующим материалам». Ему припомнили и его членство в Бунде, и наличие брата-троцкиста, расстрелянного в 1938 г. Но и увольнение из МГБ не привело к репрессиям. Удачно избежав их, он первый после смерти Сталина 1954 год встретил в скромной должности библиотекаря одной из библиотек Краснопресненского района г. Москвы[134].
Похожие аналогии мы встречаем в судьбах брата и сестры Гольдман
Массовые репрессии 1937–1938 гг. значительно снизили процент представительства евреев не только в чекистском ведомстве, но и практически во всех структурах государственной власти. Ряд российских исследователей и публицистов пытаются увидеть в этом явное проявление антисемитизма[135]. По их мнению, Сталин и его сторонники таким путем убирали из правящего класса страны евреев-коммунистов. Авторам данной статьи кажется, что подобная трактовка донельзя упрощает причины трагических событий 1937–1938 гг., вошедших в советскую историю как «Большой террор». Мы полагаем, что евреи становились жертвами вовсе не по причине своей национальной принадлежности, а главным образом оттого, что они в 1930-е гг. играли серьезную роль в системе государственного управления страной.
В ходе репрессий 1937–1938 гг. произошла насильственная смена политической, технической и культурной элиты. И в истребленном высшем классе евреи составляли значительный процент. В ходе масштабных чисток старая элита была практически уничтожена и заменена новой сталинской элитой, значительно отличавшейся от прежней социальным и национальным составом и иными социально-политическими качествами. И в первую очередь тем, что она была воспитана советской властью, «…всеми своими корнями была связана с рабочим классом и крестьянством», а также с основными титульными нациями, населявшими Советский Союз – русскими, украинцами, белорусами, грузинами, армянами, азербайджанцами, казахами и т. д.
О надвигающейся «чистке» партийно-государственного аппарата Сталин говорил на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. В своем заключительном выступлении на пленуме он заявил, что необходимо влить в командные кадры «…свежие силы, ждущие своего выдвижения, и расширять, таким образом, состав руководящих кадров… Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и начинали гнить. Ищите да обрящете»[136].
Вождь народов был крайне невысокого мнения о старой политико-государственной элите страны, полагая, что старые кадры «утратили свои революционные качества и склонялись к спокойной, мещанской жизни». Реальным способом укрепления своей власти для него стала масштабная кадровая революция. Благодаря ей старая элита была заменена новой. «Молодая элита» была лучше образована, энергична, свободна от комплекса революционных заслуг и ответственности за преступления и насилие периода «Великого перелома». Их жизненный опыт и быстрая карьера становились главной гарантией преданности вождю. Благодаря Сталину они получили свои высокие должности, а потому с ним связывали надежды на дальнейшее продвижение по служебной лестнице. Так ротация кадров в конце 1930-х годов стала не только реальностью, но и явной необходимостью[137].
Можно привести еще один факт, подтверждающий надуманность концепции об антисемитизме периода «Большого террора». Вместо арестованных и расстрелянных чекистов-евреев, на их место в 1937–1938 гг. приходили другие чекисты, также представители еврейской нации. Так, расстрелянных чекистов еврейского происхождения из окружения Ягоды – К. В. Паукера, М. И. Гая, И. М. Островского, Л. Г. Миронова, А. Я. Лурье, 3. И. Воловича, М. С. Погребинского, Я. С. Агранова и др. – сменили чекисты-«ежовцы», евреи по национальности B. М. Курский, И. Я. Дагин, А. М. Минаев-Цикановский, М. И. Литвин,
C. Б. Жуковский, В. Е. Цесарский, И. И. Шапиро и др. И этот процесс был характерен как для центрального аппарата НКВД СССР, так и для большинства региональных подразделений Наркомвнудела.
Так, на Украине, после арестов евреев-чекистов из «команды» Балицкого – М. К. Александровского, С. С. Мазо, Г. А. Гришина (Клювганта), А. Б. Розанова, Я. В. Письменного, Н. Л. Рубинштейна, П. Г. Соколова-Шостака и др. – освободившиеся места заняли другие чекисты уже из «команды» Леплевского, евреи по национальности – В. М. Блюман, Д. И. Джирин, М. М. Герзон, Э. А. Инсаров, С. И. Самойлов и др. После же ареста последних их место заняли евреи-чекисты из команды Успенского – А. П. Радзивиловский, С. М. Деноткин, М. А. Листенгурт, А. М. Ратынский-Футер, И. А. Шапиро, С. И. Гольдман и др.
В декабре 1938 г. в ходе партийного собрания начальник УНКВД по Киевской области капитан ГБ А. Р. Долгушев был вынужден решительно отметать обвинения в антисемитизме, которые выражались якобы в неком притеснении по службе чекистов-евреев. Он утверждал, что изгнание со службы было связано не с национальностью, а с наличием на большинство евреев-сотрудников НКВД компрометирующего материала. Долгушев в своем выступлении особо отметил следующий факт: до его прихода на должность в столичное УНКВД в мае 1938 г. в нём было «…очень незначительное количество евреев, а сейчас в аппарате облуправления почти 50 % евреев»[138].
Аналогичным образом прошла и смена руководства в УНКВД по Ленинградской области в период 1938 г. Здесь евреев-чекистов из «команды» Заковского (Н. Е. Шапиро-Дайховский, Н. А. Фидельман, Я. Е. Перелумутр, М. И. Мигберт, М. Л. Рошаль и др.) сменили евреи-чекисты, приведенные новым начальником Управления НКВД М. И. Литвиным – А. М. Хатаневер, Л. С. Альтман, К. Б. Гейман, Н. М. Лернер, Я. А. Гозин и др.
Несмотря на масштабные репрессии, затронувшие евреев, последние и после «Большого террора» не исчезли из управленческого класса страны. В 1939–1941 гг. мы наблюдаем евреев в роли руководителей союзных наркоматов: М. М. Каганович (нарком авиационной промышленности СССР), С. С. Дукельский (нарком морского флота СССР), Б. Л. Ванников (нарком вооружения СССР), Л. М. Мехлис (нарком государственного контроля СССР), Н. А. Анцелович (нарком лесной промышленности СССР).
Определенный процент евреев (правда меньший, чем в 1930-е гг.) был сохранен и в правоохранительных органах, в частности, в органах НКВД-НКГБ-МГБ. В списках личного состава НКГБ-МГБ мы находим немало евреев, в частности, генерал-лейтенантов М. И. Белкина и Л. Ф. Райхмана, генерал-майоров Г. С. Болотина (Болотина-Балясно-го), Д. Р. Быкова, А. М. Була, В. Н. Гульста, И. И. Илюшина-Эдельмана, Г. А. Корсакова, И. Я. Лоркиша, М. Л. Мичурина-Равера, Л. И. Новобратского, С. Н. Павлова, Н. И. Эйтингона.
Значимый процент евреев в органах власти наблюдался в тех регионах, где еврейское население было многочисленным – Белорусская ССР, Молдавская ССР, Украинская ССР. Вот яркий пример на основе данных о руководящих структурах власти в Могилёвской области (Белоруссия). В партийных органах области евреями были: третий секретарь обкома КП(б) Белоруссии (далее – КП(б)Б) (Я. М. Горелик), заведующий отделом Могилевского обкома КП(б)Б (А. А. Эстеркин), секретарь Могилевского горкома КП(б)Б (И. Л. Хавлин), секретарь Могилевского сельского райкома КП(б)Б (Ш. И. Егудин) и др. В областных советских органах власти (Могилёв) также хватало руководителей, евреев по национальности: заместитель председателя облисполкома Н. Б. Кац, председатель Могилёвского горисполкома Д. И. Астров, председатель областного суда А. Е. Шубик, редактор областной газеты «Камуніст Магілеушчьіньї» Л. М. Стерин, председатель Могилевского Осовиахима И. Д. Хайцин и др.[139] Заметным был и процент евреев в руководстве промышленных предприятий, учреждений культуры и образования Могилёвщины. На 1941 г. общий удельный вес евреев-ответственных работников в руководящих органах КП(б) Б в г. Могилеве составлял 22,3 % (на 1929 г. 21,4 %), в Могилевском округе – 22,3 % (на 1929 г. – 21,4 %)[140].
Аналогичную картину мы наблюдаем и при изучении списков личного состава органов партийной и государственной власти в столице Белоруссии – Минске. Так, на 1941 г. в БССР евреи занимали руководящие посты: секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Григорий Эйдинов, заведующий отделом ЦК КП(б) Белоруссии Абрам Озирский, заведующий военным отделом ЦК ЛКСМ Белоруссии – Эпштейн, заместитель председателя СНК БССР – Исаак Черный, наркомы – Исаак Курган, Исаак Кунин, Яков Каган, председатель Радиокомитета БССР – Моисей Екельчик, начальник республиканского Управления трудовых ресурсов – Моисей Хасин, заместитель прокурора БССР – Гинзбург, заведующие отделами ЦК КП(б) Белоруссии – Абрам Глозман, Самуил Гласов, Исаак Юдасин[141].
Таким образом, можем констатировать, что к началу Великой Отечественной войны евреи сохранили свое положение в системе государственного управления, но оно было ограничено той пропорцией, которую они занимали в общей численности населения Советского Союза. В конце 1930-х гг. евреи продолжали играть значительную роль в государственной, социальной и культурной жизни страны, несмотря на «антисемитизм» Сталина.
Работая с архивными документами, авторы многократно сталкивались с фактами, опровергающими версию о т. н. «еврейском (сионистском) заговоре» в государственном аппарате Советского Союза. Так, к примеру, сотрудники 5-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД СССР под руководством еврея И. М. Леплевского (в его прямом подчинении находилось немало евреев-чекистов, вспомним только самого известного следователя – «колуна» 3. У. Ушакова-Ушомирского) собрали и реализовали оперативные материалы на 300 командиров из высшего командного состава РККА, таких же, как и чекисты-следователи, – евреев по национальности.
Ушаков и другие следователи ОО ГУГБ НКВД СССР, в том числе и еврейского происхождения, требовали от подследственных признательных показаний так, чтобы они были написаны «кровью и мозгом»[142]. Следователи-«колуны», такие как М. А. Листенгурт, 3. У. Ушаков-Ушомирский, В. С. Агас и др., были способны за короткое время получить от арестованных показания такого рода, какие давал, к примеру, бывший начальник Разведуправления РККА С. П. Урицкий. В своем заявлении заместителю начальника ОО ГУГБ НКВД СССР Агасу он так характеризовал свое состояние: «Последние дни я плох, у меня бывают обморочные состояния, кровавая рвота, мне трудно думать, если можно дайте мне один день перерыва, вызовите меня – я Вам доложу, а потом всё до конца напишу. Я хочу превратиться в такого арестованного, который помогает власти. Я хочу заслужить милость Советской власти»[143].
В тяжелом моральном состоянии пребывал после допросов и бывший начальник Управления по начальствующему составу РККА Б. М. Фельдман, написавший 31 мая 1937 г. своему следователю Ушакову заявление следующего характера: «Я хочу через Вас или т. Леплевского передать Народному комиссару внутренних дел Союза ССР тов. Ежову, что я готов, если нужно для Красной Армии, выступить перед кем угодно и где угодно и рассказать всё, что я знаю о военном заговоре… Вы не ошиблись, определив на первом же допросе, что Фельдман не закоренелый враг, а человек, над коим стоит поработать, потрудиться, чтобы он раскаялся и помог следствию ударить по заговору…»[144].
И такие следователи были не только в Особом отделе, но и в других отделах ГУГБ НКВД СССР. Вспомним хотя бы таких «специалистов по допросам», как Шварцман, Родос, Луховицкий. Все они явно подпадают под характеристику, данную российским исследователем В. Н. Хаустовым уже упомянутому выше Ушакову-Ушомирскому «…циничный карьерист, отличавшийся тем, что выбивал из арестованных любые нужные „признания"». У них не было никаких национальных барьеров, дескать «людей своего круга, своей нации мы не трогаем», для них все арестованные были «врагами народа» с которыми не было надобности разводить сантименты.
Всё это позволяет сделать вывод о том, что высокий процент евреев в руководстве ВЧК-ОГПУ-НКВД не может служить доказательством существования какого-то особенного «сионистского заговора» среди чекистского сообщества. Преступления евреев-чекистов, совершенные ими в годы «Большого террора», были ничуть не хуже и не лучше того, что делалось их нееврейскими коллегами.
Об отсутствии «еврейского заговора» в ОГПУ-НКВД свидетельствовало и внутреннее противостояние, существовавшее в чекистском ведомстве в конце 1920 – середине 1930-х гг. По логике сторонников идеи о наличии «сионистского заговора» в органах ОГПУ-НКВД СССР, евреи-чекисты должны были сплотиться в многочисленный еврейский клан, силе которого было трудно противостоять иным чекистским группировкам. Однако никакого отдельного еврейского чекистского клана не существовало, а наоборот, многие руководящие чекисты, евреи по национальности, влились в существующие интернациональные по своей сути чекистские «неформальные» группировки.
По утверждению российского исследователя А. А. Папчинского, в системе ОГПУ-НКВД СССР с середины 1920-х гг. шел процесс формирования таких «неформальных групп» чекистов, связанных между собой внутренними кланово-клиентарными отношениями. Основной целью этих группировок являлось получение, сохранение и усиление своих позиций в чекистских властных структурах.
Можно скептически относиться к наличию подобных неформальных группировок (кланов) внутри Наркомата внутренних дел и его региональных управлений. Однако следует понимать, что долго работающие в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД чекисты притерлись друг к другу, установили достаточно прочные контакты между собой, и следствием этого стало образование клановых групп вокруг чекистов первой величины. Последние, переходя с одного места службы на другое, перетаскивали за собой преданные и верные им кадры. Участники этих группировок подчинялись не только высшей власти в лице Сталина, Политбюро или руководства Наркомата, но и своим патронам, в прямом подчинении которых они находились.
Данный процесс шел не по национальному признаку, а по совместной служебной деятельности в том или ином регионе страны, а также по приоритету преданности тому или иному лидеру (клиентарность). Принадлежность к чекистскому клану (в просторечии – «обойме») позволяла рассчитывать на значительное продвижение по служебной лестнице, улучшение материального и социального положения.
О существовании подобных отношений в партийном аппарате страны говорил и Сталин на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) (1937 г.). В своем выступлении он заявил: «Люди подбираются иногда не по политическому и деловому принципу, а с точки зрения личного знакомства, личной преданности, приятельских отношений, вообще по признакам обывательского характера, по признакам, которым не должно быть места в нашей практике».
К середине 1930-х гг. можно выделить следующие клановые группировки в чекистском ведомстве. Это «ягодинская» группировка, во главе которой стоял Г. Г. Ягода, «северокавказская» (лидер – бывший полпред ОГПУ по СКК Е. Г. Евдокимов, замененный в дальнейшем М. П. Фриновским), «украинская» (лидер – В. А. Балицкий), «ленинградская» (Л. М. Заковский), «московская» (С. Ф. Реденс).
В каждой из перечисленных группировок мы встречаем чекистов, евреев по национальности. В северокавказском «клане» это В. М. Курский, Я. М. Вейншток, М. С. Алехин, А. М. Минаев-Цикановский, И. Я. Дагин, Я. А. Дейч, П. Г. Рудь, С. Н. Миронов (Король) и др., в «украинском» – С. С. Мазо, И. М. Блат, М. К. Александровский, Я. В. Письменный, А. Б. Розанов, Б. В. Козельский и др., в «ленинградской» – М. А. Волков-Вайнер, Н. Е. Шапиро-Дайховский, Я. Е. Перельмутер, Н. А. Фидельман и др., в «московском» – П. Ш. Симановский, А. А. Арнольдов-Кессельман. В ягодинский «клан» входили К. В. Паукер, Л. Г. Миронов, М. И. Гай, А. Я. Лурье, И. М. Островский, 3. И. Волович, М. С. Погребинский и др.[145]
Между этими чекистскими «кланами» вспыхивало противостояние, которое с внешней стороны было больше похоже на «схватку бульдогов под ковром». В таких «клановых войнах» никто не собирался учитывать национальность своего соперника (дескать, к некоторым национальностям у нас преференции). Евреи-чекисты одного «клана» вели «войну» против евреев-чекистов из противоборствующей «команды». Случалось, что «бурление» происходило и внутри самого «клана». Так произошло в 1933 г., когда Леплевский вдрызг разругался со своим патроном – В. А. Балицким. После возвращения из Москвы он обвинил своего «босса» в неспособности закрепиться в центральном аппарате ОГПУ СССР, в результате чего многочисленная «команда» «украинцев» была изгнана из Москвы обратно на Украину.
Сторонники Леплевского (Джирин и Инсаров) активизировали разговоры среди сотрудников ГПУ Украины, что многочисленные успехи украинского ГПУ связаны не с именем Балицкого, а с именем Леплевского. Дескать, именно оперативность последнего и стала основой для многочисленных побед украинских чекистов над внешней и внутренней контрреволюцией. Это привело к тому, что Леплевский и его сторонники были удалены из Украины. По утверждению Амирова-Пиевского, который провожал изгнанника на вокзале, тот обратился к нему в озлобленном тоне со следующими словами: «Я мол, уезжаю с Украины, но еще вернусь и рассчитаюсь со всеми»[146]
Именно так и произошло в 1937 г., когда первый удар прибывший на Украину (уже в качестве наркома внутренних дел республики) Леплевский нанес по чекистам, соратникам Балицкого, среди которых было немало евреев. Леплевского, еврея по национальности, это никоим образом не остановило. Новый наркомвнудел, прибыв на Украину, тут же сфабриковал дело «о заговоре в НКВД УССР», сделав его руководителем Балицкого и начал массовые аресты чекистов-«заговорщиков». Изъятие последних велось не только на Украине, но и по всему Советскому Союзу. Так, в Ташкенте был арестован начальник отдела УГБ НКВД Узбекской ССР П. М. Рахлис, в Москве были арестованы В. М. Горожанин и М. К. Александровский.
«Война» евреев против евреев шла и при разгроме «ягодинцев». И здесь аресты и следствие над Ягодой и его сторонниками проводили чекисты-евреи по национальности. Так, большинство допросов и очных ставок Ягоды вели чекисты-евреи по национальности. В обысках в служебном кабинете Ягоды в здании Наркомсвязи СССР, в его личной квартире и кладовых в Милютинском переулке, а также в кремлевском кабинете и на даче в Озерках участвовали С. М. Деноткин, В. М. Бриль, Березовский, а допросы и очные ставки проводили Н. М. Лернер, В. М. Курский, Л. В. Коган, Г. Н. Лулов, М. М. Герзон, М. И. Литвин, Я. А. Аронсон.
Во время следствия к бывшему наркому внутренних дел СССР применялись меры физического и морального давления. В избиении Ягоды участвовал Курский. Один из следователей, Н. М. Лернер, впоследствии вспоминал: «…это было в Лефортовской тюрьме, я допрашивал ЯГОДУ. Ко мне в кабинет зашли ЕЖОВ, ФРИНОВСКИЙ и КУРСКИЙ, и по предложению ЕЖОВА я вышел из кабинета. Когда, спустя некоторое время, мне разрешили вернуться, я увидел на лице ЯГОДЫ синяк под глазом. ЯГОДА, показывая мне синяк, спросил меня: «Теперь вы верите, что меня бьют?»[147].
С падением Ягоды началась масштабная экспансия северокавказского «клана» как в центральный аппарат НКВД СССР, так и в региональные управления НКВД. Питомцы «гнезда» Евдокимова стали одной из опор проведения политики «Большого террора». Один из «северо-кавказцев», близкий друг и непререкаемый авторитет для Евдокимова, бывший начальник УНКВД по СКК И. Я. Дагин вспоминал впоследствии: «После февральско-мартовского пленума ЦК в 1937 г. я, находясь в приемной, ожидал вызова к Ежову. В это время из кабинета вышел Ежов, а с ним Миронов, Дейч, Курский [все северокавказцы] и другие. Ежов, поздоровавшись со мной, указал на меня и сказал: «Вот кто не выполняет указание вождя, вот где, как говорят они (Ежов показал рукой на Дейча, Курского и Миронова) застоялись кадры. Сколько можно взять у вас ответственных работников в центральный аппарат и периферию? Все в один голос ответили: „Много, Много, Николай Иванович!“ Я стал просить Ежова не ослаблять аппарат Северо-Кавказского края… „Нужны люди, у вас их много“ – заявил мне на это Ежов, Дейч и Курский поддержали, сказав, что человек двадцать северокавказцев можно смело выдвинуть на работу начальниками УНКВД или их заместителями»[148].
В конце 1937 г. значительное число республиканских, краевых, автономных и областных органов НКВД уже возглавляли чекисты с Северного Кавказа: П. С. Долгопятов (Адыгейская АО), Я. А. Дейч (Ростовская область), В. В. Хворостян (Армянская ССР), В. Ф. Дементьев (Архангельская область), И. Я. Лаврушин (Горьковская область), Г. Ф. Горбач (Новосибирская область), Н. И. Антонов-Грицюк (Кабардино-Балкарская АССР), И. П. Малкин (Краснодарский край), А. И. Михельсон (Крымская АССР), К. Н. Валухин (Омская область), П. Ф. Булах (Орджоникидзевский край), С. 3. Миркин (Северо-Осетинская АССР), М. Г. Раев-Каминский (Сталинградская область), Г. Г. Телешов (Тамбовская область), О. Я. Нодев (Туркменская ССР), Н. И. Иванов (Чечено-Ингушская АССР). Серьезные позиции «северокавкзцев» оказались и в центральном аппарате НКВД – М. П. Фриновский (начальник ГУГБ и первый заместитель наркома внутренних дел СССР), И. Я. Дагин (начальник 1 отдела ГУГБ НКВД СССР), А. М. Минаев-Цикановский (врид. начальника 3 отдела ГУГБ НКВД СССР) и др.
Пришедшая в НКВД «северокавказская» группа была интернациональной. В неё входили представители разных национальностей – русские, украинцы, латыши, евреи, армяне и т. д. Ни в северокавказской «группе», которая стала фактически неким «тараном» органов госбезопасности в годы «Большого террора», ни в иных чекистских «неформальных» группах мы не наблюдаем массового засилья еврейского «элемента». И данный факт, по нашему мнению, доказывает всю абсурдность идеи о некоем «еврейском заговоре» в Наркомвнуделе СССР.
О том, как шел процесс формирования личной «команды» вокруг того или иного регионального представителя чекистского ведомства, мы можем понять, взяв для примера формирование «команды» полпреда ОГПУ – начальника УНКВД по Средневолжскому краю (СВК)[149]Бориса Аркадьевича (Аароновича) Бака. Нам кажется, что данный чекист как нельзя лучше подходит для любителей «сионистских заговоров» в истории Советского Союза. Казалось бы, еврей по национальности, видный сотрудник ОГПУ-НКВД Б. А. Бак был обязан собрать вокруг себя непременно чекистов-евреев. Но наблюдалась совершенно иная картина. С 1927 по 1935 гг. вокруг Бака больше всего вращалось чекистов-выходцев из чекистских органов Сибири.
Таким был его заместитель – С. В. Здоровцев. Переведенный в 1928 г. вначале в г. Ульяновск на должность начальника окротдела ОГПУ, затем он был назначен начальником СОУ и заместителем полпреда ОГПУ по СВК (в этой должности пребывал до 1934 г.). Перед прибытием на службу в Самару, Здоровцев руководил Омским и Иркутским окротделами ГПУ.
Выходцем из Сибири оказался и И. А. Мальцев, руководивший с 1931 г. Оренбургским оперсектором ОГПУ, в дальнейшем переброшенный Баком в Самару – помощником полпреда ОГПУ по СВК. Он, как и Здоровцев, успел поработать в органах ГБ Сибири – начальником Томского окротдела/оперсектора ОГПУ. Предшественник И. А. Мальцева в должности помощника полпреда ОГПУ (до этого руководивший Самарским окротделом ОГПУ) И. Е. Жуков также служил в Сибири: в 1921–1922 гг. был сотрудником Иркутской губернской ЧК[150].
«Сибиряком» был и начальник Сызранского оперсектора ОГПУ П. М. Олехнович. В 1921–1924 гг. он работал в органах госбезопасности Иркутской губернии (и был хорошо знаком с Баком), в 1926–1928 гг. – начальник Ойротского окротдела ОГПУ (Сибирский край). В 1928 г. Бак перетянул его на Среднюю Волгу, где Олехнович получил должность начальника Бугурусланского окротдела ОГПУ, а затем перевел в Сызрань, а впоследствии – в аппарат краевого УРКМ в Самаре[151].
Крупный пост в аппарате ПП ОГПУ края – особоуполномоченного – занял еще один сибирский чекист М. Н. Коновалов. В 1925–1926 гг. он руководил Кузнецким окружным отделом ОГПУ. В должности особоуполномоченного он пробыл до середины 1934 г. и был уволен из ОГПУ по причине проблем со здоровьем[152].
Буквально перед своим отъездом (в марте 1935 г.) Бак сумел перевести в Самару своего старого знакомца, бывшего коменданта Томского окротдела ГПУ, а затем коменданта ПП ОГПУ по Сибирскому краю Н. М. Майстерова. «Сибиряком» оказался и начальник отделения ДТО ОГПУ Самаро-Златоустовской железной дороги на станции Самара А. С. Головин (бывший сотрудник ОДТО ОГПУ Омской и Томской железных дорог)[153].
Активно Б. А. Бак помогал и тем чекистам из Сибири, кто попал в служебные передряги. Так, в январе 1931 г. был снят с должности начальника Петропавловского оперсектора ОГПУ (Казахстан) М. А. Атенков. Его обвинили в том, что он «…проявил недопустимое, граничащее с попустительством, невнимательное отношение к незаконным методам следствия, производившегося в подчиненном ему аппарате»[154]. Атенков вину свою отрицал, однако его отстранили от должности и отправили в распоряжение ОГПУ СССР. В дальнейшем Атенкова направили в Коломну начальником Горрайотделения ОГПУ, а затем, понизив в должности, назначили помощником инспектора ОК ПП ОГПУ по Московской области, в дальнейшем перевели на должность оперуполномоченного 2-го отделения СПО ОГПУ СССР. Уже готовился приказ об его увольнении из органов ГБ, и тут на помощь пришел Бак, старый знакомец Атенкова. Они знали друг друга по совместной работе в Новониколаевске (Новосибирске) в 1922–1925 гг. В 1925–1926 гг. Атенков уже начальник Барабинского окротдела ОГПУ (Сибирский край), в дальнейшем помощник начальника и начальник Иркутского окротдела ОГПУ. В феврале 1933 г. Бак перевел Атенкова в СВК, где последний занял должность помощника начальника оперсектора ОГПУ в Пензе, а затем в Оренбурге. С 1934 г. Атенков уже в Самаре, где возглавил работу Отдела пожарной охраны ПП ОГПУ-УНКВД по Средневолжскому краю[155].
Практически при таких же обстоятельствах в Среднем Поволжье оказался и будущий начальник паспортного отдела УРКМ УНКВД по СВК А. А. Вимба. Давний знакомый Бака по Иркутску, в 1920–1923 гг. работавший в Иркутской губернской ЧК и в Иркутском губотделе ГПУ, в 1923 г. переведенный на работу в милицию (до 1927 г. старший инспектор Сибирского краевого административного отдела, затем начальник Ачинского окротдела уголовного розыска), в 1928 г. он был арестован и осужден «за растрату государственных средств» к 1 году и 6 месяцам принудительных работ. Полностью наказания отбыть не успел, решением Президиума ВЦИК был освобожден и восстановлен в рядах партии.
После этих событий Вимба покинул Красноярский округ и перебрался к старшей сестре Э. А. Вимбе – в Самару. И здесь ему очень помог в восстановлении на службу в органы ОГПУ Бак. Вначале Вимба был пристроен на низовую должность в ОК ПП ОГПУ края, а затем переведен на работу в милицию, где благодаря протекции полпреда вскоре занял пост начальника паспортного отдела УРКМ ПП ОГПУ-УНКВД по СВК[156].
Как мы видим, Б. А. Бак при формировании своей «команды» ориентировался на старые связи в чекистских органах Сибири. Национальность при этом не играла большой роли. Среди «сибиряков», работавших в ПП ОГПУ по СВК, были чекисты-евреи по национальности, но их было немного. Это выше упомянутый Н. М. Майстеров, а также А. С. Ройтгеринг (бывший начальник ЭКО Иркутского окротдела ОГПУ), перебравшийся в Самару вместе с С. В. Здоровцевым, и назначенный в 1930 г. заместителем начальника ЭКО ПП ОГПУ по СВК[157].
По мнению авторов, приведенные выше данные как нельзя лучше указывают на всю абсурдность идеи о существовании некого «сионистского заговора» в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД. Однако этот миф крайне устойчив. Рассуждая о причинах слухов о массовой депортации евреев в 1953 г., российский писатель и диссидент Жорес Медведев верно обозначил причины устойчивости подобных мифов. В частности, в своей работе «Сталин и еврейская проблема» он писал: «Слухи о возможной депортации евреев… постепенно трансформировались в легенду или миф, который оказался весьма устойчивым…Спорить с мифами и легендами бесполезно, они все равно останутся в сознании какой-либо группы людей, так как выполняют психологическую или социальную функции или просто политическую задачу»[158].
Период «Большого террора», а именно 1937 год, ознаменовался массовым награждением сотрудников НКВД правительственными наградами. Отсутствие биографических данных на весь массив награжденных за этот период не позволяет дать исчерпывающий анализ национального состава всех орденоносцев-чекистов. Но среди 61 сотрудника НКВД, награжденного в июне – декабре 1937 г. орденом Ленина, 30 (49,18 %) были евреями[159]: Н. Е. Шапиро-Дайховский[160], В. М. Курский, С. Н. Миронов[161], Г. С. Люшков, М. А. Каган, Г. М. Осинин-Винницкий[162], А. П. Радзивиловский, Г. М. Якубович[163], И. Я. Дагин, М. Г. Раев[164], И. И. Плинер, П. Ш. Симановский[165]; Л. Н. Бельский, М. А. Волков, С. Г. Волынский, С. Г. Гендин, 3. Н. Глебов-Юфа, И. И. Ильицкий, Л. В. Коган, И. М. Леплевский, М. И. Литвин, Г. Н. Лулов, А. М. Минаев-Цикановский, 3. И. Пассов, Л. Д. Радин, В. Е. Цесарский[166], Б. Д. Берман, В. А. Каруцкий, Д. М. Соколинский, Д. М. Дмитриев[167].
Как мы видим, судьба большинства героев справочника, несмотря на высокие награды и чины, после 1937–1938 гг. была трагической. А могла ли она быть иной? Да, у них был выбор, но, верно служа идеалам революции и идя по трупам как по шпалам, они сами попали под поезд, мчащийся к светлому будущему. Произошло то, что должно произойти согласно «закону», оглашенному еще знаменитым деятелем Великой Французской революции Жоржем Жаком Дантоном: «Революция пожирает своих детей».
В. А. Золотарёв М. А. Тумшис
27 ноября.
Биографические справки
А
Абкин Исаак Давыдович (1898-24.11.1970). Уроженец г. Полоцка Витебской губернии. Окончил коммерческое училище. Член КП с мая 1928 г. С февраля 1919 по март 1921 гг. на службе в РККА. С 1922 г. участковый надзиратель и помощник начальника Симферопольской районной милиции. В органах ГБ с июля 1923 по март 1924 гг. и с марта 1926 г. С января 1927 г. уполномоченный и старший уполномоченный ИНФО ГПУ Крымской АССР, с августа 1928 г. начальник ИНФО Севастопольского отдела ГПУ. В марте 1931 – ноябре 1933 гг. врид. начальника Севастопольского отдела ОГПУ, одновременно (с мая 1931 г.) комендант отдельной Севастопольской погранкомендатуры ОГПУ, затем помощник начальника Брянского оперсектора ОГПУ. В январе – июле 1934 г. заместитель начальника Брянского оперсектора ОГПУ, затем начальник Брянского РГО НКВД. С марта 1935 г. помощник начальника ОО УГБ УНКВД по Западной области, одновременно начальник ОО ГУГБ НКВД 11 стрелкового корпуса, с июля 1935 г. начальник ТО – 6 отдела УГБ УНКВД по Западной области. В июле – ноябре 1937 г. начальник ДТО ГУГБ НКВД Западной железной дороги, затем помощник начальника 6 отдела ГУГБ НКВД СССР. С мая 1938 г. начальник ДТО ГУГБ НКВД Западной железной дороги, одновременно (по совместительству) врид. заместителя начальника УНКВД по Смоленской области, с августа 1938 г. заместитель начальника УНКВД по Смоленской области[168]. С 1939 г. состоял в резерве ОК НКВД СССР. Арестован 17 мая 1939 г. и 23 февраля 1940 г. ВТ войск НКВД Белорусского округа по ст. 193-17а УК РСФСР приговорен к 2 годам и 6 месяцам лишения свободы[169]. В сентябре 1940 г. направлен в Бутырскую тюрьму НКВД СССР для отбытия наказания. 19 июля 1941 г. освобожден из мест заключения. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР судимость была снята. В дальнейшем был восстановлен на работе в органах НКВД-МВД: сотрудник УНКВД-УМВД по Горьковской области. В сентябре 1950 г. уволен из МВД по возрасту (в 1957 г. причина увольнения была изменена – «по факту дискредитации»). В дальнейшем проживал в г. Горьком, где и умер. Похоронен на кладбище «Красная Этна» (г. Нижний Новгород). Старший лейтенант ГБ (1935 г.), капитан ГБ (1937 г.), подполковник. Орден Трудового Красного Знамени Крымской АССР, орден Красной Звезды (1937 г.), орден «Знак Почета» (1945 г.), орден Красного Знамени (1945 г.), медаль «XX лет РККА» (1938 г.).
Абрамсон Лев Маркович (1896-08.10.1945). Родился в г. Свенцяны Виленской губернии. Член КП. В июле – сентябре 1934 г. начальник 7 отделения Финансового отдела НКВД СССР, затем начальник 7 отделения и (по совместительству) помощник начальника Финансового отдела НКВД СССР. В мае 1935 – июле 1936 гг. помощник начальника ГУЛАГа НКВД СССР, и по совместительству помощник начальника Финансового отдела НКВД СССР и начальник Финансово-планового отдела ГУЛАГа НКВД СССР, в дальнейшем помощник начальника ГУЛАГа НКВД, помощник начальника Переселенческого отдела НКВД СССР и (по совместительству) начальник строительства автомагистрали Москва – Киев и Управления Калужского ИТЛ НКВД СССР. С ноября 1936 г. помощник начальника ГУЛАГа НКВД СССР, в дальнейшем откомандирован в распоряжение УНКВД по Восточно-Сибирской области. В апреле 1937 г. был уволен в запас. 7–9 апреля 1939 г. ВТ внутренних войск НКВД Московского округа приговорен к ВМН[170]. Определением ВК ВС СССР от 16 августа 1939 г. высшая мера наказания была заменена на 20 лет лишения свободы. Срок наказания отбывал в Усть-Вымском ИТЛ НКВД (Коми АССР). Отбывая срок заключения, 22 января 1942 г. арестован повторно и 2 ноября 1942 г. судебной коллегией Верховного Суда Коми АССР по ст. 58–10 УК РСФСР приговорен к 10 годам лишения свободы. Умер в местах заключения Коми АССР. Реабилитирован ВК ВС СССР 6 августа 1955 г. Бригинтендант (1936 г.). Знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1932 г.).
Абугов Александр Соломонович (1904-?). Из семьи рабочего. Член КП с 1928 г. Образование низшее. В 1916–1920 гг. ученик на кожевенном заводе, затем с 1920 г. на службе в органах ГБ. В 1923 г. уволен из ГПУ УССР, в дальнейшем сотрудник Союза эсперантистов советских республик (УССР). С 1924 г. вновь на работе в органах ГПУ УССР, с 1926 г. старший группы разведки Проскуровского окротдела ГПУ, с 1929 г. помощник уполномоченного и начальник оперативной группы УПО и войск ГПУ УССР. В 1930–1931 гг. помощник уполномоченного 22 Волочисского погранотряда ГПУ, затем уполномоченный УПО и войск ГПУ УССР. С 1934 г. начальник оперативной группы Донецкого облотдела ГПУ-УГБ УНКВД по Донецкой области, с января 1935 г. начальник Гришинского РО НКВД (Донецкая область). В дальнейшем начальник Чистяковского ГО НКВД (Донецкая область)[171]. В июле 1937 г. отстранен от занимаемой должности, в августе 1937 г. исключен из списков НКВД УССР «как арестованный»[172]. 19–21 сентября 1939 г. решением ВТ войск НКВД УССР приговорен по ст. 206-17а УК РСФСР на 3 года лишения свободы. Решением Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1943 г. судимость была снята. Старший лейтенант ГБ (1936 г.).
Абугов Ошер Осипович (1899-29.08.1938). Родился в г. Орехове Бердянского уезда Таврической губернии. Из семьи мелкого торговца. Окончил еврейскую начальную школу, реальное училище в г. Орехове (1918 г.) и 1 курс Харьковского ветеринарного института (1919 г.). Член КП с июля 1921 г. В декабре 1918 – августе 1921 гг. на службе в РККА, затем на работе в органах ГБ, с августа 1921 г. вновь на службе в РККА. В июле 1922 г. был возвращен на работу в органы ГБ[173]. В январе 1925 – августе 1926 гг. помощник начальника СО ГПУ УССР, затем и. о. начальника СО ГПУ УССР[174]. С сентября 1926 г. помощник начальника СО ГПУ УССР, с августа 1928 г. и. о. начальника СО ГПУ УССР. В сентябре 1928 – марте 1929 гг. помощник начальника СО ГПУ УССР, в дальнейшем заместитель начальника СО ГПУ УССР. С января 1930 г. состоял в резерве АО АОУ ОГПУ СССР, с марта 1930 г. начальник СОУ и заместитель полпреда ОГПУ по Нижегородскому краю, в мае – октябре 1932 г. слушатель курсов ВРС ОГПУ СССР. В октябре 1932 – июле 1934 гг. заместитель полпреда ОГПУ по Горьковскому краю, затем заместитель начальника УНКВД по Горьковскому краю. С декабря 1934 г. начальник УНКВД по Кировскому краю, с марта 1937 г. состоял в распоряжении НКВД СССР. В марте – июле 1937 г. начальник 4 (СПО) отдела УГБ НКВД УССР, затем отозван в распоряжение НКВД СССР. В сентябре 1937 г. уволен из НКВД. Арестован 15 октября 1937 г. и 29 августа 1938 г. ВК ВС СССР по ст. ст. 58-1а, 58-8 и 58–11 УК РСФСР был приговорен к ВМН[175]. Расстрелян. Решением ВК ВС РФ от 26 ноября 2013 г. признан не подлежащим реабилитации. Старший майор ГБ (1935 г.). 2 знака «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1930 г., 1932 г.).
Агас (Мойсыф) Вениамин Соломонович[176] (1899-22.02.1939). Родился в г. Одессе. Из семьи приказчика. Окончил частную еврейскую гимназию М. М. Иглицкого в г. Одессе (1918 г.). Член КП с мая 1919 г. После погрома в г. Одессе в 1905 г. вместе с отцом выехал в США, в 1907 г. вернулся на родину. В 1919–1922 гг. на службе в РККА, в органах ГБ в октябре – ноябре 1920 гг. (был уволен «за склоку»), и с марта 1925 г. С октября 1928 г. помощник начальника 1 отделения ЭКУ ГПУ УССР, с декабря 1928 г. помощник начальника 2 отделения ЭКУ ГПУ УССР. В декабре 1929 – марте 1930 гг. 1 секретарь СОУ ОГПУ СССР, затем помощник начальника Тверского окротдела/оперсектора ОГПУ и по совместительству (с октября 1930 г.) начальник Тверского ГО ОГПУ. С февраля 1931 г. помощник начальника СО ПП ОГПУ по Московской области, с мая 1931 г. помощник начальника ЭКО ПП ОГПУ по Московской области. В 1933–1934 гг. сотрудник для поручений при заместителе председателя ОГПУ СССР, секретарь заместителя председателя ОГПУ СССР (Я. С. Агранова), в дальнейшем (с июля 1934 г.) секретарь заместителя наркома внутренних дел СССР (Я. С. Агранова). С января 1937 г. заместитель начальника 5 (ОО) отдела ГУГБ НКВД СССР[177], с июня 1938 г. начальник 5 отдела 2 управления НКВД СССР. В августе – октябре 1938 г. начальник 1 отдела 2 управления НКВД СССР. 25 октября 1938 г. арестован и 22 февраля 1939 г. ВК ВС СССР приговорен к ВМН. Расстрелян. Реабилитирован по заключению Главной военной прокуратуры РФ от 9 ноября 2001 г. Майор ГБ (1935 г.). Орден «Знак Почета» (1937 г.), орден Красной Звезды (1938 г.), 2 знака «Почетный работник ВЧК-ОГПУ (1932 г., 1934 г.).
Агранов (Сорензон)[178] Яков Саулович (Янкель Шмаев (Шмаевич, Шевелевич) (1893-01.08.1938). Родился в мест. Чечерск Рогачевского уезда Могилёвской губернии. Из семьи рабочего-кузнеца (по другим данным – из семьи мещанина)[179]. Окончил 4-х классное городское училище (1911 г.). Член КП с 1915 г. (в 1912–1915 гг. состоял в партии эсеров). С 1914 г. бухгалтер и конторщик склада лесной конторы Левина в г. Гомеле, 25 апреля 1915 г. за принадлежность к партии эсеров (в 1914–1915 гг. член Гомельского комитета ПСР, партийная кличка «Михаил») был арестован полицией и в июне 1915 г. в административном порядке выслан на поселение в Енисейскую губернию. С 1917 г. секретарь Полесского обкома РСДРП(б), в дальнейшем с февраля 1918 г. секретарь СНК РСФСР. В органах ГБ с мая 1919 г. С мая 1925 г. заместитель начальника СО ГПУ-ОГПУ СССР, с октября 1929 г. начальник СО ОГПУ СССР, одновременно в мае 1930 – марте 1931 гг. помощник начальника СОУ ОГПУ СССР[180]. С марта 1931 г. начальник СПО ОГПУ СССР, с сентября 1931 г. полпред ОГПУ по Московской области, по совместительству в октябре 1931 – июне 1932 гг. начальник ОО ОГПУ Московского ВО, одновременно в августе 1931 – феврале 1933 гг. член Коллегии ОГПУ СССР. С февраля 1933 г. заместитель председателя ОГПУ СССР, с июля 1934 г. 1 заместитель наркома внутренних дел СССР, одновременно (в декабре 1934 г.) врио, начальника УНКВД по Ленинградской области и в декабре 1936 – апреле 1937 гг. начальник ГУГБ НКВД СССР. С апреля 1937 г. заместитель наркома внутренних дел и начальник 4 (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР[181], с мая 1937 г. начальник УНКВД по Саратовской области, и по совместительству: в июле 1937 г. председатель «тройки» при УНКВД по Саратовской области. 20 июля 1937 г. арестован[182] и 1 августа 1938 г. ВК ВС СССР по ст. ст. 58-1 и 58–11 УК РСФСР приговорен к ВМН. Расстрелян. Не реабилитирован[183]. Комиссар ГБ 1 ранга (1935 г.). 2 ордена Красного Знамени (1927 г., 1932 г.), 2 знака «Почетный работник ВЧК-ГПУ (1923 г., 1932 г.).
Азаров-Латман Авраам Маркович (1901-?). Из семьи рабочего-машиниста. Образование среднее. Член КП с 1926 г. В 1926–1929 гг. уполномоченный спецотделения Одесского окротдела ГПУ, затем на работе в центральном аппарате ГПУ УССР. До августа 1935 г. состоял в резерве НКВД СССР (работал по линии ИНО ГУГБ НКВД в Берлине). В сентябре 1935 – сентябре 1936 гг. врид. заместителя начальника СПО УГБ НКВД Белорусской ССР, затем заместитель начальника СПО – 4 отдела УГБ НКВД Белорусской ССР[184]. До февраля 1939 г. состоял в распоряжении OK НКВД Крымской АССР. В феврале 1939 г. уволен в запас. Старший лейтенант ГБ (1936 г.).
Айзенберг Моисей Ионович (1898-10.01.1938). Уроженец г. Варшавы. Образование высшее. Член КП. До февраля 1935 г. начальник 4 отделения 5-го отдела ГУПВО НКВД СССР, затем начальник 1 отделения и помощник начальника отдела лесной охраны НКВД СССР. С августа 1935 г. помощник начальника Главного управления государственной съемки и картографии НКВД СССР. В апреле 1937 г. уволен из НКВД в запас по болезни. В апреле – июне 1937 г. помощник начальника треста мобилизации ресурсов НКОП СССР. Арестован 7 июня 1937 г. и 10 января 1938 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР приговорен к ВМН. Расстрелян. Реабилитирован 9 января 1956 г. Лейтенант ГБ (1936 г.).
Айзенберг Яков Самуилович (1901-26.08.1938). Уроженец г. Бобруйска Минской губернии. Образование высшее. Член КП. В 1929–1930 гг. уполномоченный 2 отделения Восточного отдела ОГПУ СССР[185], в дальнейшем на работе в аппарате ОО ОГПУ-ГУГБ НКВД СССР. До августа 1937 г. помощник начальника 4 отделения 3 отдела ГУГБ НКВД СССР. 25 августа 1937 г. арестован и 26 августа 1938 г. ВК ВС СССР был приговорен к расстрелу. Расстрелян в тот же день. Реабилитирован 26 ноября 1955 г. Капитан ГБ (1935 г.).
Айзин Абрам Савельевич (1903–1964). Родился в г. Риге в семье рабочего. Член КП с 1940 г. Окончил коммунальное отделение инженерно-строительного факультета Московского высшего технического училища (1924 г.). С 1918 г. сотрудник Наркомата здравоохранения РСФСР, с 1921 г. на учебе в Москве. В 1924–1925 гг. техник Центрального управления печати и технической пропаганды Постоянной промышленно-показательной выставки ВСНХ СССР, затем старший техник треста «Стандартстрой». В органах ОГПУ-НКВД-МВД с 1928 г.: старший техник, помощник прораба и прораб стройбюро ОГПУ СССР, с 1933 г. начальник работ постройки Кисловодского санатория ИСО ОГПУ СССР. В июле 1934 – апреле 1937 гг. начальник работ и помощник начальника 1 отделения ИСО НКВД СССР, затем помощник начальника отделения строительного отдела АХУ НКВД СССР. С мая 1937 г. врид начальника строительного отдела АХУ НКВД СССР, с июня 1937 г. начальник строительного отдела АХУ НКВД СССР, одновременно в сентябре 1937 – феврале 1938 гг. начальник инспекции котлонадзора НКВД СССР. В августе 1941 – апреле 1952 гг. начальник строительного отдела ХОЗУ НКВД-МВД СССР, одновременно в ноябре 1941 – сентябре 1942 гг. уполномоченный по специальному строительству в Горьковской области (строительство спецобъекта № 74[186]), затем заместитель главного инженера Управления строительства № 18 и ИТЛ МВД (Башкирская АССР). В июле 1954 г. уволен из МВД в запас. Военный инженер 1 ранга (1941 г.), инженер-подполковник (1943 г.), инженер-полковник (1944 г.). Орден Трудового Красного Знамени (1943 г.), орден Красной Звезды (1944 г.), знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1934 г.).
Аксельрод Леонид Самойлович (1908-?). Из семьи рабочего. Образование низшее. Член КП с 1932 г. В 1930–1932 гг. на службе в РККА, затем на службе в органах ГПУ УССР. С 1932 г. оперкомиссар Оперода Донецкого облотдела ГПУ, с 1934 г. на работе в аппарате УНКВД по Донецкой области. В 1937–1938 гг. комендант УНКВД по Донецкой области. В августе 1938 г. уволен из НКВД как арестованный, в дальнейшем освобождён. С июня 1941 г. на службе в 00 НКВД: комендант 00 НКВД 4 армии, с ноября 1942 г. комендант 00 НКВД-УКР «Смерш» 16 воздушной армии (Сталинградский и Центральный фронты), в дальнейшем командир 108 батальона аэродромного облуживания 76 ордена Красной Звезды района базирования 5 воздушной армии (Степной и 2 Украинский фронты). В 1950-е гг. работал заместителем директора Львовского государственного театра оперы и балета им. Ивана Франко. Сержант ГБ (1936 г.), лейтенант ГБ (на апрель 1942 г.), майор ГБ (1943 г.), майор (на 1945 г.). 2 ордена Красной Звезды (1937 г., 1943 г.), медаль «За боевые заслуги» (1941 г.)[187], 2 ордена Отечественной войны 2 степени (1945 г.).
Аксельрод Моисей Маркович (1897/1898-20.02.1939). Уроженец г. Смоленска. Из семьи ремесленника. Окончил хедер, гимназию в г. Смоленске, юридический факультет МГУ (1923 г.) и арабское отделение Московского института востоковедения (1924 г.). Член КП с 1928 г. (в 1916–1922 гг. состоял в «Поалей Цион»). В 1916–1917 гг. студент юридического факультета Московского университета, затем секретарь комитета «Поалей Цион» в Смоленске. В 1918–1920 гг. на службе в РККА: помощник начальника политотдела войсковой части, заведующий лекционной секцией ПУРа Западного фронта, затем на учебе в Москве. С 1924 г. участник миссии К. А. Хакимова в г. Джидде (Саудовская Аравия), затем сотрудник генерального консульства СССР в Саудовской Аравии. В органах ГБ с 1928 г.: сотрудник Восточного сектора ИНО ОГПУ СССР, с 1929 г. на нелегальной работе в Турции. В 1930–1934 гг. на работе в аппарате ИНО ОГПУ СССР (уполномоченный 3 отделения ИНО)[188], затем нелегальный резидент ИНО ГУГБ НКВД в Италии. С августа 1937 г. в аппарате 5 (ИНО) отдела ГУГБ НКВД СССР, с 1938 г. заведующий учебной частью и заместитель начальника Школы особого назначения 5 (ИНО) отдела ГУГБ НКВД СССР. Одновременно с работой в ОГПУ-НКВД преподавал в МГУ, Коммунистическом университете трудящихся Востока и Московском институте востоковедения, являлся секретарем политико-экономического отделения Всесоюзной научной ассоциации востоковедов. Автор около 30 научных публикаций в журналах «Новый Восток» и «Международная жизнь». 16 октября 1938 г. арестован и 20 февраля 1939 г. ВК ВС СССР приговорен к ВМН. Расстрелян. Реабилитирован ВК ВС СССР 24 сентября 1955 г. Капитан ГБ (1936 г.).
Александров (Квитницкий) Александр Львович (1895–1938). Уроженец г. Николаева. Из семьи мелкого приказчика. Член КП с января 1919 г. Окончил 5 классов городского училища в Николаеве. В 1910–1915 гг. чернорабочий и приказчик на хлебных заводах Николаева, затем на военной службе: рядовой 409 Ново-Хоперского пехотного полка. С 1918 г. проживал на Украине (участник восстания против немцев в Николаеве). В марте 1919 – феврале 1920 гг. на службе в РККА, затем с апреля 1920 г. на работе в органах ГБ. В феврале 1923 г. уволен из ГПУ УССР, в дальнейшем инспектор Криворожского окротдела уголовного розыска и начальник районной милиции (Криворожский округ УССР), с 1925 г. на советской работе в г. Кривой Рог. В июне 1926 г. возвращен на работу в органы ГБ: уполномоченный УЧОСО Криворожского окротдела ГПУ, с октября 1927 г. уполномоченный УЧОСО Мариупольского окротдела ГПУ. В марте 1929 – июле 1930 гг. врид. начальника УЧОСО Мариупольского окротдела ГПУ, затем старший уполномоченный УЧОСО Шевченковского (Черкасского) окротдела ГПУ. С октября 1930 г. начальник Эмельчинского РО ГПУ (Киевский оперсектор ГПУ), с октября 1932 г. начальник Антонинского РО ГПУ (Винницкая область). В ноябре 1933 – октябре 1934 гг. заместитель начальника Белоцерковского РО ГПУ-НКВД и заместитель начальника ОО ОГПУ-ГУГБ НКВД 2 Туркестанской стрелковой дивизии, затем заместитель начальника Новоград-Волынского РО НКВД и заместитель начальника ОО ГУГБ НКВД 14 кавдивизии и воинской части № 3072. В мае 1936 – апреле 1937 гг. начальник Новгород-Волынского окротдела НКВД и начальник ОО ГУГБ НКВД 12 мехбригады, 14 кавдивизии, 45 стрелковой дивизии и Управления начальника работ (УНР) № 99, в дальнейшем заместитель начальника Житомирского окротдела НКВД. С октября 1937 г. врио, начальника и начальник 3 (КРО) отдела УГБ УНКВД по Полтавской области. Арестован 10 марта 1938 г. и 23 сентября 1938 г. ВК ВС СССР приговорен к ВМН[189]. Расстрелян в Киеве. Старший лейтенант ГБ (1936 г.).
Александрович Исаак Маркович (1904–1944). Родился в г. Белостоке Гродненской губернии в семье мастера-рабочего кожаной фабрики. Родной брат Й. М. Александровича. Член КП с 1937 г. В органах ГБ с 1923 г. В 1935–1936 гг. сотрудник УНКВД по Одесской области, затем (до августа 1937 г.) помощник начальника отделения 4 (СПО) отдела УГБ НКВД УССР. С августа 1937 г. заместитель начальника отделения 4 отдела УГБ НКВД УССР, с марта 1938 г. заместитель начальника 4 отдела УГБ УНКВД по Днепропетровской области. В апреле – июне 1938 г. заместитель начальника и врид. начальника 4 отдела УГБ УНКВД по Донецкой области, затем начальник 4 отдела УГБ УНКВД по Сталинской области. В марте 1939 г. при реорганизации органов НКВД бюро Сталинского обкома КП(б) Украины не утвердило Александровича в должности начальника 2 (СПО) отдела УГБ УНКВД по Сталинской области, поскольку тот «…имел родственников за границей, а жена происходила из семьи торговцев». Одновременно бюро Сталинского обкома КП(б) Украины приняло решение «…считать невозможным его использование в органах НКВД». В 1939 г. был уволен из НКВД. В июне 1941 г. возвращен на работу в НКВД, в 1942–1943 гг. начальник КРО 00 НКВД Донского фронта[190], затем на работе в органах ГУКР «Смерш» НКО СССР. Погиб в Польше. Похоронен на военном кладбище в г. Киеве. Лейтенант ГБ (1936 г.), старший лейтенант ГБ (1938 г.), капитан ГБ (на 1942 г.), подполковник ГБ. Знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1938 г.), орден Красной Звезды (1943 г.), медаль «За отвагу» (1942 г.).
Александрович Йона Маркович (1906-?). Родился в г. Белостоке Гродненской губернии в семье мастера-рабочего кожаной фабрики. Родной брат И. М. Александровича. Образование низшее. Член КП с 1937 г. В 1923–1925 гг. мастер-намотчик на спичечной фабрике, затем служащий. В органах ГБ с 1929 г. В феврале 1929 – сентябре 1930 гг. участковый уполномоченный Первомайского окротдела ГПУ, помощник уполномоченного 00 Николаевского окротдела ГПУ, затем (до июня 1932 г.) уполномоченный ОО Зиновьевского ГО ГПУ. С июля 1932 г. уполномоченный Одесского облотдела ГПУ, с апреля 1933 г. уполномоченный и оперуполномоченный Днепропетровского облотдела ГПУ-УГБ УНКВД по Днепропетровской области. В мае 1935–1937 гг. сотрудник УНКВД по Черниговской области, затем начальник 3 отделения 3 (КРО) отдела УНКВД по Черниговской области. С июня 1938 г. начальник 3 (КРО) отдела УНКВД по Черниговской области. 20 марта 1939 г. арестован, в дальнейшем репрессирован. Лейтенант ГБ (1936 г.). Знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1938 г.).
Александровский М. К.
Александровский (Юкельзон) Михаил Константинович (Фёдор Лазаревич)[191] (1898-15.11.1937). Родился в селе Волошки Ровенского уезда Волынской губернии. Из семьи лесного сторожа. Образование домашнее. Член КП с мая 1917 г. В 1915–1917 гг. канцелярист и переписчик Всероссийского земского союза в Волынской губернии, затем табельщик санитарно-технического отряда Особой армии в г. г. Ровно и Луцке, помощник счетовода экспедиционных отрядов (Луцкий уезд Волынской губернии). В 1918–1919 гг. на подпольной работе в г. Ровно и Ровенском уезде Волынской губернии. В 1919–1920 гг. на политической работе в РККА. В органах ГБ с мая 1920 г. В июле 1925-августе 1930 гг. начальник Запорожского окротдела ГПУ, затем в резерве ГПУ УССР. С сентября 1931 г. начальник 6 отделения ОО ОГПУ СССР, с апреля 1932 г. начальник 1 отделения и помощник начальника ОО ОГПУ СССР. В декабре 1932 г. откомандирован на Украину, в распоряжение заместителя председателя ОГПУ В. А. Балицкого. С марта 1933 г. начальник СПО ГПУ УССР, с декабря 1933 г. начальник ОО ГПУ УССР и ОО ОГПУ УВО. В июле 1934 – декабре 1936 гг. начальник ОО ГУГБ НКВД Украинского/Киевского ВО и ОО УГБ НКВД УССР, затем начальник КРО – 3 отдела УГБ НКВД УССР. С января 1937 г. заместитель начальника Разведывательного Управления РККА. 8 июля 1937 г. арестован и 15 ноября 1937 г. «в особом порядке» приговорен к ВМН[192]. Расстрелян. 24 декабря 1957 г. реабилитирован ВК ВС СССР. Старший майор ГБ (1935 г.). Орден Красного Знамени (1930 г.), орден Трудового Красного Знамени УССР (1932 г.), орден Красной Звезды (1936 г.), 2 знака «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1923 г., 1934 г.).
Алешинский Зиновий Ильич (1901-?). Уроженец мест. Журавичи Быховского уезда Могилевской губернии. Член КП. В 1936–1937 гг. сотрудник УГБ НКВД УССР, в дальнейшем переведен на работу в центральный аппарат НКВД: в 1937–1939 гг. помощник начальника 1 отделения 3 (КРО) отдела ГУГБ НКВД – 3 отдела 1 Управления НКВД СССР. Впоследствии на работе в системе ГУЛАГа НКВД-МВД: до октября 1944 г. заместитель начальника отдела учета и распределения заключенных (ОУРЗ) ГУЛАГа, в дальнейшем начальник ОУРЗ ГУЛАГа, в дальнейшем на работе в Управлении Каргопольского ИТЛ МВД-МЮ СССР (Архангельская область). В апреле 1953 г. уволен по болезни. Старший лейтенант ГБ (1936 г.), подполковник ГБ (на 1943 г.). Орден «Знак Почета» (1943 г.), орден Красного Знамени (1944 г.), орден Отечественной войны 2 степени (1945 г.), знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1938 г.).
Алёхин (Смоляров) Михаил Сергеевич (1902-22.02.1939). Родился в г. Елисаветграде Херсонской губернии. Из семьи купца. Окончил 7 классов коммерческого училища в г. Елисаветграде (1920 г.) и (заочно) 3 курса Военной Академии РККА им. М. В. Фрунзе (1933 г.). Член КП с мая 1920 г. (в ноябре 1919 – мае 1920 гг. состоял в партии левых эсеров-боротьбистов). В мае 1920 – сентября 1921 гг. на службе в РККА, затем на работе в органах ГБ. С ноября 1927 г. начальник 3 отделения КРО ПП ОГПУ по СКК, с января 1929 г. помощник начальника КРО ПП ОГПУ по СКК. В августе 1930 – марте 1931 гг. начальник Восточного отдела и заместитель начальника КРО ПП ОГПУ по СКК, сотрудник аппарата ПП ОГПУ по СКК, в дальнейшем помощник начальника 2 отделения ОО ОГПУ СССР, с сентября 1931 г. помощник начальника 3 отделения ОО ОГПУ СССР. В ноябре – декабре 1932 г. начальник 4 отделения ОО ОГПУ СССР, затем начальник 3 отделения ОО ОГПУ СССР. С июля 1934 г. начальник 7 отделения ОО ГУГБ НКВД СССР, с сентября 1934 г. начальник 3 отделения и помощник начальника Оперативного отдела ГУГБ НКВД СССР. В декабре 1934 – марте 1937 гг. начальник Оперода – 2 отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области (в декабре 1936 г. назначался на должность начальника отдела охраны УГБ УНКВД по Ленинградской области, в январе 1937 г. приказ о назначении был отменен), в дальнейшем состоял в резерве назначения ОК НКВД СССР[193]. С июля 1937 г. заместитель начальника 12 отдела ГУГБ НКВД СССР, затем (с мая 1938 г.) заместитель начальника Отдела оперативной техники НКВД СССР. В июне – ноябре 1938 г. начальник Отдела оперативной техники НКВД СССР и врид. начальника 2 Специального отдела НКВД СССР. Арестован 15 ноября 1938 г. и 22 февраля 1939 г. ВК ВС СССР приговорен к ВМН[194]. Расстрелян. Не реабилитирован. Капитан ГБ (1935 г.), майор ГБ (1938 г.). Знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1930 г.).
Алиевский Григорий Исаакович (1894-?). Родился в г. Грозном. Из семьи рабочего. Образование среднее. Член КП. С апреля 1918 г. на службе в РККА: рядовой Калужского отдельного батальона, с ноября 1918 г. курсант Калужских пехотных командных курсов РККА. В марте 1919 – мае 1920 гг. командир роты 1 Литовского стрелкового полка, затем военный дислокатор Управления связи РККА, в дальнейшем (с сентября 1920 г.) военный дислокатор Управления связи Штаба Туркестанского фронта. В органах ГБ с июля 1922 г.: дислокатор отделения движения по обмену внешней почты, фельдъегерь 2 и 1 разрядов Фельдъегерского корпуса ГПУ-ОГПУ СССР, с ноября 1925 г. инструктор и (с января 1929 г.) инспектор административно-организационного отделения, затем (с февраля 1931 г.) начальник инспекторско-дислокационного отделения Отдела связи АОУ ОГПУ СССР. В январе – июле 1934 г. помощник начальника Отдела связи ОГПУ СССР, в дальнейшем помощник начальника Отдела связи АХУ НКВД СССР. С сентября 1934 г. заместитель начальника Отдела связи АХУ НКВД СССР, в апреле – июне 1935 гг. на работе в комендатуре Московского Кремля, затем начальник 1 отделения и помощник начальника Отдела связи АХУ НКВД СССР. С мая 1936 г. состоял в резерве ОК НКВД СССР (в сентябре 1936 г. назначался на должность начальника ОШОСДОРа НКВД ЗСФСР и УНКВД ЗСФСР по Грузинской ССР, в ноябре 1936 г. приказ об этом назначении был отменен), с ноября 1936 г. заместитель начальника Отдела связи АХУ НКВД СССР (одновременно являлся врид. начальника Отдела связи АХУ) и с апреля 1937 г. состоял в действующем резерве ГУГБ НКВД СССР. В январе 1938 г. откомандирован в распоряжение Наркомата лесной промышленности СССР. Лейтенант ГБ (1936 г.). Знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1932 г.).
Алиевский Моисей Мордухович (1888-06.06.1955). Уроженец г. Прилуки Черниговской губернии. Из семьи ремесленника-булочника. Окончил еврейскую школу (1901 г.). Член КП с сентября 1919 г. (в 1904–1908 гг., и в 1917–1918 гг. – член Еврейской СДРП, в 1918–1919 гг. член объединенной Еврейской КП). В декабре 1919 – январе 1920 гг. рядовой Коммунистического батальона ОСНАЗа (г. Москва). В органах ГБ с февраля 1920 г. В январе 1924 – ноябре 1925 гг. заместитель начальника Оперативного отдела ОГПУ СССР, затем помощник начальника Оперативного отдела ОГПУ СССР. С февраля 1932 г. заместитель начальника Оперативного отдела ОГПУ СССР, с июля 1934 г. врид начальника и (с августа 1934 г.) начальник ОАГС НКВД СССР. 5 ноября 1938 г. арестован и 8 мая 1939 г. ВК ВС СССР приговорен к 15 годам лишения свободы. Умер в местах заключения. Реабилитирован ВК ВС СССР 12 ноября 1955 г. Майор ГБ (1935 г.). 2 знака «Почетный работник ВЧК-ГПУ» (1923 г., 1932 г.).
Альтгаузен Лев Осипович (1911-?). Уроженец г. Архангельска. Член КП (до 1938 г.), в дальнейшем беспартийный. В 1937–1938 гг. оперуполномоченный, помощник начальника и начальник 10 отделения ОО ГУГБ НКВД ОКДВА, в дальнейшем (с сентября 1938 г.) врид. начальника 1 отделения ОО ГУГБ НКВД 1 Отдельной Краснознаменной армии. Арестован 15 мая 1939 г. и 16 марта 1940 г. ВТ войск НКВД Хабаровского округа по ст. 193-17а УК РСФСР осужден на 10 лет лишения свободы. Срок наказания отбывал в местах лишения свободы Приморского края. В 1944 г. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР исполнение приговора было отсрочено до окончания военных действий. С апреля 1944 г. в действующей армии: красноармеец 9 отдельной роты ОКР «Смерш» 5 армии (3 Белорусский фронт).
После демобилизации проживал в г. Ленинграде. Младший лейтенант ГБ (1936 г.), старшина (на 1945 г.). 2 ордена Красной Звезды (1938 г., 1945 г.), 2 ордена Отечественной войны 2 степени (1945 г., 1985 г.).
Поделиться книгой: