Помоги проекту - поделись книгой:
- Не знаю… Когда Сережа звонил в последний раз?
- В десять.
- В десять? Да, верно, в десять. Вот видишь, а с тех пор, как отрезало.
- Я ему сама звонила, но не могла ничего добиться. Там у них какая-то суета. Все такие нервные…
- Вот видишь…
- Не расстраивайтесь. Это гроза наводит на грустные мысли. Сейчас мы опустим шторы, зажжем свет. Пора пить чай. Сразу станет уютно.
У самой Наташи кошки скребли на сердце, но она старалась не показывать своего волнения, чтобы еще больше не растревожить Людмилу Николаевну.
Обнявшись, обе женщины вошли в дом.
Молочно-белые шары электрических ламп вспыхнули спокойным светом. Стены высокой и просторной комнаты были розоватого цвета. До высоты человеческого роста доходила панель из жемчужно-серого материала, получившего в те годы широкое распространение. Двери и окна, раздвижные, как в вагонных купе, открывались и закрывались специальными механизмами, скрытыми в стенах. На окнах висели шелковые портьеры в тон окраске стен - светло-вишневого цвета с золотом.
Мебель была дачного типа, обычного на юге, - легкие алюминиевые кресла и стулья с мягкими сиденьями и спинками, обитыми золотистой материей. На стене висело несколько картин и крупных фотографий в натуральных цветах. Почти на всех были изображены море и корабли.
На столе, покрытом белоснежной накрахмаленной скатертью, стоял чайник с душистым чаем, хрустальные вазочки с вареньем, печенье, фрукты, янтарный виноград.
- Ты же знаешь, Наташенька, - говорила Людмила Николаевна, - у Володи такая профессия, что я ни на одну минуту не могу быть спокойной. Материнское сердце всегда в тревоге. Если бы он еще над землей летал, как все люди… Подумать страшно - в полной пустоте. Он мне рассказывал. Летит, а вокруг ничего нет. Одна сплошная чернота, и больше ничего…
- Зато почетная работа, - мечтательно сказала девушка. - Когда я думаю, что он среди тех, что покоряют межпланетные пространства, у меня сердце наполняется гордостью. Летать на другие миры! Дух захватывает!
- Вот выйдешь замуж, тогда увидишь.
- Да, я знаю, мне будет неспокойно жить, когда мы поженимся. Но ведь я не одна такая! Жены моряков тоже провожают мужей в далекие плавания. Скучно… Но пусть Владимир остается таким, каким он есть.
- Ну, знаешь, жить в вечной тревоге… Мне только пятьдесят лет, а вся голова седая. Каждый новый рейс Владимира прибавляет седины в волосах… Вот и сейчас.
В чем дело? Ракета уже давно должна была вернуться, а ее нет. А ведь все у них рассчитано, минута в минуту. Это не поезд, что может опоздать. Где Володя?… Нет, Наташенька, материнское сердце - вещун…
Глаза Людмилы Николаевны наполнились слезами. Чашка задрожала в ее руке, и чай расплескался на скатерть.
- Успокойтесь, успокойтесь! - бросилась к ней Наташа и обняла, пытаясь ободрить встревоженную женщину.
Но ничего не получалось. Кончилось тем, что обе уселись рядом на диване и замолчали, нахохлившись, как птицы в непогоду.
Между тем буря за окном разыгралась не на шутку. Ветер выл и ревел. При вспышках молний было видно, как изгибаются верхушки кипарисов. Когда ураган ненадолго утихал, снизу доносился грозный рокот моря. Улицы шумного города опустели. Все живое стремилось укрыться от непогоды.
Сквозь сетку дождя ярко освещенный порт казался бесформенным пятном света. Струи воды, низвергавшиеся с небес, назойливо стучали и бились о стекла, как будто и им хотелось проникнуть внутрь, где было тепло и уютно.
Тягостное безмолвие было неожиданно прервано вибрирующими звуками сигнала видеофона. Наташа бросилась к аппарату, взяла трубку. В то же мгновение засветился экран, и на нем возникло лицо Сережи Николаева, приятеля Володи. Из-под капюшона виднелся козырек форменной фуражки.
- Наталья Васильевна, - сказал Николаев, - известия о Владимире!
- Что с ним? Говорите скорее!
- Со стороны Луны в зоне наших радиолокаторов появилось неизвестное космическое тело. Думаю, что это ракета Владимира. Но вместо того чтобы взять курс на станцию, она прошла стороной и направляется прямо на Землю.
- Вы думаете, что это Владимир?
- Боюсь, что так.
- Куда он летит?
- Пока трудно сказать. Думаю, что хочет приземлиться.
- Откуда вы говорите?
- Недалеко от вас. Дежурю на радарной станции Ай-Петри. Тут наш наблюдательный пункт на Земле. Следим за ракетами. Со станции и с Земли. Если что будет, позвоню.
- Спасибо, Сережа! Мы в страшной тревоге.
- А как Людмила Николаевна?
- Ужасно!…
- Ничего, не волнуйтесь. Володька знает свое дело… Извините, мне надо кончать. Слежу за приборами.
- До свидания, Сережа!
Экран погас. Наташа положила трубку и кинулась к Людмиле Николаевне:
- Ну, что я вам говорила! Можете себе представить? Он мчится на Землю. Вот безумец!
- Что ты, Наташенька! Ведь он вокруг Луны полетел. Я же знаю. Такие ракеты не могут садиться на Землю. Он мне сам объяснял.
- В том-то и дело, что мне он говорил другое! Что попробует когда-нибудь сесть на Землю… И не предупредил даже! Ох, и попадет ему от меня!
- Наташенька, что же это такое?
Людмила Николаевна совсем растерялась. Но не успела Наташа объяснить, в чем дело, как сигнал снова позвал ее к аппарату.
Опять звонил Николаев.
Даже по изображению на экране было видно, что он изо всех сил старается оставаться спокойным.
- Наталья Васильевна!… - раздалось из видеофона. Сережа был немножко влюблен в невесту товарища и всегда волновался, когда разговаривал с нею. Кроме того, положение становилось действительно опасным. Видно было, что молодой человек в большой тревоге.
- Наталья Васильевна, это ракета Владимира! Безусловно! Уже коснулась верхних слоев атмосферы. Если он вздумает сесть на Черном море, то вы увидите его в небе. Следите! Мне некогда. Ни на секунду нельзя отрываться от аппаратов…
Не ожидая ответа, он положил трубку. Женщины в страхе и волнении посмотрели в глаза друг другу, потом набросили дождевые плащи и поспешили на террасу.
Гроза бушевала, и на море разыгрался настоящий шторм. Трудно было стоять на ногах. Молнии сверкали почти непрерывно.
После ярко освещенной комнаты мрак казался непроницаемым. Можно было разглядеть лишь расплывчатое пятно света над портом и мигающий огонь маяка.
Взволнованные женщины долго стояли в темноте. Часам к двумя буря стала стихать. Гроза продвинулась дальше на восток. Раскаты грома слышались теперь издали и постепенно слабели. Только море, бросаясь на берег, еще ревело среди ночного мрака. Однако завеса дождя уже рассеялась. Ветер стал тише. Внизу показался залитый огнями город.
Но вот внезапно, где-то высоко в западной стороне неба, послышался слабый гудящий звук. Сначала высокий по тону, затем все более и более низкий. Нарастая, этот звук достиг какого-то предела, ослабел, а затем совершенно растаял в пространстве далеко на востоке.
- Ты слышишь, Наташа? - спросила Людмила Николаевна, схватив девушку за руку.
- Думаю, что это Владимир. Промчалась космическая ракета. Совершает круговой полет.
- Вокруг Земли?
- Вокруг Земли.
- Жив ли Володенька?
- Ракета готовится к посадке. Значит, Владимир жив и управляет кораблем. Ах, только бы ему удалось благополучно сесть! Сначала надо перейти в спираль. Он мне объяснял…
Прошло более трех часов, прежде чем космическая ракета опять появилась на небе, все с той же, западной стороны.
В самое темное предрассветное время, когда море еще продолжало бесноваться, а ветер лишь изредка внезапными порывами кидался на деревья, глазам измученных тревогой женщин на несколько мгновений открылось совершенно невиданное зрелище.
Сначала за тучами послышался отдаленный гул летящего снаряда, на этот раз низкий, мощный и грозный. Необычный шум поднял на ноги спящих. То тут, то там открывались двери: разбуженные люди бросались на веранды и к окнам, стремясь понять, что происходит.
Где-то очень далеко на западе в небе возник свет. Сияние заметно усиливалось, наконец стало нестерпимо ярким. Из облаков, плывущих над морем, появилась летящая ракета. Огромная, по форме и размерам напоминающая дирижабль, она летела, распластав короткие крылья, и, постепенно снижаясь, пронеслась над волнами. В ее передней части горел прожектор, бросая на воду широкий сноп света. Наблюдавшие за ракетой успели заметить, что и сама она светится, раскаленная докрасна. Так пылает железо в руках кузнеца, когда оно уже остывает и теряет ковкость.
Все совершилось за какой-нибудь десяток секунд или немного больше. С того момента, когда сверкающая ракета появилась на горизонте, промелькнула перед глазами пораженных зрителей и с шумом ударилась о поверхность воды, не прошло и полминуты. Раскаленная ракета подпрыгнула над бушующим морем подобно пущенному по воде камню, ударилась еще раз, снова подскочила и, проделав три таких прыжка, погрузилась в воду передней частью. При падении горячего металлического снаряда в холодные волны моря высоко взметнулся столб воды, послышался всплеск и шипение пара, окутавшего густым облаком место катастрофы. Прошла еще секунда, и все затихло. Нелепо задрав хвост, ракета замерла в полной неподвижности.
Негромкий сдавленный крик вырвался из груди Людмилы Николаевны. Несчастная женщина ухватилась за перила, пытаясь удержаться на ногах, но потрясение было слишком сильным - потеряв сознание, она рухнула на каменный пол террасы.
Ночной мрак уже начал рассеиваться. В бледном сиянии рассвета три серых корабля сорвались с места и ринулись туда, где погрузилась ракета. Это были заранее приготовленные спасательные суда, приведенные в боевую готовность, как только стало известно о приближении ракеты.
Снабженные могучими двигателями, они быстро скользили по волнам и через несколько минут достигли места происшествия. Когда взошло солнце и день вступил в свои права, все радиостанции Советского Союза уже передали в эфир первое сообщение о событиях минувшей ночи:
Людмила Николаевна и Наташа были уже на берегу. Вокруг них шумела толпа.
Волнение на море продолжалось. Нельзя было вскрывать ракету, прежде чем она не будет доставлена в порт. Спасательные суда сообщили на берег, что на стук и другие сигналы никакого ответа изнутри снаряда не последовало.
Людмила Николаевна и Наташа пробрались через толпу, чтобы быть поближе к месту действия.
К семи часам утра межпланетный корабль был благополучно пришвартован к бетонному пирсу Ялтинского порта. Толпа любопытных увеличивалась с каждой минутой.
Вскрытие снаряда производил спасательный отряд под личным руководством начальника ВНИКОСМОСа Сандомирского, специально прилетевшего в Ялту, едва известие о предполагаемом районе посадки поступило на внеземную станцию. Людмила Николаевна и Наташа наблюдали за тем, что происходит около ракеты, и с волнением взирали на большое металлическое тело небесного корабля. Билось ли там еще сердце Владимира? Платок у Людмилы Николаевны стал совсем влажным от слез. Наташа казалась спокойной, и лишь плотно сжатые губы выдавали ее душевное состояние. Рядом с ней стоял Сережа Николаев и как умел успокаивал их обеих.
- Вот увидите, что все будет в порядке, - убеждал он. - Володька молодец! Так посадить корабль. Это же просто замечательно! А какая точная ориентировка, да еще в ночное время. При такой скорости…
- Но почему же он не отвечает?
- Должно быть, сила удара. Мог потерять сознание. Или мало ли что… Смотрите, смотрите, уже открывают!
Действительно, рабочие срезали головки болтов, прикрепляющих крышку входного люка, и участники спасательного отряда один за другим скрылись в чернеющем отверстии…
Толпа, шумевшая на берегу, затихла. Людмила Николаевна закрыла лицо руками. Текли тоскливые минуты. Наконец из люка показалась голова Сандомирского. Он остановился на передвижной лесенке и поднял руку. На берегу все замерло.
- Всё в порядке, товарищи! - закричал он, чтобы все могли его слышать. - Пилот жив! Только потерял сознание.
К нему бросилась Людмила Николаевна:
- Пустите меня к нему! К сыну!
- Всё в порядке! - повторил Сандомирский, узнав Одинцову. - Врач уже привел его в чувство. Сейчас вы увидите своего сына.
ГЛАВА III,
из которой видно, что нарушение дисциплины не остается безнаказанным
Больничную палату заливал яркий солнечный свет. Свежий морской ветер шевелил занавески на окнах и приносил с собой грустные ароматы осени. За окнами были видны деревья, еще зеленые, но уже тронутые первым сентябрьским золотом. Дальше раскинулось море, голубое и ласковое. Ближе к берегу резвились веселые, сверкающие, как брильянты, солнечные блики, а вдаль уходила широкая огненная дорога.
На койке у открытого окна лежал молодой человек. Он был в белом тельнике. Белоснежная простыня едва доходила ему до груди и позволяла видеть, как под бронзовой от загара кожей на руках перекатывались упругие мышцы.
Больной повернул голову направо, в ту сторону, где стоял собеседник, и тогда на подушке резко обрисовался мужественный профиль. Нос немного крупнее, чем следовало, с небольшой горбинкой, хорошо очерченные губы, сильная нижняя челюсть, упрямый и энергичный подбородок. Все это говорило о настойчивости и твердом характере. Решимость и уверенность в себе чувствовались и в серых спокойных глазах. Это был Владимир Одинцов.
Даже очутившись в госпитале, он не желал признавать себя больным, и на эту тему у него постоянно происходили споры с лечащим врачом.
- Поймите! - убеждал его Одинцов. - Я не получил никаких ушибов, никаких ранений, ни единой царапины. Чувствую себя превосходно! Значит, я совсем здоров. Нужно поскорее возвращаться к месту службы, а вы меня держите на постельном режиме. Есть у вас совесть или нет?
- Совесть-то у меня есть, - рассудительно отвечал врач. - А вот вам надо понять несколько простых вещей. Самое главное - у вас нервное переутомление. Понятно? Вы потеряли сознание не случайно. Нервные центры испытали чрезмерное напряжение, перегрузку. Значит, вам необходим покой. - Лечащий врач, бритый, невысокого роста, толстяк, многозначительно поднял указательный палец: - Абсолютный покой!
- До каких же пор?
- Еще денек-другой такого режима, и тогда сделайте одолжение. А пока лежите смирно. Я даже прогулку не могу разрешить. Нельзя рисковать. Спокойствие и спокойствие!
- Хорошее «спокойствие»! Я могу быть спокоен не раньше, чем отчитаюсь перед начальством… Доктор, давайте условимся так: вы немедленно отпускаете меня к месту работы, я докладываю что надо, возвращаюсь и снова ложусь. Хоть на месяц, на любой срок. Тогда я буду действительно спокоен.
- Ничего, ничего, потерпите еще немного. Кстати, к вам идут…
Воспользовавшись удобным предлогом, врач ловко повернулся на каблуках и скрылся, довольный, что ему удалось освободиться от настойчивого пациента. В дверях показались Людмила Николаевна и Наташа. Девушка держала букет осенних цветов.
- Мама, Наташа! Ах, дорогие мои! - Одинцов сел в постели и протянул руки навстречу. - Вот видите, всё в порядке!
Поделиться книгой: