Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Сын Аллогена - Андрей Анатольевич Антоневич на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Юрка почистил зубы, пожевав кусочек смолы пихты, потому что зубной пасты у них не было, а запасы зубного порошка, хранившегося на складе, давно в городе закончились — видимо, когда строили этот бункер, считалось, что личная гигиена для солдата не главное, и пошел в лазарет, снедаемый тревогой за здоровье пленного акремонца. К этому времени у входа в лазарет дежурил разведчик по имени Алим, который был на два года младше Юрки.

— Привет, — поздоровался в Алимом Юра.

— Ага, — ответил тот.

— Мог бы и поздороваться.

— Чего мне здороваться, — сказал Алим: — мне очень радостно охранять эту синюю тварь.

— Он очнулся? — спросил Юра.

— Откуда я знаю. Мне не интересно. Сдохло то паскудство или нет — мне без разницы. Я исполняю свою обязанность.

— Тогда, пожалуйста, отойди в сторону и не мешай мне исполнять свои обязанности, — разозлился Юрка.

Он с легкостью оттолкнул невысокого Алима от двери и зашел в лазарет. Сначала он пошел в палату, где были раненные разведчики, но те еще спали и Юра решил их не будить. Затем по небольшому коридорчику он пошел в ординаторскую и по запаху, напоминающему разлагающегося акремонца, определил, что там, скорее всего, Кьет и Юхани пьют чай. Так оно и оказалось. Пытаясь не выдать на своем лице отвращение, которое он испытывал от запаха чая Кьета, Юра отправил их двоих на кухню за завтраком для раненных. Подготовив перевязочный материал и прокипятив на бензиновой горелке инструментарий для предстоящих перевязок раненных разведчиков, Юра пошел в операционную проведать акремонца.

II

Лицеклювый лежал в том же положении, в котором Юра его оставил несколько часов назад. Он откинул одеяла и с удовлетворением про себя отметил, что осаднения на теле акремонца начали затягиваться синей корочкой, что свидетельствовало о том, что он все сделал правильно и организм акремонца восстанавливается. Юрка положил руки на диафрагму акремонцу и слегка надавил, что бы проверить реакцию его организма на болевые симптомы. Неожиданно пурпурный бугорок между глаз лицеклюва дернулся и разошелся. Юрка оторопел от удивления — нарост оказался лиловым глазом с вертикальными веками, который уставился прямо в глаза Юре и он услышал у себя в голове голос:

— Лучше бы меня убила Сурья еще в яйце, и я давно бы уже ушел в гунураджас[1], чем сейчас мучиться от пыток этих бестолковых герадамасов.

Юра моментально отдернул руки от тела акремонца, как от огня.

— Наверное, я не выспался, — подумал про себя Юрка: — вот и мерещится всякое.

В это время акремонец открыл два своих обычных глаза, сел и уставился на Юрку.

— Может быть, зря его не добили, — промелькнула мысль у Юрки в голове и он, на всякий случай, взял скальпель в руку.

Акремонец еще шире раскрыл свой третий глаз, и Юра отчетливо услышал внутри своей головы слова:

— Ты меня можешь слышать?

— Кто ты? — вслух спросил Юра у странного лицеклювого.

Тот покачал головой, что чирикнул и Юра опять услышал голос в голове:

— Герадамас, я не понимаю твою речь, но я понимаю твои мысли, а ты мои. Ты праджапати[2] своего рода?

— Кого порвать? — привыкая к такому общению, в своих мыслях спросил Юра у акремонца: — я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я праджапати своего рода. Если я могу общаться с тобой, значит ты тоже праджапати.

— О чем ты? — опять вслух спросил Юрка.

В это время открылась дверь, и в операционную зашел Алим.

— С кем это ты разговариваешь? — спросил он у Юры, осмотревшись в помещении: — это что глаз у синей твари?

Акремонец повернулся к Алиму и еще шире раскрыл свой третий глаз, прикрыв веками два своих обычных глаза.

— Чего он на меня таращится? — спросил Алим: — Вот гадость. Сейчас дам раз в голову и будешь дальше таращиться — только уже мертвый, — адресовал свои слова Алим акремонцу.

Тот видимо понял, что общение с Алимом ничего хорошего ему не принесет и лег, закрыв все свои три глаза, на операционный стол обратно.

— Видишь, плохо ему, а мне надо его подготовить для повторного допроса, — попытался разрядить обстановку Юра: — иди, пожалуйста, мне надо его осмотреть.

Алим ничего не ответил, а лишь презрительно сплюнул на пол операционной и вышел за двери.

Юрка обернулся к акремонцу и мысленно спросил:

— Ты меня слышишь?

Тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами и не шевелился.

— Кто ты такой? — еще раз мысленно спросил он.

— Я, Савитар, — открыв третий глаз, мысленно ответил акремонец: — мне очень больно. Твои бхакты[3] меня очень били, но я не понимал, что они от меня хотели.

— Какие бхакты? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Герадамасы, которые тебе подчиняются, меня били, а я не мог им ответить, потому что мой дамару[4] сломался, когда меня бил тот герадамас, который сейчас в нашем ашваттхе[5] обещает Сурье оказать помощь в обмен на свою жизнь.

— Кто такая Сурья, — вслух спросил Юра.

— Я очень хочу, есть, — вместо ответа услышал у себя в голове Юра: — я себя плохо чувствую. Принеси мне поесть, и я тебе все объясню. Я не хочу быть против вас… Я хочу вернуться…

— Что тебе дать поесть? — спросил Юра.

— Еду.

— Понятно. Ляжь и лежи без движения пока я не вернусь.

Юра вышел из лазарета и прямиком пошел на кухню. Время завтрака уже прошло, но покормить на кухне могли в любое время суток. Он шел по тускло освещенным переходам города на верхний уровень и рассуждал, про себя, что он еще вчера чуть не погиб от рук акремонцев, а сейчас преспокойно телепатически общается с шестируким инопланетянином и его это ничуть не удивляет, как будто это вполне обыденное дело.

III

На кухне сегодня главной была тетя Поля — самая пожилая женщина их города. В лагерь к архонтам она попала в тридцать пять и успела родить двойню — двух мальчиков, которых она даже не успела подержать на руках. Пока она отходила от родов, детей унесли архонты. Ее, как и других опроставшихся матерей, готовили для перевода в другой лагерь, но акремонцы восстали, и она единственная осталась в живых из рожениц, находившихся в тот момент в медицинском корабле лагеря. Остальных порубили обезумевшие лицеклювы. Хоть ей и перевалило за полстолетие, тетя Поля по-прежнему несла на своем лице остатки былой красоты исконно кубанской казачки, несмотря на весьма раздавшиеся в ширину размеры фигуры.

Никита Сергеевич до сих пор был к ней не равнодушен еще с тех времен, когда выживших людей привел в бункер, однако он не смог смириться с тем, что вековые понятия моногамной семьи были разрушены и порядок установленный архонтами, касающихся полигамных сексуальных отношений поддерживался в городе, несмотря на неоднократные предложения Никиты Сергеевича вернуться к довоенному институту брака между мужчиной и женщиной. У нее была одна особенная черта — глаза были разного цвета. Один глаз был синий, а второй серый. С ее слов эта особенность организма передавалась у нее в семье от поколения к поколению. Детей у нее больше не было, но она с одинаковой любовью относилась ко всем отпрыскам бывших узников лагеря независимо от возраста и цвета кожи.

— Тетя Поля, — обратился к ней Юра: — дайте мне с собой что-нибудь покушать, а то я уже скоро сутки как ничего не ел.

— Конечно Юрочка, сейчас я наложу тебе картошки и мяска отрежу.

— Там и раненному надо тоже покушать.

— Девочки в лазарет уже носили завтрак, — удивилась тетя Поля.

— Там еще акремонец пленный.

На мгновение оба разноцветных глаза тети Поли потемнели от гнева, но почти сразу вернули свой цвет и она, немного помедлив, сказала:

— Он тоже живой и тоже, чей-то ребенок. Конечно, и ему покушать надо. — Линда, — обратилась она к высокой сухопарой кухарке: — Выдай Юрке с собой двойную порцию и чай налей во флягу.

— Спасибо, тетя Поля, — поблагодарил Юра и пошел за Линдой, которая уже нарезала сушеную оленину.

С двумя армейскими котелками и флягой чая заваренного на зверобое, Юрка бегом побежал в лазарет. К его удивлению в операционной он обнаружил не только акремонца, но и Кьет с Юхани. При этом акремонец с явным удовольствием тянул из кружки через свой совиный клюв, который у акремонцев, в отличие от птичьего, был пластичным и мог издалека сойти за человеческие губы, чай явно заваренный Кьетом. То, что чай именно Кьета, было понятно по запаху, витавшему в помещении — подванивало чем-то схожим между свежим навозом и ацетоном.

— Он что твой чай пьет? — спросил у Кьета Юра.

— Чего бы и не пить, он же с медом, — ответил за Кьета Юхани.

— Все, спасибо ребята, мне надо ему сделать перевязку, — сказал Юрка, одновременно выталкивая их из операционной в коридор: — а где Алим?

— Нас прислали вместо него, — опять ответил Юхани.

— Он не опасный, так что я сам справлюсь. Если что, я вас позову — кинул им уже через закрытую дверь Юрка.

Акремонец по-прежнему сидел абсолютно обнаженный на операционном столе и с интересом поглядывал на котелки в руках Юры.

— Я, Юра, — у себя в мыслях произнес он, обращаясь к акремонцу.

— Я, Савитар — праджапати бхактов, от которых, ты, меня спас.

— Я тебя не спасал, — мысленно возразил Юра.

— Есть хочу, — услышал он в ответ.

Юрка и сам хотел есть, но все-таки пообщаться с Савитаром ему хотелось больше. Однако тот закрыл свой третий глаз, который во время телепатического обмена мыслями прямо светился лиловой звездой на фоне двух его обычных глаз и протянул все свои шесть рук, пытаясь дотянуться до котелка с едой. Получив желаемое, Савитар вытянул в трубочку свой клюв и засунул его в котелок, начав с отвратительным чавканьем поедать картофельное пюре. Проглотив в несколько секунд немного жидковатое пюре, Савитар уставился на Юрку, который за это время успел съесть только три ложки своей порции.

— Есть хочу, — опять услышал у себя в голове Юра.

Он достал из кармана штанов два куска сушеной оленины и протянул их Савитару. У того при виде мяса открылся лиловый глаз и из клюва потекла слюна прямо на пол. Схватив куски мяса по одному в руку, акремонец хищно раскрыл клюв.

— О-о-о, — единственное, что услышал в голове Юрка со стороны Савитара и подумал, что, наверное, надо поторопиться со своей порцией пюре, а то возможно и это придется отдать шестируку, который в это время остервенело, рвал твердое мясо клювом и свободными четырьмя руками одновременно поглаживал себя по животу.

— Есть хочу, — опять услышал Юрка.

— На, попей чай, — ответил Савитару Юра и протянул ему открытую флягу с холодным чаем, сделав один глоток.

Тот запрокинул голову и залил себе в рот немного чая.

— У того герадамаса чай был вкусный, а это пить не буду, — отставив в сторону флягу мысленно произнес Савитар.

Юра к этому времени доел пюре и, облизав ложку, сказал акремонцу:

— Давай мы с тобой поговорим.

— Мы с тобой не говорим, а общаемся при помощи гунураджас.

— Что?

— Не знаю, как это правильно называется у вас герадамасов… Это то, что наполняет э… э.. — у вас это называется Вселенной.

— Откуда ты знаешь, как у нас это называется, — спросил у него Юра.

— Ну…, — замялся Савитар и опустил глаза в пол: — я видел некоторых герадамасов, которых приводили мой бхакты в ашваттхе.

— Куда? — перебил его Юрка.

— В ашваттхе. Мы живем в ашваттхе, а вы живете в своем ашваттхе, — ответил лицеклювый.

— Понял — это город, а бхакты — это кто?

— Мои бхакты охраняют мой ашваттхе, а твои твой.

— Понял — это воины, — подумал про себя Юра: — а как ты это слово узнал — Вселенная?

— У нас есть даммару, с помощью которых мы можем общаться с герадамасами, а я праджапати и могу иногда и без даммару понимать герадамасов, но не всех. А ты первый с кем я могу общаться через гунураджас. Таких как ты я еще не встречал.

— Я, таких как ты, тоже не встречал.

— А ты и не мог встречать.

— Почему?

— Я праджапати, а моя сестра парвати[6]. Мы управляем нашими бхактами, которые всегда будут нас оберегать от архонтов, герадамасов и малседонцев.

Юра хотел спросить у Савитара про малседонцев, но у него отвисла от удивления челюсть. Акремонец спрыгнул со стола и отошел в угол комнаты, где, как ни в чем не бывало, стоя справил свою нужду и по-большому и по-маленькому одновременно. При этом комнату заполнил запах очень напоминающий сомнительный аромат чая Кьета.

— Что? — спросил он у Юры, посмотрев на его ошарашенное лицо.

— Если тебе надо справить свои дела, то делай это в специальном месте как делаем мы.

— В каком месте?

— Там где это не будет никому мешать.

— Мне-то не мешает.

— Пожалуйста, не делай так больше, — мысленно попросил Савитара Юра: — и оденься.

Юра достал из шкафчика свой белый халат и кинул его через всю комнату Савитару. Тот взмахнул шестью руками одновременно, но халат пролетел ему прямо в лицо. Поначалу все шло гладко, пока он одевал верхние две руки в рукава халата. Потом возник вопрос, куда девать остальные четыре руки. Тяжело вздохнув, Юра ножницами проделал прорези в халате для остальных рук необычного акремонца. Савитар был почти на три головы ниже Юры, и халат закрывал его синие ноги почти до самого пола.

— Хочу есть, — опять услышал у себя в голове Юра.



Поделиться книгой:

На главную
Назад