Наёмники Гора

— А Ты, приготовься к своему будущему, — посоветовал я женщине.

— Господин? — озадаченно переспросила она.

— Женщину надо держать? — уточнил один из аларов.

— В этом нет необходимость, — ответил я, и приказал: — Стой здесь, Фэйка

— Да, Господин, — всхлипнула она.

Теперь рабыня не сдвинется со своего места, и будет стоять там на коленях, пока свободный человек не разрешит ей двинуться.

Сорат демонстративно поплевал на руки и, ухватившись за рукоять, пару раз взмахнул ей, со свистов взрезав воздух. Я вышел на открытое место чуть в стороне от костра, оставляя его за спиной.

— Видишь? — донёсся до меня голос одного из мужчин. — Он занимает позицию с огнём за его спиной.

Кое-кто из остальных одобрительно кивнул, по-видимому, также отметив это.

Воины предпочитают оставлять солнце и ветер за своей спиной, конечно когда это возможно. Яркий свет солнца, даже если он не ослепляет, всё же довольно утомителен, особенно если сражение затягивается не на один ан. Преимущества от ветра в спину также очевидны. Это и увеличение дальности полета и убойной силы стрел, это и дополнительный импульс в атаке, и пыль с песком летят в глаза врага, а не в твои собственные.

Размахнувшись, как колуном, Сорат изо всех сил нанёс удар сверху вниз своим топорищем, который я умело заблокировал. Его удар был слишком простым, слишком очевидным, как если бы он собирался просто смести меня своей силой или, возможно сломать мою рукоять, но в любом случае, успеха он не имел. Мой противник отступил, присматриваясь ко мне уже внимательнее.

— Уверен, что на алара Ты не стал бы нападать подобным образом, — заметил я.

Для него уже должно бы стать ясным, что после блока я воздержался от очевидного контрудара своим топорищем снизу вверх по его шее. Таким ударом, по крайней мере, топором Торвальдслэнда я бы просто снёс ему голову.

— Ты уверен, Незнакомец? — сказал насмешливый женский голос.

Я немного отстранился, чувствуя, что на какое-то мгновенное между Соратом и мной наступило перемирие, но всё же не выпуская его из виду. Парень не смог бы начать движение, не будучи мной обнаружен.

— Я видела тарларионов, которые могли бы обращаться с топором лучше, чем он, — издевательски добавила девушка.

Сорат покраснел и сердито насупился. Очевидно, это была свободная женщина аларов, только одета она была, совсем не так, как были одеты другие женщины в лагере. На ней не было такого же как у них грубого, тяжёлого, шерстяного платья по щиколотки. Скорее она носила мужские одежды из мехов и кожи. На её поясе даже имелся нож. И она была поразительно красива, тем не менее, учитывая презрительную мину на её лице и горделивую позу, я решил придержать комплементы при себе, поскольку, скорее всего, она воспримет их как оскорбление. Она была тех же размеров что и Фэйка, хотя, возможно, и немного пониже ростом, и как Фэйка, был темноволосой и темноглазой. Думаю, они отлично смотрелись бы вместе, пара рабынь на одном поводке.

Уязвлённый её замечанием Сорат, яростно набросился на меня. Драться он начал бешено, но опрометчиво. Я заблокировал все его удары, но, не желая использовать в своих интересах его безрассудство, воздержался от нанесения ему контрудара. Если бы мы использовали настоящие топоры, а не рукоятки от них, возможно, я прикончил бы его несколько раз. Не знаю, осознал ли он сам, но уверен, что кое-кто из других это заметили. Хурта и Генсэрикс, например, судя по тревоге, появившейся на их лицах, которую я совершенно ясно разглядел, казалось, не имели ни малейших сомнений в этом вопросе. Безусловно, будь у нас в руках не безобидные топорища, я реальные боевые топоры, возможно, Сорат отнёсся к нашему поединку с намного большей осмотрительностью. Наконец, тяжело дыша, алар отступил.

— Дерись, Сорат, — усмехнулась женщина. — Он же — чужак. Разве Ты не алар?

— Помолчи женщина, — раздражённо прикрикнул на неё Генсэрикс.

— Я — свободная женщина, — заявила она. — Я могу говорить, всё что считаю нужным.

— Остерегайся вмешиваться в дела мужчин, — предупредил Генсэрикс.

Она повернулась лицом к мужчинам, стоящим по другую сторону от костра. Она стояла, расставив ноги, на которых красовались отороченные мехом сапоги. Руки она вызывающе скрестила на груди.

— А здесь есть мужчины? — осведомилась нахалка. — Интересно.

Мужчины, кажется, задохнулись от возмущения. Но, при этом, ни один не сделал ничего, чтобы призвать девушку к ответу за её слова. Ведь она была свободна, а статус свободной женщины аларов дорогого стоит.

— Уж не считаешь ли Ты себя мужчиной? — поинтересовался один из воинов.

— Я — женщина, — ответила она, — но от Вас я не отличаюсь, нисколько не отличаюсь.

Со стороны мужчин послышался сердитый ропот.

— Но, в действительности, я, вероятно, больше мужчина, чем любой из Вас здесь присутствующих, — заявила она.

— Дайте ей топор, — велел Генсэрикс.

Топор, типичный топор аларов, на длинной рукояти которого было насажено тяжёлое стальное лезвием, вручили девушке. Она, конечно, взяла его в руки, но удержала с трудом. Было совершенно ясно, что он слишком тяжёл для неё. Она едва могла поднять его, уже не говоря о том, чтобы владеть им.

— Ты не смогла бы использовать этот топор, даже для рубки деревьев, — ухмыльнулся Генсэрикс.

— Как Тебя зовут? — поинтересовался я у аларки.

— Тенсэрик, — представилась она.

— Это — мужское имя, — заметил я.

— Я сама выбрал его себе, — заявила она. — И ношу его с гордостью.

— И Тебя всегда так звали? — спросил я.

— Меня называли Боадиссией, — призналась она, — пока я не достигла совершеннолетия, после этого я выбрала своё собственное имя.

— Ты — по-прежнему Боадиссия, — бросил ей один из воинов.

— Нет! — крикнула девушка. — Я — Тенсэрик.

— Но Ты же, женщина, не так ли? — уточнил я.

— Полагаю, что да, — сердито ответила она. — Но что это может значить?

— А разве, это ничего не значит? — спросил я.

— Нет, — заявила она. — Это ничего не значит.

— Значит, Ты полагаешь, что являешься такой же, как мужчина? — спросил я.

— Конечно! — ответила аларка, только судя по смеху сидевших у костра воинов, она была единственной, кто так думал.

— Чтобы быть на самом деле мужчиной, нужно нечто большее, чем мех, кожа, и надменное ношение кинжала на поясе, — заметил я.

Она посмотрела на меня с яростью.

— Ты — женщина, — крикнул ей один из мужчин. — Вот и будь ей!

— Нет! — выкрикнула она.

— Иди, и надень платье! — предложил ей другой.

— Никогда! — она кричала. — Я не желаю быть одним из тех жалких существ, которые должны ждать Вас и прислуживать Вам!

— А Ты, правда — аларка? — засомневался я.

— Да! — ответила она.

— Нет, — сообщил Генсэрикс. — Она не аларка. Мы нашли её, несколько лет назад, она тогда была ещё младенцем, около дороги, оставленной на одеялах, среди разграбленного кем-то каравана.

— Караван разгромили алары? — полюбопытствовал я.

— Нет, — усмехнулся один из воинов.

— Признаться, было жаль, что он не достался нам, — пояснил другой. — Судя по размеру каравана, кому-то досталась богатая добыча.

— К тому времени, как мы на него наткнулись, там мало что осталось, — прокомментировал третий.

— Не заблуждайтесь относительно нас, — улыбнулся Хурта. — В действительности, мы не так часто совершаем набеги. Просто не хотим портить хорошие отношения с городскими жителями.

Его замечание имело смысл. Алары, и им подобные народы, могут быть агрессивными и воинственными в поисках их пастбищ, но, если их оставляют в покое, они редко практикуют массовые набеги.

— Мы нашли ребёнка, и забрали с собой, — сказал Генсэрикс. — Мы назвали её Боадиссией, хорошим аларским именем.

— Значит, на самом деле, Ты не из народа фургонов, — заметил я девушке. — Вполне возможно, что Вы женщина из города.

— Нет! — заявила она. — Я из народа фургонов! Я прожила среди них всю свою жизнь.

— По крови, она не из аларов, — проворчал один из воинов.

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Порежьте моё лицо! — крикнула девушка.

— Мы не режем лица наших женщин, — раздражённо бросил ей воин.

— А мне разрежете! — заявила она.

— Нет, — сказал Генсэрикс.

— Тогда я сделаю это сама! — крикнула она.

— Не сделаешь, — сурово отрезал Генсэрикс.

— Отлично, — сказала она. — Не буду. Я повинуюсь воле моего вождя.

Впрочем, я видел, что она и сама не хотела уродовать себя по образу и подобию воинов аларов. Я нашёл это небезынтересным. Что до мужчин, то они, конечно, тоже не желали этого. С одной стороны она не была воином и, таким образом, не была наделена правом на этот знак статуса, более того, ношение этого ей, простой женщиной, будет поводом для шуток чужаков и затруднением для самих аларов, ведь это умалило бы значение их собственных знаком, делая их позорными и бессмысленными. Знаки отличия мужчин, как и мужская одежда, становятся пустыми пародиями, когда их разрешают женщинам. Это, в конечном итоге, приводит и к потере мужчинами своей мужественности, и к потере женщинами женственности, извращению законов природы, к чему гореане относятся крайне неодобрительно. С другой стороны она действительно была красавицей, и у мужчин не было никакого желания видеть её изуродованной таким способом.

— Ваш вождь благодарен Вам, — иронично сказал Генсэрикс.

— Спасибо, мой вождь, — покраснев, склонила она голову.

Кажется, у неё не была иной альтернативы, кроме как спрятать своё гнев, и симулировать буквальное понимание его замечания. Я спрашивал себя, почему Генсэрикс не раздел её и не привязал на несколько дней под фургоном.

— Я — алар, — заявила она, бросив на меня взгляд полный ярости.

Кое-кто из воинов рассмеялся.

— Мне кажется более вероятным, что Ты — женщина высоких городов, — высказал я своё мнение.

— Нет! — крикнула девушка. — Нет!

— А Ты посмотри на себя, — предложил я. — На твой рост, на цвет волос и глаз. Не забудь также про угадываемые под кожей и мехами весьма интересные женственные изгибы фигуры.

Большинство женщин народа аларов — довольно крупные особы, простые, холодные, белокурые, голубоглазые.

— Ты больше напоминаешь мне тех многочисленных голых, прикованных цепью к полкам женщин, что я видел невольничьих рынках.

Мужчин дружно захохотали.

— Нет! — крикнула она им и, повернувшись ко мне, повторила: — Нет!

— Но это так, — сказал я.

— Нет! — снова крикнула девушка, но добилась лишь ещё более громкого смеха.

— Я — алар! — настаивала она.

— Нет, — послышалось сразу несколько мужских голосов.

— Ты — мужчина? — спросил её один из воинов.

— Нет, — ответила она. — Я — женщина!

— А вот это верно, — засмеялся спрашивавший.

— Но я — свободная женщина! — выкрикнула она, бросив полный ненависти взгляд на Фэйку, от которого та отпрянула, задрожала и низко опустила голову.

— Подними топор, который Ты держишь, — приказал Генсэрикс, — высоко над головой, как если бы собиралась ударить им. Держи его за конец рукояти.

Стоявшая напротив нас по другую сторону костра девушка, попробовала, сделать то, что приказал вождь. Но после недолгого мгновения борьбы, неспособная справиться с его весом, она изогнулась всем телом, и топор упал. Его лезвие воткнулось в грязь. Надо заметить, что воины были крайне не довольны этим.

Некоторые что-то гневно пробурчали.

— Я не могу, — призналась она.

Будь на то моя воля, она бы уже стояла на коленях и чистила бы лезвие своими волосами. Кстати, прикосновение раба или рабыни к оружию, на Горе считается преступлением, караемым смертной казнью.

— А теперь, размахивай им, орудуй, — на полном серьёзе потребовал от неё Генсэрикс.