Скала закона

ИРВИН ШОУ

Скала закона

— Мы опаздываем,— глянула на часы Элен, когда такси остановилось перед светофором.— На двадцать минут. - Она осуждающе посмотрела на мужа.

— Я ничего не мог поделать,— в который раз сказал Фицсиммонс.— Оставалось много работы, и нужно было…

— Это единственный обед в году, на который мне хотелось бы попасть вовремя...

Машина была уже на середине перекрестка, когда в нее с грохотом врезался «форд»; раздался скрежет покореженного металла, пронзительный скрип тормозов, посыпалось разбитое стекло. Таксист, невысокий седой человек, встревоженно обернулся.

— Все в порядке? — спросил он с заметным акцентом.

— Все просто замечательно,— язвительно ответила Элен.

— Целы и невредимы,— сказал Фицсиммонс, улыбнувшись таксисту, который выглядел очень напуганным.

— Рад это слышать,— сказал таксист. Он вышел из машины и печально посмотрел на помятое крыло и на фару, в которой теперь не было стекла. Дверца «форда» открылась, и оттуда выскочил высокий парень в легкой серой шляпе.

— Какого черта ты не смотришь, куда едешь?! — заорал он с ходу.

— Я ехал на зеленый,— возразил таксист.— Загорелся зеленый, и я поехал Я хотел бы взглянуть на ваши права мистер.

— Зачем? — крикнул парень в серой шляпе.— Пассажиры в порядке, повреждений нет. Кати дальше! — И он повернул к своему «форду».

Таксист мягко взял парня за плечо.

— Извини, друг, но я все же хочу взглянуть на твои права.

Молодой человек выдернул руку. Его кулак угодил в нос таксисту. Старик медленно опустился на подножку своей машины, обхватив голову руками. Парень склонился над ним, все еще сжимая кулаки.

— Ведь говорил же я тебе! — крича он.— Предлагал по-хорошему...

— Послушайте,— начал Фицсиммонс открывая заднюю дверцу.

— А тебе что надо? — заорал парень.— Тебя-то кто спрашивает?

— Я все видел,— сказал Фицсиммонс,— и я не думаю, что...

— А-а,— отмахнулся молодой человек.— Заткнись!

— Клод,— позвала Элен.— Клод, н вмешивайся.

— Клод,— со злостью повторил парень.— Заткнись, Клод!

— Что с вами? — спросил Фицсиммонс, нагнувшись к таксисту, который сидел на подножке, не поднимая головы. Лице его было закрыто старой бесформенной кепкой, по рукаву пальто бежала тонка струйка крови.

— Все в порядке,— устало ответил таксист. Он встал и опечаленно посмотрел на человека в шляпе.

— Теперь, друг, ты заставляешь мен заварить кашу. Полиция!— позвал он громко.— Полиция!

— Послушай! — несколько смутился парень.— Какого черта звать фараонов. Кончай!

— Полиция! — В голосе таксиста слышалось скрытое волнение.

— Надо было врезать тебе как следует.— Парень в серой шляпе потряс кулаком перед носом таксиста. Он явно нервничал.

— Полиция! — еще раз позвал таксист.

— Клод! — Элен высунула голову из окна.— Идем отсюда, предоставим этим джентльменам самим уладить свои отношения.

— Ну, хорошо, я прошу прощения! — для пущей убедительности парень в шляпе взял таксиста за отвороты и тряхнул его.— Извини. Я был не прав. Ради бога, не надо путать в это дело полицию!

— Нет, я хочу, чтобы тебя посадили,— сказал таксист. Он стоял, медленно вытирая кепкой кровь с пальто. Глядя на его болезненное, морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами, Фицсиммонс подумал, что он выглядит много старше своих лет.

— Ты совершил преступление,— продолжал таксист,— и должен понести наказание.

— Может, ты ему скажешь? — свирепо набросился парень на Фицсиммонса.— Скажи ему, что я извиняюсь.

— Это его личное дело,— возразил Фицсиммонс.

— Мы опаздываем на полчаса,— мрачно объявила Элен.— Примерные гости.

— Извините меня,— пробормотал таксист.— Полиция!

— Послушай, приятель,— сказал молодой человек изменившимся голосом, доверительно наклонившись к таксисту.— Как тебя зовут?

— Леопольд,— ответил таксист.— Я езжу по Нью-Йорку уже двадцать лет. Каждый думает — если ты таксист, то с тобой можно делать все, что угодно.

— Слушай, Леопольд.— Парень сдвинул шляпу на затылок.— Не будем кипятиться. Ну, хорошо, я тебя ударил...

— Что же тут хорошего?

— Я хочу сказать, что признаю это, понимаешь? — Парень схватил таксиста за руку.— Не надо шума! Такое случается каждый день. Можно обойтись и без полиции. Вот что, Леопольд: крыло будет стоить долларов пять? Хорошо! И еще пятерку за разбитый нос. Все довольны. Ты заработал пятерку, а эти люди без проволочек едут на свой обед. Таксист осторожно освободил руку. Он откинул голову, провел рукой по густым волосам и холодно сказал:

— Я не хочу об этом слышать. За всю жизнь меня никогда так не оскорбляли! Парень отступил на шаг и широко развел руками.

— Я его оскорбил! — Он повернулся к Фицсиммонсу.— Вы слышали, чтобы я оскорбил этого типа?

— Клод! — сказала Элен.— Мы что, будем торчать здесь весь вечер?

— Этот человек подходит и бьет меня по лицу,— сказал таксист.— Он думает, что все можно уладить за пять долларов.

— Слушай, сколько, по-твоему, стоит зуботычина? — снова заволновался парень в шляпе.— За кого ты себя принимаешь, за Джо Луиса?

— Хоть бы и десять тысяч.— Таксист старался оставаться спокойным.— И двадцать. Задета моя честь.

— Его честь! — пробормотал молодой человек.— Господи...

— Что вы намерены делать? — спросил Фицсиммонс, чувствуя, как на заднем сиденье такси распаляется Элен.

— Я хотел бы отвести его в полицейский участок и возбудить уголовное дело,— ответил таксист.— Если бы вы могли пойти со мной... Как вы на это смотрите?

— Да скажите вы ему, что лучше обойтись без фараонов! — взорвался молодой человек.— Можете вы объяснить этому ублюдку?

— Клод! — позвала Элен.

— Решайте сами,— сказал Фицсиммонс. Ему на какое-то мгновение показалось, что таксист вдруг передумал и что, может быть, не придется больше терять время.— Поступайте, как считаете нужным.

На морщинистом лице таксиста появилась неожиданная, совсем детская улыбка.

— Большое спасибо,— сказал он.— Я рад, что вы меня понимаете. Фицсиммонс вздохнул.

— Ты меня чокнутым сделаешь! — закричал молодой человек.— С тобой невозможно говорить!

— С вами,— холодно ответил таксист,— я буду говорить только в суде. Это мое последнее слово...

Парень стоял, тяжело дыша и сжимая кулаки, его шляпа матово светилась в лучах уличного фонаря.

Тут из-за угла как раз и показался полицейский. Он шел медленно и размеренно, то и дело поглядывая на девушку на другой стороне улицы.

Фицсиммонс бросился к нему.

— Сержант, тут есть для вас работа. Полицейский с сожалением отвел глаза от ног девушки, вздохнул и не спеша направился к месту аварии.

— Кто ты такой? — добивался от таксиста разъяренный парень, когда подошли Фицсиммонс и полицейский.— Американцы так себя не ведут.

— Да, я эмигрант,— ответил таксист.— Но я живу в Америке уже двадцать пять лет, у меня американский паспорт, и я знаю свои гражданские права.

— Угу,— в отчаянии закатил глаза молодой человек в шляпе.— Угу...

На пути к участку таксист вел машину медленно и осторожно, хотя его руки сильно дрожали. Полицейский ехал в «форде». У табачной лавки «форд» притормозил, парень в шляпе выскочил из машины, вбежал в будку телефона-автомата и куда-то позвонил.

— Три месяца,— возмущалась Элен,— я потратила на то, чтобы Адель Лаури пригласила нас на обед. Наконец все улажено. Надо позвонить туда и пригласить всю компанию в суд.

Мы едем не в суд,— терпеливо объяснял ей Фицсиммонс,— а в полицей­ский участок. По-моему, не стоит так волноваться. В конце концов, бедняге Леопольду не к кому больше обратиться.

— Леопольд! — сказала Элен.— Ну и имечко! Леопольд!

Такси остановилось перед участком, во­дитель распахнул дверцу. Тут же подъ­ехал «форд», и они все вместе вошли внутрь.

У стола дежурного лейтенанта сидели несколько человек. Шумная блондинка показывала на удрученного вида мужчи­ну с длинными усами и повторяла, что он трижды в течение вечера замахнулся на нее бейсбольной битой. Своей очере­ди ждали двое негров с забинтованными головами.

— Придется подождать,— заявил поли­цейский.

— О господи! — сказала Элен.

— Ты могла бы позвонить Адели,— тихо сказал Фицсиммонс,— чтобы нас не ждали...

Элен мрачно протянула руку за монет­ками.

— Мне очень жаль,— обеспокоенно об­ратился к ним Леопольд,— я нарушил ваши планы на вечер.

— Ничего, ничего,— успокоил его Фиц­симмонс, ища по карманам мелочь. Элен пошла к выходу по грязному, усе­янному окурками коридору, брезгливо приподняв длинное вечернее платье. Фицсиммонс задумчиво смотрел ей вслед.

— Я устал,— сказал Леопольд.— С ва­шего разрешения я присяду.

Он уселся прямо на пол, и на его обвет­ренном лице, измученном непогодой и придирками полицейских транспортной службы, появилась жалкая, виноватая улыбка. Фицсиммонсу вдруг захотелось заплакать, когда он смотрел на этого старика, сидящего у стены, среди плев­ков и окурков, с кепкой в руках, с копной спутанных седых волос, напоминающих прическу какого-нибудь знаменитого музыканта и так не подходящих к устало­му, изможденному лицу нью-йоркского таксиста.

Дверь распахнулась, и в участок уверен­но и властно вошли четверо мужчин. У всех были одинаковые светло-серые шля­пы с широкими плоскими полями. Па­рень, ударивший таксиста, устало их приветствовал.

— Спасибо, что приехал, Пидгиэр,— кивнул он человеку, который, судя по приподнятым бровям, властному изгибу рта и уверенной позе, был у них старшим. Они отошли в сторону. Голос Пидгиэра сердито звенел:

— В Нью-Йорке тысячи таксистов, а тебе надо было дать по носу именно этому психу эмигранту!

— Я нервный! — закричал парень.— Ви­новат я, что ли, если я нервный? И отец мой был таким! Это у нас в крови.

Расскажи об этом своему клиенту,— сказал Пидгиэр. Он шепнул что-то одно­му из троих своих спутников, крупному мужчине, который, по крайней мере, уже неделю не брился. Его ворот был рас­стегнут, казалось, нет такой рубахи, ко­торая сошлась бы на его могучей шее. Мужчина кивнул и направился к Лео­польду, который безучастно сидел у стены.

— Разрешите? — спросил у таксиста че­ловек с расстегнутым воротом.

— Да, сэр.

Мужчина медленно опустился на пол рядом с таксистом, спросил его еще о чем-то, потом доверительно положил ему на колено волосатую ручищу и воз­бужденно заговорил с ним на непонят­ном языке.

Пидгиэр и парень, ударивший Леополь­да, подошли к Фицсиммонсу. Остальные двое, в серых шляпах, невысокие, смуг­лые, с блестящими глазами, по-прежне­му стояли у дверей и наблюдали за про­исходящим. Фицсиммонс был поражен действенностью механизма, который за­пустил водитель «форда»: это Пидгиэр (судя по всему, юрист), великан, кото­рый говорил на родном языке Леополь­да, и те двое, стоявшие наготове у две­рей, все они собрались здесь в течение пятнадцати минут.

— Я представляю интересы мистера Раска.— Последовала профессиональная улыбка, адресованная Фицсиммонсу.

— Угу,— подтвердил молодой человек.

— У мистера Раска есть щедрое пред­ложение,— продолжал Пидгиэр.— Пять долларов за машину, пять — за нос...

Вернулась Элен.

- Уже подали суп,— громко сообщила она мужу.— Адель сказала, чтобы мы не беспокоились — все идет прекрасно и без нас... Выбраться в гости и оказаться в полиции! «Извините за опоздание, до­рогая, но я звоню из восьмого участка; сегодня мы занялись уличными потасов­ками...»

— Тише, Элен, прошу тебя,— сказал Фицсиммонс.

— Это было недоразумение,— вкрадчи­во продолжал Пидгиэр.— Самое обык­новенное недоразумение. Зачем же быть таким упрямым? Ведь ему предлагают компенсацию. Я прошу вас поговорить с ним, мистер Фицсиммонс, нам крайне неприятно отрывать вас от дел. Несом­ненно,— Пидгиэр выразительно посмот­рел на их вечерние костюмы,— у вас с супругой сегодня важный визит. Жаль было бы омрачить вечер из-за такого пустякового происшествия. Ведь дело-то пустяковое,— махнул он рукой,— совер­шенный пустяк.