IПричастный к событиям многим,Судьбою ты был возносим,Как мудрость над знаньем убогим,Как совесть над словом кривым.И мир с четырьмя сторонамиК тебе незабвенно привык.И вновь ты беседуешь с нами,Бедовый и вещий Старик.И высятся гордые сосныНад этой беседой вокруг,Связуя зеленые весныИ время клубящихся вьюг.На посох слегка опираясь,Ты бродишь со мной дотемна,Иным из ушедших на зависть,Связуя собой времена.IIРовесник разных поколений,Среди других ты и меняПочтил вниманьем, добрый гений,Вблизи очажного огня.И я познал страстей пучину,Куда давно себя ты вверг,И на тебя, как на вершину,Всегда смотрел я снизу вверх.И всякий раз при нашей встречеСходились, как в былые дни,Мои великие предтечи,Друзья старинные твои.И не меня ль на перевалеВенчал ты, будто бы Казбек,Рукой, которую пожалиМинувший и двадцатый век.Наедине с собой
Перевод Я. Козловского
В далекий путь не отъезжаю ныне,Но почему печаль пронзила вдругИ сам себе в обуглившейся синиБезмолвно говорю: «Прощай, мой друг»?На город ночь спешит навеять дрему,Один я в доме, и не спится мне.И чудится, не сам хожу по дому,А призрак мой, привидевшись во сне.И между нами, как в былые лета,Спор вспыхивает, будто бы гроза.И на укор не нахожу ответа,А мой двойник смеется мне в глаза.И кажется, часы сочли за благостьОстановиться на моей руке.Как будто время исчислять им в тягость,Мол, пусть течет, как волны по реке.Но, одолев дамоклов меч тревоги,Чтоб властвовал неугнетенный дух,Как гостю, что явился на пороге,Сам говорю себе я: «Здравствуй, друг!»А твой портрет мерцает в старой раме.О боже, как на нем ты молода…Моя ль душа слилась вдали с горами,Мелькнула ли падучая звезда?«Рядом с Пушкиным Лермонтов виден…»
Маршалу Рокоссовскому
Перевод Я. Козловского
Рядом с Пушкиным Лермонтов виден,Рядом с Жуковым видишься ты,Полководец, чей путь необыденИ прекрасные зримы черты.Под небесным слились зодиакомТвой терновый и лавровый знак.Сын России, рожденный поляком,Ты для недругов Польши – русак.Помню Красную площадь, где рядомОказались былые фронты.И приказано, чтобы парадомВ честь Победы командовал ты…Пусть же мальчикам снится, как мне,Рокоссовский на черном коне.«Я навестил больного старого поэта…»
Памяти Абуталиба Гафурова
Перевод Ю. Мориц
Я навестил больного старого поэта,Его каморка, словно мрачный гроб, тесна…– Зачем из комнаты большой, где много света,Ты перебрался в эту келью, старина?И был печален голос мудрого аскета:– Ведь я, Расул, уже в гробу одной ногой…Хочу привыкнуть к тесноте, черней, чем эта,К жилищу новому готовлюсь, дорогой.Мои глаза уже не видят даже пищи,Им виден только жизни путь во всю длину…Знай, две зурны всегда носил я в голенище,Одну тебе отдам, другую – чабану.И в то мгновенье, когда пенье их сплотится,Быть может, песня дагестанская родится.Когда не бывает надежного друга…
Перевод Ю. Мориц
– Куда же исчезла речонка-девчонка,Бурлившая звонко у горного луга?– В степях потерялась речонка-девчонка —Ведь не было рядом надежного друга…– А где же олень, горделивый, счастливый?О силе оленя трубила округа.– В засаду попал он, пропал он, пропал он —Ведь не было рядом надежного друга…– А кто изломал тополиные ветви,Которые так шелестели упруго?– Ломали бураны, трясли ураганы —Ведь не было рядом надежного друга…– Ты что же с дороги вернулся угрюмый?Какою, приятель, ты мучишься думой?– Не раз приходилось в дороге мне туго —Ведь не было рядом надежного друга…– Чего ты не пьешь? —Отвечает он взглядом:– Надежного друга не вижу я рядом…– А что ж твоя песня уныла, как вьюга?– Да что-то не видно надежного друга…– Каким же я чудом не сломлен судьбою,Хотя приходилось мне горько и туго?..А все мое счастье, что рядом с собоюВсегда находил я надежного друга!В гостях у Мартироса Сарьяна
Перевод Е. Николаевской
Там – Арарат, у края, у черты.А здесь – Севан, в столетиях воспетый.И между ними славный мастер – ты,Ты – повелитель синевы и света.За Араратом – скорбь далеких дней.А гордость – здесь, на берегу Севана.И ты как всадник между двух коней,Рукам твоим покорных без обмана.Одной рукою ты прижал к грудиАрмению родную. А другаяПротянута вперед… Там, впереди,Земля иная, тоже дорогая…Передо мною – сена тяжкий возНавьючен на худую спину мула.Хотя поля уж прихватил мороз —Весна тот воз нам заново вернула.Задерживаю восхищенный взорНа персиянке под неплотной шалью…О, сколько миновало лет с тех пор —Она все молода за этой далью!..И аравийской пальмы красотаЛишь славной кисти мастера подвластна:Сохранена на белизне холста,Свежа та пальма так же и прекрасна.Вот замираю я средь тишины:Три возраста. Три женские портрета.Все три – твоей единственной жены.(Сперва-то я не так воспринял это…)Так пребывал я у тебя в домуС Востоком в соприкосновенье странном…Беседуя с носящими чалму,Бредя в песках с верблюжьим караваном…Хоть старое и новое видалВ различном сочетанье и сплетенье,Признаюсь: я Армении не зналТакой – какой ее твой создал гений.Как розовы деревья и кусты!Как пламенеют кони на равнине!И лепестки, что тронул кистью ты,Уж не увянут никогда отныне.Армения! Благословенна будь!..Я был в гостях у самого СарьянаИ разгадать твою пытался сутьСквозь магию стихов Исаакяна…«Хоть Арарат в краю армян…»
Перевод Я. Козловского
Хоть Арарат в краю армянВерховный великан,Там три вершины вровень с нимВздымаются вокруг,То Аветик Исаакян, и Мартирос Сарьян,И ты, Арам Хачатурян, мой стародавний друг.Хотя Севан в краю армянГлубок, как океан,Там есть три озера других,Чьих не забыть заслуг,То Аветик Исаакян, и Мартирос Сарьян,И ты, Арам Хачатурян, мой стародавний друг.«Мой добрый хозяин, проститься позволь…»
Народному поэту Абхазии Дмитрию Гулиа
Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой
Мой добрый хозяин, проститься позволь,Тебе поклониться за хлеб и за соль,Мой старый кунак, как отец, разрешиТебя по-сыновьи обнять от душиЗа взгляд твой, исполненный к людям любви,За добрые, мудрые руки твои!..Я жму твою руку, поэт дорогой!Впервые ты вывел вот этой рукойАбхазский алфавит – чтоб буквы цвелиИ пели о солнце абхазской земли.Девятый десяток – без малого век —Живешь ты, красивой души человек!Хоть был я недолго в абхазском краю,В глазах твоих видел всю землю твою:Сухумского неба разлет голубойИ солнечным полднем зажженный прибой…И вот, в Дагестан возвращаясь опять,Хочу на прощанье тебе пожелать:Пусть в дом твой дороги не знает беда,Пусть друг на пороге стучится всегдаИ пусть не посмеет встревожить твой сонНедоброе карканье черных ворон.Пусть щедро горит в твоем доме очаг,Пусть пламя не гаснет в стихах и в очах!Пусть гордо усы твои кверху глядят,Закручены лихо – как годы назад!..Пускай не сползет по морщинам слеза,Пусть зорче, чем в юности, видят глаза!Кунак дорогой, как отец, разрешиТебя на прощанье обнять от души.А дома тебя, мой любимый поэт,Напомнит не раз мне отцовский портрет.Уезжая
Г. Эмину
Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой
Когда на подножке вагона стою,Как весело другу я руку даю!Шутя и смеясь, мы прощаемся с ним.Уж мчатся столбы за окошком моим.Пою я и вдруг замолчу в тишине,И грусть с опозданьем приходит ко мнеПриходит по другу большая тоска,Не вижу я дыма, не слышу свистка,Ни моря, ни гор я не вижу кругом —Лишь друга лицо за вагонным стеклом.«Прыгнув в поезд с перрона ночного…»
Перевод Я. Козловского
Прыгнув в поезд с перрона ночного,Укатить бы мне в Грузию снова.В первый день, как положено другу,Я попал бы к Ираклию в дом.И стихи мы читали б по кругу:Я – вначале, Ираклий – потом.Вслед за первым день новый – не так ли? —Озарил бы в полнеба восток.И поэтов бы кликнул Ираклий,Чтобы с ними я встретиться мог.Обнял всех бы, я им не кунак ли?Через сутки залез бы в вагон,И меня провожал бы Ираклий,Передав Дагестану поклон.Все дела мне хотелось бы сноваСуток на трое вдруг позабыть,Прыгнуть в поезд с перрона ночногоИ в Тбилиси к друзьям укатить.Не уезжай, кунак!
Перевод Ю. Мориц
Небо тучами затянуто, кунак,Ты останься, отдохни у нас в дому.Я расстаться не могу с тобой никак,Не прощайся – больно сердцу моему!Все глаза мои – глаза! – не уезжатьПросят, каждою ресницею дрожа!Я готов тебя руками удержать,Речки горные возьму я в сторожа.Умоляет в очаге тебя огонь —Оставайся, об отъезде помолчи.Двери плачут: оставайся, дорогой;Оставайся – говорят в дверях ключи.Мы, кунак, с тобою сядем у огня —Слушай песню, и продолжим вечный спор.Без тебя, кунак, не будет и меня,Неужели ты не понял до сих пор?Разве бросит волк ягненка и уйдет?Душу мне заворожил и мчишься прочь!Видишь, тучи обложили небосвод —Никуда ты не уедешь в эту ночь!То ли дождик стал накрапывать во мрак,То ли слезы мои хлынули с тоской —Ни за что не отпущу тебя, кунак,Нет, я глупости не сделаю такой!Самолеты пусть летят себе, летят…Пусть мгновенья крутят стрелки на часах,Чередуя утро, полдень и закат, —Это просто свет меняют в небесах.Сочиним-ка телеграмму я и ты,Что закрыт аэропорт, в горах – обвал,Все дороги перекрыты, все мостыРазвалились, не работает вокзал.В море – буря, не добраться кораблем,Порт закрыт, причал разбит, трещат суда,И в горянку ты без памяти влюблен,И твой адрес изменился навсегда.Сообщим, что ты опять помолодел,Окрыленный переменами в судьбе,И что птицы, пролетая, между делС удовольствием расскажут о тебе…Небо тучами затянуто, кунак,Ты останься, отдохни у нас в дому.Отпустить я не могу тебя никак,Не прощайся – больно сердцу моему!Тост
Перевод Н. Гребнева
Друзья мои, за что мы пить решили,За что мы первый тост провозгласим?За солнце. Мы, ей-богу, не грешили,Своих любимых сравнивая с ним.Пьем за цветы и за пернатых тоже.Мне кажется, когда мы влюблены,То все на них немножечко похожи…За птиц, конечно, выпить мы должны.За журавлей, они вдогонку зноюОтсюда улетают каждый год.Пусть все они вернутся к нам весною,И пусть удачен будет их полет.Я тост провозглашаю в равной мереЗа всех и певчих, и непевчих птиц.Гусь – не певец, но не его ли перьяКасались звонких пушкинских страниц!Пью за оленя с гордыми рогами,Стоящего над каменной скалой,За то, чтобы, расплющившись о камень,Упала пуля, пущенная мной.Я пью за тополь, молодой и тонкий,В прозрачных капельках дождей и рос,Чтоб он вперегонки с моим ребенком,Не зная бурь и суховеев, рос.Пью за друзей и преданных, и честных,За всех, чья дружба свята и сильна.За всех за нас и тех, чьи именаНи вам, ни мне покуда неизвестны.За девочку! Я жил с ней по соседству,Играл, за косы дергал на бегу.Я эту девочку не видел с детства,А не мечтать о встрече не могу.Я пью за молодость и за седины,За терпеливых женщин наших гор,Которых многие у нас мужчиныЦенить не научились до сих пор.Я пью, друзья, за всех, кто был солдатом,Кто наше счастье отстоял в огне,Я пью за моего родного брата,Пропавшего без вести на войне.За то, чтоб не исчез из жизни следДрузей, которых с нами больше нет.За то, чтоб ты, живущий, не забылНи их имен, ни их святых могил.Я пью за то, чтобы на белом светеОпять до неба пламя не взвилось.Я пью, друзья, за то, чтоб нашим детямПить за друзей погибших не пришлось.За то, чтоб в мире было вдоволь хлеба,Чтоб жили все и в дружбе, и в тепле.Всем людям хватит места на земле,Как волнам моря и как звездам неба.Я пью за то, чтоб не из века в век,За то, чтоб мир был лучше год от году,За то, чтоб не был малым человек,Принадлежащий к малому народу.За то, чтоб люди с гордостью похвальной,Каков бы ни был их язык и цвет,Могли писать свою национальностьНа бланках виз и на листках анкет.И пусть вражда народам глаз не застит,Пусть ложь не затуманит честных глаз.Короче говоря, я пью за счастье,Провозглашаю, люди, тост за вас!Студенты
Перевод Н. Гребнева
Я с ребятами встречи жажду,Загрустил по студентам я.Вместе все и отдельно каждыйПредо мною встают друзья.Что мне надо? Отвечу вкратце:Пусть, как прежде, звенит звонок,Чтобы снова нам вместе собратьсяХоть на самый короткий срок.Даже пусть без стихов по кругу,Без экзаменной кутерьмы,Только в лица взглянуть друг другу,И на то б согласились мы.Были общими наши планы,Общей радость была и беда,И сердца наши, и чемоданыБез замков оставались всегда.В мире было студентов немало,Но, пожалуй, с древнейших днейКурса лучшего не бывало,Не бывало ребят дружней!Пусть один был ленив немного,А иной болтливей других,Но к последнему курсу, ей-богу,Удалось нам исправить их.Был один из нас скуповатым,Но и он не принес нам зла.Ну а в целом какие ребята,И какие были девчата,И какою пора была!Я по ней стосковался смертельно,Загрустил по ребятам я.Вместе все и каждый отдельноПредо мною встают друзья.Давиду Кугультинову
Перевод Я. Козловского
Вершин размыкаю я цепь,И вдаль через Каспий летитПосланье, в калмыцкую степь,К тебе, Кугультинов Давид.Извечный рокочет прибой,И мечутся чайки во мгле.Когда-то встречались с тобойМы чаще на грешной земле.Как будто бы только вчераМы соколам были сродни.И в Красную книгу пораУже заносить наши дни.У нас с тобой, вспомни, мой друг,Товарищи были одни.А нынче их сузился круг,Храни его, небо, храни!Роднила поэзия нас,И свой был у каждого лик.И звездный познали мы час,Суливший бессмертия миг.Лихих не склоняя голов,Как жили, ушли без кольчугГудзенко, Луконин, Орлов —Так вещий сужается круг.Прекрасен божественный дар,И нами у горных вершинОплакан Думбадзе НодарИ неповторимый Кайсын.Ровесники наши они,Но вещий сужается круг,Храни его, небо, храниИ не преуменьши заслуг.Как прежде, распахнута даль,И прошлым нельзя пренебречь,Но жаль мне – и в этом печаль, —Что редок стал счет наших встреч.Все уже пророческий круг,И стал я бояться газет:Не раз узнавал от них вдругО том я, что умер поэт.Чей завтра наступит черед —Неведомо. И сквозь туман,Венчая собой небосвод,Гусиный плывет караван.С ним шлю я посланье, как зов.Откладывать встреч недосуг,Покуда земных адресовС тобой не сменили мы, друг.«Спасибо, друг, за сладостную ложь…»
Перевод Е. Николаевской
Спасибо, друг, за сладостную ложь,Она меня обрадовала очень.Ты мне сказал недавно между прочим,Что я, как прежде, ловок и хорош.Как прежде, молод и ничуть не сед,Как прежде, весел, и силен, и прочен…Спасибо, я обрадовался оченьТвоим словам, которых слаще нет.Совсем как прежде, ловок и хорош!..Обидно лишь, что похвалою этойНе поделюсь ни с кем и по секрету…Спасибо, друг, за сладостную ложь.«Мой старый друг, я верю…»
Перевод Е. Николаевской
Мой старый друг, я верю,Что этот снег растаетИ с честью ты вернешьсяК родному очагу.Ты слышишь голос братьев?..Года их не состарят,И воскресить ушедших,Увы, я не могу…И все-таки я слышу,Как зов их в сердце бьется:Вернись без промедленьяК отцовскому огню!..И в песне материнскойОб этом же поется,И я о том же самомТвержу сто раз на дню:Чтоб не играл на бубнеТы всяким проходимцамИ чтобы не пускалсяВ пляс под чужой кумуз.Чтоб помнил: быть в разлукеС семьею не годится,Что всех чинов превышеЛюбви святой союз.…Снег сыплется… НадеждыС зимой родятся вместеНа то, что снег растаетИ что придет весна…В былом не оставайся,Чтоб не пропасть без вести —Кончаются дороги.Минуют времена…«В ауле оставил я множество близких своих…»
Перевод Е. Николаевской
В ауле оставил я множество близких своих,Но вижу во сне я не их,А цадинские скалы…Друзей на Хунзахском нагорьеОсталось немало,Но вижу цветок у струи родниковой —Не их…Пред старыми башнямиНет у нас чувства вины,От близких своихНам приходится слушать упреки…Способны друзья изменитьсяВ недолгие сроки, —Родные края неизменны,Надежны, верны.«С иными встретиться не смог…»
Перевод Е. Николаевской
С иными встретиться не смог —Остаться опоздал.С иными, хоть и минул срок,Расстаться опоздал.Что я опаздываю – знал,Спешил, бежал, летел…И песню спеть я опоздал,Ту, что я спеть хотел.А ту, что можно бы не петь,Оставить опоздал.Я на вокзал не мог успеть —На поезд опоздал.Я опоздал наполнить рог,И бросить – не успел.Я в зал вбежал, не чуя ног,Когда оркестр гремел.В дороге я загнал коня,Домой пришел не вдруг.Был похоронен без меняМой самый лучший друг.Тулуп себе весной я сшил,Когда прошел буран.Когда кончалась свадьба, бил,Забывшись, в барабан.И к Пушкину я опоздал.К Шопену опоздал.К Хемингуэю я пришел,А он меня не ждал…В груди огонь пылал средь тьмы,И дождь вовсю хлестал…Родиться опоздали мыНамного, Дагестан!..И все ж спасибо от душиЗа свет нескудный дня…И песни были хороши,Что спели для меня.И стрелы, пущенные мной,Вонзались в цель, звеня,И первым к финишной прямойКонь выносил меня.Как ни опаздывал порой,Я счастлив был не раз.О том у женщины однойСпросите хоть сейчас.К ней приходил я точно в срок.В тот самый день и час,Хоть обезумевший потокСносил мосты не раз.Омар-Гаджи Шахтаманову
Перевод Ю. Мориц
Порвать мне, что ли, эту песню в клочья?Кувшин мне, что ли, вдребезги разбить?Кому теперь стихи прочту я ночью?И с кем вино теперь я буду пить?А ветер листья рвет, а даль туманна,А гор вершины снежные белы…Ну как ты мог уехать, Шахтаманов,Исчезнуть из родной Махачкалы?Вокруг меня – унылые персоныКаких-то недоучек-мудрецов,И во хмелю они, как мухи, сонны,И трезвый ум их скучен и свинцов.Чем пить вино с людьми такого сорта,Уж лучше пить из лужи на углу!Омар-Гаджи, скажи, какого чертаРешил покинуть ты Махачкалу?Вон там, я вижу, бывшие хакимыУ колоннады встали как стена,И говорят, чудесными какимиПод их начальством были времена.А мне, ей-богу, даже неизвестно,Что времена их были на земле!Омар-Гаджи, — да чтоб ты трижды треснул! —Как жить ты можешь не в Махачкале?.. Я шел вчера по улице Дахадаева, и там,Где она соединяется с улицей Ермошкина,Я встретил одну женщину, которую ты знаешь…Горянка эта вырвала ресницу:«Пошли ему!..» Такие, брат, дела!Омар-Гаджи, скажи, тебе не снитсяСтолица наших гор Махачкала?И петь и пить умеющий отменно,Ответь, от жажды ты не умер там,Где не припасть к поющим вдохновенноПрозрачным чародинским родникам?И Каспий, ты учти, находит странным,Что саклю ты покинул на скале!О, Шахтаманов, за каким шайтаномТы улетел, Махнув крылом Махачкале?Зачем аэродромы и вокзалы?Теперь мне некого встречать и провожать…Я вдребезги разбил кувшин, бокалы,Я в клочья разорвал стихов тетрадь!Омар-Гаджи, скажи, какого чертаТы бросил горы, где живут орлы?Зачем, доехав до аэропорта,Из нашей милой улетел Махачкалы?Габиб
Незабвенному Эффенди Капиеву
Перевод Н. Гребнева
Я вижу твой чуб, и морщинок изгиб,И взор, от небес и от воздуха пьяный.Как рано, как рано ушел ты, Габиб, —Любимая песнь моего Дагестана!Прости нас, но памятник вечный, как стих,Еще на твоей не воздвигнут могиле,И песню, достойную песен твоих,Друзья до сих пор о тебе не сложили.Но верь нам, мы любим тебя горячо,Хоть песнь о тебе над полями не реет,Та песня, не ставшая словом еще,Живет в нашем сердце, мужает и зреет.Памяти Семена Гудзенко
Перевод Н. Гребнева
В поэмах и сказках мы ищем героев,Из песен мы их имена узнаем,И лишь потому, что он рядом с тобою,Героя не видим мы в друге своем.Порою мы многого не замечаем,У нас притупляются сердце и глаз,И другу мы песни свои посвящаем,Когда он не слышит ни песен, ни нас.На зов мой ни слова. На зов мой ни звука…С могильных цветов опадает пыльца.Ужели нужна лишь такая разлука,Чтоб, друга поняв, оценить до конца!В простреленном ватнике, бритоголовый,Мой друг и ровесник, пришел он ко мне.И веяло жизнью от каждого словаСтихов его первых, рожденных в огне.Бродили мы с ним по Москве до рассветаИ после валились, усталые, с ног.Он в гости в аул наш приехать на летоДал слово, но слова сдержать он не смог.Я путаюсь вновь в переулках Арбата,Где с ним мы когда-то бродили не раз.Мне слышится голос его глуховатый,Как будто он рядом шагает сейчас.Дай мне руку
Перевод Е. Николаевской
ПесняЕсли счастьем ты охвачен —Ты живи, его не пряча.Дай мне руку, дай мне руку,Дай мне руку, друг…Если горе вдруг нагрянет,Поделись – и легче станет.Дай мне руку, дай мне руку,Дай мне руку, друг…Если ты влюблен безмерно —Счастлив я, как ты, наверно.Дай мне руку, дай мне руку,Дай мне руку, друг…Если объяснился с нею —Рад за вас, поверь, вдвойне я.Дай мне руку, дай мне руку,Дай мне руку, друг…Если встретишься с бедою —Разделю ее с тобою.Дай мне руку, дай мне руку,Дай мне руку, друг…Если в ураган ты вышел,Позови, чтоб я услышал.Дай мне руку, дай мне руку,Дай мне руку, друг…Коль в душе несешь ты злобу,Предлагать ее не пробуй —Целиком себе бери.Руку, руку убери!..«Ну-ка, друг мой, как бывало…»
Перевод Н. Гребнева
Ну-ка, друг мой, как бывало,На пандуре заиграйПесню старую сначала,Долалай, долалай.Видел горя я немало,Жизнь моя была не рай.Все, что было, миновало,Долалай, долалай.Мне удача улыбалась,Счастье било через край.Словно чаша расплескалась,Долалай, долалай.Было все, а что осталось?Как о том ни размышляй,Самым верным оказалосьДолалай, долалай.Что незыблемым казалось,Все распалось невзначай.От всего одно осталось:Долалай, долалай.Трое
Перевод Я. Козловского
Не первый год, как мужняя жена,Страдая, в друга дома влюблена.И сам он тоже словно обезумел,Его любовь проклятая грешна.Передо мною, святости полна,Исповедально каялась она.И умоляла слезно:– Стать досужейМолвою эта тайна не должна.Кунак их дома – мой давнишний друг,Как смертник говорил:– Замкнулся круг.Меня судить ты не имеешь права,Любовь моя – как роковой недуг.Поверенным их душ легко ли быть:Не осуждать, и не благоволить,И сознавать, что друга от изменыБессилен я достойно защитить.С тяжелым сердцем думаю о них,О всех троих – друзьях мне дорогих,И обречен с собою взять в могилуЯ таинство о близости двоих.«Отчего тебя в гости друзья приглашать перестали?…»
Перевод Я. Козловского
– Отчего тебя в гости друзья приглашать перестали?– Я заносчивым был и не шел, куда звали меня.– Отчего, как бродяга, ты смотришь на окна в печали?– Оттого, что за ними хотел бы присесть у огня.«Что снилось, друг?…»
Перевод Я. Козловского
«Что снилось, друг?» – «Забыл, что снилось ночью!»«То не беда! Хочу я пожелать,Чтоб этот день тебе предстал воочью,Как четки лет начнешь перебирать!»«Когда обрел я друга в час ненастья…»
Перевод А. Кардаша
Когда обрел я друга в час ненастья,Слились два сердца воедино вдруг.Теперь разбилось сердце вмиг на частиОт вести горькой, что солгал мне друг.«Соседей более ворчливых в мире нет…»
Перевод В. Солоухина
Соседей более ворчливых в мире нет,Все ссоримся мы – я и Магомед.Таких соседей добрых в мире нет,Живем в согласье – я и Магомед.Памяти народного артиста Басира Инусилова
Перевод Н. Гребнева
Мой друг Басир, что ты наделал, милый?Зачем нам причинил такую боль?Встань поскорее, выйди из могилы,Тебе не подобает эта роль.Ты не однажды умирал, бывало,И в смерть твою не мог не верить зал,Но гром оваций этого же залаТебя опять из мертвых воскрешал.Идет спектакль. На заднем плане горы.Я – только зритель, но в моей грудиВолнуется помощник режиссераИ шепчет: «Инусилов, выходи».Но не сыграть тебе в любимой драмеНи нынче вечером, ни через год,Не вырваться тебе: могильный каменьСильнее сцены, что тебя зовет.Сегодня упадет другой влюбленный,Взойдет другой правитель на престол.И ты без репетиций и прогонов,На горе нам, в другую роль вошел.Кто автор пьесы, действие которойВыходит из привычных нам границИ убивает навсегда актеров,А не всего лишь действующих лиц?И занавес упал неколебимый,Гремел оркестр, и молчал суфлер,Ты прочь ушел без парика, без грима,В простой одежде уроженца гор.Мавр может уходить, он сделал делоИ навсегда погиб в последний раз,И сразу же на сцене опустело,И грустно замер зал, и свет погас.Мой друг Басир, что ты наделал, милый?Зачем нам причинил такую боль?Встань поскорее, выйди из могилы,Тебе не подобает эта роль.«Сперва тебя я другом называл…»
Перевод Н. Гребнева
Сперва тебя я другом называл,Но был ты лишь лжецом себялюбивым,Потом, что ты мне враг, я полагал,Ты оказался подлецом трусливым.Ну что ж, не плачу я, судьбу кляня,С тобой не знаясь нынче, как бывало.На свете, слава богу, у меняИ без твоей вражды врагов немало!Есть глаза у цветов
Перевод Н. Гребнева
С целым миром спорить я готов,Я готов поклясться головоюВ том, что есть глаза у всех цветовИ они глядят на нас с тобою.Помню, как-то я, в былые дни,Рвал цветы для милой на поляне,И глядели на меня они,Как бы говоря: «Она обманет».Я напрасно ждал, и звал я зря,Бросил я цветы, они лежали,Как бы глядя вдаль и говоря:«Не виновны мы в твоей печали!»В час раздумий наших и тревог,В горький час беды и неудачиВидел я: цветы, как люди, плачутИ росу роняют на песок.Мы уходим, и в прощальный час,Провожая из родного края,Разные цветы глядят на нас,Нам вослед головками кивая.Осенью, когда сады грустны,Листья на ветвях желты и падки,Вспоминая дни своей весны,Глядя вдаль, цветы грустят на грядке.Кто не верит, всех зову я в сад,Видите: моргая еле-еле,На людей доверчиво глядятВсе цветы, как дети в колыбели.В душу нам глядят цветы землиДобрым взглядом всех, кто с нами рядом,Или же потусторонним взглядомТех друзей, что навсегда ушли.
