Эти люди преследовали его!
Стивен оглянулся и увидел в темноте три красные точки. Они подпрыгивали и медленно, но неумолимо приближались. Так эти люди действительно гнались за ним? Может, из-за этой странной шкатулки? Стивен бежал не останавливаясь, пока не почувствовал во рту железный привкус крови.
Он мчался по безлюдному Лугу, в темноте похожему на черное море, готовое проглотить свою жертву. Справа и слева открывались проходы к пустующим пивным ларькам. Впереди, словно скелет динозавра, высилась громадина американских горок. Противоположная сторона, отмеченная уличными фонарями, казалась недосягаемой. За каждым ларьком и фургоном, в каждой нише Стивену мерещились преследователи в капюшонах.
Он угодил ногой в лужу, споткнулся о решетку канализации и растянулся на мокром асфальте. Сумка выпала из рук. Пока Стивен лихорадочно шарил в ее поисках, сзади вновь послышались шаги. Они определенно стали ближе, Лукас различал всплески воды под ботинками. Где же чертова сумка?.. Где-то рядом послышался хруст, словно кто-то наступил на осколки пивной кружки. Потом этот кто-то запыхтел и закашлялся. Внутренний голос подсказывал Стивену: сумку нельзя потерять ни в коем случае! Хоть он и не знал почему.
Наконец он нашарил сумку среди мусорных пакетов. Схватив ее, быстро вскочил и побежал дальше, пока впереди не показались спасительные фонари. Окончательно запыхавшись, букинист пробежал между старыми липами и наконец оказался на Бавариаринг, по другую сторону Луга.
Он оглянулся. Люди с факелами пропали из виду. Сигналили машины, светофор переключился на зеленый, мимо деловито шагали прохожие.
Стивен вернулся в большой город.
Стивена била дрожь. До сегодняшнего дня, проживая в самом дорогом и красивом городе Германии, он чувствовал себя в безопасности. Теперь же, после того как его чуть было не ограбили в самом центре, да еще странные типы в монашеских одеяниях, он взглянул на Мюнхен совсем иначе. Узкие улочки его родного квартала, тусклые фонари и высокие старинные дома, не тронутые войной, вдруг показались ему чужими и зловещими.
Спустя еще четверть часа Стивен добрался наконец до своего дома, расположенного на Эренгутштрассе, недалеко от Мюнхенской скотобойни.
Он прислонился к двери, закрыл глаза и вслушался в знакомые звуки родного квартала: отдаленный звонок трамвая, сигналы машин, смех из многочисленных трактиров. Иногда, посреди ночи или перед рассветом, Стивен слышал, как мычат коровы и телята или визжат свиньи на бойне. Порой в воздухе даже чувствовался запах крови. Тем не менее он не мог представить себе жизнь в ином квартале. Здесь, в районе Изарфорштадт, недалеко от Южного кладбища, среди узких улочек и роскошных мостов через Изар, Стивен ощущал дух минувших столетий. Тот Мюнхен, который сохранился лишь в некоторых уголках города.
«Мюнхен, каким знал его некий Теодор Марот, – пришла в голову неожиданная мысль. – Неужели его записи так много значат, что меня уже преследуют из-за них?»
Вконец уставший, Стивен поднялся по бесчисленным ступеням на последний этаж. И только заперев дверь, заметил, что брюки на нем разорваны, руки грязные и во многих местах кровоточат, плащ вымок, как половая тряпка, а сумка забрызгана грязью. И его по-прежнему трясло.
Он решил, что первый бокал выпьет прежде, чем примется за спагетти.
2
Примерно через час, когда вина в бутылке оставалось меньше четверти, Стивен сидел на любимом потертом диване у себя в квартире. Он успел принять душ и переодеться. По окнам барабанил дождь, ветер усилился. Сквозь мокрые стекла можно было видеть огни Олимпийской башни, смутно угадывались строения Мюнхенской скотобойни.
Чтобы сесть, ему, как обычно, пришлось освободить диван от десятка книг. На журнальном столике громоздились пустые чашки, остатки сандвичей и мятые газеты. В отличие от лавки, в квартире у Стивена не было и намека на порядок. В следующее воскресенье придет горничная и снова примется критиковать его образ жизни. Неизменный ритуал, во время которого полная Иоанна с польским акцентом предостерегала его от опасностей холостяцкой жизни.
Серьезных отношений у Стивена не было уже четыре года, и за это время он пришел к выводу, что лучшими подругами для него всегда будут книги. Их истории куда увлекательнее, а если и они вдруг наскучат, то их можно просто убрать на полку.
Стивен закрыл глаза. Из старых колонок лился Концерт для фортепиано Брамса. Перед ним стояла почти пустая бутылка «Монтепульчано». Он немного успокоился, и произошедшему на Лугу Терезы нашлось вполне тривиальное объяснение. Скорее всего, какие-нибудь подростки нацепили на себя монашеские рясы и пугали случайных прохожих. И он пустился от них наутек, точно напуганная курица! Мальчишки, наверное, до сих пор катаются со смеху…
Стивен покачал головой, удивившись собственному малодушию, и взялся за книгу из шкатулки. По счастью, ни шкатулка, ни ее содержимое не пострадали при падении. Лукас провел рукой по бархатной обложке, и вновь у него возникло чувство, что он уже где-то видел книгу. В памяти всплывали нечеткие образы из далекого прошлого. Но уцепиться за них не получалось – осталось лишь легкое головокружение да горьковатый привкус во рту.
Между тем Стивен уже не сомневался, что странные иероглифы представляли собой какой-то тайный шифр, но какой именно, сказать затруднялся. В свое время ему доводилось читать труд по криптологии XIX века. Но, насколько он помнил, в таких случаях, как правило, определенные буквы заменялись другими, и иногда использовались цифры. Но значки в книге напоминали скорее древнегерманские руны и на первый взгляд не заключали в себе никакого смысла. Стивен надел очки и внимательнее взглянул на первые символы.
Что бы это могло быть? Походило на детские каракули. Время от времени среди замысловатых иероглифов попадались ряды обычных заглавных букв, впрочем, лишенных какого-либо смысла. Стивену эти наборы букв ни о чем не говорили. Он перевернул несколько страниц и насчитал не меньше пяти таких комбинаций, хотя по всей книге их было немало. Первые три имели следующий вид:
ßMAMIJH
MAAÖY
VOYPIJPUM
По окнам продолжал барабанить дождь. Стивен сделал большой глоток из бокала и снова прочел заглавие на первой странице.
ЗАПИСИ ТЕОДОРА МАРОТА,
АССИСТЕНТА ДОКТОРА
МАКСА ШЛЯЙСА ФОН ЛЁВЕНФЕЛЬДА
Он решил пока оставить загадочный шифр, прошел к рабочему столу и включил ноутбук. После загрузки ввел в строку поиска
Из представленной информации следовало, что доктор Шляйс фон Лёвенфельд был лейб-медиком при короле Людвиге II, а до этого лечил его отца, короля Максимилиана II. После некоторых поисков Стивену попалась научная статья. Выяснилось, что Лёвенфельд считался в то время одним из лучших врачей Баварии. Он по праву называл себя тайным королевским советником и умер в возрасте почти 90 лет богатым и уважаемым человеком. На черно-белом фото был представлен пожилой господин в очках, с задумчивым выражением лица, в плотно застегнутом камзоле и с цилиндром в руках. Окладистая борода придавала ему сходство с американским президентом Авраамом Линкольном.
Стивен взял фотографию из шкатулки и положил рядом с ноутбуком. Как и все остальные, она, очевидно, была сделана в ателье. На заднем плане угадывались бутафорские колонны и портьеры. Сидящий на стуле молодой человек, в хорошо скроенном костюме, обладал приятной наружностью, а зачесанные набок волосы и мягкие черты лица придавали его облику определенную женственность. Стивен уже не сомневался, что на фотографии не кто иной, как ассистент королевского лейб-медика.
Стивен задумчиво взял из шкатулки прядь волос, перевязанную шелковой лентой. Когда-то очень давно волосы были черного цвета.
Как волосы короля…
Стивен допил вино и положил фотографию, книгу и прядь волос обратно в шкатулку. Потом открыл вторую бутылку, чтобы еще немного поразмыслить.
По всей видимости, содержимое шкатулки было куда более ценно, чем он предполагал вначале.
Проснувшись наутро под задорную мелодию Моцарта, Стивен пришел к выводу, что вино оказалось на пару градусов крепче обычного. Он с трудом нашарил будильник и выверенным движением прервал концерт Вольфганга Амадея. Поднялся, превозмогая головную боль, провел рукой по взъерошенным волосам. Бывают дни, когда особенно остро осознаешь, что тебе уже за сорок.
Шкатулка покоилась на письменном столе возле кровати. Она даже во сне не оставляла букиниста в покое. Стивен смутно припоминал, как задыхался под гигантской королевской мантией. И как люди в черных капюшонах хватали его обжигающими руками.
Лукас протер глаза и шаткой походкой отправился на кухню. В раковине высилась стопка грязной посуды. Букинист взял со стола раннее издание «Симплициссимуса» и осторожно смахнул с нее крошки. Газета вышла незадолго до Первой мировой войны и заслуживала лучшей участи. Напевая себе под нос, Стивен насыпал в кофеварку свежемолотого кофе и включил радио. Музыка мгновенно его успокоила. До сих пор болело ушибленное колено и что-то колотилось по внутренним стенкам черепа, но, по крайней мере, забылись дурные видения. Стивен помассировал виски и, вслушиваясь в низкое звучание виолончели, задумчиво пригубил сладкого кофе. Вчерашние события – сначала визит странного господина, потом люди в капюшонах – совершенно вывели его из равновесия. И конечно же, не стоило забывать о шкатулке и ее невероятном содержимом. Почему он так терялся, стоило лишь взглянуть на нее?
Что ж, сегодня в лавке он внимательнее изучит ее под лупой. Если этот Марот действительно унес с собой в могилу какую-то тайну, Стивен сделает несколько звонков, заработает денег, и пускай фрау Шультхайс открывает свой бутик хоть на окраине Мюнхена. Стивен был хорошо знаком с миром букинистики и часто слышал слухи о том, что король Людвиг II мог быть гомосексуалистом. Ему самому не было до этого дела, но он прекрасно понимал, что некоторые газеты щедро заплатят за соответствующие доказательства. Этих денег хватило бы, чтобы на долгие месяцы забыть об арендной плате.
После горячего, обжигающего душа Стивен надел новый вельветовый костюм с белой рубашкой и твидовой бабочкой, положил шкатулку в кожаную сумку и отправился к себе в лавку.
За ночь небо очистилось, погода стояла солнечная и по-летнему теплая. В пивных садах пестрели осенние каштаны. Стивен неспешно брел по Лугу Терезы, теперь довольно оживленному, и прохожие были вполне доброжелательны. Даже не верилось, что еще вчера здесь же его преследовали трое неизвестных в капюшонах. С каждым шагом Лукас чувствовал себя лучше и почти не вспоминал о головной боли. Что и говорить, хорошее начало хорошего дня…
Но еще в пятидесяти метрах от лавки у Стивена появилось предчувствие, что сегодняшний день станет худшим за весь этот год.
Группа зевак перед лавкой разглядывала кучу осколков, еще недавно бывших витриной. Раскрытые книги лежали на тротуаре, как мертвые птицы. Пергаментные страницы были изорваны и забрызганы грязью. Но это было ерундой в сравнении с хаосом, который открылся взору, когда Стивен заглянул внутрь сквозь разбитую витрину.
Ощущение было такое, словно там прошлось средней мощности землетрясение.
Один из больших стеллажей оказался опрокинут. Пол был устлан книгами, картами и открытками. Стивен заметил недавно приобретенную книгу по шахматам восемнадцатого столетия – кто-то рассек ножом кожаную обложку. На сборнике драм Мольера отпечатался грязный след ботинка, другие книги были выдраны из переплета, разорваны или измяты. Страницы, как палые листья, шелестели под порывами ветра. Единственным, что оставалось еще на месте, был стол красного дерева в глубине лавки. Сцена была до того жуткая, неестественная, что Стивен некоторое время неподвижно смотрел сквозь витрину. Как ни странно, но к жизни его вернула мысль лишь об одной книге.
Не обращая внимания на любопытствующих, Стивен подошел к лавке и открыл дверь. Попытался протиснуться внутрь, но помешали нагромождения книг, которые напирали на дверь с другой стороны. Некоторое время зрители как завороженные наблюдали за его отчаянными попытками продавить книжную массу. Только когда на плечо ему легла чья-то рука, он бросил это бессмысленное занятие.
– Это ваш магазин?
Перед ним стояла сотрудница полиции, еще молодая, лет двадцати пяти. Вид у нее был обеспокоенный. Ее старший коллега со скучающим видом дожидался в машине, припаркованной неподалеку.
Стивен молча кивнул, и девушка продолжила:
– Нам придется составить протокол, зафиксировать незаконное проникновение. Хотя это похоже скорее на чью-то хулиганскую выходку.
«Или фрау Шультхайс готова любыми средствами открыть здесь свой бутик», – подумал Стивен.
Неужели она могла зайти так далеко? Наняла пару мордоворотов, чтобы немного ускорить процесс?
Эта мысль настолько заняла его, что он прослушал очередной вопрос от девушки-полицейского.
– Что-нибудь пропало? Может, уже удалось определить? – повторила она терпеливо и достала блокнот. – Деньги? Ценности?
Стивен взглянул на разбросанные по полу изорванные и перепачканные книги и тихо рассмеялся.
– Прошу прощения, глупый вопрос, – участливо проговорила девушка. – Сейчас мы оцепим место преступления и составим заявление. Потом вам, наверное, придется навести здесь порядок, чтобы сказать что-то определенное.
Она похлопала Стивена по плечу и с блокнотом в руках вернулась к коллеге. Тот официальным тоном разгонял любопытных.
Стивен не двигался с места и молча смотрел на развороченную лавку. Следовало поправиться: какой уж там год, сегодняшний день станет худшим за всю его жизнь.
3
– У вас открыто?
Лукас поднял голову и посмотрел сквозь разбитую витрину, которую наскоро заклеил скотчем. День уже клонился к вечеру. Холодный ветер задувал сквозь щели и трепал изорванные страницы на полу.
Сквозь паутину липкой ленты букинист увидел молодую темноволосую девушку в ядовито-зеленом платке. Старомодные солнечные очки придавали ей удивительное сходство с Одри Хепбёрн. Стивен всегда восхищался этой актрисой, но сейчас был просто не в настроении заводить беседу с ее клоном.
– Временно закрыто, – проворчал он и продолжил расставлять по полкам уцелевшие книги.
Рваные экземпляры отправлялись на прилавок, и стопки их за последние несколько часов заметно выросли. Ущерб оказался не таким огромным, как показалось вначале, – но достаточным, чтобы настроение было безнадежно испорчено. Реставрация старинных книг стоила безумно дорого. Стивен понимал, что у него никогда не будет денег, чтобы восстановить порядка сорока поврежденных экземпляров. По крайней мере, сказки братьев Гримм не пострадали. Букинист обнаружил ее чуть помятую, но невредимую под перевернутым стеллажом.
– У вас ревизия? – с интересом спросила девушка и показала на стопки книг, которые Стивен еще не успел осмотреть.
Он вздохнул.
– Если уж вам так интересно, то кто-то разгромил мою лавку. И я как раз пытаюсь навести здесь хоть какой-то порядок. Благодарю за внимание, всего доброго.
– О, – произнесла «Одри Хепбёрн». И спросила немного спустя: – Ничего не пропало?
– По-моему, вас это не касается.
Прозвучало грубее, чем хотелось, но Стивен был уже на пределе своих сил. Возня с поврежденными книгами стоила ему бо́льших усилий, чем он сам готов был признать. Как ни странно, пропала всего одна книга – томик немецких баллад, не представляющий особой ценности. Возможно, Стивен просто еще не нашел его среди завалов. Поэтому в полицейском участке он заявил, что ничего не пропало. Местный сотрудник любезно, хоть и немногословно сообщил, что расследование вряд ли к чему-то приведет. Лукас вернулся к себе в лавку и до вечера разбирал завалы и размышлял.
Все это время Стивен раздумывал, кто бы мог стоять за этим странным погромом. Он сомневался, что фрау Шультхайс способна на такое. Но как насчет ее мужа? И, конечно же, не стоило забывать о вчерашнем незнакомце… Что он там сказал на прощание?
Что значит
Ноздри защекотало от книжной пыли, и Стивен чихнул. Потом как следует высморкался и увидел девушку. Она по-прежнему стояла за разбитой витриной и улыбалась, как примадонна.
– Будьте здоровы.
Стивен невольно улыбнулся.
– Простите, что так на вас накинулся, но все это, – он показал на стопки разорванных и перепачканных книг и страниц, – совершенно выбило меня из колеи.
«Одри Хепбёрн» кивнула:
– Все в порядке. У меня к вам только один вопрос, потом я оставлю вас в покое.
Она порылась в сумочке, такой же ядовито-зеленой, и что-то протянула Стивену сквозь витрину. Это была мятая, чуть размытая фотография.
– Вам знаком этот человек? – спросила она серьезно. – Это мой дядя. Он случайно не заходил в вашу лавку?
Стивен взглянул на снимок и вздрогнул. Конечно же, это был тот самый мужчина с бумажным свертком! Он заходил вчера в его лавку, затравленно озирался, а потом так внезапно исчез. Фотография была нечеткая, но букинист сразу узнал приятного пожилого господина в сером пиджаке и никелевых очках.
Стивен кивнул и вернул снимок девушке.
– Да, он заходил вчера ближе к полудню, – сказал он. – Мы немного поговорили, но потом он ушел.
– О чем? – Голос у девушки резко переменился. – О чем вы говорили?
– Ну, о всяком. Большей частью о литературе. Его интересовал дневник Сэмюела Пипса.
– А вы случайно не говорили о короле Людвиге Втором?
Стивен насторожился. Он поднялся и с неприязнью взглянул на девушку.
– Послушайте, если вы как-то связаны с тем субъектом, который заявился сюда вчера вечером, то…
– Что еще за субъект?
– Тот самый, который задал мне точно такой же вопрос. Есть ли у меня книги о короле Людвиге Втором.
– Что?!
В этот момент за плечом у нее что-то сверкнуло – краткая вспышка за боковым стеклом «Крайслера», припаркованного у тротуара. Из машины вышли двое крепких мужчин в темно-зеленых спортивных куртках и неспешно двинулись в сторону лавки. Заметив их, девушка внезапно побледнела, зашла внутрь и затравленно огляделась.
– Не могли бы вы запереть дверь? – прошептала она.