Ночь волшебства

– Нет, я выгляжу как идиотка, поскольку допустила это. Мне бы так хотелось, чтобы все вернулось обратно, на свои места. Я даже не знаю, как посмотрю на него, когда – и если – он захочет вернуться домой.

– Это не может продолжаться до бесконечности. Все уладится, а потом постепенно забудется.

Валерия была совсем не уверена, что все так и произойдет, поскольку ситуация вышла слишком скандальной, но ей казалось правильным утешить Бенедетту.

– Спасибо, что позвонила, Валерия. Для меня это очень много значит, и я сожалею, что у тебя с Жаном Филиппом тоже возникли проблемы. Я буду молиться за вас обоих.

– Спасибо и тебе, – сказала Валерия со слезами на глазах.

Положив трубки, обе женщины вытерли слезы. Их мужчины доставляли только огорчения.

В начале июля Бенедетте пришлось принять еще одно решение. У них была договоренность с друзьями отправиться на следующей неделе в путешествие на Сардинию, и она не знала, стоит ли ехать, поэтому спросила совета у Грегорио, когда тот позвонил.

– Да неужели ты полагаешь, будто я способен сейчас думать об отпуске? Как ты можешь позволить себе даже спрашивать об этом? Сегодня у моего сына была остановка сердца, и врачам пришлось постараться, чтобы вернуть его к жизни. Да плевать я хотел на все эти путешествия! – произнес он разъяренным голосом. Бенедетта разрыдалась на другом конце телефонной линии.

– Тебе плевать? Я переживаю весь этот кошмар, затеянный тобой! Я веду дела и кое-как справляюсь с забастовками докеров, авариями на фабриках и пожарами на предприятиях в Китае, эти чертовы папарацци не оставляют меня в покое из-за тебя и твоей шлюхи, а ты возмущаешься, когда я спрашиваю тебя о нашем отпуске. Почему бы тебе не провести его там вместе с ней? Тебе же все равно. Ладно, забудь про Сардинию. Я решу сама.

Высказав все это, она бросила трубку, но он тут же перезвонил с извинениями.

– Это все из-за угнетающей обстановки, которая здесь царит. Если бы ты их увидела… они такие крошечные и выглядят так, что едва ли выживут, а Аня просто боится прикоснуться к ним. Я должен оставаться здесь ради нее.

При этом он явно ожидал от своей жены понимания и сочувствия.

– Разумеется, – безжизненным голосом произнесла Бенедетта.

Она больше не могла его слушать. С одной стороны, он мгновенно стал ответственным преданным отцом, а с другой – хотел, чтобы она принимала близко к сердцу его тревогу о детях и их матери, которые не имели к ней никакого отношения, разве что все вместе разрушили ее жизнь.

– Я думаю, тебе следует отправиться в Порто-Черво с Флавией и Франческо и отдохнуть там. И надеюсь, к тому времени, когда ты вернешься, я смогу приехать домой, хотя бы ненадолго.

– Так ты теперь планируешь жить на два дома? – поинтересовалась Бенедетта ледяным тоном.

– Разумеется, нет. Но Аня и дети пока должны оставаться в Париже. Лишь в сентябре или октябре они смогут отправиться домой.

– И где ты собираешься быть все это время? – спросила Бенедетта, и он сказал то же, что теперь говорил всегда:

– Не знаю. Я теперь живу одним днем.

– Как и я. Но я не могу делать вид, будто ничего не произошло, и отдуваться тут за тебя. Тебе придется решить в самое ближайшее время, что собираешься делать.

Бенедетта уже устала слышать от него, что дети находятся на грани жизни и смерти, как будто он мог помочь им тем, что сидел рядом. А если он собирается остаться с Аней, пусть так и скажет.

Все это она высказала мужу. Грегорио был поражен.

– Это надо понимать как угрозу?

– Нет, это реальность, – произнесла она негромко, но в ее голосе звучала сталь. – Мы не можем продолжать жить так, как живем сейчас. Это непорядочно. Ситуация была бы завершена, если бы после рождения детей ты выписал ей чек на крупную сумму и отправил домой. Теперь все совершенно не так. Твои дети могут быть не совсем здоровы и будут нуждаться в твоей помощи долгое время. Похоже на то, что ты никак не можешь от нее оторваться и возвеличиваешь как мать своих детей. Для меня в этой истории больше нет места.

Грегорио не мог предположить, как обернется дело с близнецами или какие узы со временем свяжут его с Аней. За тот период, который прошел между их рождением и неделями сидения около их кювезов, он стал проникаться более глубокими чувствами к ней, которых не испытывал ранее. Он влюбился в нее и не хотел отпускать. Грегорио привязался к Ане, хотя никогда прежде даже подумать не мог, что подобное может случиться в его жизни. Они теперь стали едва ли не семьей, но и от Бенедетты и их общего дома он отказываться не хотел, намереваясь туда непременно вернуться. Грегорио обещал обеим женщинам то, чего не мог выполнить. Он мог быть либо с одной, либо с другой, но никак не с обеими. Он заверял Аню, что все будет хорошо, и говорил Бенедетте, что вернется домой, а их супружество продолжится как прежде, но как все сложится дальше, понятия не имел.

– Разумеется, тебе есть в ней место, – произнес Грегорио в ответ на слова Бенедетты и резко добавил: – Ты же моя жена.

– Это очень скоро может измениться, – ответила она холодно. – Я больше не намерена так жить.

– Тебе и не придется. Я только прошу проявить сострадание на то время, пока прояснится ситуация с близнецами.

– На это могут уйти месяцы.

Бенедетта прочитала в Интернете все о преждевременных родах близнецов и знала теперь куда больше. Она знала о рисках таких родов и о том, что детей ждет, когда они появятся на свет. Знала она и о том, сколь ненадежно и осложнено будет их существование, даже если они выживут.

– Я приеду домой как только смогу. Я тебе это обещаю, – сказал Грегорио, словно протрезвев от ее слов. – Поезжай на Сардинию. А после я вернусь домой, даже если мне не удастся вырваться надолго.

В ответ Бенедетта произнесла то, что потрясло ее мужа:

– Если ты не сможешь остаться навсегда, тогда не приезжай домой вообще.

А затем она удивила его еще больше, бросив трубку. Она дала ему достаточно времени, чтобы опомниться, теперь ее терпению пришел конец. Наступило время защищать свою честь.

В Париже Грегорио несколько минут сидел, глядя на зажатый в ладони телефон, а потом направился обратно в палату, где Аня сидела у кювезов и смотрела на близнецов. Услышав шаги Грегорио, она тут же повернулась к нему.

– Ты позвонил ей?

Он молча кивнул.

– И как поговорили?

Теперь Аня относилась к Бенедетте как к врагу. Та была помехой ее жизни с ним и тому будущему, которого она желала для своих детей. К тому же она знала, что Бенедетта имеет довольно сильную власть над Грегорио.

– Как обычно. Она очень переживает. Ко всему прочему, ей приходится в одиночку вести наш бизнес.

Аня не знала, сколь обширна их империя, а у него не было намерения делиться с ней этой информацией. Грегорио всегда нервничал, говоря о своей жене, даже больше, чем когда о ней говорила Аня. Ни одна из женщин не желала терпеть другую, и каждая тянула Грегорио в свою сторону.

– Ты сказал ей? – спросила Аня, жестко глядя на него. Она настаивала, чтобы Грегорио оставил Бенедетту навсегда.

– Еще нет. Я не могу сказать ей такое по телефону. Для этого мне нужно поехать в Милан.

Но Аня не желала отпускать его от себя даже на пять минут. Ее страшила мысль, что может произойти нечто ужасное, когда его не будет рядом. Они оба знали это, поэтому он и оставался в Париже. В определенном смысле Аня была подобна беспомощному ребенку и полностью зависела сейчас от него.

– Ты мог бы поехать, как только дети немного окрепнут. Пусть она знает, что ты теперь принадлежишь не ей, а нам.

Грегорио ничего не ответил на это. Он мог все сильнее и сильнее влюбляться в нее каждый день, но не хотел принадлежать даже ей. Он не был готов принять на себя такое обязательство по отношению к Ане даже сейчас, как не был уверен и в том, что хочет расстаться с Бенедеттой. Он словно сидел на двух стульях, разрываемый неразрешимыми противоречиями, при этом обе женщины предъявляли права на него, и каждая из них думала, что эти права именно на ее стороне. Единственными людьми, которым он целиком сочувствовал и готов был сделать для них все, были двое его детей, боровшихся за жизнь. То, что он чувствовал к ним, ошеломляло его самого.

На следующее утро Бенедетта позвонила своим друзьям в Рим и сказала, что готова отправиться вместе с ними в Порто-Черво, как и было согласовано, но без мужа.

– Грегорио не сможет поехать? – спросила ее Флавия мрачным голосом.

– Нет, не сможет. – Они обе знали почему, и Флавия не стала задавать больше вопросов, а Бенедетта добавила: – Если вас это не устраивает, я тоже могу остаться дома.

– Не глупи, мы же любим тебя. Мне так жаль… ты же понимаешь… – Флавия вздохнула. – Я знаю, у вас сейчас трудное время. Ему тоже может быть очень тяжело. – Она чувствовала сожаление к ним обоим: все же они были друзьями в течение двадцати лет.

– Я уверена, что и ему несладко, – холодно произнесла Бенедетта, задетая симпатиями друзей к Грегорио, который разрушил ее жизнь.

Они договорились, что Бенедетта приедет к ним на следующей неделе и останется на десять дней. У них имелась великолепная яхта, на которой они ежедневно выходили в море, и чудесный домик на берегу, где Бенедетта и Грегорио весело проводили время каждый год. На этот раз ей впервые придется ехать туда одной.

Спустя два дня ей позвонил Дхарам и сообщил, что будет по делам в Риме. Он предполагал навестить ее в Милане и был разочарован, когда она сказала, что ее не будет дома, поскольку она собирается на Сардинию навестить друзей. Какое-то время Дхарам колебался, но потом высказал свое предложение:

– Мог бы я приехать туда, чтобы встретиться с вами? Я остановлюсь в отеле. Так обидно быть недалеко от вас и не встретиться. Разумеется, если это неудобно для вас, я постараюсь найти другое время.

Чем дольше Бенедетта думала над этим предложением, тем больше оно нравилось ей. Коль скоро Дхарам остановится в отеле, это никак не будет стеснять Флавию и Франческо.

– Если вы ничего не имеете против отеля, я думаю, что это будет прекрасно. У моих друзей есть чудесная парусная яхта, мы сможем пройтись днем под парусами, а к вечеру обычно возвращаемся в порт.

Франческо происходил из известной семьи банкиров и был примерно одного возраста с Дхарамом, поэтому Бенедетта надеялась, что мужчины смогут найти общий язык. Флавия же была всемирно известным ювелиром.

Бенедетта сообщила Дхараму свой адрес на Сардинии, и на следующий день он прислал ей по электронной почте сообщение, подтверждающее, что приедет в Порто-Черво на субботу и воскресенье и уже забронировал номер в отеле «Кала ди Вольпе». Дхарам спросил ее, как развиваются события с Грегорио, и она ответила, что ничего не изменилось. Ей не хотелось посвящать его в подробности и вообще говорить об этом.

Как Бенедетта и надеялась, время, проведенное на Сардинии, пошло ей на пользу. Флавия и Франческо замечательно относились к ней, а Бенедетте очень нравилось жить в их доме и каждый день выходить в море на яхте. Это, правда, не изменило напряженных отношений с Грегорио, но позволило ей несколько отвлечься от тяжелых мыслей. Когда же приехал Дхарам, стало еще веселее. Они тут же поладили с Франческо. Лишь в последний вечер его пребывания, сидя на террасе, когда Франческо и Флавия уже ушли спать, Дхарам спросил, как, по ее мнению, будет развиваться ситуация с Грегорио. Бенедетта чувствовала его тягу к ней, но он не сделал ничего, что создало бы неловкую ситуацию для нее.

– Не знаю, – честно ответила Бенедетта. – Я не видела его уже больше месяца. Мне остается догадываться, что он чувствует к этой девушке. Думаю, что-то большее, чем в самом начале. Я слышала это в его голосе. И Грегорио, похоже, относится к своему отцовству весьма серьезно. Может быть, он останется с ней, – с горечью произнесла она, пытаясь смотреть на такой исход философски.

– А чего желаете вы? – осторожно спросил Дхарам.

– Мне бы хотелось, чтобы ничего этого не случилось, но это произошло. Я совершенно не уверена, что мы сможем вернуться к прежней жизни, если вообще захотим. Я смогу понять больше, если встречусь с ним. Он сказал, что приедет домой, когда я вернусь с Сардинии. Не думаю, что наш брак можно спасти. Я даже не знаю, какие чувства испытываю к нему сейчас. Да, я люблю его, но что-то во мне изменилось.

– Жена хотела вернуться ко мне, когда закончился ее роман с актером, но для меня ее решение уже не имело никакого значения, – негромко произнес Дхарам. – Только вы сами можете разобраться в своих чувствах. К тому же прошло слишком мало времени.

– Да, так оно и есть, – согласилась она, когда их взгляды встретились.

Дхарам осторожно взял ее руки в свои.

– Мне бы очень хотелось проводить все время с вами, Бенедетта, но, если вы не захотите рушить ваш брак, я мешать не буду. Я только хочу, чтобы вы знали, что я испытываю глубокие чувства к вам. Но если вы решите остаться с ним, я хотел бы быть вашим другом.

– Благодарю вас, – мягко отозвалась она, и они просидели еще несколько минут держась за руки.

Утром Дхарам должен был вернуться в Рим, а затем на собственном самолете лететь в Дели.

– Вы всегда можете позвонить мне, если что-то понадобится, – сказал он, прежде чем вернуться в свой отель, а она потом почти всю ночь думала о нем.

На следующее утро они позавтракали вместе с Франческо и Флавией, а затем Дхарам целомудренно поцеловал Бенедетту в щеку и уехал, искренне поблагодарив Франческо и Флавию за столь роскошный прием. Он произвел огромное впечатление на хозяев, и они часто вспоминали о нем вместе с Бенедеттой и после его отъезда.

– Потрясающий человек! – восклицали они в один голос.

Супругам было понятно, что Дхарам стремился стать для Бенедетты больше чем другом, но оставался джентльменом и никогда не переступал некой незримой черты, и это в нем вызывало уважение. Дхарам не хотел осложнять и без того нелегкую ситуацию, что было весьма благородно с его стороны. И Бенедетта испытывала огромное облегчение от того, что Дхарам не позволял себе оказывать на нее какое-либо давление.

Грегорио приехал в Милан спустя два дня после ее возвращения из Порто-Черво и, после короткого разговора с женой, пообещал вернуться в семью как можно быстрее, после того как благопристойно расстанется с Аней. Грегорио надеялся, что через месяц близнецы окрепнут, и к концу лета он намеревался быть в Милане.

– И она смирится с этим? – многозначительно поинтересовалась Бенедетта. – Я не допущу скандалов дома после твоего возвращения.

– Ей придется смирится, – заявил Грегорио, хотя Ане перед поездкой в Милан говорил совсем другое.

После двух дней дома Грегорио вернулся в Париж. Ане о своем решении он не сказал, поскольку счел, что время для этого еще не пришло, а когда на следующее утро пришел в госпиталь, случилось самое ужасное. У их маленького сына, который так доблестно боролся за жизнь, произошло кровоизлияние в мозг. Врачи сделали все возможное, но, к сожалению, спасти его не удалось. Грегорио и Аня стояли рядом с его кювезой рыдая, когда сын умирал. Медсестры дали им подержать в руках маленькое тельце несколько минут, а затем куда-то его унесли. Теперь родители занимались приготовлениями к похоронам. Грегорио сообщил о своем горе Бенедетте в ту же ночь электронным письмом. Говорить об этом по телефону он просто не мог. Прочитав его сообщение, Бенедетта закрыла глаза и заплакала, думая про себя, закончится ли когда-нибудь этот кошмар.

Грегорио обговорил захоронение праха сына после кремации на кладбище Пер-Лашез. Это был один из самых ужасных моментов его жизни, когда он держал в руках крошечный гробик с телом Антонио. Аня истерически рыдала в его объятиях, но затем успокоилась и заставила Грегорио пообещать, что он никогда не оставит ее. У него не хватило духу сказать ей, что он уже дал слово Бенедетте вернуться в семью.

Они просидели вместе всю ночь, глядя на свою новорожденную дочь и молясь о том, чтобы и ее не постигла та же участь. Тельце малышки выглядело столь же хрупким, как и брата. Теперь Грегорио испытывал сомнения, что девочка может выжить, а Аня после потери сына была безутешна. Было и вовсе слишком жестоко сообщить ей сейчас, что и он намерен оставить ее: следовало дождаться подходящего момента.

После смерти сына Аня постоянно требовала к себе внимания, и Грегорио осознавал, что она недостаточно сильна, чтобы пережить еще и его уход. Она твердила о самоубийстве, если умрет их дочь, и он осознал, что его беззаботная забава год назад переросла в настоящую трагедию, из которой нет выхода. Он должен оставаться с Аней, а Бенедетте придется смириться с этим. Возможно, когда-нибудь он вернется к жене, но только не сейчас. Бенедетта, вне всякого сомнения, гораздо сильнее Ани, а стало быть, нуждается в нем меньше.

С тяжелым сердцем Грегорио снова полетел в Милан, собираясь на этот раз сказать Бенедетте то, чего она так боялась, а именно: прямо противоположное тому, что обещал две недели назад. Грегорио чувствовал, что сходит с ума, и ощущал себя монстром. Он решил оставить Бенедетту и не видел другого выхода после смерти сына.

Бенедетта потрясенно смотрела на него, когда он ей все рассказал. Грегорио явно нервничал и был смертельно бледен. При встрече он попытался обнять ее, но она в ужасе отшатнулась, как будто его руки превратились в змей и могли ее задушить. Бенедетта была не в силах ни любить, ни уважать мужа. Его обещания ничего не значили. Больше всего он походил на мяч, который перебрасывали две женщины, и каждый день менял свои намерения.

– Разумеется, в деле я остаюсь, – сказал он сочувственно. – Ты не справишься в одиночку.

– Я давно уже сама веду все дела. Нет, Грегорио, ты не останешься. Я над этим долго раздумывала, на случай, если ты примешь такое решение, и хочу расторгнуть наше партнерство. Я выкуплю у тебя твою долю, и ты покинешь эту сферу.

Все это она произнесла с железной решимостью.

– Но… но это же абсурд, – пробормотал Грегорио, не веря своим ушам. – Наши семьи действовали на рынке совместно несколько поколений, и ты не можешь так просто все разрушить. Почему ты хочешь наказать их за мои ошибки?

– А почему должна быть наказана я? Я уже консультировалась со своими адвокатами, и наше партнерство может быть расторгнуто как следствие развода.

Глядя на каменное выражение лица жены, Грегорио пришел в ужас.

– Какой развод? Я сказал, что ухожу, но не развожусь с тобой. Нам совершенно незачем разводиться!

– Это ты так считаешь, а я думаю иначе. Я не намерена сохранять брак, в котором ты живешь со своей любовницей и ее ребенком, а я, будучи фактически брошенной, остаюсь твоей женой и веду наш бизнес от твоего имени. Какой смысл для меня в такой жизни? А когда любовница тебе надоест и ты избавишься от нее, то вернешься на какое-то время ко мне, а затем найдешь кого-то еще? Нет. – Бенедетта холодно улыбнулась. Она лучше подготовилась к этому разговору, чем он, и сейчас отлично владела собой. – Если ты хочешь уйти, то тебе необходимо уйти совершенно: как из нашего брака, так и из бизнеса. Все кончено, Грегорио. Ты сделал свой выбор. Теперь возвращайся к ней. Желаю тебе счастья.

Она поднялась из кресла, давая тем самым понять, что разговор окончен и он может удалиться, но Грегорио от неожиданности не мог двинуться с места. Он почувствовал приступ паники.

– Ты не можешь говорить это серьезно…

– Нет, могу, – отрезала Бенедетта.

Она открыла дверь офиса, выпроваживая его из кабинета.

– Что же я скажу своей семье?

– Это уже твои проблемы. Правда, понадобится некоторое время, чтобы распутать связи наших семей в бизнесе и определить, что кому достается. Наши адвокаты как раз работают над этим. У меня уже готовы документы, которые немедленно удаляют тебя из нашего партнерства.

– Ты не можешь этого сделать! – возмутился Грегорио.