Помоги проекту - поделись книгой:
В Медине Мухаммада ждало радостное событие – египетская невольница родила ему долгожданного сына, которого он не дождался от десяти своих жен после Хадиджи. Он выбирал этих жен из уже рожавших вдов и разведенных, надеясь, что они не бесплодны. Сын получил необычное для арабов имя Ибрахим, в честь Ибрахима, которого Мухаммад признал родоначальником ислама.
Конечно, остальные жены возненавидели счастливицу. Особенно злилась Аиша. Она сама потом признавалась: «Ни одну из женщин я так не ревновала, как Марию, из-за того, что она была красива, с курчавыми волосами, и посланник Аллаха восхищался ею, и был дан ему от нее сын, а нам не было дано». Можно понять, что когда однажды Мухаммад, любуясь сыном, сказал Аише: «Смотри, как похож [на меня]», то она буркнула в ответ: «Не вижу сходства». Большая семья Мухаммада в том виде, в каком она сложилась к 629 г., просуществовала без изменений до его смерти.
Зарождение государственности
После завоевания Мекки и принятия ислама всеми племенами от Вади-л-Кура до Таифа мусульманская община, умма, постепенно начинает превращаться в государство. Принятие ислама и признание Мухаммада посланником Аллаха не меняло структуру племенной организации и отношений зависимости внутри племени, не привело к зарождению хотя бы примитивного административного аппарата. Появился лишь один новый элемент, не свойственный племенной организации, – налог.
Налоги в форме дани не были совершенно неизвестны кочевникам Аравии, они были первым признаком зависимости от всех государственных образований, в которые они входили, будь то княжества Киндитов, Лахмидов, государства Южной Аравии, или могущественных племен, подчинявших своих слабых соседей. Выплата дани сочеталась с представлением об унижении, частичном лишении независимости, господстве одного племени над другим.
Мухаммад в своей проповеди не касался вопросов организации государства, ограничиваясь сферой морали. Нет в Коране и определенных упоминаний необходимости налогообложения. Это не случайно – Мухаммад был сторонником свободной беспошлинной торговли. И в то же время как глава общины, призванный не только наставлять свою паству, он во исполнение собственной же проповеди должен был материально поддерживать несостоятельных членов общины. Благотворительность и взаимная поддержка были развиты в ранней общине мусульман. Мы видели, что сам Мухаммад некоторое время жил доброхотными даяниями своих сподвижников.
Благотворительность, доброхотные даяния как средство получить благоволение Аллаха и «обелить» свое богатство ставятся в Коране на второе место после молитвы. Они выражаются в нем двумя терминами: закат и садака. Первый из них явно происходит от еврейского закут, что подтверждается даже самим написанием слова. В мекканских проповедях Мухаммад употреблял его в смысле «благочестие», «праведность». И только в Медине понятие закат приобретает терминологическую определенность, означая особую религиозную обязанность, благочестивое пожертвование.
Неопределенность и слабая датированность упоминаний заката в Коране не позволяют сказать, когда добровольное даяние превратилось в регламентированную религиозную обязанность отдавать часть дохода в общинную кассу. Обязанность устраивать праздничные трапезы после окончания рамадана (акат ал-фитр) традиция связывает с первым постом в рамадан 2 г. х. Однако от праздничного угощения, вполне в племенных традициях, еще далеко до обязательных отчислений.
Наряду с закатом в смысле благочестивой милостыни или благого даяния в Коране употребляется (хотя и несколько реже) термин садака в более узком смысле добровольного даяния, но тоже как индивидуальной милостыни: «Не делайте недействительными ваши милостыни (садакат) попреком и обидой» (Коран, II, 264/266); неискренняя милостыня не засчитывается Аллахом, а те, которые расходуют свои богатства на благие дела, добиваясь благоволения Аллаха, «подобны саду на холме, который оросил дождь, и он принес плоды вдвойне» (Коран, II, 265/267).
Садакой назывались также раздачи из общественного фонда, образованного пятиной из добычи. Так, в ответ на упреки в несправедливой раздаче добычи, захваченной при Хунайне, Мухаммад объявил: «Среди них есть и такие, что клевещут на тебя за садаку. Когда им дают что-нибудь из нее, они довольны, а если им ее не дали, так вот, они и сердятся» (Коран, IX, 58). Далее разъяснялось: «Ведь садака для бедняков, нищих, для занимающихся ею, и тех, сердца которых привлечены, для выкупа рабов, и должников, и [сражений] на пути Аллаха, и для путников – по установлению Аллаха. Аллах знающий, решающий!» (Коран, IX, 60). Только здесь, в самой поздней суре Корана, слово садака приобретает конкретное специализированное значение общественного фонда и раздач из него.
Впервые организованный сбор садаки начался после завоевания Мекки и возвращения Мухаммада в Медину. Закат или садака стал пятым «столпом религии» (аркан ад-дин), обязанностью мусульманина, без которой он не считался верующим наряду с признанием единственным божеством Аллаха и Мухаммада его посланником, пятикратной молитвой, постом в рамадане и обязательностью совершения хаджжа. 1 мухаррама 9 / 20.IV 630 г. сборщики садаки были разосланы во все племена, принявшие ислам. Они стали первыми звеньями рождающегося государственного аппарата. Как ни странно, никаких предписаний относительно размера садаки в Коране не имеется. В повествовательных источниках, начиная с 9 г. х., садака упоминается как первое условие правоверия всюду, где идет речь о принятии ислама, но размеры ее не указываются.
Если предполагать, что они были близки к каноническим нормам, известным нам по более позднему времени (1/40 имущества), то речь должна была идти о тысячах голов верблюдов и десятках тысяч голов овец. Их охрана и выпас сами по себе стали непростой задачей. Для этих целей была использована древняя система заповедных земель, хима. Для выпаса боевых коней и верблюдов были выделены специальные заказники. Сборщики садаки нередко сталкивались с враждебностью и даже с вооруженным сопротивлением. Многие из тех племен, которые согласились принять ислам, совсем не желали ради этого расставаться с частью собственности. Но в конце концов авторитет Мухаммада заставлял смириться с неизбежностью этой обязанности, но до полного торжества ислама Мухаммеду пришлось предпринять еще несколько военных акций, из которых более значительным был поход Али в июне 630 г. на восток от Медины в земли племени тайй с целью уничтожения святилища божества Фалс. Али разрушил святилище, захватил богатую добычу и привез в дар Мухаммаду три превосходных меча.
Поход на Табук
В разгар лета 630 г. сирийские торговцы принесли в Медину слух, что Ираклий готовит огромное войско для нападения на Аравию, и сирийские арабы собрались в Заиорданье. В ответ Мухаммад стал собирать армию для нанесения упреждающего удара. Подготовка к походу требовала значительных средств, а садака, собранная в начале года, была или уже истрачена, или недостаточна. Поэтому Мухаммад обратился с призывом жертвовать, кто что может, для снаряжения армии. Абу Бакр отдал последние остатки своего состояния, вывезенного из Мекки, Умар – половину того, что имел, а самый богатый из мухаджиров, Абдаррахман ибн Ауф – 8 тыс. дирхемов, Усман будто бы снарядил за свой счет треть армии. Сборы начались, видимо, еще в начале сентября, в сильную жару. Перспектива отправляться в дальний поход по такой жаре не вызывала большого энтузиазма. Многие отпрашивались от похода под разными предлогами. Это отразилось даже в Коране. Мухаммад напомнил им, что адское пламя еще жарче (Коран, IX, 82).
Когда собранная с большими усилиями армия подошла к Табуку, то выяснилось, что известие о готовящемся походе византийцев на Медину ложно. Жители Табука сдались без сопротивления и обязались выплачивать подушную подать (джизйа). Став лагерем в Табуке, Мухаммад разослал гонцов в соседние оазисы, а Халида ибн ал-Валида с отрядом из 420 кавалеристов послал на покорение Думат ал-Джандал (ныне Эль-Джауф). Ее правитель Укайдир, захваченый врасплох, вынужден был сдаться, отдав в виде дани 2000 верблюдов, 800 рабов, 400 кольчуг и 400 копий. Самого Укайдира и его брата Халид доставил к Мухаммаду, и Укайдир заключил с ним договор, по которому Укайдир и его подданные принимали ислам, уступали Мухаммаду в виде добычи 1/3 земель, обязывались уплачивать 1/10 урожая фиников и садаку (видимо, со стад). Взамен они получали гарантию неприкосновенности земель и стад, остававшихся в их собственности.
Затем в Табук явились епископ Айлы (Эйлата) Иоанн и представители Макны, Джарбы и Азруха, городков по берегу Акабского залива, также заключившие мирные договоры. Их условия были различны. Жители Айлы облагались подушной податью в 1 динар в год со взрослого мужчины (всего 300 динаров), жители Джарбы и Азруха – по 100 динаров в год, а жители Макны должны были отдавать 1/4 улова, урожая и пряжи. Взамен они получали покровительство (зимма) Аллаха и его посланника, полную гарантию безопасности и свободного отправления своего культа. Это первый достоверный случай договора с иноверцами, оставлявший за ними свободу вероисповедания при условии выплаты подушной подати.
Делегации племен
Мухаммад пробыл в Табуке 20 дней и вернулся в Медину к началу рамадана (середина декабря 630 г.). Вскоре после этого в Медину прибыла делегация сакифитов из Таифа. После осады сакифиты были очень враждебно настроены против ислама, но со временем пришло понимание, что не смогут просуществовать в мусульманском окружении и сохранить свою собственность.
Сакифиты сообщили, что готовы принять ислам, признать Мухаммада посланником Аллаха и покончить с поклонением ал-Лат, а взамен желали признания долины вади Ваджж харамом, сохранения права получать проценты (что было запрещено Мухаммадом) за ссуды и пить вино, платить не десятину, а только садаку, не участвовать в войнах за веру, не класть земные поклоны при молитве и сохранить статус ал-Лат еще на год. Мухаммад легко согласился на удовлетворение экономических требований, но просьба отменить земные поклоны (руку‘) вызвала решительное возражение. «Нет молитвы без земного поклона», – ответил им Мухаммад. После долгих переговоров наконец было решено, что долина Ваджжа объявляется хима сакифитов: иноплеменникам запрещалось охотиться и рубить деревья, но участки обрабатываемых земель, принадлежавшие курайшитам, оставались за ними с условием выплаты сакифитам половины урожая; прежние долги можно получить с процентами, но более ссуду под проценты не давать, налоги пока было разрешено не платить (в год заключения договора (?)). Относительно святилища ал-Лат сакифиты получили единственную льготу – не разрушать его собственными руками, для этого были посланы ал-Мугира ибн Шу‘ба и Абу Суфйан, но последний показал себя плохим мусульманином: предпочел отсидеться в своем саду под Таифом, предоставив ал-Мугире одному справляться с этим опасным заданием. Вопреки ожиданиям разрушение святилища не вызвало открытой враждебности сакифитов.
В то же время, когда шли переговоры с сакифитами, в Медину прибыли делегации от кайлей различных районов Йемена, что свидетельствовало о признании авторитета Мухаммада даже в Йемене, находившемся до тех пор в стороне от его сферы деятельности. За ними последовали другие племена Йемена. До весны 631 г. Медину посетило несколько делегаций от племен Центральной Аравии, из Бахрейна и Йамамы. На последней стоит остановиться подробнее.
Этой делегации средневековые авторы уделяют особое внимание из-за присутствия в ней Абу Сумамы Муслима ибн Кабира, уничижительно называемого Мусайлимой, который тоже претендовал на пророчество и призывал поклоняться ар-Рахману. Он будто бы согласился принять ислам с условием, что после смерти Мухаммада власть перейдет ему. Мухаммад проклял его, и делегация уехала из Медины. Но сообщается, что один из руководителей делегации, Раххал, принял ислам и даже выучил часть Корана.
Хаджж Абу Бакра
Минул год с тех пор, как Мухаммад победителем совершил паломничество в Мекку, всячески подчеркивая при этом, что не покушается на привилегии мекканской верхушки и не отнимает у мекканцев прежних выгод от паломничества, сохраняет прежний обряд, лишь очищая его от скверны идолопоклонства. Теперь предстояло сделать последний шаг на пути полной исламизации культа Ка‘бы. Как мы видели, оба паломничества Мухаммада совершались не в период большого хаджжа и каждый раз в отсутствие паломников-немусульман, видимо из опасения столкновений с ними. Теперь положение изменилось, и он решил организовать посещение Мекки во время большого хаджжа в зу-л-хиджжа, лишний раз демонстрируя возросшее могущество ислама. И все-таки полной уверенности в своих силах еще не было, потому что Мухаммад не сам возглавил паломничество, а поручил это Абу Бакру.
Караван из 300 паломников со стадом жертвенных животных выступил из Медины без всякой торжественной речи Мухаммада. Конкретные наставления относительно обряда паломничества были даны лично Абу Бакру. Но через день или два Мухаммад вдруг послал вдогонку им Али с текстом нового откровения, который он должен был огласить в Мина. Абу Бакр совершил обычный обход Ка‘бы, а на следующий день посетил со своими спутниками места паломничества от Мина до Арафата, делая остановки в иное время и в ином порядке, чем это практиковалось до тех пор. Наконец, в Мина во время жертвоприношения Али огласил новое откровение Мухаммада (Коран, IX, 1–5, 28) и разъяснил, что ни один многобожник не войдет в рай, что ни один из них не будет допущен к Ка‘бе в следующем году; все договоры Мухаммада с неверующими остаются в силе, а остальным предоставляется четыре месяца отсрочки, после чего им объявляется война.
Этой декларацией Мухаммад впервые объявил войну язычеству в Аравии. До сих пор он считал ислам делом совести каждого, убеждал принять ислам, но не заставлял. Даже в Медине, как мы видели, долго оставалось много немусульман. Запрет жениться на язычницах не означал объявления язычников вне закона. Прибытие делегаций различных племен, изъявляющих желание принять ислам, не означало принятия его всеми соплеменниками, а было прежде всего политическим актом. Только теперь Мухаммад ощутил себя в состоянии заставить принимать ислам (по крайней мере тех, кто поклонялся Ка‘бе). Нужно отдать должное политическому и дипломатическому такту Мухаммада. Решительно выступив против язычников, он не начал немедленного истребления их в зоне досягаемости, а предоставил длительную отсрочку для раздумий, возможность для племенной аристократии принять ислам и признать власть пророка по самостоятельному решению, а не силой оружия.
Следующим шагом в обособлении ислама как совершенно самостоятельной религии стало размежевание с «людьми Писания», иудеями и христианами, религии которых до тех пор пользовались уважением Мухаммада. По-видимому, после завершения хаджжа 9 г. х. появились айаты, призывающие бороться с ними, как с язычниками: «Сражайтесь с теми, которые не уверовали в Аллаха и в последний день, и не считают запретным то, что запретил Аллах и его посланник, и не исповедуют религию истины, – с теми, кому было дано Писание, до тех пор пока они не отдадут своими руками джизйу, будучи униженными… Они сделали своих книжников и монахов своими божествами кроме Аллаха, и Мессию, сына Марии, хотя им было повелено поклоняться только богу единому, кроме которого нет божества» (Коран, пер., IX, 29, 31).
В Медину то и дело прибывали посланцы различных племен и групп, изъявляя покорность и принимая новую веру. Одновременно с той же целью были посланы отряды в горную часть Йемена. Несколько позже отряд в 400 человек во главе с Халидом ибн ал-Валидом был послан для обращения в ислам в область Наджрана. Обращение произошло без сражений, и Халид вернулся вместе с делегацией бану ал-харис в Медину в конце шавваля / конце января 632 г.
Важнейшим этапом на пути исламизации Йемена было заключение договора с Наджраном, крупнейшим торговым и политическим центром Северного Йемена. Для переговоров в Медину прибыла делегация из 14 человек, во главе которых стояли вождь киндитов Абдалмасих и епископ Наджрана. Мухаммад принял делегацию в мечети и предложил перейти в ислам, но наджранцы сопротивлялись этому. Наконец, после долгих споров, Мухаммад сказал: «Раз вы отвергаете то, что я вам предлагаю, то давайте проклянем друг друга». На следующий день Абдалмасих предложил: «Зачем нам проклинать друг друга? Наложи на нас какую хочешь [дань], и заключим договор».
Текст этого договора, по-видимому, близкий к подлиннику, мы приводим ниже.
С
Этот договор явно касался только самого города Наджрана, поскольку джизйа (названная здесь хараджем) уплачивалась не продукцией земледелия или скотоводства, а одеждами, изготавливаемыми в городе. После этого добровольно принял ислам и сасанидский наместник Йемена Базан. Упорно сопротивлялось исламизации только могущественное йеменское племя масхидж. Против них был послан Али ибн Абу Талиб с отрядом в 300 всадников. Потерпев поражение в бою, масхиджиты приняли ислам.
«прощальное паломничество»
Принятие ислама почти всеми племенами Аравии после паломничества Абу Бакра позволило Мухаммаду впервые возглавить чисто мусульманский большой хаджж в зу-л-хиджжа. Мухаммад взял с собой всех жен и гнал 100 верблюдов для жертвоприношения. Караван выступил из Медины в субботу 25 зу-л-ка‘да 10/25 января 632 г. и на девятый день, во вторник утром 5 зу-л-хиджжа/3 февраля, вступил в Мекку. Он совершил обход Ка‘бы и ритуальный бег между ас-Сафа и ал-Марвой и накрыл Ка‘бу покрывалом. В четверг, совершив семикратный обход Ка‘бы, Мухаммад со своими спутниками поехал в Мина, пробыл там до захода солнца, двинулся оттуда к Арафату и пробыл там до захода солнца. Прежде Арафат посещали все племена, почитавшие Ка‘бу, кроме курайшитов, которые считали это ниже достоинства постоянных обитателей священной территории. Включив обязательное посещение Арафата в мусульманский обряд паломничества, Мухаммад сделал шаг в сторону сближения обрядов всех племен, почитавших святыни района Мекки.
В Мина Мухаммад лично забил 36 жертвенных верблюдов и наголо обрился в знак завершения паломничества. После жертвоприношения и полуденной молитвы Мухаммад обратился к паломникам с речью, разъясняющей основные установления ислама, которая является более пространным вариантом речи в Мекке после ее завоевания. Мухаммад будто бы начал ее словами: «Эй, люди! Слушайте мою речь! Я ведь не знаю, может быть, я не встречу вас никогда больше на этом месте после этого года!», которые дали основание называть это паломничество «прощальным». Далее он напомнил, что жизнь и собственность мусульман неприкосновенны (харам), что ростовщичество запрещается, отменяются доисламские счеты кровной мести: все мусульмане – братья друг другу и должны заботиться о взаимном благе. В году должно быть только 12 месяцев по 29 и 30 дней, вставные месяцы – грех; следует стеречься возрождения поклонения шайтану в святых местах. Супруги несут взаимные обязанности относительно друг друга, жены не должны пускать в свою постель чужих мужчин, муж имеет право побить за это свою жену (но не опасно) или временно отказать ей в сношениях. Жены находятся в полной власти мужей, которые за то должны о них заботиться. В заключение Мухаммад призвал не отступаться от истинной веры и после его смерти. К сожалению, Коран здесь также не может быть подспорьем.
Важно понять, действительно ли Мухаммад считал свою речь прощальной, или же такой характер она приобрела у передатчиков, естественно воспринимавших ее после смерти Мухаммада как прощальную. Даже у некоторых современных исследователей проскальзывает тенденция видеть в ней предчувствие близкой кончины.
Однако физически Мухаммад во время хаджжа был совершенно здоров, не давал себе никакой поблажки, спал под открытым небом, отдыхал, прислоняясь к скале, и т. д. Труднее сказать, что было у него на душе: в начале июля полутора лет от роду после болезни умер любимый и единственный сын, с которым связывались все его надежды. Мухаммад тяжело переживал эту утрату, и когда сподвижники, утешая его, сказали, что уж он-то лучше других знает истину, что все возвратятся к Аллаху, то он ответил: «Глаза плачут, и сердце тоскует». Возможно, это горе надломило Мухаммада, и он стал чаще думать о своей смерти, что и прорвалось в проповеди.
Мухаммад со своими сподвижниками не стал задерживаться в Мекке и сразу после окончания обрядов хаджжа отправился в обратный путь.
Сопротивление «лжепророков»
Легкий успех распространения ислама после завоеваниия Мекки объяснялся не военно-политическими причинами, а тем, что Мухаммада признавали носителем воли высшей божественной силы. Серьезное сопротивление возникало только там, где появлялись другие претенденты на роль пророков. В начале 10/631 г. восстание мазхиджитов, возмущенных необходимостью отдавать часть скота в виде садаки, возглавил один из их кахинов (прорицателей) Абхала по прозвищу ал-Асвад, проповедовавший от имени ал-Рахмана. На десятый день восстания ал-Асвад занял Наджран, а на 25 день вступил в столицу Йемена Сан‘а. Ее правитель Шахр, сын Базана, пал в бою, и ал-Асвад поселился во дворце и женился на вдове Шахра. Сборщики садаки бежали из Йемена. Мухаммад также не мог набрать войско, достаточное для покорения Йемена. Ему оставалось только действовать дипломатическим путем, рассчитывая на разногласия, которые неминуемо должны были возникнуть в пестром лагере ал-Асвада.
Не лучше складывалась ситуация и в Йамаме, отсекавшей от Мухаммада Бахрейн и Оман, принявшие у себя его посланцев. В ней также поднялась оппозиция исламу на почве монотеистического учения, пророком которого был уже упоминавшийся Мусайлима. Вероятно, до этого Мусайлима, претендовавший на то, что он является рупором какой-то высшей силы, не имел особого успеха у соплеменников, пока не появилась угроза утраты независимости и когда свой пророк-соплеменник представился надежным средством противостоять претензиям курайшитов (Мухаммада воспринимали как проводника интересов курайшитов).
Об учении Мусайлимы мы знаем только по карикатурному изображению его мусульманскими авторами, приписывающими ему пародирование Корана, разрешение своим последователям всего, что запрещалось исламом. Как и Мухаммад, Мусайлима впадал в состояние транса, и появлявшиеся в этом состоянии словесные и зрительные образы принимал за откровения, ниспосылаемые ар-Рахманом. Оплотом Мусайлимы была восточная Йамама, где находилось его родное селение Хаддар, отсюда в последние годы он перебрался в ал-Хаджр, столицу Йамамы. По не вполне бесспорным сведениям, Мусайлима в конце 10 г. х. направил Мухаммаду послание с предложением разделить Аравию пополам, но Мухаммад с гневом отверг его.
В то же время с претензией на пророчество в районе между Мединой и Йамамой выступил асадит Талха ибн Халид, пренебрежительно называемый Тулайхой ибн Хувайлидом.
Кончина Мухаммада
В этой трудной ситуации Мухаммад вместо того, чтобы отправить подкрепление в районы напряженности начал собирать войско для похода в Заиорданье, чтобы отомстить жителям Муты за гибель Зайда. Видимо, распоряжение о походе на Муту было чисто эмоциональным: Мухаммад чувствовал ухудшение здоровья, еще незаметное для окружающих, и решил, пока не поздно, сквитаться с убийцами своего любимца Зайда.
Через два дня после приказа о походе Мухаммаду стало плохо, начались головные боли и лихорадка. Но он еще держался: руководил молитвой и даже соблюдал очередность посещения жен. Затем, видимо, начали отказывать почки, так как к головным болям и лихорадке прибавился еще отек ног, он не мог передвигаться без посторонней помощи и стал терять сознание. Мухаммад стойко переносил страдания, уверенный, что через них он войдет в вечную жизнь без грехов, и не позволял себя лечить. Когда же Маймуна во время обморока дала ему какое-то лекарство, то он, очнувшись, заставил ее съесть оставшееся.
Наиболее достоверные сведения о последних днях пророка мы узнаем из рассказов Аиши, к которой напоследок перебрался Мухаммад, извинившись перед остальными женами.
Утратив возможность руководить молитвой, Мухаммад поручил обязанности имама Абу Бакру. Естественно, что сподвижники пророка в этой обстановке не торопились выступать в поход, тем более что многие не хотели подчиняться 19– (или 17-) летнему юнцу, Усаме ибн Зайду, назначенному командовать походом. Когда Мухаммад узнал об этом, то нашел силы выйти в мечеть и публично осудить противников назначения Усамы. Это напряжение совершенно истощило Мухаммада. Когда на следующий день, в воскресенье, Усама с некоторыми участниками похода пришел его навестить, Мухаммад не мог говорить, а только положил ему руку на голову. Наутро Мухаммаду стало значительно лучше. Он даже вышел к утренней молитве, сидел рядом с Абу Бакром и, как сообщают некоторые, произнес короткую речь, в которой призвал помнить о потустороннем наказании и о том, что он разрешал им и запрещал только то, что разрешено и запрещено Кораном.
Поворот к выздоровлению всех обрадовал. Усама отправился в лагерь поднимать войско в поход, Абу Бакр поспешил к своей семье в другой конец города, а жены пророка начали прихорашиваться. Аиша, которая, по ее словам, никогда не видела, как умирают, осталась с Мухаммедом. Он попросил ее помочь ему сесть. «Я посадила его так, чтобы он опирался на меня, и положила на него руку. Голова его повернулась, и моя рука упала с нее, изо рта его мне на грудь упала холодная капля, и он повалился на постель. Мы прикрыли его тканью. Тут пришел Умар и попросил разрешения войти, а с ним ал-Мугира ибн Шу‘ба, я им разрешила и накинула на себя покрывало. Умар сказал: "О посланник Аллаха!" Я сказала: "Уже час, как у него обморок". Умар открыл его лицо и сказал: "Да, это самый сильный обморок, какой был у посланника Аллаха" – и закрыл его. А ал-Мугира ничего не сказал и, только дойдя до порога, промолвил: "Умер посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, о Умар!" Умар ответил: "Врешь! Не умер посланник Аллаха и не умрет, пока не получит повеления истребить лицемеров. А ты – человек, преследуемый соблазном". Пришедший в это время Абу Бакр подтвердил правоту ал-Мугиры». Этот рассказ подкупает достоверностью деталей, отсутствием патетических предсмертных сцен и поучительных наставлений и завещаний, которые позднее появились в рассказах других лиц. Как ни странно, но у мусульманских историков нет единства в отношении даты смерти пророка. Одни называют понедельник 1 или 2 раби I, другие – 12 раби I 11/8 июня 632 г., отмечая, как особую печать святости, что он умер в тот же день, что и родился. Видимо, более достоверна вторая дата, в которой совпадают число и день недели, который все сторонники разных дат называют одинаково.
Так кончил свои дни основатель новой религии, не претендовавший на сверхчеловеческие способности и чудеса, которые были потом приписаны ему его последователями в следующих поколениях.
Мухаммад оставил своим преемникам достаточно индивидуализированную и законченную религиозную систему, включающую все необходимое для самостоятельного религиозного учения, от общей концепции взаимоотношений человека и бога до четко регламентированной обрядности, выраженных на родном языке верующих в привычной для них системе образов и представлений. Но дальнейшее развитие общины его последователей могло пойти по-разному: стать религией обитателей Аравийского полуострова или, как это и произошло, выйти за его пределы и стать одной из трех мировых религий.
Однако ни один из этих путей не был задан сущностью самой религии: как религиозное учение ислам в диспуте на равных вряд ли смог бы вытеснить христианство, располагавшее мощным арсеналом античной философии и логики, поставленных на службу теологии. Монотеизм в аравийском варианте, удобный для восприятия обитателями Аравии, отнюдь не был столь же близок людям стран древних цивилизаций. Чтобы пойти по пути экспансии за пределы Аравии и преуспеть в ней, ислам должен был стать государственной религией.
Мухаммад положил начало созданию новой надплеменной общности, не связанной с подчинением одного племени или области другим племенем (хотя многие племена все-таки расценивали принятие ислама как подчинение курайшитам), скрепленной внутренним сознанием необходимости принадлежать к этой общности. Но это еще не было государством с организованной финансовой системой, административным аппаратом и армией. Никаких предписаний относительно руководства мусульманской общиной как государственным образованием не существовало, было несколько разрозненных прецедентов и политический опыт языческих племен, который еще надо было переосмыслить в духе новых идей.
Религиозно-политическое объединение племен и областей Западной Аравии, сложившееся в 630–631 гг., было скреплено прежде всего личностью Мухаммада, присягами, которые приносили ему, лично ему, а не общине, отдельные лица и вожди племен. Принятие новой религии для большинства ее последователей было формой вступления в новый политический союз, глава которого обладал особым, отсутствующим у других вождей, исключительным могуществом. Признание этого облегчало Мухаммаду создание новой общности, но в признании этой исключительности таилась ее слабость – с исчезновением носителя этого могущества исчезали и прежние связи, и обязательства.
Преемнику Мухаммада предстояло сохранить эту общность, созданную религиозным вдохновением, политическими методами.
Глава 5. Рождение халифата и борьба с отступничеством
Выборы первого халифа
Невероятность события – смерть посланника Аллаха, как обычного человека, должна была потрясти всю мединскую общину. Пока послали за Абу Бакром и тот пришел, новость уже распространилась, и в мечети собралось немало народу. Умар стал поносить «лицемеров», поверивших в смерть пророка, и убеждать, что он только на время призван к Аллаху и вернется к общине, как Моисей.
Абу Бакр, вышедший из комнаты Аиши, остановил его и обратился к присутствующим: «О люди! Кто поклонялся Мухаммаду, так [знайте, что] он умер, а кто поклонялся Аллаху – так он вечен и не умрет». И продекламировал: «А Мухаммад – только посланник, до которого были посланники. Неужто, если он умрет или будет убит, вы повернете назад? Кто поворачивает назад, ничем не повредит Аллаху, а благодарным – Аллах воздаст».
Эти слова обнажили ужасную истину – община неожиданно осталась без вождя. Страх перед всеведущим Аллахом не позволил ближайшим сподвижникам Мухаммада измыслить его завещание относительно преемника, а может быть, они просто были так поражены неожиданной бедой, что в первый момент даже и не думали об этом.
Мухаммад объединял в своем лице вероучителя и руководителя общей молитвы – имама, и политического вождя – амира, и верховного судью. Функцию руководства общей молитвой он передал в последние дни Абу Бакру, и никто не оспаривал это его право. И прежде бывали случаи, когда не Мухаммад руководил общей молитвой, но это не превращало такого имама в главу общины.
Спор мог идти только о преемнике Мухаммада как носителя высшей политической власти в общине, об амире, на что с полным правом могли претендовать ансары, без которых Мухаммад может быть и не смог бы сформировать свое государство.
Не успела верхушка мухаджиров принять какое-то решение, как пришло известие, что группа ансаров собралась под навесом в квартале бану са‘ида, к которым принадлежал вождь хазраджитов Са‘д ибн Убада, чтобы решить вопрос о преемнике Мухаммада. Умар, Абу Бакр, Абу Убайда и еще несколько мухаджиров поспешили на это собрание. Когда они прибыли туда, Са‘д уже обратился к ансарам с речью, перечислив их заслуги перед исламом, дающие им преимущества перед курайшитами. Присутствовавшие в большинстве склонялись к избранию Са‘да.
Прибывшим мухаджирам ансары предложили: «Из нас – амир, из вас – вазир». Абу Бакр спокойно выслушал горячую речь хазраджита Сабита ибн Кайса, согласился, что заслуги ансаров велики, но подчеркнул, что в Коране отдано предпочтение мухаджирам, к тому же остальные арабы не согласятся признать над собой власть не курайшита, поэтому он предлагает присягнуть Абу Убайде или Умару. Когда Сабит спросил ансаров, согласны ли они, то большинство сказало «да». Сабиту оставалось только предложить со своей стороны кандидатуру Абу Бакра, как человека, отмеченного особым доверием Мухаммада. Среди хазраджитов нашелся только один решительный защитник прав ансаров – Хубаб ибн ал-Мунзир, воевавший вместе с Мухаммадом, начиная с Бадра. Но как ни кричал он, хватаясь за меч, как ни пытался провести компромиссное решение избрать по амиру для мединцев и для курайшитов, собрание все-таки присягнуло Абу Бакру. Так в очень конкретной форме борьбы за личную власть была решена большая общая проблема, быть ли светской и духовной власти, объединенной в одних руках. Общая присяга жителей Медины, состоявшаяся на следующий день, прошла без всяких колебаний и затруднений.
Так община обрела нового главу, «заместителя посланника Аллаха», халифа расули-л-лах, или просто халифа.
В тот же день, после общей присяги, мусульмане Медины пришли прощаться с телом вероучителя; все желающие – не только мужчины, но и женщины и дети – входили в комнату Аиши, где около тела сидели ближайшие родственники и вдовы, произносили несколько благочестивых слов и выходили в другую дверь. После захода солнца Мухаммад был погребен по настоянию Абу Бакра на том же месте, где было его последнее ложе, и Аиша осталась жить в той же комнате.
Отступничество и борьба с ним
Абу Бакр с первых своих шагов в сане халифа всячески подчеркивал, что он лишь исполнитель предначертаний Мухаммада. Поэтому первым его серьезным распоряжением был приказ об отправке Усамы ибн Зайда на Муту, которого так жаждал Мухаммад. Но и на сей раз обстоятельства не позволили сразу же выступить в поход.
Как только весть о кончине Мухаммада разнеслась по Аравии, многие племена, и прежде неохотно платившие садаку, сочли, что смерть пророка аннулировала все заключенные с ним договоры и лишила силы данные ему клятвы: они отказались платить садаку, изгнали сборщиков и вернули себе то, что уже было собрано. Произошло «возвращение» к язычеству, ридда, как именуют мусульманские источники эти события.
Помимо желания не платить налог, известную роль играло и то, что Абу Бакр, не был достаточно авторитетен за пределами Медины.
Племена между Мединой и Красным морем остались верны исламу, но была неясна позиция жителей Мекки и Таифа. Мекканцы, узнав о смерти Мухаммада, отказались платить садаку, и мусульманский наместник бежал оттуда, но один из знатных курайшитов, получивших после Хунайна щедрый дар от Мухаммада, уговорил уплатить садаку. Известие об этом могло прийти в Медину 17–18 июня 632 г. Получив это известие, Абу Бакр все же решился отправить Усаму ибн Зайда в поход к Муте.
Опаснее всего было положение на востоке от Медины, где вокруг Тулайха ибн Хувайлида, провозгласившего себя пророком, стала собираться многочисленная антимусульманская коалиция племен гатафан, сулайм, музайна и др. Отправлять отряд Усамы с лучшими воинами в дальний поход в этой обстановке было чрезвычайно рискованно.
Вскоре после этого прибыло сообщение из Йемена, что арабо-персидская оппозиция организовала заговор против ал-Асвада, главными действующими лицами которого были Кайс ибн ал-Макшух и глава персов (абна) Файруз, которому удалось заручиться содействием жены ал-Асвада (вдовы убитого им сына персидского наместника Йемена). Они пробрались в спальню ал-Асвада, который находился в трансе или был мертвецки пьян, зарубили его, отрубили голову, показали со стен дворца и возгласили мусульманский символ веры в знак возвращения к исламу. После этого в Сан‘а вернулся мусульманский наместник.
В то же время в районе ар-Рабазы стали собираться племена са‘лаба ибн са‘д, мурра, абс и некоторые из кинанитов. Они также предложили Абу Бакру вариант ислама без уплаты садаки и получили тот же ответ, что без садаки нет ислама. После этого они перебили своих соплеменников-мусульман и подошли к Зу-л-Касса, угрожая непосредственно Медине. Абу Бакр решительно вышел им навстречу с сотней мухаджиров и ансаров. После первой неудачной стычки, к Абу Бакру подошло подкрепление. Этими силами удалось нанести противнику серьезный удар и занять Зу-л-Касса. Авангард мятежников был опрокинут. Все эти события укладываются в сорокадневный промежуток между выступлением Усамы и возвращением его в Медину. В результате этого похода были приведены к покорности племена от Зу-Марвы до Акабского залива, которые отпали от ислама.
С его возвращением Абу Бакр мог начать решительное наступление на восток, где положение еще больше осложнилось с появлением Саджах, дочери одного из вождей христианского племени таглиб (кочевавшего по среднему течению Евфрата), объявившей себя пророчицей. Достигнув ал-Хазна, где обитали родственные ей бану йарбу‘, Саджах вступила в переговоры с их вождем Маликом ибн Нувайрой и убедила его и других вождей тамимитов, что с их помощью создаст тамимитское царство. Этот замысел провалился из-за распрей тамимитов между собой. Не имели успеха и другие попытки Саджах собрать вокруг себя сильное объединение племен. В поисках последователей или союзников Саджах с отрядом своих таглибитов дошла до Йамамы и встретилась с Мусайлимой. Небывалая встреча лжепророчицы с лжепророком породила в средневековой исторической литературе немало легендарных рассказов, которые должны были показать их безбожность и аморальность. Мусайлима будто бы согласился отдать Саджах половину урожая Йамамы, получив который она удалилась в Приевфратье. Это событие никак не датировано, можно только сказать, что она ушла до начала активного наступления мусульман на Центральную Аравию.
Стабилизация положения в районе Зу-л-Касса – ар-Рабаза позволила Абу Бакру начать решительную борьбу с отступниками. Этому способствовало добровольное согласие части племени тайй возвратиться к исламу. На борьбу с Тулайхой был послан отряд во главе с решительным Халидом ибн ал-Валидом. Он прошел через земли племени тайй, получил там дополнительно 1000 всадников и направился против Тулайхи. Сражение произошло в местности Бузахе, расположенной где-то южнее Самира (рис. 5). Численность войска обеих сторон составляла 3–4 тыс. человек.
Сражение было чрезвычайно упорным. Сначала Тулайхе, маневрируя отрядом отборных воинов из 40 гулямов (воинов-рабов), удалось найти слабое место на правом фланге мусульман, где стояли таййиты, и обратить его в бегство. Личное участие Халида в битве остановило это бегство. Затем ему удалось убить знаменосца Тулайхи, его красное знамя упало, началось замешательство, закончившееся полным поражением. В переломный момент битвы Тулайха уединился в своей палатке, закутался с головой в плащ и стал ждать откровения, а затем, увидев бегство своих воинов, сел с женой на заранее подготовленного коня и бежал с поля боя. Его племянник Хибал и один из вождей мятежников Уйайна ибн Хисн были настигнуты мусульманами и взяты в плен. Хибал предпочел позору плена казнь на месте.
В землях бану асад Халид провел около месяца, расправляясь с противниками ислама. Разобраться в последовательности событий очень трудно, так как одни авторы рассказывают об одних событиях, другие – о других, даты отсутствуют.
Рис. 5. Центральный Неджд в начале VII в.
По-видимому, сразу после сражения при Бузахе Халид перешел к усмирению гатафанцев. Оно велось самым жестоким образом, вплоть до того, что в одном месте он сжег несколько рьяных противников. Решительность действий Халида убедила гатафанцев в неизбежности принятия ислама и уплаты садаки. Часть отступников пришла с повинной к нему, часть – в Медину к Абу Бакру. Важных пленников Халид отправил в Медину к Абу Бакру, который всем им даровал помилование.
Бану йарбу рассеялись по своим землям, Малик ибн Нувайра был найден и взят в плен вместе с семьей и группой родственников. Малик уверял, что не отступал от ислама, но далее произошло какое-то недоразумение, и Малик вместе со своими людьми неожиданно был убит ночью.
Подозрительно, что при этом избиении осталась в живых красавица жена Малика, на которой тотчас женился Халид. Но, говоря об избиении пленников, очевидцы могли иметь в виду только мужчин-воинов, а не женщин. Впрочем, поступок Халида может иметь и иной смысл, он женился, чтобы загладить свою вину, если убийство Малика действительно было трагическим недоразумением. Халида стали обвинять в том, что он проливает кровь мусульман, что он нарушил предписания ислама относительно вступления в брак. Особенно горячился Умар, питавший к нему давнюю неприязнь. Но Абу Бакр будто бы ответил ему, что не может вкладывать в ножны меч, вынутый Аллахом против многобожников. Халид оставил войско в ал-Бутахе, прибыл в Медину, имел объяснение с Абу Бакром и получил прощение. Его прибытие в Медину, скорее всего, относится к концу 632 г., судя по тому, что во время пребывания в ал-Бутахе уже стало холодно (с точки зрения жителей Аравии).
Пока Халид восстанавливал власть ислама в Северном Неджде, Абу Бакр послал для борьбы с Мусайлимой Икрима ибн Абу Джахла. Он напал на сторонников Мусайлимы и потерпел поражение. Абу Бакр понял, что с Мусайлимой не справиться малыми силами, и отправил Икриму в Хадрамаут, а борьбу с Мусайлимой поручил Халиду и его проверенному в боях войску, которое подкреплялось отрядом Усамы ибн Зайда с 400 воинами, и Халид двинулся на Йамаму вдоль пустыни Нефуд.
Около Акраба, в верховьях вади Ханифа, мусульманское войско столкнулось с противником. У Халида было несколько более 4000 человек, у Мусайлимы примерно такое же число.
Сражение началось рано утром и шло с необычайным ожесточением. Оба предводителя воодушевляли своих воинов напоминанием о том, что они защищают истинную веру. Сначала Халид спокойно сидел на возвышении, наблюдая за ходом битвы, но вскоре натиск противника заставил мусульман отступить до лагеря, и ему пришлось повести за собой отступивших с мечом в руках. Трижды ханифиты прорывались к мусульманскому лагерю, и трижды мусульмане отбрасывали их и, в свою очередь, гнали ханифитов до их лагеря. Несколько знаменосцев Халида пали, защищая знамя. В этом жестоком бою был ранен и Халид.
Лишь к концу дня мусульмане опрокинули противника. Часть отступавших бросилась врассыпную, а часть вместе с самим Мусайлимой пыталась найти убежище на участке, огороженном стеной. Сначала мусульмане обстреливали их, потом один из храбрецов перелез через стену, открыл ворота и впустил своих товарищей. Внутри ограды на небольшом пространстве сошлись сотни три непримиримых врагов, и завязался самый беспощадный и кровавый бой за все время борьбы с отступниками в Аравии. У сторонников Мусайлимы не было надежды спастись, и они сражались с яростью отчаяния, им не уступали и сподвижники Мухаммада, воодушевленные желанием присоединиться к своему пророку в награду за смерть в бою с врагами ислама. Все сторонники Мусайлимы были поголовно перебиты; в рукопашной схватке даже не заметили, как и кто убил Мусайлиму. Мусульмане тоже недосчитались очень многих, в том числе многих старых сподвижников Мухаммада, сражавшихся еще при Бадре. Здесь погиб ал-Бара ибн Малик, командовавший конницей. Это место осталось в памяти поколений под названием «сада смерти».
После вечерней молитвы, проведенной здесь же среди убитых и раненых, Халид со свитой объехал поле боя. Победа досталась мусульманам дорогой ценой, хотя сейчас выясняется, у них было не 700–1700 убитых, как полагали прежде на основании имевшихся источников, а значительно меньше: 400–500 человек, но и это составляет примерно 10 % численности войска. Особенно велики были потери среди мухаджиров и ансаров, у которых из 400 человек было убито не менее 58 (15 %) и около 200 ранено. Среди убитых был брат Умара Зайд ибн ал-Хаттаб, многие другие знатные мухаджиры и 30 человек, знавших Коран целиком. Естественно, потери сторонников Мусайлимы были больше.
Тяжелые потери не позволили Халиду продолжать военные действия в густонаселенной Йамаме, где пришлось бы с боем брать укрепленные селения, и он вступил в переговоры с попавшим к нему в плен Муджжа‘а ибн Мураром о заключении мирного договора. Противники этому нашлись в обоих лагерях: мусульмане считали недостойным мириться с врагами ислама, некоторые ханифиты упрекали Муджжа‘а за слабодушие и нежелание защитить независимость ради освобождения из плена.
Условия договора были тяжелыми: ханифиты обязывались отдать половину золота и серебра, коней, оружие и четверть рабов. Жители многих селений отказались подписать договор и были завоеваны силой оружия. Кроме того, Халид потребовал от Муджжа‘а выдать за него свою дочь. Поспешность этого брака, совершившегося в окружении раненых и искалеченных воинов, когда не остыли воспоминания о павших товарищах, покоробила очень многих, в том числе и халифа, приславшего возмущенное письмо.
Мусульманские историки датируют битву при Акраба раби 112/16.V-14.VI 633 г. Но эта дата вызывает сомнение уже хотя бы потому, что предполагает почти четырехмесячный перерыв между событиями в ал-Бутахе и прибытием в Йамаму, которого, судя по совокупности всех сведений, все-таки не было. Это опровергает и хронология последующих событий. Видимо, следует исходить из более ранней даты, так как в одном случае указывается, что Халид выступил в поход на Ирак в мухарраме 12/18.111–16.IV 633 г. Тогда убийство Малика ибн Нумайры в ал-Бутахе придется на декабрь – начало января, а битва при Акраба – на март 633 г. (когда в этих краях начинается уборка урожая).
События подавления отступничества в периферийных областях Аравии арабские источники относят к 11 г. х. без всякого уточнения. В Омане, где после ухода Амра ибн ал-Аса, собравшего садаку, наместником стал местный мусульманин Джайфар, против него выступил местный царек Лакит ибн Малик ал-Азди, который загнал Джайфара в горы и стал хозяином Омана. Абу Бакр послал на помощь Джайфару два отряда из Хадрамаута и Икриму ибн Абу Джахля, который находился в Йамаме с отрядом в 2000 человек. Икрима осадил Даба. По мере развития успеха мусульманское войско росло за счет присоединения к нему аздитских племен. После месячной осады восставшие сдались на милость победителя и вышли из города без оружия. Икрима казнил сотню знатных аздитов и выслал в Медину хумс из добычи и пленных – 300 мужчин и 400 женщин и детей. Абу Бакр будто бы хотел перебить всех воинов, но за них заступился Умар, и пленные остались жить в Медине.
Борьба за установление власти халифа в Хадрамауте описывается значительно подробнее. Хадрамаут был заселен многочисленным племенем киндитов, создавшим в конце V – начале VI в. в центре Аравии могущественное государство кочевников. Память об этом была еще жива в умах племенной верхушки, которая особенно болезненно воспринимала необходимость подчинения внешней силе. Признание особого могущества посланника Аллаха не было столь болезненным для их гордости, как подчинение наместникам безвестного Абу Бакра. Поэтому и сбор садаки сталкивался здесь со значительными трудностями.
Осложнение возникло с момента призыва к присяге Абу Бакру. Один из вождей киндитов, ал-Аш‘ас ибн Кайс, отказался присягнуть Абу Бакру и в ответ на увещевания родичей отвечал: «Мухаммад, да благословит его Аллах и да приветствует, ушел своим путем, и арабы вернулись к тому, чему поклонялись прежде. Мы обитаем дальше всех арабов от Абу Бакра, так неужто он пошлет на нас войска, как на других?».
Часть киндитов согласилась с ним и отказалась присягнуть и платить садаку, часть осталась верна исламу, причем раскол шел не только между отдельными племенами, но и внутри их и сопровождался ссорами между сородичами. Зийад ибн Лабида, посланный собирать садаку, требовал ее, не признавая никаких компромиссов. Наконец, в предельно накаленной обстановке совершенно ничтожный повод привел к взрыву: Зийад заклеймил верблюдицу, которая была особенно дорога хозяину, тот предложил заменить ее другой, но Зийад решительно отрезал – верблюдица с клеймом садаки не может быть возвращена. Расстроенный владелец обратился за посредничеством к влиятельному сородичу, ал-Харису ибн Сураке. Но Зийад не уважил и его ходатайство, кровно обидев этим человека, привыкшего к уважению. Харис поехал прямо к загону и выпустил верблюдицу, сказав хозяину: «Мухаммаду мы подчинились бы, человеку из его рода – тоже, а этому сыну Абу Кухафы[8] не будет от нас ни повиновения, ни присяги».
Зийад схватил ал-Харису ибн Сураку как мятежника, что вызвало бурю негодования. В начавшихся вооруженных столкновениях Зийад потерпел поражение. Удовлетворившись этим, киндиты рассеялись по своим пастбищам, и это позволило Зийаду напасть ночью на крупную стоянку, и захватить много пленных, и убить четырех вождей киндитов. Дальнейшее излагается средневековыми авторами весьма противоречиво. Нам достаточно будет сказать, что после прибытия нескольких подкреплений Зийад осадил ал-Аш‘аса в крепости ар-Нуджайр и вынудил сдаться. Ал-Аш‘ас выговорил право свободного выхода с имуществом членам своей семьи и семьям родных и двоюродных братьев, а также 9 или 10 человекам по его выбору – всего около 70 человек. Мусульмане вошли в крепость и перебили всех воинов (якобы 700 человек). Несколько сотен женщин и детей и 80 знатных киндитов вместе с ал-Аш‘асом были отправлены в Медину. По дороге ему пришлось пережить немало неприятных моментов, выслушивая упреки пленных, обвинявших его в предательстве.
Абу Бакр встретил ал-Аш‘аса сурово и грозил казнью за отступничество, но в конце концов помиловал его и выдал за него свою младшую сестру, просватанную ему еще при посещении Мухаммада. Ал-Аш‘асу удалось выговорить право выкупа всех пленных киндитов по 400 дирхемов за каждого. Искупая свою вину, он, как истинный вождь, взял расходы на себя, заняв деньги у мединских купцов.
В это время в Йемене разгоралась борьба между Файрузом, которого Абу Бакр назначил наместниом, и обиженным этим Кайсом ибн ал-Макшухом, использовавшим неприязнь местных арабов к персам, которые поддерживали Файруза. Абу Бакр прислал войска, которые поддержали Файруза, разгромили и взяли в плен Кайса ибн Макшуха. Его привезли в Медину, и Абу Бакр помиловал его.
Возвращаясь к нашей реконструкции хронологии событий в Южной Аравии, мы можем только сказать, что покорение Омана и подавление восстания Кайса ибн ал-Макшуха происходили примерно одновременно, в последние месяцы 11 г. х., т. е. зимой 632–633 г. Усмирение Хадрамаута, скорее всего, приходится на начало 12 г. х.
Поделиться книгой: