Колесо жизни и смерти

– Ну хорошо, – Роза отводит взгляд, смотрит на смятый в руках цветок. – Да. Джимми испортил водную камеру…

Из уст остальных членов труппы вырывается дружный стон ужаса, но Роза вскидывает руку:

– Да послушайте же! Дэнни, он вовсе не хотел навредить твоему отцу, я уверена. Хотел только немного напугать, опозорить у всех на глазах. Уж больно переживал из-за чувств к твоей mamma!

Ну наконец-то признание! Важный кусок головоломки становится на нужное место. Дэнни силится сдержать волнение – и гнев. Нельзя упускать этот драгоценный миг!

– Так почему ты сразу не сказала?

– Боялась, все тут же сделают ложные выводы. Совершенно ложные! Я даже не знала, что он наделал, пока он не примчался ко мне после представления и не сунул маску и измазанные краской штаны. Потому-то я и пошла на склад – хотела взять парафина, чтобы сжечь их. Бедняга Джимми…

– Бедняга Джимми?! Да чтоб меня! – рычит Замора. – Нарушил золотое правило! Наверняка именно он потом и пожар устроил!

– Нет! – яростно возражает Роза, качая головой. – Он в тот же вечер вернулся в Нью-Йорк. Я ему туда звонила. Сказала, пусть больше к «Мистериуму» даже не приближается! Нет, пожар – наверняка случайность, несчастный случай…

Дэнни вскидывает руки:

– Вот уж только не случайность! После всего, что произошло! Я сам видел Джимми в тот вечер, своими собственными глазами!

– Bello[3], но ты никак не мог его видеть. Может, эмоции сыграли с тобой злую шутку, а?

Дарко приподнимает брови:

– А может, все-таки будем непредвзяты…

– Он был в Нью-Йорке, – повторяет Роза. – Да и зачем Джимми вредить Дэнни, или Заморе, или Син-Син? Бессмыслица какая-то!

Снова повисает тишина, глубокая и тревожная. Все осмысляют новую неожиданную информацию – что вредителем оказался Джимми. И что Роза, руководитель труппы, никому ничего не сказала! У Дэнни екает сердце. А вдруг теперь всему цирку конец?

– Ненавижу настаивать, – говорит Дарко, – но мне бы хотелось разобраться с моей проблемой. Дэнни, а, по-твоему, как нам следует поступить? Ты тут, похоже, единственный головы не потерял.

Дэнни обводит взглядом присутствующих и видит: все ждут его решения. Каждый, пусть и на свой лад, рассчитывает, что он, Дэнни, снова возьмет ответственность на себя. «Похоже, я перестарался, изображая уверенность, – думает мальчик, зажмуриваясь. Надо разделить проблему на составляющие, воспользоваться «методом атомов» и решать каждый кусочек по отдельности, один за другим».

Однако инстинкты берут свое и гонят Дэнни вперед. Решение принято. Он знает, что собирается пересечь черту – утаить правду, нарушить закон… Но Дарко спас ему жизнь! Он не допустит, чтобы его спаситель гнил в камере, пока «Мистериум» живет своей жизнью.

– Надо найти Ла Локу, – говорит Дэнни. – Убедиться, что она… – голос его срывается. – И забрать нож Дарко. Потом позвонить в полицию и сказать, что она упала. Это если ее еще не успели найти. И вообще, может, нож сам выпал, когда она летела сквозь ветки. – Он снова поворачивается к Розе: – Но обещай, что поможешь мне выследить Джимми.

Вид у распорядительницы поникший, растерянный:

– Замора, а ты как считаешь?

– Нам и прежде уже доводилось гулять по краю пропасти… – Он раздувает щеки. – Но я бы не отказался от помощи. Для надежности.

– Тогда давайте проголосуем, – быстро произносит Роза, пытаясь снова перехватить бразды правления. – Кто за?

Все руки поднимаются в воздух. Все, кроме руки Дарко.

– Я воздержусь, – бормочет он.

– Отлично! – Распорядительница хлопает в ладоши. – Решено. – Снова чуть поколебавшись, она поворачивается к Дэнни: – Bello, прости. Я должна была все тебе рассказать. Но мы с Джимми были хорошими друзьями…

– Просто помоги теперь его отыскать. Обещай, что мы этим займемся…

– Клянусь семейной честью! – восклицает Роза, прижимая руку к сердцу. Она несколько секунд смотрит мальчику прямо в глаза, а затем отворачивается и идет к остальным циркачам.

Син-Син тянет Дэнни за локоть:

– И ты позволишь ей вот так отделаться?!

– Мне нужна ее помощь. Ей и без меня достанется от всех остальных. А мне надо связаться с Рикаром и спросить его мнение. Спросить про Джимми.

А вдруг у Интерпола появилась какая-нибудь новая информация? Вдруг Рикар предупредит, чего ждать дальше? В конце-то концов, Ла Лока была всего-навсего наемницей, и даже если организацию «Сорока Девяти» удалось выкорчевать тут, в Барселоне, остальные-то члены банды никуда не делись, они где-то поблизости, затаились и ждут. И сам Центр – его только еще предстоит найти и победить.

– А что все остальные? – спрашивает Син-Син, мотнув головой в сторону труппы. – Вне подозрений?

– Наверное. Хавьер говорил, что кто-то из «Сорока Девяти» связан с труппой – должно быть, он имел в виду Джимми…

Он хмурится. Новая мысль не дает ему покоя:

– Син-Син, как по-твоему, мы правильно поступаем? Насчет ножа Дарко?

– Дэнни, только идиот считает мир черно-белым.

– Но…

– И никаких «но».

Герцог обнюхивает босую ногу мальчика. Син-Син кладет руку на мохнатую голову пса:

– У нас в Китае есть такая пословица: в каждом из нас сражаются два пса – плохой и хороший. И ты просто должен как следует кормить хорошего – чтобы ему хватило сил победить… – Девочка отворачивается. – Ты кормишь своего хорошего пса на славу. Даже если на этот раз бросил косточку плохому…

Дэнни нетерпеливо дожидается возвращения поискового отряда.

Но когда через тридцать мучительно долгих минут в собор снова заходят клоуны, Мария, Фрэнки и Дарко, в походке и выражении их лиц читается удивление. Все явно сбиты с толку.

– Мы разделились и прочесали каждый клочок земли под тем краном, – сообщает Фрэнки. – И вокруг него. Мария с Аки проверили деревья – на случай, если она там за что-нибудь зацепилась…

– И? – нетерпеливо спрашивает Дэнни.

– Ни следа! – отвечает Дарко. – Ни тела, ни плаща, ни крови, ни ножа. Ничего. Только вот это – прямо на дорожке.

На пальце у него висит свалившаяся кроссовка мальчика.

– Ну в таком случае, – в голосе Розы слышно нескрываемое облегчение, – нам и сообщать-то в полицию не о чем, правда?

– Но она же не могла выжить? – ежится Дэнни. – Надо ж знать наверняка! Вдруг полиция уже успела ее забрать…

– Не думаю, – возражает Фрэнки, почесывая лысую голову. – Там ни полицейской ленты, ни ограждения. Может, она упала куда-нибудь на крышу? Кто знает…

Роза вздыхает:

– Забудьте вы про нее!

– Но как? – стоит на своем Дэнни. Он больше не может слепо доверять суждениям Розы. И неправильным кажется отвернуться от этой проблемы, ее не решив.

Роза устало потирает шею сзади:

– Bello, послушай. Мы отработаем завтрашнее представление, демонтируем декорации – и отправимся в путь. Если за эти сутки успеет что-то случиться, вот тогда и будем разбираться.

Дарко протягивает ему кроссовку:

– Роза права. Ничего иного нам не остается.

Дэнни нетерпеливо вздыхает и наклоняется завязать шнурки:

– А куда мы потом?

– В Берлин, – негромко отвечает Роза.

У мальчика перехватывает дыхание:

– В Берлин?

– Проведем неделю на берлинском цирковом фестивале. Придется уж тебе ехать с нами – будем за тобой приглядывать, пока твою тетю не выпустят из тюрьмы.

Берлин!

На миг эта новость вышибает из головы мальчика все остальное – и неприятности тети Лоры, и загадку исчезнувшего тела Ла Локи, и непонятные тревоги, гнетущие сердце Син-Син. В лицо ему словно бьет порыв холодного ветра.

Берлин.

Название это сейчас означает для него только одно: ночь гибели папы с мамой. Всепоглощающий огонь. Опасность, конец всего.

А еще оно означает, что ему придется совершить путешествие, которого он давно боялся, хоть и знал, что рано или поздно придется его совершить. Придется, чтобы – наконец! – прийти на могилу родителей.

3. Когда в ночи звучат странные голоса

Берлин. Это короткое звонкое название все еще звенит в ушах Дэнни, когда, чуть позже вечером, они с Заморой и Син-Син сидят, сгрудившись вокруг стола в фургоне Розы. Словно бы некий голос вновь и вновь тихонько повторяет его в такт биению сердца.

Бер-лин. Бер-лин. Бер-лин.

Занавески на окнах опущены, отгораживая фургончик от мира вокруг, и Дэнни этому рад. Он пытается сосредоточиться на словах Заморы.

Карлик открывает баночку с обезболивающим:

– Больше рисковать не будем. Я поставил двух лучших охранников Ксавьера караулить нас до самого отъезда. С виду они пара клоунов – Ксавьер звал их Труляля и Траляля, но дело свое знают. Крепкие ребятки.

Он сует две таблетки в рот и, поморщившись, проглатывает, даже не запивая водой.

– А доверять-то им можно? – спрашивает Син-Син, раздвигая занавески. Дэнни выглядывает у нее из-за плеча, всматриваясь в темноту за окном. На фоне громады собора смутным пятном темнеет коренастая фигура одного из братьев. Кудрявая голова медленно поворачивается, проверяя, не таится ли в ночи угроза.

– Да-да. Даже не сомневайтесь, – отмахивается Замора. – Я этих парней хорошо знаю. Когда-то пеленки им менял…

– Но насчет Хавьера-то ты ошибался, – резко возражает Дэнни.

Он уже понял, что на взрослых полагаться нельзя.

Глаза Заморы вспыхивают, он открывает было рот, чтобы осадить мальчика – но тут же захлопывает его. Кладет на плечо Дэнни здоровую руку и, ласково потрепав, заглядывает мальчику в глаза:

– Мистер Дэнни, мы все стараемся как можем. Сам знаешь. Никто не проскользнет мимо меня и не причинит тебе вреда – пока я дышу.

Дэнни кое-как выдавливает улыбку в ответ. Но если прежде он безоговорочно доверял Заморе – великому майору Пабло Заморе Лопесу, отчаянному смельчаку и рисковому парню, оплоту «Мистериума», – то теперь это доверие основательно подорвано. Дэнни не сомневается в искренности и преданности Заморы – но сомневается в его суждениях, в его чутье.

– Может, на время мы и правда в безопасности, – говорит Син-Син. – Навряд ли эти болваны из «Сорока Девяти» снова что-то придумают. Мы их оставили в довольно жалком виде…

– Хуже того, – произносит Замора сквозь стиснутые зубы. – Парни сказали, фургон взорвался. Двое из них погибли.

Син-Син присвистывает:

– Поделом им!

Но Дэнни скручивает тошнота. О боже, мы еще и за это теперь в ответе. Я ведь просто старался остановить фургон, спастись. Что, если бы я не ослепил тогда водителя, не оглушил его фонариком?..

– Я не хотел причинять им вред, – бормочет он.

Син-Син нетерпеливо встряхивает головой:

– Когда играешь с огнем, немудрено обжечься – именно так и вышло. Понимаешь?

Дэнни обмякает на сиденье. Может, она и права. Но сейчас ему кажется – он снова кормит плохого пса.

– Завтра днем мне надо в больницу, – сообщает Замора. – Чтобы они наложили правильный гипс. Но до тех пор, Дэнни, я с тебя глаз не спущу. Устроимся в будке с реквизитом, в спальниках. После всего, что пережила Лопе, я не могу у них оставаться, да и вся семья уже там. Так что ты составишь мне компанию. А я тебе, да?

«Неизменное мое убежище прежних дней, – думает Дэнни. – Но теперь все изменилось. Я бы предпочел быть с Син-Син. Поговорить с ней о найденном свидетельстве о рождении, о том, что оно значит для нас обоих. Если она, конечно, захочет…»

После первой горячки бегства и спасения девочка явно отстранилась, снова затворилась в своей колючей раковине. Немало времени уйдет, чтобы привыкнуть к мысли, что она моя сводная сестра. Как мне ее теперь называть? Син-Син? Сестричка? Сестренка?

Внешне они совсем не похожи – тут не поспоришь. Замысловатая смесь валлийских, английских и китайских генов заставляет Дэнни в окружении европейцев выглядеть азиатом, зато на улицах Цзюлуна – типичным европейцем. А вот Син-Син китаянка до мозга костей – от прямых черных волос до кончиков пальцев на ногах. Зато на маму она очень похожа. Поразительно, как отчетливо он видит теперь это сходство в разрезе глаз девочки, в изгибе ее губ.

– Дэнни? – настойчиво окликает его Замора.

– Я останусь с тобой, Син-Син. Если хочешь…

– За меня не волнуйся. Я лучше попробую лично удостовериться, что Роза не скрывает еще что-то насчет пожара. Или про мою мать!