Помоги проекту - поделись книгой:
Ей и без перевода было понятно, о чем он говорит. Пятясь, она выскользнула из комнаты.
– Не обращай внимания на этого старого скрягу, – сказал ей Абрамс, когда его приятель ушел. – Если бы я не нуждался в его заказах… Некоторые люди во всем видят только дурное, а хорошего в людях не замечают.
Он огорчился, увидев, что смущенная Грета готова была разрыдаться.
– Да, кстати, я хотел тебе кое-что предложить, надеюсь, тебя это не обидит: там, в сундуке, есть кое-какие вещи Ады, платья и прочее. Они совсем истлеют, если я в ближайшее время их кому-нибудь не отдам. Как ты думаешь, может, твоя мать захочет с ними что-нибудь сделать? Ткани добротные, Ада знала толк в хороших вещах. – Он вздохнул. – Пожалуйста, выбирай что хочешь. Ада была бы рада узнать, что ее вещи еще кому-то послужат. Иди наверх, посмотри.
По крутой лестнице Грета поднялась в спальню над мастерской. Тут стояло несколько больших шкафов и сундук, открыв который она чихнула от ударившего ей в нос острого запаха нафталина. Он был полон одежды: шерстяные платья, накидка, черные юбки, тонкие хлопчатобумажные сорочки, шелковый костюм были сшиты вручную и старомодны, но все это можно было переделать. Ее сердце возликовало от такого богатого выбора. Можно будет сшить одежду на все времена года для Китти, для всех них. Она спустилась вниз.
– Вы правда готовы это отдать? На рынке есть палатка, где продаются…
Старик в ужасе всплеснул руками:
– Нет! Чтобы торговцы дрались за вещи Ады? Я только подумал… Но если они не годятся…
– Что вы, сэр, это бесценный дар! Вы не представляете себе, как они нас выручат! Вы чрезвычайно добры.
Слезы покатились по ее щекам. Грета не хотела, чтобы он счел ее неблагодарной.
– Тогда хватит об этом. Я очень рад. Мне бы не хотелось, чтобы наш дом потрошили стервятники, когда меня не станет. Мне приятней отдать эти вещи сейчас вам, чтобы они вас согревали холодными зимами. Теперь ступай. Завтра ты узнаешь кое-что о жемчуге.
5
Когда Грета возвращалась домой, ее руку оттягивала наволочка, набитая оставшимися после Ады вещами. Настроение у нее было как на Рождество в былые времена, когда на железной дороге платили деньги, у них было мясо и маленькие подарки для всех. Изо дня в день работая в одной и той же старой рубахе и обтрепанных юбке, шали и капоре, она мечтала о чем-нибудь понаряднее, о чем-то более подобающем для подмастерья. Ей так хотелось, чтобы у нее было темное платье с красивым воротником и теплый зимний плащ, как у девушек, работающих на фабриках или в магазинах. Как можно иметь дело с жемчугом, если выглядишь как работница свинофермы?
– Китти! Смотри, что у меня есть! – крикнула она с порога, вытряхивая вещи на пол. – Ну, что скажешь?
Китти стремглав вылетела из комнаты посмотреть, что принесла Грета. Увидев кучу одежды, она принялась в ней копошиться, затем отскочила, зажав пальцами нос.
– Тут одно старье и воняет нафталином!
– Не будь такой неблагодарной. Только представь себе, что мама может из этого сделать.
Грета стала поднимать вещи одну за другой, прикидывая, сколько в них ярдов[6] полезного материала.
– Нам перебирать не приходится, а благодаря этой одежде мы не будем мерзнуть зимой. Тут и твид, и сукно, и хороший батист, и креп.
– Чур, эта накидка тогда моя!
Китти схватила накидку из шотландской клетчатой ткани длиной по пояс.
– Нет, она нужна мне, и для тебя она слишком большая.
– Ну конечно, ты всегда забираешь себе самое лучшее!
Она возмущенно швырнула накидку в сестру.
– Потому что я работаю, – сказала Грета. – Когда придет твое время…
– Мне достанутся после тебя жалкие обноски.
Сопя, Китти стала рыться в платьях.
– Тогда я возьму себе вот это. Когда-нибудь я буду одеваться в лучшие шелка и атлас. Вот увидишь.
– Посмотрим, что скажет мама, она у нас искусная швея.
Грета не намерена была позволять Китти и дальше так небрежно обращаться со своим бесценным подарком. Сестра становилась упрямой дурочкой, когда не получала того, чего хотела.
Вернулась уставшая от бесконечной стирки Сэйди, но ее глаза загорелись при виде нежданной добычи Греты.
– Откуда все это?
Грета рассказала о набитом одеждой сундуке Ады.
– Ему было трудно расстаться с этими вещами, но он все равно отдал их тебе? Что-то мне это не нравится. Что люди скажут?
– Откуда они узнают, если ты их перешьешь? Мы тебе с этим поможем. Мне нужно что-нибудь приличное для работы.
– Ну, не знаю… – протянула мать неуверенно. – Я как раз собиралась тебе сказать, что миссис Беллерби из «Козла и перьев» хотела, чтобы ты весь день присматривала за ее малышами. Ты хорошо управляешься с малыми детьми.
Грета подняла на нее полный ужаса взгляд.
– Неужели ты заставишь меня ходить в эту отвратительную пивную? Беллерби такая грубая, и там постоянно дерутся. Мне нравится у мистера Абрамса. Он обещал научить меня набирать бусы на нить, а это умение ценится.
– Не пристало тебе постоянно там находиться. Я не хочу, чтобы ты носила дорогие платья покойницы и о тебе говорили дурное.
– Но, мама, он старый и больной, а это подарок. Он не хотел продавать ее одежду. Мы же не станем отказываться от нее, правда? И разве я могу ее взять, а потом развернуться и уйти от него? – упрашивала мать Грета, стараясь убедить ее в своей правоте.
Грета с матерью трудились допоздна, распарывая и разглаживая ткань, а затем раскраивая ее и сметывая детали на живую нитку, и вот наконец опрятная зеленая юбка была готова. Вытертые и вылинявшие места мать предусмотрительно пустила под боковой карман, где они будут не так заметны. Кроме того, изнаночную сторону, где ткань была ярче, она сделала лицевой. Китти дулась весь вечер.
– Мне бы эта юбка пошла больше, чем нашей Грете. Зеленый цвет хорошо сочетается с моими рыжими волосами. Она в ней выглядит слишком просто.
– Закрой рот и иди спать, если тебе больше нечего сказать, – резко ответила ей Грета, понимая, что из них двоих Китти действительно миловиднее. – Твоя очередь придет.
– Мне никогда не достается ничего нового. Это несправедливо!
– В жизни нет справедливости, сударыня, иначе мы не прозябали бы в грязи на задворках.
Слова матери заставили Китти замолчать, а Грета не могла дождаться утра, чтобы показаться в новой юбке своему работодателю. За две-три недели они смогут сшить ей полный комплект одежды для работы, но пока хватит и юбки. Пожалуй, когда-нибудь в изящном наряде она сможет работать где угодно, даже в магазинах жемчуга в Стоунгейте. Подумать только, она будет иметь дело с жемчугом! Ей не терпелось прикоснуться к жемчужинам, круглым, как маленькая луна, и кремовым, как молочные зубы.
– Ну-ка, барышня, покажи мне свои руки, – велел ей Абрамс на следующий день. – Какие они грубые от постоянной стирки! Но это ничего. Нежные руки для моей работы не годятся.
Он достал горсть жемчуга из бархатного мешочка.
– Каждая жемчужина – это дар природы, божья слеза. Настоящий жемчуг холодный на ощупь, возьми, попробуй сама.
Грета ощутила прохладную поверхность шарика на своей ладони.
– Откуда они берутся?
– Из раковин устриц и мидий. Когда песчинка попадает в раковину, устрица, слой за слоем, покрывает ее перламутром. Она вынашивает жемчужину в своей утробе, как ребенка. Можно открыть тысячу раковин, но так и не найти ничего лучше, чем эти. – Он указал на жемчуг на ладони Греты.
– Но ведь устрицы и мидии покупают на рынке для еды! – озадаченно произнесла она.
– Жемчуг в нашей стране добывают из особого вида моллюсков,
Он достал жемчужное ожерелье и поднес к свету, показывая ей.
– Это ожерелье набрано слишком свободно, его следует заново набрать, а замок усилить. Ты будешь наблюдать за тем, как я это делаю, и тренироваться на других бусинах, прежде чем я смогу доверить тебе столь ценную вещь, но, возможно, однажды… Это трудная работа для слабых глаз, но делать ее нужно.
Грета смотрела, как он выкладывает жемчужины на поднос, одну за другой, в соответствии с их размерами, беря их очень аккуратно.
– Нужно стараться не испортить их, не повредить их поверхность. – Он снял очки и улыбнулся. – Я всегда думаю о том, что без песка не бывает жемчуга. Горести выковывают твердый характер. Не забывай об этом, дитя мое.
Полируя бусины, которые ей предстояло учиться нанизывать на нить, она вспомнила о собственных горестях. Она гнала от себя мысли о нависшей над ней угрозе работы у старухи Беллерби, ведь тогда она не смогла бы обучаться у мистера Абрамса. Она не хотела сообщить ему эту новость, ведь ей все здесь так нравилось!
– Мистер Абрамс, если бы я могла приходить к вам каждый день, сколько времени понадобилось бы на мое обучение? – выпалила она.
Он, подняв глаза, заметил тревогу на ее лице.
– А в чем дело?
Она выложила ему все, что сказала ей мать.
– Я не хочу целыми днями мыть и стирать. Я хочу заниматься чем-то вот таким, настоящим делом, требующим умения, но мать считает, что это неприлично… для девушки, такой, как я.
Он устремил на нее взгляд поверх своих очков в железной оправе.
– Значит, мы должны найти для тебя возможность оставаться здесь. Я поговорю с твоей матерью и все ей объясню. По всей видимости, она превратно истолковала мои намерения. Возможно, ты и твоя младшая сестра могли бы вести у меня хозяйство, и ты вместе с ней будешь здесь постоянно проживать, как настоящая ученица, а по вечерам будешь осваивать искусство набора жемчуга. Если сможешь им как следует овладеть, ты никогда не останешься без работы, поверь мне.
Грета, облегченно вздохнув, откинулась на спинку стула. Пусть ей пока и не удастся приблизиться к своей мечте о магазинах Стоунгейта с их прекрасными украшениями и сияющими каменьями, но работать с этими изящными вещами для нее было таким наслаждением! Прикасаясь к золоту и жемчугу, она будто переносилась в другую жизнь и забывала о грязи и убогости улиц Уэлмгейта. Наверное, ее руки на самом деле и были ее богатством.
6
Перт, 1879 год
До Рождества оставалась неделя, когда Эбенезер Слингер предпринял последний обход деревень. Он стучал в двери домов и показывал свою визитную карточку, на которой значилось:
В Гленкоррине не нашлось желающих открыть ему дверь, кроме обитателей побеленного известью маленького домика в конце улицы, стоящего в стороне от дороги. Домик имел ветхий вид, сад стоял запущенным. На почте Эбен расспросил приветливую тетушку об окрестных жителях, и она сообщила ему, что женщина, живущая в конце улицы, недавно овдовела, а ее сын работает на помещика в лесу. Их фамилия Бейли, принадлежавшая, как он знал, странствующему клану. Она поведала, что они заядлые искатели жемчуга. К двери он подошел с заранее составленной речью. Ему открыла седовласая женщина в черном, с белым чепцом на голове.
– Миссис Бейли, прошу прощения, что оторвал вас от дел, но я хотел узнать, могу ли я с вами поговорить о вашем покойном муже?
– Я вас слушаю.
Она пристально посмотрела на него, но взгляд ее был безжизненным.
– Мне стало известно, что добыча жемчуга была его страстью, а его коллекция знаменита во всей округе.
– Что ж с того, что была? Это вас не касается, молодой человек, – сказала она, закрывая дверь.
Эбен протянул ей свою визитку:
– Мадам, не извольте беспокоиться. Я знаю, что множество шарлатанов выдают себя за респектабельных торговцев жемчугом, но вот мои рекомендации. Я скупаю только лучшее и предлагаю высокую цену за крупные экземпляры. Можете взглянуть на письмо лорда Кинлоха, где он лично меня рекомендует.
Он сунул письмо ей под нос в полной уверенности, что без очков она вряд ли сможет что-то увидеть, если вообще умеет читать. Она теперь пребывала в нерешительности и оставила дверь приоткрытой.
– Я знаю, какие суровые зимы бывают в этих краях, а на носу праздники, так что немного серебра не помешает. Надо сделать запасы к Новому году.
Чтобы вызвать доверие у потенциальных клиентов, он старался говорить с местным акцентом.
– Да, все теперь очень дорого, но всем этим занимается мой сын. Вам нужно будет поговорить с ним.
– К сожалению, я должен ехать в Лондон – надо проведать семью. Сегодня я последний день здесь, – соврал он и отступил на шаг, как будто собираясь уйти.
– Ну, проходите, я посмотрю, может, что и найду. Насколько я знаю, осталось совсем немного.
Она оставила его стоять в кухне рядом с открытым очагом, от которого исходил удушливый запах горящего торфа; на огне что-то варилось в железном котелке. Здесь стояла встроенная в стену закрытая кровать, над очагом висела полка. Он повидал много таких скромных жилищ, путешествуя по северным краям, но особенно бережливые шотландцы не были склонны тратить деньги на излишние украшения.
– Я мало что смогла найти, – сказала она, порывшись в деревянном сундуке. – Вот только эта мелочь в банке из-под табака.
Это были обычные мелкие жемчужины, на которые он уже насмотрелся за этот сезон.
– Хм-м, – протянул он разочарованно. – Такого добра у меня предостаточно. Я ищу что-нибудь покрупнее. Может, там, на дне, есть другие?
Он смотрел, как она достает небольшие мешочки.
– Я не заглядывала в этот сундук с тех пор, как умер муж. Вам надо бы спросить у Джемми, он работает в лесу, валит деревья. Я не хочу совать нос в чужие дела, но вы можете…
– А что там? – Эбен прикипел взглядом к мешочку из гладкой кожи с затяжкой. – Загляните-ка, что в нем.
Вдова развязала мешочек и вынула из него белый шарик. Сердце Эбена учащенно забилось от того, что он увидел. Во рту у него пересохло от волнения, но внешне он постарался остаться спокойным.
– Полагаю, миссис Бейли, это довольно неплохая жемчужина. Из нее получится хорошая подвеска на ожерелье. Можно посмотреть поближе?
Осторожно взяв ее, он достал свои крошечные весы. Очень крупная, она весила, пожалуй, не менее восьмидесяти гран[8]. Идеальной сферической формы, без единого изъяна на поверхности, она сверкала в свете огня.
– Я могу вам предложить двадцать гиней за этот экземпляр, – прошептал он, отдавая себе отчет, что такая сумма для многих в этом районе равнозначна заработной плате за целый год. – Он улыбнулся. – Становится светлей на душе при виде такой красоты. Где ваш супруг ее выловил?
– Я не знаю, сэр. Жемчуг меня мало интересует, но Джемми вам все расскажет.
– Жаль, мой поезд уходит сегодня после обеда, миссис. Я могу повысить цену до двадцати пяти, если это поможет делу.
Видно было, какое смятение вызвала у женщины эта огромная для нее сумма. Соблазн боролся в ней с осторожностью. Он поднялся, намереваясь уйти.
– Ох, ну забирайте!
Поделиться книгой: