Невинна и опасна, или Отбор для недотроги

И Амалия окончательно струсила. Она поняла, что сейчас госпожа Бернадет выйдет и оставит её один на один с принцем. А она умрёт от смятения, если придётся ехать с этим мужчиной в одной карете. Пусть даже и ехать осталось недолго. Воображение живо нарисовало, как они сидят один напротив другого, и больше рядом никого. И паника заставила сердце биться в груди зайцем. Она бы даже не смогла объяснить, чего именно боится. Этих его серых насмешливых глаз, которые видят её насквозь?

Страх придал силы возразить. Госпожа Элисон учила держаться строго и с достоинством. Амалия попыталась сделать именно это.

– Ваше Высочество, я приглашена на праздник, а не жить во дворце. Мне не хотелось бы злоупотреблять великодушием Его Величества. Позвольте мне остановиться в таверне с госпожой Бернадет.

Амалия произнесла и замерла в ожидании того, что от гнева Маркеля сейчас вспыхнет карета. Но на выручку пришла госпожа Бернадет.

– Ваше высочество, – мягко улыбнулась она. – Пусть Амалия проведёт эту ночь со мной. Ей нужно отдохнуть с дороги, освоиться, привести себя в порядок. А завтра утром пришлёте за ней экипаж, чтобы отвезти во дворец.

Слова прозвучали так спокойно разумно и убедительно, что, похоже, Маркель не нашёлся, что возразить.

– Хорошо, – кивнул он так, будто сдерживает очередное проклятие, готовое сорваться с губ.

Глава 5. Разговор с отцом

Маркель входил в кабинет отца злой, как дьявол. Ещё ни одна девушка не выводила его из себя настолько сильно. И ведь главное – непонятно чем. Даже глаза на него боялась поднять.

– Она во Флореи, – доложил он родителю. – Доставлена в целости и сохранности. Надеюсь, на этом всё?

– Присядь, – кивнул отец на соседнее кресло, не отрываясь от бумаг.

Не торопясь, дописал несколько слов и только тогда обратил внимание на сына. В последнее время Маркель постоянно видел отца с пером в руках. Мемуары, что ли, строчит?

– Я слышал, Амалия остановилась в таверне с библиотекаршей, – отец сложил аккуратной стопкой исписанные листы.

Кто-то из охраны уже донёс? Маркель и не сомневался, что среди гвардейцев есть осведомитель. Наверняка, этот словоохотливый вояка поведал и о том, что Маркель долго пропадал в лесу. Но, к счастью, отец не спешил устраивать допрос, а посмотрел со скрытой иронией. Похоже, его забавляло, что девчонке каким-то образом удалось настоять на своём – остановиться в таверне.

– Да, Амалия пожелала провести эту ночь под крылом госпожи Бернадет. Я позволил, потому что думаю – так будет лучше. Стоило ли окунать её прямо с дороги в круговорот дворцовой жизни? Её тут заклюют в первый же день.

– Пожалуй, – отец как ни в чём не бывало вернулся к бумагам.

А Маркель почувствовал, что ещё больше раздражается.

– Я вообще не понимаю, зачем было везти Амалию в столицу. Ты что, полагаешь, Себастин может всерьёз заинтересоваться этой провинциальной недотрогой?

– Почему нет? Я слышал, что она недурна собой. Это не так?

Перед мысленным взором моментально всплыли волосы цвета осенней листвы и пронзительные глаза такого же оттенка, нежная кожа, большую часть времени залитая румянцем, и узкие ладони с длинными пальцами. Выражение «недурна собой» совершенно не подходило к этой застенчивой пичужке. «Недурна собой» – это о тех кудрявых белокурых напомаженных девицах, что скоро заполонят дворец, в надежде завоевать внимание Себастина.

– Дело не в том, насколько Амалия привлекательна. Она не создана для столичной жизни. До крайности наивна и застенчива. Мне кажется, нужно вернуть её в Шерстон. Через пару дней смотрительница библиотеки отправится назад. Пусть и Амалия поезжает с ней.

– Амалия приглашена на праздник и примет в нём участие. И только Себастину решать, когда отправлять её назад и отправлять ли вообще.

– Отец, ты не понимаешь! – в голосе прорвалось возмущение. – Не представляешь, насколько она неискушённа. Да она ещё до начала праздника попадёт в какую-нибудь неприятность. Представь себе – собралась искать работу. Какую? Она глазом не успеет моргнуть как окажется содержанкой какого-нибудь скучающего богатея, который позабавившись пару месяцев, избавится от неё, чтобы взять для развлечений новую.

– Не хочешь, чтобы она попала в неприятности? – сохраняя абсолютную невозмутимость, поинтересовался отец. – Вот ты и возьмёшь над ней опеку на всё время праздника.

– Что-о?! – Маркель аж с кресла подскочил.

– Ты же у нас как раз искушен в тех вопросах, о которых говоришь. Тебе ли не знать, какие опасности для таких вот хорошеньких юных девиц исходят от скучающих богатеев?

Возиться с девчонкой? Это худшее, что отец мог придумать.

– Ты же несерьёзно?

– Серьёзно. Это приказ. И он не обсуждается. Воспринимай, как наказание за то, что так и не прекратил опасных экспериментов. Не хочешь поговорить о том, что делал в Шерстонском лесу? – отец первый раз за всё время разговора посмотрел сурово. – Ступай. Отвечаешь за девчонку головой.

Глава 6. Старомодная накидка

– Прибыл экипаж Его Высочества Маркеля, – доложил лакей, постучавшийся в комнату около восьми утра. – Мне велено спустить ваш багаж.

Он подхватил дорожные сумки, на которые указала Амалия, и испарился. Она уже была готова ехать. Поднялась сегодня в шесть, привела себя в порядок и, чтобы унять волнение, всё оставшееся время читала.

Госпожа Бернадет тепло обняла на прощание:

– Иди, дитя моё. У тебя всё получится, – она ласково провела по волосам рукой. – Но знай, если что-то пойдёт не так, мы всегда рады будем видеть тебя в Шерстоне.

– Спасибо, – сердце обволокло тоской. Сейчас Амалия выйдет из комнаты, и последняя ниточка, связывающая её с пансионом и прежней жизнью, оборвётся.

Она надела накидку и поспешила за лакеем вниз. Утрами уже было довольно прохладно и стоило бы наверно облачиться во что-то более тёплое. Но Амалия очень любила эту вещицу, которая осталась ей от мамы. Казалось, накидка до сих пор хранила её тепло.

Родители погибли, когда Амалии было всего пять. Она их почти не помнила. Только крепкие руки отца и ощущение надёжности, которые они дарили, и улыбка мамы, светлая и немного грустная, как осенний день. И вот эта накидка, оживляющая воспоминание, как однажды мама сняла её с плеч и укутала Амалию, когда они попали под дождь.

Маркель поджидал Амалию в двухместном экипаже возле самого крыльца таверны. Он пребывал в мрачном расположении духа. Задание отца обещало напрочь испортить ему следующие пару недель. Он всю ночь размышлял, кому бы перепоручить девчонку. Перебирал варианты, но так пока и не нашёл подходящий.

Долго ждать Амалию не пришлось. Через пару минут показался лакей, посланный за багажом, а следом и сама Амалия. Сегодня на ней было надето не то серое дорожное платье, в котором он видел её вчера, а чуть более яркое – тёмно-бордовое. Не сказать, чтобы намного лучше предыдущего. И опять эта выцветшая от времени старомодная накидка.

– Вы поедете во дворец вот в этом? – он открыл перед ней дверцу экипажа.

В голосе не было насмешки, а только раздражение. Девчонка, похоже, не понимает, что станет предметом издёвок и шуточек циничных придворных дам.

Она как обычно смутилась. Робкой пичужкой заняла соседнее сиденье. Маркель полагал, что она промолчит. Но нет – нашла в себе силы ответить с достоинством:

– Это платье не из дешёвых. Я потратила на него значительную часть своих сбережений. Заказывала его у опытной портнихи. Возможно, фасон довольно прост, но материал превосходный – практичный, немаркий, плотный. Портниха заверила, что если аккуратно обращаться, то вещь прослужит не один год.

Не один год! Дьявол! Маркель еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. Столичные модницы полностью меняют гардероб каждый сезон.

– А накидка? – мрачно поинтересовался он. – У вас там, в пансионе, время совсем остановилось? Никто не подсказал вам, что подобное было в моде лет двадцать назад?

Раздражение вылилось в резкий тон. Маркель не понимал, почему девчонка постоянно заставляет его выходить из себя. Обычно он так мил с женщинами, что улыбка не сходит с их лиц. Но с Амалией у него не получалось быть обходительным. Его светские манеры испарялись в её обществе.

Она съёжилась, словно слова больно ранили её.

– Я знаю, что такое уже не носят, – голос дрогнул.

Он мысленно чертыхнулся пару раз. Теперь уже в свой адрес. Девчонка еле наскребла на платье, а он упрекает её за накидку.

– Валенсий, – крикнул Маркель кучеру. – Разворачивай экипаж. Заедем к госпоже Бонито. Госпожа Бонито держит лучшее в столице ателье, – пояснил он Амалии. – Нужно сменить вам гардероб прежде, чем ехать во дворец.

– Боюсь, у меня не хватит сбережений обновить гардероб у столичной портнихи, – смутилась Амалия.

Проклятье! Да Маркель и подумать не мог предложить ей заплатить самой.

– Я заплачу за ваш новый гардероб сам.

Она побледнела.

– Ваше Высочество, я не могу принять от вас такой дорогой подарок, – слова прозвучали твёрдо.

– Почему?

– Вы считаете меня совсем наивной, да? – Амалия вдруг вскинула на него глаза. Второй раз за всё время их знакомства. Он поймал этот пронзительный взгляд. – Госпожа Элисон предостерегла меня не принимать ничего в подарок от молодых мужчин. Предупредила, что они могут истолковать такой поступок, как... – она залилась густой краской, – …как… согласие на…

Их разделяло полметра, но Маркелю казалось, он слышит, как заполошно бьётся её сердце и сбивается дыхание от дикого смущения. И он вдруг ощутил, как его тело откровенно прореагировало на это её смущение, на то, какие мысли промелькнули в её голове.

Она так и не договорила начатой фразы, но зато решительно произнесла другую:

– Я вполне могу сама о себе позаботиться. Я обучена аптекарскому делу. В ближайшее время найду работу и буду в состоянии обновить гардероб, если этого требует столичная жизнь.

Сколько раз юные девицы намекали Маркелю, что не прочь были бы получить от него дорогой подарок, да и вообще не отказались бы от полного содержания. Но никто ещё не просил его об обратном. Никто так решительно не настаивал, что в состоянии позаботится о себе самостоятельно. Амалия была очаровательна в этой своей наивной решимости. Маркель ощутил, как поплыл уголок его рта, непроизвольно растягивая губы в улыбку. Он часто дарил девушкам подарки, когда они того хотели, но ещё ни разу не испытывал такого жгучего желания сделать это.

– У меня и в мыслях не было того, о чём вы подумали. Вы гостья Его Величества, и позаботиться о вас наш долг, – отрезал Маркель приказным тоном, чтобы у девчонки пропало желание спорить.

Глава 7. В ателье госпожи Бонито

Ателье госпожи Бонито не было похоже ни на одно место, где до сих пор приходилось бывать Амалии. Она ещё никогда не видела такого обилия тканей, лент и кружев всевозможных оттенков, и женских манекенов, облачённых в изумительные платья на все случаи жизни. По правде говоря, совершенно не верилось, что один из этих изысканных нарядов может стать её.

Хозяйка всего этого великолепия, высокая плотная подвижная женщина, встретила вошедших тепло и даже, как показалось, немного фамильярно. Она обняла принца:

– Маркель, рада видеть. А кто тут у нас? – цепко глянула на Амалию.

Его Высочество представил спутницу, а затем сразу дал госпоже Бонито задание:

– Нам понадобится готовое платье, чтобы госпожа Амалия сразу могла переодеться. И ещё несколько, чтобы взять с собой. А также бальное платье на заказ. Успеешь, к концу недели?

– Ты же меня знаешь, – улыбнулась хозяйка ателье.

– И верхнюю одежду по погоде. Пальто, шляпку. Тоже как можно скорее.

Госпожа Бонито кивала словам Маркеля и одновременно крутила перед собой Амалию.

– Ах, как малышка хороша! Какое чудо ты мне привёз! Эти медные волосы, эти медовые глаза.

Амалия вконец засмущалась такому вниманию и таким комплиментам. Чувствовала себя не в своей тарелке и даже чуть сердилась на Его Высочество за то, что настоял на смене гардероба за свой счёт. Конечно, когда ей удастся заработать, она вернёт ему потраченные средства. Но вряд ли у неё получится сделать это быстро.

Сам же Маркель, наоборот пребывал в отличном настроении, не то что с утра, когда был зол, как дьявол. Теперь, напротив, он улыбался. Амалия украдкой пару раз взглянула на него. Ей понравилась его улыбка. У такого циничного мужчины она должна была бы быть тоже циничной – узкая полоска плотно сжатых губ. Но он улыбался по-другому – тепло, словно ему и в правду нравилось слушать болтовню госпожи Бонито.

– Я как будто чувствовала, что в моё ателье скоро впорхнёт подобный мотылёк, – щебетала она, – привезла из последней поездки в восточную провинцию совершенно восхитительный отрез. Вот, Маркель, взгляни.

Госпожа Бонито сняла с одной из полок небольшой рулон ткани и, отмотав немного, приложила к Амалии.

– Бледно-розовый идеально подходит к её медным волосам. Не находишь?

Амалия всегда считала себя практичной и никогда даже головы не разворачивала в сторону подобных тканей. Настолько нежных и невесомых, что в них только на балу и можно появиться. Но тем не менее, в этот раз, она замерла как вкопанная, не в силах отвести взгляд от зеркала, в котором её отражение было чуть обёрнуто этим воздушным материалом.

– На востоке знают толк в том, как подчеркнуть женскую красоту, – подмигнула госпожа Бонито Маркелю. – А тебе, дитя моё, нравится?

Нравилось ли Амалии? Да она дышать перестала от восторга. Такая это была изысканная ткань, готовая колыхаться от малейшего дуновения ветерка. Наверно, в платье из подобного материала запросто можно почувствовать, будто паришь над полом. Разве может такое великолепие когда-нибудь стать её?

– Вот и прекрасно, – госпоже Бонито хватило молчаливого восторга, чтобы понять, что клиентка довольна. – А теперь Маркель оставь нас. У нас много работы.

– Сколько?

– Возвращайся через час-полтора.

Когда Его Высочество вышел, госпожа Бонито отложила материал на портняжный стол, скинула с плеч Амалии накидку и принялась снимать мерки, по ходу прикидывая фасон.

– Плечи мы оставим открытыми… по лифу пустим немного кружева… юбка будет пышной и воздушной…

Амалия невольно улыбалась, пытаясь свыкнуться с мыслью, что это сейчас портниха говорит о её будущем платье.

Дверной колокольчик звякнул несколько раз, оповещая, что в ателье пожаловали новые клиенты. Госпоже Бонито пришлось оторваться, чтобы встретить их. В мастерскую вплыла госпожа лет пятидесяти с двумя юными дамами, видимо, дочерьми. Вся троица с одинаковыми причёсками – белокурыми кудряшками поднятыми вверх. И очень богато одета. Амалия сразу догадалась, что это кто-то из самых высших слоёв столичного общества. Они держались важно и чопорно, и каждая по очереди смерила Амалию таким взглядом, что ей стало неуютно.

– Какая красота! – вдруг взвизгнула одна из юных дам и подбежала к портняжному столу. Схватила отрез бледно-розового материала и, приложив к себе, завертелась возле зеркала. – Да, да, да, госпожа Бонито, именно такой я и хотела! Всё, как я заказывала!

– Извините, госпожа Шарлота, но этот отрез уже зарезервирован.

Вся троица вновь покосилась на Амалию, догадываясь, кого имеет в виду хозяйка ателье.

– Как так?! – капризно скривила губки дама. – Матушка, – обратилась она к старшей из троицы, – мы же заказывали именно такую ткань для моего бального платья.

– Да, – кивнула та, – госпожа Бонито потрудитесь объяснить в чём дело.

– Я привезла под ваш заказ вот этот отрез, – хозяйка ателье сняла с полки рулон чуть поблёскивающей ткани более насыщенного розового цвета – почти сиреневого.

– Но я хочу платье из этой ткани! – прижала к груди бледно-розовый отрез белокурая дама. – Из этой и никакой другой! Я заказывала именно такую.

– Вы просили немного другую, – попыталась вразумить клиентку госпожа Бонито. – Бледно-розовый вам не пойдёт. Нужно что-то поярче, чтобы подчеркнуть цвет ваших волос.

– Но, матушка, я хочу эту!

– Мне кажется, мы достаточно хорошо вам платим, чтобы вы учитывали все наши пожелания, – фыркнула грозно старшая из дам. – Хотите, чтобы я, а заодно и все, кто прислушивается в столице к моему мнению, сменили портниху?

– Хорошо, госпожа Жильберт, – не выдержала напора хозяйка ателье, – если госпожа Амалия согласится уступить вам этот отрез, я не буду возражать.

Жильберт? Имя резануло ухо и заставило всё естество напрячься. Это совпадение или сейчас перед Амалией стоит та самая госпожа Жильберт, которая знала родителей? Она была первая в списке, с кем хотелось бы поговорить Амалии с глазу на глаз.