Твой образ для меня (ЛП)

- Затем прибыли полицейские, которые сообщили обо всем Рональду и моей матери. Они приехали в больницу, и Рональду пришлось опознавать тело Олли, пока я рассказывала полицейским, что видела. Я слышала, как они сказали, что другие пули из пистолета чудом не задели меня. Не знаю, как долго мы пробыли там, думаю, что была в шоке.

- Конечно, была. Ты только что стала свидетелем смерти двух мужчин.

Она тоже могла умереть. 

- Меня отвезли домой, но никто ничего не сказал. Потом меня отправили в мою комнату, и велели привести себя в порядок. – Ее голос упал до шепота. – Меня стошнило, на мне была и кровь Олли, и кровь того мужчины. Полиция забрала мою одежду в качестве улики, одна из медсестер дала мне хирургическую пижаму и пыталась, как могла, очистить меня, но я все еще была в беспорядке.

- А твоя мать не помогла? Не утешила тебя?

- Нет.

Одним словом так много было сказано. Я протянул руки и обхватил лицо Алли ладонями.

- Ты пострадала?

- У меня были синяки, я была больна и напугана, но, нет, меня не ранили.

- Но ты была травмирована.

- Я выжила, Адам, – прошептала Алли, выкручивая ткань своей рубашки.

Я нахмурился на тон, которым были произнесены эти слова. Они были пропитаны чувством вины, но почему?

- И, слава богу. - Алли испытала нечто ужасное, и у меня было ощущение, что это то, о чем она никогда не говорила. О чем ей не разрешали говорить.

- Это была моя вина.

Я убрал руки и уставился на нее.

- Что? Как, черт возьми, ты можешь так говорить?

- Это была моя вина. Мне не стоило звонить и просить Олли забрать меня. Я не должна был просить имбирный эль. Он бы не вышел из дома той ночью, если б не я.

- Нет, Алли, это неправильно. Ты не можешь винить себя в случившемся!

- Рональд неоднократно говорил мне, что это моя вина. Из-за меня его сын умер. И моя мать была с ним полностью согласна.

- Они были неправы, - продолжал настаивать я, утрамбовывая внутрь свою злость на ее бесчувственных родителей. Они нагружали ее этим бременем все годы? Взяли ужасную ситуацию и обвинили во всем Алли, чтобы она приняла на себя всю ответственность? Для меня это было немыслимо.

- Это не твоя вина. Ты была ребенком! Ты была больна и хотела домой. Единственным достойным человеком в этом сценарии был Олли, потому что, несмотря на запрет, приехал за тобой.

- И умер из-за этого.

- Ты не нажимала на курок. Нет никакого гребаного шанса, что ты могла предсказать, что это произойдет. Никто не мог.

Алли посмотрела на меня, и я увидел, что боль сочится из ее глаз.

- В день похорон Олли Рональд сказал мне, что хотел бы, чтобы на его месте была я.

Черт побери. Какой монстр мог сказать такое ребенку? Он знал, что она пронесет эти жестокие слова через всю свою жизнь. 

И тут мне пришла в голову мысль.

- Тебе пришлось давать показания?

- Да. – Кивнула Алли. – Я была напугана, но сделала это. Из-за моего возраста и того, что продавец тоже мог свидетельствовать, меня не задержали надолго. Они забрали меня домой, как только мы закончили, так что я никогда не говорила об этом ни с кем другим. Но Рональд упоминал об этом случае при любой возможности. Стрелок поклялся, что это было непреднамеренно – он был под кайфом и нуждался в деньгах на следующую дозу.

Я не стал спрашивать, сколько поддержки она получила во время суда, потому что знал, что мне не понравится ответ.

- Он был осужден?

- Да, он попал в тюрьму, и умер там.

- Алли, ты должна знать, что случившееся не твоя вина. Конечно, теперь, после всех этих лет ты понимаешь это.

Или нет?

Она пожала плечами, ее голос был почти механическим.

- Это не то, что мне говорили в течение четырнадцати лет. Мой телефонный звонок заставил его покинуть дом – это моя вина. Я попросила купить газировку – это моя вина. Я пытаюсь искупить ее четырнадцать лет.

- Ты не можешь искупить ее.

- Именно.

- Нет. Я, черт возьми, не это имел в виду. Ты не можешь искупить ее, потому что искупать нечего. – Я в ужасе уставился на Алли, когда меня осенило. – Ты действительно веришь в то, что они правы?

Алли ничего не ответила, и тогда я наклонился к ней, и заявил самым твердым голосом, на который был способен:

- Они! Неправы!

- Все это время я слышала совсем другое, Адам. – Покачала головой Алли. – То, что я пытаюсь компенсировать с того дня, как он умер.

Компенсировать? Иисус, на каком-то уровне она все еще верила в это. Она верила, что виновата. Как это возможно? 

- Что ты имеешь в виду?

Ее голос стал горьким.

- У Рональда не было никаких проблем сказать мне, что это моя вина. Он все ещенапоминает мне. Мой эгоизм стоил ему единственного ребенка. Он сказал, что я должна ему.

- И как именно он взыскивает этот долг? – спросил я, все еще находясь в шоковом состоянии.

- Контролируя мою жизнь, – ответила Алли. – Поведение, которого он ожидал от Олли, теперь было приоритетом для меня. Я должна была быть совершенной. Мне разрешалось получать только отличные оценки, не было ни вечеринок, ни танцев, ни кино. Рональд продал дом, мы переехали в его квартиру в городе, и я пошла в новую школу, где никого не знала. Свободное время тратилось только на волонтерство в местах, одобренных Рональдом. Единственными мероприятиями после школы, в которых я могла участвовать, были те, которые он выбирал. – Ее голос вновь стал безумным. – Танцы, языковые клубы, теннис – я занималась всем, что, по его мнению, должно было помочь мне стать лучше, но это никогда не срабатывало. Мне все равно нужно было быть еще изящнее, еще спортивнее, еще умнее… – Алли резко остановилась, закрыв глаза, а затем вздохнула: – Все выходные я тратила на учебу. Если я выходила куда-то, то только с ними. Единственными людьми, с которыми я взаимодействовала, были те, кого одобрил Рональд. У меня почти не было друзей.  Если… – она прочистила горло, – я проявляла какие-либо чувства к человеку, Рональд удалял его из моей жизни. – Ее тон стал задумчивым. – Я так старалась быть той, кого они хотели – заставить их полюбить меня. Но меня всегда было недостаточно.

Ее боль как будто материализовалась. Казалось, что ее можно потрогать.

- Ты была очень одинока.

- Да, как и сейчас.

Я с удивлением отстранился. Человек, которого она описывала, отличался от девушки, которую я в ней видел. Заботливая и живая натура, которую я видел в больнице и прошлой ночью. Как будто она проживала две разные жизни, пытаясь угодить родителям, чтобы получить их любовь. Попытка, которая, я уже знал, никогда не сработает, но Алли не могла принять это.

- Какого черта твоя мать думала? Она не пыталась остановить это?

- Нет. Она стала еще более далекой. Она сказала, мне повезло, что Рональд не отправил меня в интернат, или, что еще хуже, не развелся с ней. Более того, она была расстроена, ведь я почти стоила ей щедрого образа жизни, которым она наслаждалась.

Да, как такое возможно?! Как можно быть настолько безразличным к своему ребенку?

Ее родители должны были быть благодарны судьбе, что ее тоже не забрали у них, а не наказывать за то, что она выжила.

Ярость просто разрывала меня на части, но я сумел взять себя в руки.

- Скажи мне, что у тебя были консультации с психологами.

- Нет. Рональд не верит в разговоры с незнакомыми людьми.

Конечно, нет. Если б у нее были консультации, она знала бы, что все это чушь, и его истинная природа была бы раскрыта.

Я смотрел на нее, понимая, насколько ей нужен был кто-то в жизни, чтобы поддерживать ее и заботиться о ней. Кто-то, кто бы был на ее стороне. Она нуждалась во мне. И, учитывая мою реакцию на нее, я нуждался в ней. Мы были предназначены друг для друга.

- Как ты все это пережила? В конце концов, где ты сегодня?

- У меня был ангел-хранитель.

- Прости?

Алли затихла на мгновение, не задерживая взгляд на чем-то конкретном, пока собиралась с мыслями.

- У Рональда есть тетя, ее зовут Елена; на самом деле она крестная Олли. Полагаю, она матриарх семьи – одна из самых странных, ворчливых старушек, которых ты когда-либо хотел бы встретить, если только не знаешь ее. Олли обожал ее, и я тоже. Она считала поведение Рональда ужасным и жестоким. Она была единственной, с кем я могла поговорить. Но она никогда не давала ему знать, что чувствовала, или как любила меня на самом деле. Она была единственной, кто сказал мне, что произошедшее не моя вина.

- Но ты ей не поверила?

Алли пожала плечами.

- Я видела ее только тогда, когда это было разрешено, а от них слышала это каждый день. Иногда легче поверить в плохое, понимаешь?

Мне было интересно, поверит ли она когда-нибудь в правду.

- Расскажи о Елене, - попросил я, и лицо Алли озарила улыбка.

- Раньше она заставляла меня оставаться у нее, а сама говорила им, что это для того, чтобы она могла присмотреть за мной ради них. – Она снова ласково улыбнулась какому-то воспоминанию. – Я всегда так хорошо проводила с ней время. Мы ели всяческий фастфуд, ходили по магазинам, смотрели телевизор и говорили об Олли. Мне нравилось у нее, но я никогда не давала им знать об этом. Я позволила им думать, что это было как наказание для меня. Елена так хорошо манипулировала Рональдом – говорила и делала определенные вещи, бросала намеки и заставляла его думать, что он принимает решение в отношении меня, когда на самом деле это она вкладывала идею в его голову.

- А именно?

- Ну, например, я знала, что хочу быть медсестрой и помогать людям. Когда выросла, я понимала, если Рональд поймет, что я чего-то хочу, он сделает все, чтобы я не получила этого. Елена знала, как сильно я хотела быть медсестрой, как хотела выбраться из этого места и жить самостоятельно. Она сделала это своей миссией, чтобы убедиться, что у меня есть и то, и другое.

- Как?

Впервые с тех пор, как мы заговорили, в глазах Алли появился блеск озорства.

- О, она такая хитрая. Однажды вечером за ужином она потребовала узнать, какие у меня планы на будущее, или я собираюсь всю жизнь сидеть на шее у Рональда. Она начала пересказывать сплетни о какой-то знакомой семье и об их дочери-бездельнице, а Рональд ненавидит сплетни.

- Тебе нужно выбрать карьеру, - настаивала она. - Что-то почетное, вроде медсестры. Хорошая профессия.

Алли улыбнулась.

- Она сказала Рональду, что им нужно обсудить это дальше. Так что, благодаря ей, я получила то, что хотела.

- Она мне нравится, - искренне сказал я.

- Ты ей тоже понравишься.

- Расскажи, что произошло дальше.

- Елена сказала Рональду, что мне было бы хорошо узнать, как быть самостоятельной и ответственной, поэтому я переехала из их дома в маленькую квартирку недалеко от университета. Мне пришлось работать, чтобы оплатить расходы.

Я сжал кулаки от гнева.

- Ты должна была работать и учиться? У твоего отчима куча денег!

- Мое обучение было оплачено, как кредит. Я не имела права на стипендию. – Алли покачала головой и вздохнула. – Мне предоставили место для проживания и дали пособие, но этого было недостаточно для покрытия всех расходов. На книги, еду и личные нужды я должна была заработать сама. Рональд считает, что это поможет закалить характер.

- Эгоистичный, скупой ублюдок, - прошипел я. Он не просто был жестоким, он хотел контролировать Алли и сделать ее несчастной.

Она покачала головой.

- Нет, это того стоило. Мне нравилась работать, и у меня была свобода. Я приходила и уходила по своему усмотрению. Я могла есть то, что хотела, и спать, когда чувствовала необходимость. Я позаботилась о том, чтобы у меня были высокие оценки, посещала каждый прием, где моего присутствия требовали родители, и рассказывала всем, кто спрашивал, как щедро Рональд платит за мое образование.

- Что произошло после того, как ты окончила университет?

Алли нахмурилась на минуту, кусая нижнюю губу.

- Елена настояла, чтобы они организовали для меня вечеринку по случаю выпускного, на которой Рональд удивил меня ключами от квартиры, расположенной недалеко от больницы. Он перед всеми их друзьями произнес пылкую речь о том, как помогает мне начать самостоятельную жизнь. – Она вновь тяжело вздохнула. – Все это было напоказ для всех этих людей из его круга, и даже подарок был только для того, чтобы он хорошо выглядел в глазах других. Я ничего не хотела от него, но была именно там, где он хотел меня. Я должна была отплатить ему за годы обучения, но жилье, которое я могла себе позволить, было довольно плохим, учитывая, как дорого жить в Торонто, поэтому я приняла его «подарок».

- Это не гребаный подарок. – Не сдержался я. – Это эмоциональный шантаж.

- Я знаю, но это не навсегда. Через несколько лет мой долг будет выплачен, и я смогу двигаться дальше. Мне удалось устроить свою собственную жизнь между их требованиями.

Я вопросительно посмотрел на нее.

- У меня есть любимая работа, и я живу спокойной жизнью. Я посещаю приемы, которые поддерживают родители, обедаю с мамой, независимо от того, насколько устала, а по воскресеньям у нас совместный бранч в их эксклюзивном клубе. Все видят уравновешенную семью, завтракающую вместе. Рональд – благодетель, который простил свою падчерицу за роль в смерти его сына и поддержал все ее начинания. – Алли вздохнула, и на мгновение закрыла глаза. – Ненавижу эту часть своей жизни, все эти званые ужины и обязательные приемы. Всех этих фальшивых людей.

- Почему ты все еще это делаешь? Сейчас ты живешь самостоятельно.

Алли откинула волосы с плеча.

- Из-за недостатков в здравоохранении работу медсестры найти довольно трудно, особенно полноценные смены. Когда я закончила обучение, то смогла получить только полусмены. Затем я, наконец, получила эту должность, но даже на ней постоянный график лишь на неполный рабочий день. Нет никаких льгот, пенсионных отчислений, ничего подобного. Но я была рада и этому, потому что это стабильность. – Алли помолчала. - Вскоре после того, как я начала работать, Рональд стал членом правления больницы, и сделал большое пожертвование в ее фонд.