Помоги проекту - поделись книгой:
Прощай, рыжий кот
Моему учителю Велло Сааге
Последний день лета
В МАЛЕНЬКОМ ПОСЕЛКЕ НАСТУПАЛА ОСЕНЬ. Ветер приносил из-за дальних холмов песню молотилок. Последний летний день медленно угасал.
В углу стоял тяжелый, видавший виды чемодан. Аарне сел на скрипучий стул, не зная, что еще сделать. Все казалось лишним и ненужным. Прикасаться к чему-нибудь, оставлять еще какие-то следы после себя — зачем?
Вдали гудели молотилки. И этот звук был полон человеческой грусти. В комнате тепло и душно, на окне жужжат мухи. Аарне набросил на плечи пиджак и вышел.
Единственная асфальтированная улица поселка дремала в безлюдной вечерней тишине. Сразу же за маленьким садом начинались поля. Стога сена бросали на них длинные влажные тени.
Аарне никуда не спешил. Шоссе уходило вдаль. Солнце спускалось к горизонту, ветер утих. Страстно, из последних сил, стрекотали кузнечики.
В этот вечер Аарне собирался подвести итог своей жизни и наметить планы на будущее. Просто подумать. И ничего не получалось. Вечер был слишком красив.
В восемнадцать лет так трудно размышлять трезво. И вообще все это немного странно.
Завтра утром автобус повезет его в Тарту. Пройдет всего лишь несколько часов, и Аарне постучится в дверь желтого дома на окраине города, где много маленьких неасфальтированных переулков. На каждой двери красуется большая медная кнопка звонка, если нажать на нее, то можно услышать неожиданно мелодичный звон. Кто-то приблизится к двери — по гладкому линолеуму зашаркают туфли, боязливо щелкнет французский замок. Дверь, однако, откроется не сразу, сначала строгий женский голос спросит: «Кто там?» Аарне назовет себя, замок щелкнет еще раз, и в дверях появится… тетя Ида.
У тети Иды классические черты лица: высокий лоб, прямой нос и так далее… Дама, как говорится, в возрасте… В тридцатые годы нашего века многие с уверенностью отмечали разительное сходство барышни Иды Виксон с Полой Негри. И все же тетя Ида осталась старой девой и таким образом уберегла себя на этом свете от многих неприятностей. Она исключительно порядочный человек, ее черные с проседью волосы старательно собраны на затылке, у нее развито чувство долга и чести, и по вечерам она слушает передачи всех радиостанций подряд.
Итак, тетя Ида откроет дверь.
Аарне уже знает, что условия домашнего распорядка будут предъявлены ему сразу же, как только он войдет в комнату. В десять часов спать, порядочное общество, не набивать рот во время еды, чувство национальной гордости, не врать и не воровать, скромные галстуки, хорошо учиться, не мучить рыжего кота. И тому подобное. Только в этом случае юноша может стать настоящим джентльменом, достойным вновь поднять поверженный флаг эстонского народа.
Если едешь учиться в Тарту, то не стоит надеяться на большой выбор в отношении квартиры и комфорта. Для Аарне, например, единственным прибежищем был желтый дом тети Иды. Между прочим, прошлой весной он чуть было и его не лишился…
Тетя Ида посоветовала Аарне больше не возвращаться к ней, если он не хочет, чтобы она умерла в сумасшедшем доме… Ведь эта нынешняя молодежь… и так далее. Но прошло лето. И все-таки трудно пойти на компромисс.
…Выслушав условия тети Иды, Аарне, разумеется, ответит: «Да». Затем еще несколько раз повторит: «Да». В глазах тети Иды появятся слезы, крупные слезы, ведь она любит Аарне, как родного сына. Она хочет оставить Аарне свой желтый дом, свою библиотеку, свою герань, свои мягкие ковры. И все это потому, что любит его. Настоящего материнского счастья ей не довелось испытать, потому что ее любовь была слишком прекрасна, а любовь земная так безобразна.
Но, быть может, это лишь жестокая насмешка над старой женщиной, у которой время отняло ее идеалы? В наши дни смешно ложиться спать в десять часов вечера. Ведь ни один прожитый день не вернется назад, как можно спать? Все неповторимо: и тени фонарей на сырой земле, и споры юных первооткрывателей, и ветер, завихряющий легкую пыль, и запах влажных волос. Когда-нибудь в будущем мы снова вернемся в страну юности; мы будем гораздо опытнее, мы будем слишком взрослыми, чтобы замечать столь незначительные вещи.
…И общество, в котором вращается Аарне, безусловно, никуда не годится. Ведь именно они — комсомольцы, похитили идеалы тети Иды и развесили их, как мокрое белье, по чужим дворам. Этим растрепанным девчонкам и грубым мальчишкам незнакомо чувство национальной гордости, и во время еды они всегда так плотно набивают рот и так спешат, спешат неизвестно куда, их волнуют какие-то непонятные для тети Иды страсти и идеалы.
И снова тетя Ида будет плакать, впустив в свой дом троянского коня нового времени.
— ТЫ КУДА? — спросил кто-то неожиданно.
Аарне поднял голову и увидел двух девушек и парня. Перед ним стояли его бывшие одноклассники Сийри, Леа и Ивар.
— А вы куда?
— Думали, в кино. Пошли с нами, — предложила Сийри.
— Я завтра утром уезжаю.
— Ну и что, все равно идем! Мы ведь тоже едем…
Подумав две-три секунды, Аарне согласился… Фильм был пустым и после пятнадцатиминутной игры на нервах приводил к
Зажегся свет, застучали стулья.
Белые ночи прошли. Воздух был влажным и теплым, в темноте шелестели листья. Звезд не было: с севера поднималась большая черная туча. Возле клуба светились огоньки сигарет.
— Ну как? — спросил Ивар.
— Не знаю, — Аарне пожал плечами.
Помолчав немного, Ивар вдруг повернул назад.
— Подождите меня, я сейчас приведу мотоцикл…
— Брось, это займет много времени, — крикнула Сийри.
— Он ведь живет за углом… — сказал Аарне.
Из освещенных окон клуба неслись экзотические песенки. Через несколько минут из-за угла показался свет фар, и Ивар лихо подкатил к маленькой компании. Мотор фыркнул и заглох.
Леа с иронией заметила:
— Ну, теперь, наверное, будем кататься вчетвером?
Ивар пожал плечами.
— Для начала можно и вдвоем… Ты не хочешь прокатиться, Сийри?
Девушка не заставила себя упрашивать. Мотор затарахтел, и через мгновенье дорога опустела. Аарне слегка возмутился поведением Ивара. Белое платье Леа светлело в темноте. Дороги не было видно, только под ногами ощущался гравий и местами грязь. Ступать приходилось осторожно.
— Тебе понравился фильм?
— Да, — ответила девушка, — хорошая картина.
— Да, — повторил Аарне.
— Ты завтра тоже уезжаешь?
— Да.
— Куда?
— В Таллин.
— Что же ты там делаешь?
— Работаю.
— Вот как…
— А что ты летом делал? — спросила Леа.
— Работал, — ответил Аарне.
Перед домом Леа остановилась. Быть может, она ждала еще чего-то, но Аарне не видел ее лица.
— Ну что ж…
— До свидания, — сказал Аарне и протянул руку.
— До свиданья, — ответила девушка нерешительно.
Аарне возвращался домой, сожалея, что вообще вышел. Но успокаивал себя тем, что заснуть он все равно не смог бы.
Упали первые капли дождя. Посмотрев на запад, Аарне увидел на горизонте узенькую красную полоску. Было до смешного грустно. Пошел дождь. Только через сутки Аарне увидит своих друзей.
Андо.
Индрека.
И Эду… К чему Эда? В самом деле, почему он подумал о ней? Чепуха! Аарне не хотелось будить мать, и он забрался на сеновал. Время приближалось к двенадцати. По крыше шуршал дождь. Ветер шумел за стеною в лесу и бил по крыше мокрыми ветками. Наступила осень.
Дождливый день
ВСТРЕЧА С ТЕТЕЙ ИДОЙ БЫЛА ИМЕННО ТАКОЙ, как ее представлял себе Аарне.
Пили кофе, ели пирожные.
На столе красовалась чистая скатерть, над тремя чашками с ароматным кофе поднимался пар, на тарелке лежали бутерброды и нарезанный кекс. За столом сидели тетя Ида, ее почти слепая сестра Амалия и Аарне.
— Как там мама, здорова? — спросила тетя Амалия.
— Да, — ответил Аарне.
Тетя Ида очистила яйцо, аккуратно собрала скорлупу и заметила:
— Завтра и Линда должна приехать… Девочка так привязана к своему дому, что не торопится уезжать оттуда.
Аарне уловил в этих словах какой-то упрек. Он приехал в город за два дня до начала занятий, а Линда… Так же как и Аарне, она снимала комнату у тети Иды, была его соседкой и одноклассницей.
Тетя очень любила Линду.
— Она будет хорошей матерью, — говорила тетя часто. И это было все, что она могла сказать. Аарне иногда думал, что, может быть, этого и достаточно… Может быть.
После кофе тетя Ида собрала посуду, сложила и убрала в шкаф белую скатерть. И они перешли в другую комнату.
За два года здесь все стало привычным: старая мягкая мебель, на окнах занавески, большой, закрывающий всю стену ковер, на подоконнике — герань и алоэ. Сонно тикающие часы со светящимся в темноте циферблатом. Ничего не изменилось… Весна и лето не заглянули в эту комнату. Тишина… На полке мирно ужились «Земля и народ» Сирге, «Земля отцов» Гайлита, «Промышленность ЭССР на подъеме» и «Прости, Лоори» Куртс-Малера. Чувствовался едва заметный специфический запах пыли, пожелтевших книг и пустого флакончика из-под парижских духов.
— Ты будешь спать здесь, — сказала тетя. — Раскладушка в соседней комнате за шкафом. Полку я тебе освободила. Можешь ставить свои книги. Несколько вешалок я для тебя найду.
Немного помолчав, она добавила:
— Аарне, я надеюсь, в этом году у нас не будет недоразумений, не правда ли?
Аарне вынимал из чемодана книги. Тетя Ида продолжала:
— Мы ведь старые друзья… Ты к тому же, наверное, повзрослел за лето… Ну иди сюда… Подойди к своей старой тете!
Тетя Ида села на диван и улыбнулась.
Аарне подошел к ней и сел рядом.
Скрипнули пружины. Отложив вязанье, тетя осторожно погладила Аарне по голове.
— У тебя, дружок, такие жесткие волосы, — сказала она и посмотрела на юношу. — Ты не забыл еще, как я показывала тебе ночью луну, когда ты был маленьким? Да… Хочется верить, что в этом году наша жизнь будет спокойнее. Не так ли?
На мгновение их взгляды встретились; нежность в глазах тети почему-то исчезла. Аарне вернулся к чемодану. Тетя, печально вздохнув, взялась за спицы. В комнате установилась тягостная тишина. Жестяная крышка от коробки с рукоделием хлопнула неожиданно громко.
Аарне подошел к окну и отвел в сторону пожелтевшую кружевную занавеску. Ветер гнал серые тучи. С листьев скатывались крупные дождевые капли. Какой-то мужчина вез на тележке кресло, прикрытое бумагой. Прошла старушка с мальчиком. У него была красная шапка с помпоном. Ничего не изменилось: деревья были те же, люди были те же, небо было то же. Жизнь на окраине тянулась по-прежнему медленно и лениво. Только виднелись леса нового трехэтажного дома.
— Аарне, ты, конечно, хочешь прогуляться?
— Не знаю. Скоро, наверное, пойду…
— Только учти, в пол-одиннадцатого мы уберем ключ.
Аарне посмотрел на тетю, что-то вязавшую из серой шерсти. Красивая, тонкая и мягкая шерсть. Тетя Ида опять получила посылку из Швеции. Заграница все-таки…
К черту! В этом доме невозможно бездельничать, здесь сойдешь с ума, если тебе нечем заняться, такой уж это дом. Аарне временами казалось, что он здесь задохнется, поэтому при первой же возможности он старался уйти куда-нибудь.
Но после десяти вечера запрещалось и это. Тогда он просто открывал окно. Ветер шевелил занавески, на улице слышались шаги запоздалых прохожих. Но входила тетя Ида, говорила, что это вульгарно и приказывала закрыть окно. Оставалось только сходить с ума.
Было пять часов. Аарне быстро оделся и вышел.
ТУЧИ, РАЗРЫВАЯСЬ, ПЛЫЛИ НА ВОСТОК, местами проглядывало голубое небо. Мокрая трава брызгала на ботинки. Асфальт и воздух были свежими, только что вымытыми.
Скоро Аарне выбрался из района желтых домов. Как-то он мысленно разделил город на четыре зоны, или круга. В центре — зеленая площадь. После войны здесь были развалины. Затем шли новые дома, высокие, с большими окнами. Дальше — старые дома, сначала двух-, потом одноэтажные. Затем начинался новый город, большой и разросшийся. Модные индивидуальные дома — частью готовые, частью недостроенные — новый четвертый круг.
Индрек жил на границе третьего и четвертого кругов, на втором этаже поблекшего дома, подыматься к нему приходилось по скрипучей деревянной лестнице.
Дверь открылась, на пороге стоял Индрек в ярко-красной рубашке. Эту рубашку он носил при любом подходящем и неподходящем случае.
Поделиться книгой: