Помоги проекту - поделись книгой:
Зная по рассказам, что императрица очень набожна, я тщетно искал в ней признаки ханжества. Ежедневно по дороге в лазарет она заезжала в церковь Знамения поклониться чудотворной иконе. Ни разу в разговоре она не коснулась религии.
Стало быть, Александра Феодоровна умела не только мужественно претерпевать трудности, но и утешать при этом других, не переставая быть в то же время опорой для мужа и детей. Дитерихс так рассказывает о тяжёлых, трагических днях после отречения государя от престола: «Напряжение последних дней, вызванное неведением о судьбе мужа, в связи с беспокойством за состояние здоровья детей, и особенно сына, и волнения за переживаемые Россией события в конце концов совершено подорвали силы императрицы, и после возвращения в Александровский дворец она слегла и почти не вставала с постели. Внутреннее потрясение, усилившееся стремлением скрыть от детей и окружающих силу своих душевных мучений, отразилось на болезненности сердца, и после нескольких сильных припадков работа сердца приняла характер определённого порока, не допускавшего самых незначительных повышенных движений и физических усилий. Она была в состоянии самостоятельно переходить только из комнаты больных дочерей в комнату наследника и до начала апреля не спускалась даже в столовую. Всё своё время государыня проводила среди любимых детей и была счастлива, что могла отдаться теперь всецело заботам о муже, семье и детях и отдохнуть душой от тех тяжёлых дней, когда потеряла связь с государем и когда она так тревожилась за его участь.
Позже, когда погода стала теплее и силы её несколько окрепли, при помощи мужа или своих приближённых дам она выходила в установленные дневные часы в парк, и в то время, когда другие члены семьи занимались различными физическими работами или огородными посадками, она усаживалась где-нибудь под деревом на подстилающемся ей коврике и занималась каким-либо рукоделием, вела беседы с окружавшими её офицерами и солдатами охраны. Рукодельничала государыня постоянно и работала поразительно искусно, быстро и артистически. Обречённая своим болезненным состоянием на неподвижную жизнь, она почти никогда не выпускала какого-то рукоделия из рук. Пока семья содержалась в Царском Селе, императрица продолжала работать различные тёплые вещи для больных и раненых и посылала их в местные лазареты и госпитали. Позднее, в Тобольске, она работала различные вещи для своего домашнего обихода, и в вещах, оставшихся от Екатеринбурга и отобранных у различных охранников, оказалось большое количество собственноручных рукоделий императрицы самого разнообразного характера. Видимо, она хорошо владела и карандашом, так как в оставшихся вещицах нашлось несколько её незначительных карандашных набросков, из коих карикатура на великую княжну Ольгу Николаевну в костюме сестры милосердия являлась вполне художественной и меткой по характерным чертам сходства».
Из книги Н.А. Соколова: «Она много отдавала своей души чужому горю, когда узнавала о нём. Письма её к графине Анастасии Васильевне Гендриковой ярко рисуют её духовный облик...
5 апреля 1912 года
“Милая крошка Настенька, моё сердце переполнено состраданием, любовью ко всем вам. Не могу не написать вам хотя несколько строк. Не смею беспокоить вашу бедную мама; мои молитвы и мысли с нею. Ужасно подумать о всём вами переживаемом. Я так чувствую ваше горе, испытав ужас потери возлюбленного отца. И такой внезапный удар, как у вас.
Но я всегда думаю, что светлые пасхальные молитвы приносят много утешения душе, даруя нам уверенность в том, что настоящая наша жизнь — там, где ожидают нас дорогие наши.
Не могу себе представить, как устроится теперь ваша жизнь без отца, советника и руководителя, но Всемогущий Бог вас не оставит. Он даст силы и мужество достойно продолжать вашу жизнь, полную самоотречения, и благословит вас полностью за всю вашу любовь”...
22 октября 1916 года
“Мне жаль, что Ваше настроение опять понизилось, но такие моменты неизбежны. Если бы мы могли всегда сохранять душевное равновесие (как нам бы следовало), то мы достигли бы совершенства. Это наитруднейшая задача. А когда физическое состояние неважно, то настроение падает ещё, и тогда благодать Божия на время покидает нас.
Но не тревожьтесь — с помощью молитвы Вы снова подниметесь. Было бы слишком легко жить, если бы благодать всегда сопутствовала нам, — приходится её добиваться, вырабатывать собственный характер. Минуты гнева должны подавляться. Надо много трудиться для достижения совершенства.
Бодрствуйте и молитесь, как нам указано. Зло всегда стремится завладеть нами и беспокоить нас в минуты упадка духа. Жизнь — вечная борьба, но Бог Всемогущий поможет”».
Глава 4
БРАТЬЯ И СЁСТРЫ
Есть одна прекрасная фотография, снятая в период, когда государь Николай уже не был императором. Выздоравливающая великая княжна Мария в кресле, возле неё — Татьяна и Анастасия, взгляды которых обращены друг к другу. Какая любовь, какая нежность передаётся нам через эту фотографию! Кажется, идиллия царила в кругу святой царской семьи, где вера в Бога определяла отношения между родителями и детьми, между сёстрами и братом, где любовь ставилась превыше всего земного. И это было так, хотя, конечно же, и в этой семье время от времени возникали проблемы, присущие многим семьям. Идиллию видел и Пьер Жильяр: «Великие княжны были прелестны своей свежестью и здоровьем. Трудно было найти четырёх сестёр, столь различных по характерам и в то же время столь тесно сплочённых дружбой. Последняя не мешала их личной самостоятельности и, несмотря на различие темпераментов, объединяла их живой связью. Из начальных букв своих имён они составили общее имя — Отма. Под этой общей подписью они иногда делали подарки или посылали письма, написанные одной из них от имени всех четырёх».
Но и царские дети ссорились, как и все дети. Иначе бы императрица не писала старшей дочери: «Не ссорьтесь друг с другом, это, в самом деле, просто безобразно. Всегда будьте любящими и добрыми».
Нет сомнения, что её дочери и сын были и добрыми, и любящими, но мало ли поводов найдут дети для разжигания маленьких обид? Если внимательно прочитать переписку императрицы с великими княжнами, можно догадаться и о ревности Марии по отношению к старшим сёстрам, и о детском соперничестве между Ольгой и Татьяной. Великая княжна Ольга в детстве обладала неровным, вспыльчивым характером. «И не ворчи всё время на Татьяну, — наставляет мать. — Будь доброй к Татьяне. Если ты будешь сердиться, то всё ухудшишь».
Материнские слова, а больше всего родительская любовь приносили благодатный плод: в юности старшие княжны, по многим свидетельствам, были связаны крепкой дружбой, составляли так называемую старшую пару в отличие от «пары младшей» — Марии и Анастасии.
Маленькие дети способны испытывать очень сложные чувства, в том числе и ревность. Когда в семье рождается ещё один ребёнок, старший может посчитать себя несправедливо отвергнутым, решить, что его вообще разлюбили. Он будет страдать, поведение его начнёт портиться, а родители, скорее всего, его не поймут. Сейчас врачи отмечают, что почему-то взрослые не склонны замечать ревность в своих «старшеньких». Может быть, потому что она не беспочвенна? А всего-то нужно: не требовать от старшего ребёнка «взрослого» мышления, не заниматься «уравниловкой», то есть не делить между детьми «поровну» родительскую любовь заодно с одеждой и подарками, а просто всем сердцем любить и старших, и младших, почаще говорить им о своей любви, насыщать их заботой, уделяя каждому достаточное внимание, не сравнивать детей друг с другом ни в мыслях, ни на словах и принимать каждого ребёнка таким, какой он есть. Так было и в царской семье.
На Руси старшие братья и сёстры искренне почитались младшими, и, если родители умирали, старший брат заступал место отца, старшая сестра — матери. На первый взгляд доля самого младшего незавидна: не только родителей — всех приходится слушаться. Но ведь младший ребёнок чувствует себя более защищённым. Рядом больше людей, которые помогают ему, заботятся о нём, которым можно довериться. Нередко случается, что дети, особенно в подростковом возрасте, не могут открыть родителям какие-то свои тайны, но охотно делятся ими со старшими братьями и сёстрами.
Всё вышесказанное можно отнести к царевичу Алексею, младшему ребёнку в семье Николая II. Всеобщий любимец, он всегда был почтителен к сёстрам, постоянно баловавшим его. Татьяна Мельник-Боткина вспоминает такой эпизод: «Иногда в этих объездах (лазаретов. —
Но, конечно, всё-таки поехал тотчас же».
Как в любой многодетной семье, старшие дети брали на себя часть родительских функций. Царь и царица смотрели на старших княжон как на помощниц в воспитании младших. Об этом свидетельствуют, например, выдержки из писем государыни Александры к дочери Ольге: «Прежде всего помни, что ты должна быть всегда хорошим примером младшим... Они маленькие, не так хорошо все понимают и всегда будут подражать большим. Поэтому ты должна обдумывать всё, что говоришь и делаешь», «Будь хорошей девочкой, моя Ольга, и помогай четырём младшим быть тоже хорошими».
Когда подросла великая княжна Татьяна, мать побуждала и её стать образцом для младших детей. Впоследствии первенство само собой перешло к Татьяне, так как вторая дочь государя обладала большей силой характера, была сдержаннее и практичнее Ольги. Это совершенно не мешало искренней горячей привязанности старших княжон друг к другу.
Среди записей государыни Александры Феодоровны сохранились и рассуждения об отношениях между братьями и сёстрами. «Между братьями и сёстрами должна быть крепкая и нежная дружба, — писала она. — В наших сердцах и нашей жизни мы должны беречь и растить всё красивое, истинное, святое. Дружеские связи в нашем собственном доме, чтобы они были глубокими, искренними и сердечными, должны формировать родители, помогая сблизиться душам. Нет в мире дружбы чище, богаче и плодотворнее, чем в семье, если только направлять развитие этой дружбы.
Каждая преданная сестра может оказать такое сильное влияние на своего брата, которое будет вести его, как перст Господа, по верной жизненной дороге. В своём собственном доме, на собственном примере покажите им всю возвышенную красоту истинной благородной женственности.
Пусть каждая женщина с помощью Божией стремится к совершенству. Когда у вашего брата появятся искушения, тогда перед его глазами возникнут видения такой любви и чистоты, что он с отвращением отвернётся от искусительницы. Женщина для него — объект или уважения, или презрения, и зависит это от того, что он видит в душе своей сестры. Поэтому сестре надо стараться завоёвывать любовь и уважение брата. Она не сможет причинить большего вреда, если нарушит его мысль, что все женщины бессердечны и легкомысленны, жаждут только удовольствий и желают, чтобы ими восхищались. А братьям, в свою очередь, следует охранять сестёр...
Брат должен защищать свою сестру от любого зла и нежелательного влияния. Он должен ради неё вести себя безупречно, быть великодушным, правдивым, бескорыстным, любить Бога. Каждый, у кого есть сестра, должен её лелеять и любить. Власть, которой она обладает, это власть истинной женственности, которая покоряет чистотой своей души, и сила её — в мягкости.
Сердце молодого человека должно ликовать, если у него есть прекрасная благородная сестра, доверяющая ему и считающая его своим защитником, советчиком и другом. А сестре следует радоваться, если её брат превратился в сильного мужчину, способного защитить её от жизненных бурь. Между братом и сестрой должна быть глубокая, крепкая и близкая дружба, и они должны доверять друг другу.
Пусть между ними лягут моря и континенты, их любовь навсегда останется преданной, сильной и верной. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на борьбу и ссоры, особенно в священном кругу семьи».
Глава 5
МОЛИТВА — ОСНОВА МАЛОЙ ЦЕРКВИ
О религиозном воспитании
«Религиозное воспитание — самый богатый дар, который родители могут оставить своему ребёнку; наследство никогда не заменит это никаким богатством», — так определяла значение воспитания детей в вере императрица Александра Феодоровна.
Сегодня религиозное воспитание кажется архаичным пережитком не только в нашей стране, претерпевшей наступление воинствующего безбожия, но и во всём мире. Меж тем нельзя найти пример, когда бы оно принесло какой-либо вред или сделало человека ущербным (если, конечно, не рассматривать примеры откровенного фанатизма и проявлений сектантского сознания). Благих же плодов от ребёнка, душу которого с раннего детства насытят верой, можно ожидать гораздо с большими основаниями, чем от ребёнка с воспитанием бездуховным. Духовный стержень — основа нравственно здоровой личности. Мы ведём речь о святой православной семье. Конечно же, мы не дерзнём причислить себя не только к святым, но и вообще к примерным христианам, но это не значит, что мы не можем брать со святого семейства пример.
Святитель Феофан Затворник писал: «Не стыдясь и не боясь мира, постарайтесь дать детям истинное христианское воспитание, сообщая им одни христианские во всём понятия, приучая к христианским правилам жизни и возгревая любовь к Церкви Божией и всем порядкам церковным... Ныне многому учат, не соображаясь с христианскими обетами в крещении и не имея в виду ответственности пред Богом. Время такое мудрёное настало... В заведениях дети становятся не те уже... При всём том нельзя думать, чтобы всё внушаемое им [в семье] пропадало или пропало. Всё остаётся и в своё время принесёт плод. Вы своего не оставляйте, чем можете, действуйте, чтоб они не совсем сбились с дороги, а успех — всё от Господа! Молитесь... Помогайте нуждающимся больше, их молитве поверяя детей. Эта молитва сильна...»
Весьма жёстко выразился святитель Лука Войно-Ясенецкий: «Родители, которые пренебрегают воспитывать детей по-христиански, беззаконнее детоубийц, ибо детоубийцы тело от души разлучили, а они душу и тело ввергают в геенну огненную».
Как будто для современных матерей пишет государыня Александра Феодоровна: «Некоторые матери очень преданно любят своих детей, но думают только главным образом о земных вещах. Они нежно склоняются над своими детьми, когда те болеют. Они много работают и во всём отказывают себе, чтобы прилично одеть своих детей. Они очень рано начинают их учить понемногу и постоянно развивают их умственные способности, чтобы они со временем заняли достойное место в обществе. Но духовному развитию детей они не уделяют такого внимания. Они не учат их Божией воле. Есть дома, в которых дети вырастают, никогда не услышав молитвы от своих отцов и матерей и не получив никакого обучения духовного.
С другой стороны, есть дома, где постоянно ярко горит лампада, где постоянно говорят слова любви ко Христу, где детей с ранних лет учат тому, что Бог их любит, где они учатся молиться, едва начав лепетать. И спустя долгие годы память об этих священных мгновениях будет жить, освещая темноту лучом света, вдохновляя в период разочарования, открывая секрет победы в трудной битве, и ангел Божий поможет преодолеть жестокие искушения и не впасть в грех».
Обратим внимание: «...детей с ранних лет учат тому, что Бог их любит». Именно любит, а не «грозит», не «наказывает». Для воспитания религиозного чувства маленького ребёнка необходимо, чтобы Бог, Которого открывают ему родители, не пугал его, чтобы Он воспринимался малышом как любящий Отец, Заступник и Утешитель. И это вовсе не является, как некоторые склонны думать, «данью протестантизму». Все религиозные переживания истинно православной царской семьи были проникнуты светлыми, жизнеутверждающими чувствами — надеждой в вере и бесконечной любовью. Особый религиозный настрой дети воспринимали от матери. Юлия Ден вспоминает о государыне: «Её любовь к Богу и вера в Его милосердие были для её величества важнее любви к детям и мужу. Она находила наивысшее утешение в религии ещё в ту пору, когда её окружали великолепие и блеск царской власти. И в горькие годы заточения, на пути к Голгофе, императрица черпала силы в своём религиозном чувстве. Если она действительно встретила свою кончину в том страшном Екатеринбургском подвале, то я уверена: именно горячая вера поддержала государыню в её смертный час».
Очень непростое и, в общем-то, непредсказуемое это дело — христианское воспитание ребёнка, подходить к нему нужно мягко, даже деликатно. Императрица Александра Феодоровна это понимала: «Нужно в человеке видеть лучшее, что в нём есть, и уметь находить красоту и добро в жизни каждого, если мы хотим вдохновлять людей на развитие лучших их качеств. Богу не нужна помощь, чтобы раскрывать Его бутоны и давать цвести Его розам. Бутоны должны раскрываться и розы цвести естественным путём — путём, который определил Господь. Заставлять их цвести раньше времени значило бы погубить их. Мы должны быть максимально осторожными, пытаясь влиять на духовную жизнь других людей, особенно детей. Насилие может принести непоправимый вред. Лучшее, что мы можем сделать, чтобы развить духовную жизнь других, — это дать им атмосферу любви и чистоты».
Жизнь в храме Божием
Исследователи переписки императора и императрицы единодушно отмечают, что наиболее убедительные свидетельства о благочестии Александры Феодоровны содержатся в её письмах мужу и детям. В этих письмах постоянны упоминания о церковных таинствах, о святых, молитвах, об уповании на Бога. Кроме того, дневники святой царицы содержат частые цитаты на русском языке из святоотеческих источников. А теперь представим, какова должна быть духовная высота и мудрость матери, какой благой пример могла подать она детям, если в её записках, не предназначенных для чужих глаз, находим мы такие собственные её выстраданные размышления удивительной богословской глубины:
«Смирение — не в том, чтобы рассказать о своих недостатках, а в том, чтобы вынести, как о них говорят другие; в том, чтобы слушать их терпеливо и даже с благодарностью; в исправлении недостатков, о которых нам говорят; в том, чтобы не испытывать неприязни к тем, кто нам о них говорит».
«Не падайте духом, а спокойно доверяйтесь воле Божией и, что бы вам ни выпало, переносите всё во славу Господа, так как после зимы следует лето, после ночи — день, а после бури — тишина».
«Нужно искать своё спасение в том положении, в какое поместило нас Провидение, а не строить воздушные замки, воображая, как добродетельны мы были бы в каком-то другом положении. И потом, нам надо по-настоящему верить в Бога даже в малом. Большинство людей проводят жизнь, охая и сокрушаясь по поводу своих привычек, рассуждая о том, что их надо изменить, составляя правила своей жизни в будущем, которого они ждут, но которого, быть может, будут лишены, и таким образом теряют время, которое следовало бы тратить на добрые дела на пути к своему спасению. Нет времени лучшего для того, которое Господь в Своей милости даёт нам сейчас, а что принесёт нам завтрашний день, мы не знаем. Спасение достигается не одним нашим мечтанием, а усердным прилежанием. Постоянное трезвение угодно Богу».
«Каждый день — это жизнь в миниатюре. Если бы мы, проживая свой день, помнили, что всё известно Богу, что мы делаем или говорим, и даже то, что нам не удаётся сделать или сказать, то мы более тщательно обдумывали бы свои дела и поступки. Иисус сказал, что мы должны будем дать ответ за каждое праздное слово, которое мы сказали когда-либо. Кто-то сказал, что секрет счастливой старости — в хорошо проведённом вчерашнем дне».
«Терпение, доверие, радость человека — это плоды Святого Духа в нём».
«Если другие нас подводят — для нас это ещё один урок терпения и кротости. Если у нас трудное положение, неподходящие условия — это для того, чтобы мы могли совершенствоваться в трезвении и учились быть довольными, находясь в любом обстоянии. Всегда Господь наш даёт нам новые уроки, заставляя нас приблизиться к прекрасному образцу, который Он для нас создал, готовя нас к лучшему служению».
«Мы должны оставаться на своём месте, выполнять свой долг, нести свою ношу, выполнять Божию волю. Это тропа к душевному покою».
«Кто перестаёт помогать другим, становится обузой и для себя».
Подобных рассуждений в дневнике государыни — множество. Что же помогало ей, бывшей лютеранке, ставшей убеждённой православной христианкой, содержать душу в такой нравственной чистоте, постоянно оставаться на духовной высоте?
Любовь к Церкви, к её таинствам и обрядам, благочестие и молитвенность были характерны для государей рода Романовых. Но особенно любила церковные богослужения семья последнего императора, черпавшая в них великие духовные силы. Об этом говорит, например, письмо Александры Феодоровны от 24 сентября 1914 года: «Я каждый день хотела посещать церковь, а была там только один раз. Как жаль, ведь это такое утешение, когда на сердце печаль. Мы всегда ставим свечи перед тем, как идти в госпиталь, и я с любовью молюсь Богу и Пресвятой Богородице, чтобы они благословили нашу работу и наши руки принесли исцеление больным».
С.Я. Офросимова вспоминала: «Почти каждую субботу и воскресенье я ходила в церковь Свободного полка. Это была временная церковь, устроенная в небольшом зале, пока строился Феодоровский собор. Сюда приходили молиться только царская семья и некоторые приближённые лица, остальное место занимали солдаты Сводного, Стрелкового и Конвойного Его Величества полков. Перед иконостасом находилось небольшое возвышение, на нём во время службы стояла вся царская семья. Вдоль стен висели старинные иконы древнерусского письма. Из тёмных и золотых окладов величаво вырисовывались лики святых. Церковка почти всегда находилась в полумраке, лишь у иконостаса ярко горели свечи, озаряя царскую семью. Вся церковь имела строгий, но приветливый лик. Нигде не молились так искренне и глубоко, как здесь, ни в какой иной церкви не охватывало душу такое светлое, умиротворённое чувство. В эти молитвенные тихие часы государь был особенно дорог и близок моей душе».
Анна Танеева: «Два раза в день были службы в дворцовой церкви. В Великий Четверг их величества и мы все причащались. Её величество, как всегда, в белом платье и белой наколке. Трогательная картина была, когда, приложившись к святой иконе, она кланялась на три стороны присутствующим. Маленький Алексей Николаевич бережно помогал матери встать с коленей после земных поклонов у святых икон. В Святую ночь, когда шли крестным ходом вокруг дворика, стало вдруг холодно, и ветер задувал свечи. В Светлое Христово Воскресение в продолжение двух часов их величества христосовались: государь — с нижними чинами охраны, полиции, конвоя, команды яхты “Штандарт” и так далее, императрица — с детьми местных школ. Мы стояли за стеклянными дверями столовой, наблюдая, как подходившие получали из рук их величества фарфоровые яйца с вензелями. Государь и государыня чувствовали себя после этой церемонии утомлёнными».
Анна также вспоминала, что Александра Феодоровна была счастлива, когда ей удавалось помолиться в храме не узнанной никем: «Бывали счастливые дни, когда нас не узнавали, и государыня молилась, отходя душой от земной суеты, стоя на коленях на каменном полу, никем не замеченная в углу тёмного храма. Возвращаясь в свои царские покои, она приходила к обеду румяная от морозного воздуха, со слегка заплаканными глазами, спокойная, оставив все свои заботы и печали в руках Вседержителя Бога».
Любовь ко Христу и во Христе
Без глубокого проникновения в православие даже постоянное посещение храма и неуклонное исполнение молитвенного правила могут оказаться недостаточными для истинного воцерковления. Но в духовной жизни царской семьи одно было неразрывно связано с другим.
Перед нами выдержка из письма государыни Александры Феодоровны от 1 октября 1915 года, посланного в Ставку, где царь Николай находился с сыном Алексеем. «Прошу тебя, следи за ним, чтобы маленький не утомлялся...», — пишет императрица, и тут же тревога о здоровье больного опасной болезнью мальчика сменяется, может быть, ещё более сильной тревогой о его духовном здоровье: «Прошу тебя, дорогой, спрашивай его время от времени, хорошо ли он молится».
Александра Феодоровна всё время подробно описывала отсутствующему государю, как она с дочерьми проводит время. Упоминания о посещении храма в этих описаниях присутствуют постоянно: «Младшие девочки работают, а старшие пошли в наш госпиталь чистить инструменты. В половине 7-го пойдём к вечерне в нашу маленькую новую церковь». «Я молюсь с ним каждый вечер», — пишет государь. Александра Феодоровна на это откликнулась: «Как мило, что ты молишься с Беби по вечерам!» Беби — так ласково называли царевича в семье. И снова рассказывает государю: «Мы ходили к обедне в 10 часов, затем я переоделась и мы пошли в госпиталь, где работали до 2 часов. После завтрака каталась с девочками».
Это одна сторона религиозной жизни святого семейства. Но и другая, внутренняя, приоткрывается нам в переписке членов царской семьи. Мать-императрица писала старшей дочери Ольге: «Старайся серьёзно говорить с Татьяной и Марией о том, как нужно относиться к Богу...»
«Ольга, дорогая, в комнате я или нет, ты всегда должна вести себя одинаково. Это не я за тобой смотрю, а Бог всё видит и повсюду слышит, и это Ему мы должны в первую очередь постараться понравиться, делая всё, что нужно, слушаясь своих родителей и тех, кто о нас заботится, и побеждая свои недостатки».
«Изо всех сил старайся быть как можно лучше, терпеливее и любезнее, во время святого поста серьёзно вслушивайся в прекрасные молитвы в церкви».
Дети сострадали больной матери, жалели её, но на примере собственной болезни государыня учила их терпению и смирению пред волей Божией.
«Когда Богу будет угодно, чтобы пришло время мне поправиться, Он поможет мне, но не раньше. Он знает, почему послал мне эту болезнь, и мы должны быть уверены, что это к лучшему».
«Ольга, дитя моё... Пока вы молились в церкви, я читала молитвенник, молилась здесь. Очень грустно, что я снова не ходила в церковь, но что делать? Остаётся молиться в своей комнате».
«Бог послал нам крест, который нужно нести. Я знаю, это скучно — иметь маму-инвалида, но всех вас это учит быть любящими и мягкими. Старайтесь быть только больше послушными, тогда мне будет легче, а ты покажешь маленьким хороший пример...»
«Нам всем положено нести свой крест. Мой таков. И я, дорогая, не ропщу, Богу всё лучше ведомо. Не беспокойся, малышка, всё будет хорошо. Да благословит тебя Бог».
Флигель-адъютант А. Мордвинов искренне изумлялся: «Я до сих пор теряюсь в догадках, каким образом государыня, выросшая в среде совершенно чуждой и противоположной русскому “народному” Православию, сумела впитать в себя самые характерные и глубокие его черты; склонен думать, что, помимо наследственного расположения к сложным духовным переживаниям, полученного от матери, государь оказывал в этом отношении немалое влияние.
Эти черты многие с насмешкой стараются относить “к пережиткам XIX века”, совершенно забывая, что в стремлениях человеческого духа и веры века играют ничтожную роль и настоящим верующим нашего “великого” XX столетия крепкие, восторженные до наивности верования первых веков христианства должны являться столь же заманчивыми, как и достойными подражания...
Они оба: и государь и императрица — носили в своей душе это стремление к Богу, и вся их внутренняя интимная жизнь была полна религиозным содержанием.
Глубину этой жизни можно было не только чувствовать — о ней можно было и догадываться по многим поступкам. Хотя замкнутые, стесняющиеся почти всегда, они были в этом отношении замкнуты особенно.
Как истинные носители религиозного света, они были носителями не показными, а тихими, скромными, почти незаметными для большинства.
Помню один день в Могилёве во время последнего приезда туда царской семьи, когда одна из великих княжон мне сказала: “Мама хочет быть у всенощной не в штабной церкви, а в городском монастыре и просит вас сопровождать нас. Только, пожалуйста, не предупреждайте никого и не говорите полиции. Мы хотим помолиться совсем незаметно для других”.
Мы вошли никем не замеченные в церковь и смешались с молящимися. Императрица купила свечи и сама, как и великие княжны, поставила их пред чудотворной иконой. Все её движения, земные поклоны, приёмы, с которыми она ставила свечку, крестилась, прикладывалась к образам, меня поразили своим изумительным сходством с движениями простых, религиозно настроенных русских женщин. Только женщина, родившаяся и выросшая в старинной православной среде, проникнутая православными обычаями, сознающая всю ценность церковных обрядов, даже думающая простодушно по-русски, могла таким внешним образом выражать своё молитвенное настроение...»
Понятно, что при таком своём отношении к Господу и Его дому — православному храму — родителям не пришлось прилагать специальные усилия, чтобы воспитать детей в благочестии. Царские дети впитывали домашнюю атмосферу благочестия так же естественно, как вдыхали воздух. «Временами старшие даже мечтали временно пожить в числе рядовых сестёр обители у своей любимой тётушки»
В царской семье происходило то, о чём так хорошо писала Софья Куломзина в замечательной книге «Семья — малая Церковь. Записки православной матери и бабушки»: «Мне кажется, что первые шаги на пути открытия веры в Бога в жизни младенца связаны с его восприятием жизни органами чувств — зрением, слухом, вкусом, обонянием, осязанием. Если младенец видит, как родители молятся, крестятся, крестят его, слышит слова “Бог”, “Господь”, “Христос с тобой”, принимает Святое Причастие, ощущает капли святой воды, трогает и целует икону, крестик, в его сознание понемногу входит понятие, что “Бог есть”. В младенце нет ни веры, ни неверия. Но у верующих родителей он растёт, воспринимая всем своим существом реальность их веры так же, как ему понемногу делается понятным, что огонь жжётся, что вода мокрая, а пол твёрдый. Младенец мало что понимает о Боге умом. Но из того, что он видит и слышит от окружающих, он узнает, что Бог есть, и принимает это... Первое, очень простое понятие о Боге заключается в этом осознании, что Бог есть, как есть тепло и холод, ощущение голода или сытости».
«В некоторых домах всегда какая-то мрачная атмосфера. Иных религия делает суровыми и угрюмыми. Но это не по-христиански. Религия, которую вдохновляет слово Христа, солнечная и радостная» — так считала государыня Александра Феодоровна. В семейном гнезде последнего русского императора всегда царила радость, омрачаемая только болезнью царевича и недомоганием государыни. Православие воспринималось как жизнь во всей её полноте. Дети любили устраивать праздники и делиться праздником с другими. Александра Феодоровна сама раскрашивала деревянные яйца на Пасху. Дети готовили подарки на церковные торжества и дарили не только друзьям, но и нуждающимся. Не было у них непонятной для мирского человека строгой аскезы — было смирение и стремление к лучшей, Небесной жизни. Была любовь ко Христу и Его Церкви. И евангельская любовь к ближнему. А это значит, они исполнили главную заповедь, данную Богом миру.
Глава 6
ПРИНЦИПЫ ВОСПИТАНИЯ
Видеть в каждом человека...
Умение видеть человека в каждом человеке должно стать главным правилом нашей жизни, если мы хотим жить по-настоящему. Но всегда ли мы даже не соблюдаем — просто осознаем необходимость этого правила?
В царской семье это было не правилом, но образом жизни. Известные простота и скромность этой семьи не были наигранными, к тому же они вовсе не приносили ей популярности. Напротив, больше всего царя и царицу осуждали именно за эти качества. Но дело в том, что для дружбы, для доверительных отношений император и его близкие не «выбирали» людей из того или иного сословия. В личной жизни царская семья вообще не делала различий между социальными ступенями. Ценился в первую очередь человек, его индивидуальные качества. Наигранный демократизм был Николаю II глубоко чужд. И если его дочерям-царевнам возможно было виснуть на камердинере Волкове, делиться с ним своими секретами и переживаниями (а в ответ Волков делал сердитое лицо, которое нисколько не пугало и не обманывало княжон), это значит, что они видели в нём доброго, преданного и понимающего человека, с которым очень даже возможна такая простая тёплая дружба.
Татьяна Мельник-Боткина вспоминала, что никогда никто из окружающих не слышал от их величеств или от их высочеств слова «приказываю». Такое отношение к людям было определено, конечно, отцом и матерью семейства. Вот что писала императрица Александра Феодоровна великой княжне Ольге: «Будь особенно вежлива по отношении ко всем слугам и няням. Они так хорошо заботятся о вас. Подумай о Мари, как она устаёт и не очень хорошо себя чувствует, не заставляйте её ещё и нервничать. Слушайтесь её, будьте послушными и всегда добрыми. Я сделала её вашей няней, и вы всегда должны хорошо относиться к ней, а также к С. И. Ты достаточно большая, чтобы понять, что я имею в виду. Будь хорошей и слушайся маму. Прочти это Татьяне. Всегда проси прощения, когда была грубой или непослушной... А сейчас постарайся быть как можно лучше, и я буду счастлива».
Этому же учил детей и Николай II, бывший по натуре рыцарем в лучшем смысле этого слова. А. Мордвинов писал: «Вообще, отношение государя и его семьи к человеческим тяжёлым внутренним переживаниям, к человеческим страданиям и несчастьям было изумительно сердечно и отзывчиво. Я прожил не один десяток лет, много видел хороших, добрых людей, но почти нигде не встречал такой беспредельной, чарующей доброты, такого большого, незлобивого сердца, как в семье моего государя и его отца. Его доброта была не поверхностного качества, не выказывалась наружу и не уменьшалась от бесчисленных разочарований. Он помогал, сколько мог, из своих собственных средств, не задумываясь о величине просимой суммы, в том числе и лицам, к которым, я знал, он был лично не расположен.
Взгляды государя и его семьи на человеческие взаимоотношения были рыцарски благородными, чистыми, проникнутыми доброжелательством, и атмосфера, в которой протекала их домашняя, скромная однообразная жизнь, являлась тому наглядным доказательством. Во время семейных бесед их разговор был всегда далёк от всяких мелких пересудов, затрагивавших чью-либо семейную жизнь и бросавших какую-либо тень на одну из их сторон. В течение многих дней и вечеров, когда я имел радость находиться в близком отношении с царской семьёй, я ни разу не слышал даже намёка на сплетню, столь оживлявшую всегда все классы как нашего, так и иностранного общества. Попытки некоторых близких лиц нарушить это обыкновение неизменно встречались молчанием и переменой разговора. В этом отношении семья моего государя была единственной из всех, какие я когда-либо знал: о них сплетничали все, даже близкие родные, они не сплетничали ни о ком.
Но вся семья отнюдь не обособлялась от жизни в других её проявлениях. Эта жизнь, как светлая, так и тёмная, служебная и частная, ликующая и глубоко страдающая, жизнь верхов и низов, несмотря на их замкнутость, проникала к ним благодаря их положению бесчисленными путями, и в бесчисленных случаях они соприкасались с ней непосредственно».
К этим словам можно добавить только некоторые примеры, доказывающие, что государь требовал от своих детей уважения и внимания к нуждам любого человека даже в мелочах, из которых, как известно, складывается целое.
Н.Д. Семёнов-Тян-Шанский: «Государь очень хорошо плавал и любил купаться. После продолжительной гребли на двойке в финских шхерах мы причаливали к какому-нибудь островку и купались. В этих редких случайных встречах государь проявлял необыкновенную простоту в общении. Когда мы были в воде, цесаревич, разрезвившийся на берегу (он не купался), сбил мои вещи, аккуратно сложенные на скамейке, в песок. Я начал было выходить из воды, желая подобрать вещи, так как был ветер и их разбрасывало; его величество, обращаясь ко мне, сказал: “Оставьте вещи, Алексей их уронил, он и должен их собрать” — и, обращаясь к наследнику, заставил его поднять мои вещи».
С.Я. Офросимова: «Однажды государь приехал в лазарет, в котором работали великие княжны. Сев у постели одного из солдат, он заботливо начал расспрашивать его, всем ли он доволен и хорошо ли за ним ухаживают.
— Так точно, ваше величество, всем доволен; прямо хоть и не поправляйся, — ответил раненый. Но потом, что-то вспомнив, добавил: — Вот только, ваше величество, сёстры малость забывчивы... Намеднесь дал я вот этой сестричке... вот что там стоит, весёленькая такая... курносенькая... дал я ей десять копеек на папиросы, а она ни папирос, ни денег не несёт...
— Ольга, — позвал сестру государь — что же ты поручения не исполняешь? Папиросы обещала принести и забыла.
Великая княжна потупилась.
— За это вели купить ему на рубль.
Бедный солдат после этого целый день всё охал:
— На кого пожаловался-то?.. На царскую дочку... Господи, грех-то какой!..»
Подумайте, дорогие родители, а не упускаем ли мы наших детей именно в таких незначительных на первый взгляд мелочах, не позволяем ли благодаря «пустякам» развиться в неокрепшей детской душе эгоизму и невниманию к другим людям?
Знакомство с жизнью
Поделиться книгой: