Я попрощался с миссис Лоусон и вышел из ЦМ. Стоял теплый весенний день. Оранжевый шар солнц садился за высокими деревьями, что росли по обе стороны улицы.
ЦМ в трех кварталах от нашего дома. Мы шли пешком. Рэйчел начала толкать меня своим рюкзаком, и когда ей удалось спихнуть меня с тротуара, она мерзко захихикала.
— Ты пришла из школы? — спросил я. — А почему так поздно?
— Меня оставили после уроков. Это не моя вина.
— Всегда не твоя вина, — сказал я.
Она тряхнула рюкзаком. Я отступил назад.
— Тебе что надо, Мистер Робот? Мистер Идеальный Робот? — отрезала она. — Ну так вот, я попала в беду.
— Да мне интересно, что там за новости у мамы, — пробормотал я.
— Твои настоящие родители с Марса за тобой прилетают, — сказала Рэйчел.
Я засмеялся. Иногда она такая смешная.
— Джексон, поможешь с заданием по математике? — спросила она.
Мы подождали, пока проедут двое ребят на великах. Деревья дрожали и покачивались на теплом ветру.
— Не могу, — сказал я. — После обеда нужно сходить к Штыку, помочь ему с проектом.
— Как же ты пойдешь к Штыку? — спросила она. — Думаешь, мама и папа отпустят тебя, когда ты не сделал домашку?
— А я сделал. — произнес я. — Я все сделал после уроков, еще в школе.
— А-а-а-а-аргх! — не своим голосом взревела Рэйчел. Схватив обеими руками меня за шею, она начала душить.
— Отпусти! Эй, отпусти! — смеясь, я пытался стряхнуть ее руки с горла.
На лице Рэйчел читалась ярость.
— Самый идеальный, что ли? — Она положила руку мне на макушку и взлохматила волосы. — Ха. Теперь не такой идеальный.
Через несколько минут мы вошли в дом через заднюю дверь. Мама сидела на столе. Она взглянула на нас поверх записной книжки.
— Что так долго?
— Джексон в школе набезобразничал, — сказала Рэйчел. — И его оставили после уроков.
Мама склонила голову:
— Я знаю, ты врешь, Рэйчел. Джексон не безобразничает.
Рэйчел бросила свой рюкзак к стене:
— А я не вру. Я шучу.
— Мам, я видел твое сообщение, — сказал я. — Что случилось?
— Так, у меня для вас новости, — отвечала она. — Я от вас избавляюсь.
4
Мы с Рэйчел засмеялись. Конечно же, мама шутила. Мы к ее чувству юмора уже привыкли, она все время пытается нас подловить.
Мама хотела быть стэнд-ап комиком после колледжа, даже выступала в ночных клубах. Для нас остается загадкой, как она стала банковским служащим. Папа говорит, что она самый веселый банковский служащий в Соединенных Штатах.
— Эй, не смейтесь. Я серьезно, — сказала мама. — Я от вас избавлюсь. На время. Вас пригласил дедушка Уитман.
— Ну не-е-е-е-ет, — заныла Рэйчел. — Он полный чудик. И я не выношу этот его страшный дом с куклами, игрушками и двинутыми коллекциями.
— Дай ему шанс, — сказала мама. — Может, он про тебя тоже думает, что ты двинутая.
— Не смешно, — насупилась Рэйчел. — В его доме все пугает. Ты же знаешь, что он собирает ядовитых пауков?
— Только ради закуски, — пошутила мама.
— А этот его жуткий дворецкий, Эдгар? — сказала Рэйчел. — Ходит по дому в своем черном костюме и говорит медленно. Прям из фильма ужасов сбежал.
Мама хохотнула:
— А ты себя видела утром, пока не причесалась? Жуть полная.
— Мам, не смешно, — огрызнулась Рэйчел. — Ненавижу его дом и все что в нем есть.
Ее передернуло.
— А по-моему дедушкин дом офигенный, — сказал я. — Обожаю его дикие коллекции. Рэйчел, помнишь шкаф с растениями-хищниками?
Ее снова передернуло:
— Дед хотел, что бы я положила руку в растение. Он больной.
— Да он тебя просто испытывал, — сказал я.
— Не просто, — огрызнулась Рэйчел.
Мама склонила голову на бок.
— Рэйчел, потому ты не можешь видеть во всем хорошее, как твой брат?
— Дык я ж человек, не робот, — ответила Рэйчел.
— Он твой дед и он любит тебя, — промолвила мама. — И ему одиноко, у него, поди, кроме Эдгара никого нет. И это всего неделя.
— Я готов! — сказал я. — Пари держу, у него крутые новые коллекции.
— Неделя? — простонала Рэйчел. — Мам, у него нет Wi-Fi. Телефон там плохо ловит. Я изолирована от всех. Отрезана от всего мира. Как я буду общаться с друзьями?
— Дымовыми сигналами? — предложила мама. — Придумала. Я попрошу папу купить почтового голубя. Он будет носить письма туда-сюда. Прямо старомодный Интернет, тебе понравится.
— Знаешь, какая ты смешная? — сказала Рэйчел. — Нифига не смешная.
Да только я видел, что деваться ей некуда. Мама всегда выдавала похожий спич перед поездкой к дедушке Уитману.
И уже через пару дней автобус вез меня и Рэйчел через всю страну к дому дедушки Уитмана.
Рэйчел стучала по телефону, набирая смски друзьям. У меня была моя портативная консоль с играми. Я беру ее повсюду, чтоб не скучать.
Я люблю играть в «Чирикнутых куриц». Сказать по правде, я одержим этой игрой. Люблю пулять курицами в злых кабанчиков. Я обожаю писк куриц и звучные «шлеп», когда они бьют кабанов.
Я прошел уже двенадцатый уровень, так я люблю эту игру. Вот главная причина, почему мне никогда не бывает скучно. Я всегда играю в «Чирикнутых куриц».
Рэйчел убрала телефон, повернулась ко мне и вцепилась мне в плечо. Я чуть игру не выронил.
— Ну что еще? — спросил я. Она уставилась на меня темными глазищами.
— Дом дедушки Уитмена реально жуткий. Что-то плохое случится, — прошептала она. — Я точно знаю.
5
Испуганное выражение на лице Рэйчел заставило меня всего покрыться мурашками, но я выдавил из себя смешок:
— Прекрати корчить «мисс Страх и Ужас». Ты можешь вести себя нормально?
— А ты можешь заткнуться? — Она пихнула меня в бок.
Я уже хотел ткнуть ее в ребра в ответ, но остановился. Смысл? Ей и так паршиво.
Пока автобус подпрыгивал на ухабах, я думал о доме дедушки Уитмана. Этому дому уже больше двух сотен лет. Дед говорил, что всегда хотел иметь большой старый дом с кучей комнат, потому что всю жизнь был коллекционером.
Он начал коллекционировать бейсбольные карточки еще когда был в нашем возрасте. Потом он собирал комиксы. Затем — пугающих кукол и марионеток.
Со временем его коллекции становились все более странными. В последний раз, когда мы с Рэйчел навещали его, он показал нам чулан с сушенными головами. Сушенными ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ головами.
Вид этих высушенных голов расстроил Рэйчел. Она натурально позеленела. Думаю, с тех пор она еще сильнее ненавидит дом дедушки Уитмена. Я знаю, что ей даже снились кошмары после нашей последней поездки.
Автобус зарулил на пустынную дорогу, ведущую к дому дедушки Уитмена. Мы углубились в лес. По обе стороны дороги росли деревья, закрывая солнце и превращая день в ночь.
— Все будет хорошо, — твердил я. — Просто не открывай запертые двери.
— Не волнуйся, не буду я открывать никаких дверей.
— Не могу дождаться, как увижу крокодиловый диван. — сказал я.
У нее отвисла челюсть.
— Шучу, — сказал я.
— Пожалуй, я пересижу это время в своей комнате.
— Ну и глупо, — сказал я. — Пора бы понять, что мама права. Дедушке Уитмену наверняка одиноко. Мы его развлечем. Будь ему другом. А еще, наверное, мы поможем ему с домом, ну там, где он сам не может убрать.
— Паинька, — прошипела Рэйчел. Посмотрев на телефон, вздохнула. — Не ловит. И как только люди живут здесь без сотовых?
Не успел я ответить, как автобус завизжал покрышками, останавливаясь. Я отодвинулся от окна и посмотрел на мощенную гравием длинную дорожку к дому дедушки Уимана.
— Вот и приехали, — прошептал я.
Мы вышли из автобуса, а водитель помог нам с багажом. Я посмотрел, как автобус укатил, после чего зашагал по дорожке.
Наши ботинки скрипели по гравию. Мы пробирались среди высокой травы, росшей по краям дорожки. Дикий бурьян и сорняки простирались по холму до самого дома.
Вскоре впереди показался огромный особняк. Гигантские дубы выстроились перед ним на страже. Они отбрасывали на дом тень, придававшую ему жутковатый синий оттенок. Вороны с криком носились над крышей вокруг двух высоких печных труб.
— Это… это прямо как в ужастике, — пробормотала Рэйчел. — Будто дом с привидениями из ужастика.
— Перестань себя запугивать, — сказал я. — Подумаешь, вороны летают. Эка важность? Ладно хоть не летучие мыши.
— Летучие мыши только по ночам летают, — сказала Рэйчел.
Мой чемодан заметно потяжелел. Я переложил его в другую руку.
Посмотрел на дом. Окна были темные. Сетчатая дверь покосилась. Большая часть серой дранки на стене отсутствовала.
Мы подошли поближе. Отсюда был виден небольшой огородик около торца дома. Высокий бурьян впереди уступал место тщательно подстриженной лужайке. Голенастые розовые птицы — несколько дюжин — заполонили лужайку. Они не двигались. Они были сделаны из пластика и металла.
Дедушка Уитмен коллекционировал садовых фламинго.
Он хвастался, что у него больше фламинго, чем во всех зоопарках мира.
Рэйчел засмеялась.
— Эти птицы такие нелепые. На кой черт ему их столько?
— Он же коллекционер, — сказал я.
Я хотел добавить что-то еще… как вдруг остановился.
Никак там, на крылечке, сидит какой-то мальчишка? Он сидел неподвижно. Его тощие ноги были скрещены. С ног до головы он был одет в красное, на ногах — красные ботинки. Его темные волосы блестели на солнце.
Когда мы подходили к нему, он не двигался с места. Лишь глазел на нас с широкой улыбкой.
— Кто это? — спросила Рэйчел.