Свободен

Вместо предисловия

Есть у китайской народности Ли на острове Хайнань такая легенда:

«Давным-давно жил в Поднебесной один очень злой и жадный богач. И захотел он угодить высокому чиновнику: подарить оленьи рога (панты). Сам богач не умел охотиться и отправил за оленем своего слугу, храброго юношу А Хэя, чтобы тот достал заветный подарок.

Отправился А Хэй в горы, но не смог убить благородное животное. Жалость и сострадание поселились в сердце охотника. Вернулся слуга обратно с пустыми руками.

Богач очень разозлился на него и в ярости бросил мать доблестного А Хэя в темницу. Делать нечего, пошел юноша снова в лес за добычей, чтобы вызволить бедную мать. Шёл он по тропинке и увидел прекрасного оленя, который спасался от свирепого леопарда. Хищник почти нагнал несчастную лань, и парень, недолго думая, натянул тетиву и выстрелил в хищника, повалив его первым ударом. А олень исчез.

Сел А Хэй на камень, вспомнил о своей матери, и тяжело ему стало на душе. От тяжких дум сон сморил юношу, а когда он проснулся, увидел целое стадо оленей, пасшихся и гуляющих на лужайке. Среди них была и красивая лань, спасённая А Хэем. Вспомнил тут охотник о своей матери и поднял лук: олени бросились врассыпную. А Хэй пустился вдогонку за самым красивым из них.

Девять дней и девять ночей преследовал он оленя, бежал за ним по горам, лесам и полям, и, наконец, настиг на берегу залива Санья. Впереди было только безграничное синее море, и бежать оленю было некуда. А Хэй натянул лук и уже собирался выпустить стрелу, как вдруг олень обернулся и превратился в прекрасную девушку. Юноша от удивления выронил лук и печально опустился на землю. Он влюбился в неё с первого взгляда… а она ответила ему взаимностью.

Девушка-олень, оказалась богиней, спустившейся на землю.

Узнав о беде А Хэя, она попросила своих братьев помочь храброму юноше. Они спасли его мать и наказали злого богача».

Именно эту олениху Ли считают своей прародительницей. А место, где произошло чудесное превращение оленя в девушку, гора и разбитый на ней парк, называется “Олень повернул голову” и по сей день является символом чистой любви.

Здесь можно прислониться к камням, на которых начертаны иероглифы любви и верности.

А если ты свободен, привязать красную ленточку к дереву и пожелать встретить настоящую любовь — свою вторую половинку.

Говорят, сбывается…

Глава 1

Жила была девочка. И звали её… Танкова.

Нет, на самом деле зовут меня Лана. Но так уж повелось, что в компании «ЭйБиФарм» ко мне обращаются исключительно по фамилии.

Там я работаю и сегодня безбожно опаздываю.

Несусь сломя голову с автобусной остановки, сражаясь с летящим в лицо снегом. И напряжённым мозжечком, не дающим мне в сотый раз споткнуться в новых сапогах и растянуться на скользких ступеньках, чувствую, как из окна своего кабинета за мной наблюдает Он.

«Вот злыдень», — задираю я голову.

Так и есть. Стоит у панорамного окна, весь такой в полный рост, засунув одну руку в карман, а другой прижимая к уху телефон. И лыбится, нет, не в трубку, а глядя явно на меня. Чёртов начальник Отдела Закупок Оборудования. Проклятый Герцог Рыжая Борода, как я зову его за безобразную бороду и в отместку за «Танкову».

И борода у него, может быть, и ухоженная. И даже красивая. Но всё равно терпеть его ненавижу вместе со всей его растительностью за то, что это с его лёгкой руки вся компания, наверно, думает, что это имя у меня такое калмыцкое — Танкова, а не фамилия.

С его лёгкой ноги я пришла на место менеджера Отдела Материально-Технического Обеспечения, так как сам он с него поднялся в кресло повыше. А потом ещё повыше. А теперь в кабинет отдельный и попросторнее. С которого и взирает на бредущий на работу люд, весь при костюме и в начищенных до блеска ботинках. Сегодня — на меня одну, опаздывающую, провинившуюся, нарушающую трудовую дисциплину.

«А мог бы между прочим и лояльнее относиться к однофамилице», — прямо подмывает меня показать ему язык. Но сдерживаюсь. Вернее, тяну, пока скроюсь под козырьком входа и только тогда, стряхивая с шапки снег, корчу ему рожицу, демонюге.

Да, да, к однофамилице. Ведь он сам Танков Артём Сергеевич.

Правда, есть у меня смутное подозрение, что взяли меня на его прежнюю должность как раз потому, что фамилии у нас одинаковые. Чтобы было ему над кем потешаться.

И как же меня первое время доставало отвечать на постоянные вопросы от поставщиков: не родственники ли мы, не муж ли он мне, не брат, не сват. А его, наоборот, веселило. Особенно когда передавал мне дела. Да и по сей день ему, видимо, доставляет это удовольствие — произносить вслух свою фамилию, обращаясь ко мне.

— Танкова!

«Упс!» — отрываюсь я от зеркала в вестибюле, где поправляю потёкший от снега макияж. Неужели это ради меня он не поленился даже спустится со своих «небес»?

— Артём Сергеевич, — раскланиваюсь я, пытаясь протиснуться мимо него на лестницу. Без особой надежды на успех.

— Сгораю от любопытства, что же такого могло произойти, что такой добросовестный сотрудник и вдруг опаздывает, — кладёт он руку на перила и расплывается в улыбке во всю свою бородищу. — Ты бабушку через дорогу переводила, Танкова? Упала в грязь и возвращалась переодеваться? Или, может быть, заблудилась в тумане? — перегораживает он мне дорогу. Весь такой иронично-язвительный в мелкий белый горошек на синем фоне рубашки под матовой тканью дорогого костюма. Эти «весёленькие» рубашки, кстати, типа его фирменный стиль. — Рабочий день начался двадцать минут назад, Танкова. Двадцать!

— Спасибо, что посчитали, Артём Сергеевич. У Екатерины Андреевны я отпрашивалась на полчаса. Так что, можно сказать, я пришла на десять минут раньше, — выпрямляю я спину.

Но даже на одной ступеньке с ним, даже на десятиметровых шпильках я прилично ниже. И младше. И по возрасту, и по должности. Он так слегка за тридцать и хорошо за метр восемьдесят. А мне… в общем до него ещё расти и расти во всех смыслах. А вот Екатерина Андреевна всё же заместитель генерального директора по снабжению и его непосредственный начальник. Так что, сорри, дорогой Хоттабыч, тебе я не подчиняюсь. Свободен!

— Разрешите пройти?

— Конечно, конечно, — лишь приподнимает он руку, но гаденькая улыбочка, означающая, что ни грамма он мне не верит и не пропустит просто так, не сходит с его лица. — Тем более раз причина уважительная. И по какому же поводу ты отпрашивалась?

— К гинекологу ходила.

Моей победной улыбки хватает, чтобы он таки убрал с моего пути свою волосатую ручищу и проводил меня глазами до конца первого пролёта. Но разве этого бабника и нахала таким смутишь?

— Ты беременна? — поднимает он голову мне вслед.

— Ага! Тройней, Артём Сергеевич, — поворачиваю я и, стуча каблуками, исчезаю из виду. И могу только догадываться, какие козни Герцог Рыжая Борода пошёл замысливать в ответ на мою дерзость в своих директорских апартаментах, хитро улыбаясь в свою бороду.

Глава 2

— Танкова, где тебя носит, — шипит Наталья Витальевна, старший менеджер нашего отдела, глазами показывая на кабинет Екатерины Второй, как за глаза гордо прозвали Екатерину Андреевну.

— Что там делает генеральный? — шепчу я, когда наспех запихав одежду в шкаф, притуляю задницу на стул. Не до переобуваний. И так на щеках у меня свежий румянец с утреннего морозца. И выгляжу я виноватой и опоздавшей.

— Понятия не имею, — образцово-показательно перекладывает на своём столе бумаги «Эн Вэ», как чаще зовут Наталью Витальевну. — Вроде Елизаров что-то на счёт премий лично пришёл уточнить. Или на счёт корпоратива.

«Или я просто не знаю, но ни за что не признаюсь в этом», — качаю я головой, глядя на видимость деятельности, что создаёт НВ.

— И я, к сожалению, пролетаю с премиальной поездкой. А у тебя спрашивали про «шенген»? — косится она на Светочку, нашу умницу-красавицу и модель комплектации «даю всем, но дорого».

— Да, — таким же доверительным шёпотом отвечаю я, глядя как увлечённо Светка тыкает в телефон. Набирает сообщение со скоростью печатного станка.

— Значит, презентуют путёвку в Европу. Готовься, — подмигивает она.

— Ага, с сегодняшнего дня начинаю следить за курсом евро.

«И сухари сушить, — добавляю про себя, — чтобы было что есть следующих пару месяцев после возвращения».

И так из-за этой возможной поездки придётся просить у хозяйки отсрочку на оплату за квартиру. А то, кто его знает, хватит ли мне накопленного.

Но когда меня спросили смогу ли я поехать, я не дрогнув ответила «да». Уточнила, что выбрала бы Стокгольм или Амстердам из предложенного и радостно принесла в отдел кадров загранпаспорт с заветным «шенгеном».

— Светлана, зайдите! — приказывает Екатерина в трубку рабочего телефона, но мы понимаем всё по испуганному личику нашей тильды, тряпичной куколки, вязаной с большим количеством напускных петель, но про которую иначе как через уменьшительно-ласкательные суффиксы и говорить не получается.

Потому что она у нас прямо Светочка, создание трепетное, стремящееся больше казаться, чем быть, но точно знающее себе цену. Длинноногая брюнеточка с точёной фигуркой и ямочками на щеках. Нет, на щёчечках, розовых, нежных и умело подчёркнутых шиммером.

— А от Светки-то ему что надо? — шипит НВ, не поднимая глаз, когда Светочка процокивает мимо неё на своих стройных копытцах в кабинет директора.

— Она Рачковой не нравится, — делюсь я подслушанными в столовой сплетнями про нашу непосредственную шефиню, Наталью Петровну, начальницу ОМТС. — Она решила её в другой отдел сбагрить. Вот Екатерина ей и занимается, пока Рачкова в командировке.

— Это куда же её комиссовали, интересно? Смотри как светится. Довольная, — фыркает Витальевна, следя за Светкой. — А ты, кстати, где была?

— Ногти делала, — вспомнив, рассматриваю я свежий маникюр. — Моя мастер сказала: в семь утра или никогда. Вот пока Рачковой нет, у Второй и отпросилась.

Рачкова всю душу вынет: куда, зачем, почему не после работы. Хуже бородатого. А Екатерина молча отпустила и всё.

И как говорится, чёрта помянешь, он и появится. Стоило заикнуться, как Рыжая Борода заявляется сам и с разгона заруливает в директорский кабинет.

— Слушай! — аж прорезается на его появление у Витальевны голос, правда, она его тут же понижает до вкрадчивого шёпота. — Я тут с утра узнала, — словно включает она рентгеновское зрение, уставившись на директорский кабинет через все стеклянные перегородки. — Он же сын Елизарова.

— Кто? — непонимающе поворачиваюсь и я по направлению её взгляда. И тут же натыкаюсь на взгляд Хоттабыча, который словно ждал, когда я на него посмотрю, чтобы демонстративно развернуться ко мне спиной.

— Танков, кто же ещё. Артём Сергеич у нас оказывается сын Сергея Иваныча Елизарова.

— И почему я не удивлена, — смотрю я как Светочка цокает обратно по направлению к нам, но как-то неуверенно. Всё оглядывается, словно никак не может поверить в то, что там произошло.

— Слушайте, — потрясённо опирается она руками в мой стол. — А вы знаете, что Артём сын Елизарова?

— Серьёзно? — театрально всплёскиваю я руками. — Да это просто какая-то новость дня.

— Короче, я так поняла опять намечаются серьёзные кадровые перестановки, — поворачивается она в сторону НВ. — Танков с ними не согласен. А Елизаров сказал ему: «Тёма, давай об этом в моём кабинете поговорим». А тот съязвил: «Как отец с сыном или как руководитель с подчинённым?»

— И что ему ответил Елизаров? — подскакивает со своего места Витальевна и подходит к нам, чтобы ничего не пропустить.

Глава 3

— «Как руководитель с руководителем», — изображает Светочка директора. Потом оглядывается: не наблюдает ли там за ней начальство, и поспешно устремляется к своему столу.

— А тебя тогда зачем вызывали? — присаживается на угол моего стола Витальевна, оборачиваясь к Светочке.

— Я перехожу в 030, — уже достала та пудру и похлопывает пуховкой по своему кукольному носику.

— Под руководство Танкова?! — складывает руки на груди НВ.

— Угу, — и так и сяк крутит Светочка мордашкой, разглядывая себя в зеркальце и оставшись довольна, захлопывает пудреницу. — С нового года выхожу в его отдел,

— счастливо улыбается она.

— А мы как же? Вдвоём? — вовсе не разделяет её радость Витальевна.

— Ну, вам Рачкова кого-нибудь найдёт… наверное, — небрежно бросает та пудренницу в сумку, явно давая понять, что не её это проблемы.

— Я же с двадцать второго декабря в отпуск ухожу, — тревожно разворачивается НВ ко мне. — Танкова! Ты тут одна останешься.

— ПрелЭстно, просто прелЭстно, — отшвырнув ручку, что я зачем-то взяла в руки, откидываюсь я к спинке стула. — И так народу вечно не хватает, пашем втроём вместо шестерых, теперь ещё я одна за всех.

— Так хорошо работаешь, — хмыкает Светочка. — Я слышала, тебя поездкой заграницу премировали. Вот и работай. Подтверждай своё звание отличника производства самоотверженным трудом.

— Интересно, а что ты в Отделе Закупок Оборудования будешь делать? — мерю её взглядом. Как осмелела, посмотрите на неё, дерзит. — Там же одни мужики. Все с дипломами ВЭД, беглым английским, а то и парой языков. Разбавлять тобой свои тяжёлые трудовые будни?

— Рядом сидеть, когда они переговоры по скайпу будут проводить, — улыбается Витальевна, занимая своё место. — Чтобы клиенты отвлекались на неё и бездумно на всё кивали: «Да, да, да» — открыв рот, изображает Витальевна вожделенно капающую слюну.

— Наталья Витальевна, фу, как грубо, — дует пухлые губки Светочка и фыркнув, утыкается в свой монитор.

«Ой, ой, ой», — беззвучно передразнивает её НВ и тоже принимается за работу.

— Танкова! — аж вздрагиваю я, когда бородатый рявкает над ухом, выскочив как чёрт из табакерки.

— Зачем же так людей пугать, — хватаюсь я за сердце, — Артём Сергеевич.

И с чего я решила, что он пройдёт мимо и не заглянет?

— Как тебя просто испугать, — усмехается он. — Скажи, мы перезаключали договор с компанией «Эллис-Групп»? — совсем как Светочка недавно, опирается он руками на мой стол.

— Эллис-Групп? — отклоняюсь я, невольно вдохнув шлейфовый аромат его парфюма, когда он так откровенно вторгся в моё личное пространство. Хороший запах, взрослый, мужественный, древесно-цветочный, знакомый. Я от души надышалась им, когда он передавал мне дела, учил как пользоваться местной программой, и мы сидели за одним компом.

— Я оставлял тебе их координаты в файле, — поднимает он на меня глаза. — Ты договор на новый год с ними перезаключала?

— Нет, — всматриваюсь я сначала в один его глаз, потом в другой — глубоко посаженные, спрятанные под густыми бровями, пытливые, внимательные. Зелёные, с золотыми прожилками, как киви на разрезе. — Мы больше не берём у них стекло. Я нашла нового поставщика, вот с ним договор и заключили.

— Тогда дай мне координаты обоих. Я сам сравню. — разгибается он, разрушая этот зрительный контакт, и я едва заметно облегчённо выдыхаю.

— Пришлю на почту, — хватаюсь я за мышь, в ужасе прогнозируя, чем это может закончится.

— И прайсы с договорами не забудь, — засовывает он руки в карманы, а затем, крутанувшись на месте, словно оценивая размеры нашего офиса, выходит.

— Вот пристал, — выдыхаю я.

— Он же за тебя поручился, шефство взял, лично всему учил, вот и контролирует,

— комментирует Наталья Витальевна, пока я закатываю глаза.

Контролёр, поглядите на него! ЧСВ он своё чешет опухшее, а не контролирует. Чувство. Собственной. Важности. Или величия, что в его случае ближе к истине.

— А как он может быть сыном Елизарова, если фамилии у них разные? — неожиданно просыпается Светочка.

Хмыкаем мы одновременно, но я добавляю фейспалм, закрывая рукой лицо, а Витальевна ей ещё и отвечает:

— Святая простота. Нагулял он его, как. Отчество по отцу, фамилия по матери. С матерью, видимо, наш Артёмка и вырос. Она, кстати, не родственница тебе? — косится на меня НВ.

— Ох, стукну я тебя сейчас, Наташ! — качаю я головой. — Рука у меня тяжёлая. Настроение скверное.