Аллоген. Пенталогия (СИ)

Повисшую паузу нарушила «сколопендра», которая была сброшена с мимо пролетавшего грузового транспорта. Моментально развернувшись, в сорока метрах от обескураженных людей, она выпустила свои нити, обездвижив всех без исключения. Максим попытался избавиться от оков, опутавших все его тело, но хватка капкана не ослабла, а сдавила тело Макса так, что перехватило дыхание. Он вспомнил слова своего преподавателя по специальной тактике: «Не спеши жить», — часто говорил тот, — «Сначала осмотрись и подумай». Макс решил не сопротивляться и посмотреть, что же будет в дальнейшем. Сразу же подлетел огромный черный «мастодонт» и втянул их в себя словно мусор.

Внутри корабля в огромном отсеке Макс в полумраке разглядел сотни связанных таким же, как и он, способом людей. Они тихонечко лежали в отличие от кричавших плененных новичков. Макс решил, что они просто устали кричать, однако начал чувствовать, что глаза слипаются и сознание куда-то ускользает. Проваливаясь в объятия Морфея, Максим успел подумать, что усыпить всех пленников самое правильное решение со стороны захватчиков. Еще он успел про себя отметить, что если их не убили — значит, они нужны.

II

Через сколько он очнулся, сказать было затруднительно. Солнце висело в зените. Проспал он несколько часов или дней определить по физическому состоянию было тяжело. Щетиной он оброс пока шел по туннелю к выходу, а усталость в теле была такая же, как и до вынужденного сна.

Он лежал на зеленой лужайке. Пут, которые до этого сковывали его тело, уже не было. Максим с удовлетворением потянулся всеми мышцами. Рядом ходило множество людей — мужчины, женщины, дети. Он сел и осмотрелся. Люди находились на огромной поляне, которая была накрыта каким-то силовым полем. Колпак был виден при порывах воздуха, когда легкая рябь синего цвета пробегала по поверхности. Высоко в небе периодически проносились антрацитовые инопланетные корабли. На поляне, по-видимому, совсем недавно росли деревья, о чем свидетельствовала слегка пожухшая листва и куча обломанных веток на земле. Вдалеке на земле, то ли лежал, то ли стоял огромный вражеский корабль. Так как он был похож на небрежно отколотый в шахте кусок угля, определить, где у него верх или низ с первого взгляда было трудно. Рядом находилось еще два похожих корабля размерами поменьше, но в их формах уже просматривались более-менее правильные пропорции эллипса. Судя по деревьям, желтевших листвой за пределами поляны, он определил, что по прежнему находится в Азиатской части России.

Присмотревшись, Макс обнаружил, что на поляне по численности преобладали китайцы, но достаточно много было русских. Всего, по примерным подсчетам Макса, в этом месте было сконцентрировано до двух тысяч людей, которые жались между собой группками, преимущественно по национальному принципу. На поляне то тут, то там пестрели разноцветные палатки как небольшого, так и гигантских размеров. Некоторые из людей плакали, а некоторые спокойно что-то жевали и радовались тому, что остались живы.

Немного прогулявшись по окрестностям, Макс обнаружил, что продукты питания находятся в, привычных глазу, грузовых контейнерах-рефрижераторах посреди поляны. Чувство голода так дало о себе знать, что у него закружилась голова. Уверенным шагом он подошел к контейнерам и увидел, что продуктов питания там столько, что ими можно накормить небольшой городок. По датам на упаковках было понятно, что это все свежее. Недолго раздумывая, Макс взял палку колбасы и стал ее грызть, стараясь тщательно все прожевывать. Однако это у него не особо получалось. Истощенный организм, державшийся двое суток на двух конфетах и глотке минералки, требовал срочно углеводов. В три укуса он запихнул в рот колбасу вместе с оболочкой и с удовлетворением начал смаковать вкусовыми рецепторами языка ее вкус, пытаясь одновременно определить какой именно химической добавки в ней больше.

Тут-то он впервые увидел архонтов. От самого большого корабля отделилась небольшая платформа в виде прямоугольника, на которой стояли два высоких человекоподобных гуманоида в туниках с бронзовым отливом. Каких-либо поручней или средств управления на платформе видно не было. Она плавно пролетела к центру поляны и там зависла над толпой на высоте около двадцати метров.

Человеческий гул голосов моментально стих. Все от мала, до велика, стояли и смотрели на архонтов, задрав голову вверх. Какие мысли роились в головах у людей, Макс не знал, но почувствовал, как вся атмосфера вокруг него пропиталась ощущением страха. Лично он страха не испытывал. Это было чувство любопытства. Он всегда знал, что люди не одни во Вселенной, но надеялся, что знакомство человечества с другими цивилизациями пройдет в таком ключе.

Гробовая тишина была нарушена сухим треском силового поля. Все, в том числе и архонты, невольно повернули головы в сторону источника шума. Виктор — гвардеец, с которым Макс выходил из скоростного туннеля, пользуясь моментом, попытался скрыться с лагеря и напролом бежал в сторону ближайшего леса. Силовое поле остановило его геройский порыв, откинув обгоревшее тело на несколько метров обратно. По ушам ударил крик боли Виктора. Он кричал так, что казалось, барабанные перепонки не выдержат и лопнут, хотя корчился он в двухстах метрах от Макса. Приторно-сладкий запах горелого мяса начал распространяться по лагерю.

Платформа с архонтами направилась в ту сторону, откуда прилетела, а навстречу им на уровне метра над землей двигалась другая такая же конструкция. Сначала Максим не рассмотрел тех, кто стоял на ней, а когда платформа приблизилась к уже затихавшему Виктору, он и остальные пленники рассмотрели двух акремонцев.

Толпа ахнула. Синие человекоподобные существа с клювом на лице, одетые в черные облегающие комбинезоны, затащили за ноги еще живого Виктора на платформу и тронулись в обратном направлении. Больше его никто не видел.

III

Когда у людей прошел первый шок — женщины начали плакать, а мужская половина населения лагеря начала кучковаться и обсуждать сложившуюся ситуацию. Макс подошел к небольшой группе славян и вслушался в разговор. В дискуссии принимало участие несколько человек. Остальные в разговоре не участвовали, а лишь стояли с понурым видом и слушали.

— Все, ребята, дождались. Наслали сигналов в открытый космос. Встречайте дорогих гостей, — сказал один из мужчин, по виду из чиновников, о чем явно свидетельствовали его щеки и шикарный, но немного замызганный костюм с галстуком.

— Я думаю, что эти существа явились сюда не из-за наших сигналов, — возразил мордатому чиновнику сухонький мужчина интеллигентной наружности, — скорее всего они, случайно наткнулись на нашу солнечную систему и им понравилась наша планета.

— Какая разница как они тут оказались, — вмешался в разговор бравый полковник в форме войск воздушной обороны, — нужно думать, как их победить, а это, поверьте мне, невозможно.

— Вот тебе и самая сильная армия, — съязвил мордатый, — хорохорились, хорохорились, а на выходе и объегорились. Ничего китайцы им дадут жару.

— Если вы не заметили, то китайцев в этом месте намного больше, чем русских, а это свидетельствует о том, что они в таком же положении, как и мы, — парировал интеллигент.

— Я видел их корабль-матку, — опять вернулся в разговор, обиженный словами мордатого чиновника, полковник, — и видел с расстояния в триста километров, когда он заходил в атмосферу Земли. Это чудовищная махина такая огромная, что света белого не видно. Мы хотели ее уничтожить с ближайшей базы территории Белоруссии, когда она заходила на снижение в сторону Украины, но ни одна пусковая установка и импульсная пушка не функционировала. А через несколько минут связь с базой была потеряна.

— А, вы, тут как оказались? — поинтересовался мордатый у полковника.

— Я был захвачен на командном пункте под Смоленском.

— Что, вы, там один всем управляли на том пункте? Что-то в этом месте я больше не видел пленных военных в такой же форме как ваша.

— Ну, я был захвачен при эвакуации, — явно смутился полковник.

— Мы не о том говорим, — вмешался интеллигент, — нам надо обсудить, как действовать в сложившейся ситуации. Я так понимаю, эти создания в туниках являются руководителями тех отвратительных существ, которые забрали этого обгоревшего бедолагу.

— Да, ну и твари. Паскудство редкостное. Я таких и в кино не видел, — оживился мордатый, — я думаю надо немного подождать и посмотреть, что будет дальше. Либо нас спасут, либо нет, но раз тут кормят, значит не так уж все и плохо. Кстати, а где тут туалет?

— Действительно, — согласился интеллигент, — если нас не уничтожили, а тут и женщины, и дети, то, скорее всего у них есть на нас виды.

Далее Макс не слушал, так как в толпе зашумели, до этого молчавшие мужчины, и начали выдвигать наперебой свои версии полезности людей для захватчиков.

Он решил поинтересоваться настроением китайцев, которые весьма внушительной толпой, в несколько сот человек, что-то горячо обсуждали возле контейнера с продуктами питания. Однако когда он приблизился к ним, то те встретили его в гробовой тишине и, судя по их злым взглядам Максим, понял, что лучше выбрать другой момент, что бы пообщаться с товарищами по несчастью.

Максим отошел в сторону, где кучковались женщины с детьми и прилег на землю, решив, что каких-либо опрометчивых решений в данной ситуации принимать не надо, а просто понаблюдать за происходящим. Съеденная колбаса сделала свое дело и незаметно для себя Макс задремал.

IV

Очнулся он от звука легкого свиста двигателей транспортного корабля. Открыв глаза, он увидел, как из чрева, зависшей над землей в пяти метрах, машины опускаются на землю темные манипуляторы-щупальца, которые весьма быстро выкладывали тела людей на землю. В течение двух минут манипуляторы достали с борта транспорта около трех сотен человеческих тел, после чего тот беспрепятственно прошел через силовое поле, окружавшее лагерь, и скрылся в сторону заходящего солнца. Максим отметил про себя, что силовое поле, по-видимому, настроено распознавать своих и чужих.

Большинство жителей лагеря не проявило никакого интереса к вновь прибывшим. Из-за чего Максим сделал вывод, что это зрелище они наблюдают уже не впервые. Несколько женщин и мужчин, с которыми он выходил из тоннеля пошли в сторону лежавших на земле людей. Максим не удержался и решил взглянуть на них тоже. Все пленники безмятежно спали. Среди них были не только славяне и азиаты, но и несколько негров с мулатами. Большинство из них это были женщины и дети.

К своему удивлению Максим рассмотрел среди безвольных тел своего земляка — отца Никодима. Тот был в своей праздничной рясе и лежал с безмятежной улыбкой на опухшем лице. Макс нагнулся к нему и слегка постучал тому по щекам. Эффекта никакого не последовало. Нагнувшись ниже и принюхавшись, Максим ощутил от него легкое амбре дорогого алкоголя.

Боковым зрением он заметил какое-то движение со стороны кораблей захватчиков. Через несколько секунд к нему подлетела платформа, под управлением безобразного синего создания и оттуда на землю вывалилось несколько тюков. Присмотревшись, Макс сообразил, что это упаковки со спальными термомешками, любезно предоставленные, скорее всего для новичков. Когда они проснутся, было не известно. До заката было еще несколько часов и он, с еще несколькими соболезнующими мужчинами решили подождать до этого времени, порешив, что в случае необходимости они снесут спящих людей для ночевки в большие палатки.

Однако эту идею восприняли в штыки китайцы, которые уже к этому времени полностью оккупировали самые вместительные палатки. В первой партии захваченных людей их было большинство и поэтому они пригребли все более или менее стоящее для ночлега к своим рукам. В ходе возникшей словесной перепалки между русскими и китайцами в лагере начал намечаться расовый раскол.

К счастью большинство новичков очнулось в течение трех часов после выгрузки. Детей и женщин, предварительно накормив, старожилы из числа первых пленников, которые уже были в лагере в около трех суток, разместили по палаткам. Спящих отца Никодима и еще пятерых разновозрастных детей, положили в отдельную палатку класса «люкс», которую удалось выменять на зажигалку полковника у китайцев. Это был единственный источник огня на весь лагерь.

Насобирав обломанных веток, китайцы начали разводить костры и разогревать консервы, которые в изобилии были в продуктовых контейнерах. Максим залез в один из спальных термомешков и моментально уснул. Сквозь сон он слышал вдалеке шипение двигателей, приземлявшихся вражеских кораблей, однако сил раскрыть глаза и проконтролировать, что там происходит, у него не было.

Утром он проснулся от мужского крика. Очнувшись последним от сна, отец Никодим выбрался из палатки и узрел, как создания с синей кожей выгружают со своих летающих платформ, продукты питания возле контейнеров. От увиденного, по-видимому, что-то в голове у него щелкнуло, и он наконец-то в конце жизни уверовал в то, про что рассказывал прихожанам на протяжении своей деятельности на религиозном поприще.

Священнослужитель начал истово креститься и бегать по лагерю, возвещая о возвращении лукавого. Крики его длились недолго. Один из лицеклювых надсмотрщиков догнал его на той же грузовой платформе, с которой выгружали продукты питания, навел на него руку с каким-то предметом в виде браслета. Отец Никодим прямо на бегу споткнулся, умудрившись несколько раз перевернуться в воздухе немыслимыми кульбитами, и упал, сотрясаясь как осиновый лист на сильном ветру. Надсмотрщики подняли его тело и положили на платформу. После чего направились в сторону самого большого корабля. Обратно отец Никодим уже не вернулся.

V

В течение дня, людей разных национальностей, в лагерь прибывало с каждым часом все больше. Уже не хватало места, где можно было бы размещать спящих пленников. Осложнялась ситуация тем, что в лагере было полно продуктов питания, но не было отхожих мест. И если русские ходили в специально отведенное ими место недалеко от границы с защитным полем, то остальные пленники, особенно выходцы с бывших территорий западной Европы, гадили «по-большому» где попало. Через некоторое время пройти по поляне и не вляпаться в чье-нибудь произведение организма стало весьма затруднительно.

На третьи сутки плена Максим наблюдал, как лесной массив, по площади примерно равной их поляне, исчез в черной вспышке, оставив после себя чистую поверхность с травой и опавшими листьями. Защитный купол увеличился в размерах и накрыл новую поляну по ту сторону самого большого корабля, располагавшихся возле их лагеря.

В течение часа «синее паскудство» — так назвало между собой русское население лагеря существ, которые доставляли в лагерь продукты питания и воду, согнали все население, достигшее к этому времени около пяти тысяч человек, в одну очередь и пинками по одному стали загонять в отсек корабля, разделявшего, увеличившуюся вдвое поляну, пополам. Началась паника, однако после того как несколько человек, не без помощи синих привратников, упали на землю в конвульсиях, люди начали заходить куда им было показано. Окончательно успокоилась толпа, когда по другую сторону корабля начали доноситься возгласы облегчения людей, которые первыми зашли во чрево корабля.

Примерно через час очередь дошла до Максима. Он, особо не переживая, зашел внутрь и зажмурился от яркого света, сочившегося в этом странном помещении отовсюду. Он вытянул руки в сторону и понял, что по бокам у него стены и идти можно прямо. Так, он прошел около двадцати метров и неожиданно для себя вышел на новую поляну. Где, в это время, несколько синих существ устанавливали аналогичные контейнера для продуктов питания, как и в первом лагере.

Пройдясь по новой поляне, Максим с удивлением обнаружил, что от деревьев, стоявших ранее на этом месте, не осталось даже корней, а только отверстия в почве. Небо затянуло сизыми хмурыми тучами и начался дождь, но ни одна капля не смогла проникнуть сквозь защитный купол.

Пока Макс наблюдал, как вода бурунами стекает по куполу к земле, люди с той стороны лагеря перестали выходить на новую поляну. Присмотревшись, Макс, к своему ужасу, обнаружил, что вышло обратно из корабля только, около тысячи человек. Это были дети, молодые мужчины и девушки, которых, кстати, было преобладающее большинство. Ни одной женщины и мужчины старше сорока лет не было. Максим начал догадываться о том, что произошло, однако старался отгонять от себя эту мысль и надеялся, что это был не селекционный отбор.

Увы, его опасения подтвердились через час, когда множество шаров отделилось от корабля, сквозь который они проходили и с невероятной скоростью умчались в западном направлении. В это же время появился грузовой транспорт и выгрузил на их первой поляне новую партию, спящих, пленных людей. Высоко в небе косяками туда и обратно деловито курсировали шары.

VI

Прошло несколько дней. Грузовые корабли доставляли людей каждый час. Через день, два — надсмотрщики заталкивали их в тот же проход и выходили оттуда на вторую поляну не все. Жизнь потихоньку налаживалась. Женщины присматривали за бесхозными детьми, выжившие мужчины, разбившись на группы по интересам и языку, обсуждали сложившуюся ситуацию, а Максим предпочитал наблюдать за процессами, происходившими возле кораблей захватчиков.

Даже из нескольких свободных палаток, наиболее ответственные мужчины из числа русских, соорудили два отхожих места. Стали привыкать к синим существам. Они уже не вызывали такого отвращения, как было поначалу. Однако новое потрясение повергло в отчаяние все сообщество в лагере после того как высоко в воздухе появилась проекция по-видимому одного из предводителей захватчиков, который возвестил им о том, что архонты их создатели, а люди низшие существа.

Прослушав речь, Максим лихорадочно вспоминал уже где-то слышанное или виденное им название высших существ. Послание повторялось и повторялось и наконец, он вспомнил, что в интернате, когда ему было восемь лет, он читал книгу, которую вместо денег с пожертвований, передал интернату отец Никодим.

В книге говорилось о еретиках и различных ложных учениях. Она была скучная и Максим в ней, кроме того, что есть бог правильный, а есть неправильный, ничего не понял. Теперь он вспомнил, что там говорилось о ложном учении, которое называлось гностицизмом. Гностики объединили христианские идеи с античными, египетскими, индийскими, вавилонскими и персидскими религиями. Они считали, что владели сакральными знаниями о Вселенной и основной их учения, было знание — источник спасения. В этой книге упоминались и создания под именем архонты, которые управляли, по мнению гностиков, материальной Вселенной. А сами они происходили из эона Барбело.

Вспомнились ему и лекции по предмету «История религиозных конфликтов», которые в Иркутском центре всеми курсантами считались бесполезными. Старенький профессор рассказывал им, что все основные религии мира имеют один корень, но разную трактовку. На протяжении веков истина была утеряна и религия превратилась в оружие властьимущих. Но везде так и осталось, что высшие существа всегда спускались с неба.

Обитатели фильтрационного лагеря были подавлены. Взрослые от того, что понимали всю безысходность ситуации, а дети смотрели на взрослых и их настроение передавалось им.

Через два дня возле их лагеря приземлился огромный грузовой транспорт архонтов. Отфильтрованных пленников загнали в утробу акремонцы, которые в отличие от охраны фильтрационного лагеря, уже были снабжены переговорными устройствами. Противными металлическими голосами они повторяли одно и тоже:

— Герадамасы, зайдите внутрь. Ослушание наказуемо.

Повторять дважды никому не приходилось. В течение нескольких минут, около тысячи человек зашли внутрь транспорта. Чрево его моментально схлопнулось, погрузив пленников в полумрак. Высоко над головами людей что-то переливчато светилось, но что это такое Максим рассмотреть не успел.

Пока его глаза, после яркого света, привыкали к мраку и он уже начал различать контуры причудливых конструкций, жерло транспорта разверзлось и они увидели, что находятся в причудливом городе.

Начиналась новая жизнь…

Глава 4

I

Через три месяца после возвращения архонтов, всех выживших, за исключением детей, не достигших половой зрелости, из фильтрационных лагерей окончательно переправили грузовым транспортом в города-поселения, располагавшиеся в основном на территории Сибири возле крупных водных артерий, таких как Енисей, Лена, Обь, Ангара.

Они представляли собой расчищенную территорию среди леса площадью от 50 до 200 квадратных километров покрытую материалом, очень напоминающим мутное темно-зеленое стекло невероятной толщины, которое не давало бликов на солнце. По нему невозможно было скользить и невозможно было его раскрошить. С высоты птичьего полета эти площадки можно было бы принять за огромные ледовые катки. Этот материал прекрасно проводил тепло и свет.

На этих площадях акремонцы выплавляли прямо из массива «стекла» жилые помещения бараков и другие строения. Делали это они без особых усилий. В месте, где необходимо было установить строение акремонец, из числа обслуги города, помещал небольшой серый диск в диаметре от 10 до 20 сантиметров, который при активизации в течение двадцати-тридцати минут выплавлял из массива пузырь, трансформировавшийся в здание необходимого размера. В основном — это были обтекаемые, одноэтажные строения, в виде ангаров высотой до двадцати метров и до пятидесяти метров в длину. В бараках не было окон, а присутствовали лишь две входные двери, представлявшие собой просто проемы, которые по необходимости блокировались силовым полем. Это были жилые бараки, в которых содержались люди разного пола, разного возраста и разных национальностей.

Каждый барак был рассчитан для проживания двухсот человек. Внутри в стенах были выплавлены двухъярусные полости, которые собой заменяли привычные для людей кровати. Одеял, подушек и других постельных принадлежностей предусмотрено не было. Возле кроватей находилась небольшая выемка для хранения личных вещей, ассортимент которых был небогат: предмет для бритья в виде кастета, как для мужчин, так и для женщин. Он одевался на пальцы и противоположной гладкой стороной водился по участку кожи, где необходимо было избавиться от растительности.

Облегающий костюм-зентай[8] красного цвета, предназначенный на каждый день. Такой же зеленый костюм для переодевания во время сна и белого цвета для праздничных случаев. Ношение нижнего белья они не предусматривали. В прочем его, акремонцы при расселении людей в бараках, им и не выдавали. Такие костюмы оставляли открытыми только голову и кисти рук. Надевался костюм через ноги и имел, для справления естественных надобностей в районе промежности, специальный закрывающийся вырез от поясницы сзади до уровня пупка. Натягивался он легко и сразу плотно облегал тело. Был он из материала очень похожего по виду на земной латекс, но в отличие от него пропускал воздух и на ощупь был как шелк. Стирать их необходимости не было. Дезинфекция происходила в то время, когда одежда находилась на полках. В течение двух часов с костюмов исчезали и загрязнения, и все запахи.

Меняться комбинезонами, было категорически запрещено. Каждый из них имел невидимый определенный маркер, настроенный на генотип человека, носившего его. Находиться без комбинезона можно было только в помещении барака.

Опыты по обмену одеждой между людьми закачивались плачевно — чужой комбинезон начинал стягиваться на теле человека, сдавливая внутренние органы до невыносимой боли.

Помещение барака было поделено на блоки. Всего их было тринадцать — десять жилых по двадцать человек в каждом, один общий блок — столовая, медицинский блок и комната контроля функционирования систем жизнеобеспечения барака.

Каждый блок имел один единственный вход с общего коридора, по необходимости блокировавшийся силовым полем. Отдельный вход с наружи имела только комната контроля, через силовое поле которого безнаказанно могли проходить только акремонцы.

Медицинский блок представлял собой узкую комнату, которую в обязательном порядке, раз в неделю должен был посещать каждый герадамас для медицинского осмотра. В блоке человек, не раздеваясь, находился от двух до пяти минут в полной темноте. За это время сканировались его внутренние органы и одновременно настраивались на необходимый для нормального функционирования организма биоритм.

Если человек не заходил для осмотра в течение недели, то личный комбинезон, в независимости от предназначения — праздничный или для сна, как и в случае с обменом одеждой, начинал сдавливать внутренние органы.

В каждом жилом блоке, огороженном от других блоков стеной, находился изолированный сектор с санитарным узлом, в котором имелось три унитаза, которые по форме напоминали человеческие приспособления для удобной дефекации. Они были из того же материала, что и стены барака. При этом унитазы совмещали в себе функцию биде. Смыв содержимого осуществлялся автоматически, как только человек заканчивал свои дела в независимости от результата, которого он хотел достичь. Там же была и душевая, представлявшая собой небольшую комнатку в которой с потолка текла множеством ручейков всегда теплая вода. Душевая активизировалась автоматически, но только при одновременном нахождении в ней минимум троих человек. Вода никуда не стекала, а впитывалась в пол и стены. Подтираться и вытираться было нечем. Средств индивидуальной гигиены не было никаких. Хотя они в данных условиях были не нужны. Вода с тела, после принятия душа, моментально испарялась при выходе из душевой.

Единственной проблемой, было отсутствие фена для сушки волос у женщин, которых в каждом блоке было по тринадцать на семерых мужчин. Волосы им сушить было нечем, как и стричься, но эту проблему решили, быстро приспособив для стрижки «кастет» для бритья. Женщины прикладывали к ладони ненужные локоны и прижимали плотно прибор, который отсекал ненужное. Процедура была легка и безболезненна. Однако носить прическу с короткими волосами, было категорически запрещено.

В ночное время входы жилых блоков не блокировались, что бы мужчины могли свободно посещать женщин. В бараке всегда поддерживалась теплая температура. В дневное время суток стены в нем становились полностью прозрачными и солнечный свет беспрепятственно проникал в жилое помещение. Когда было пасмурно, либо ночью стены испускали приятный глазу мягко-зеленый свет. На время сна, который тоже был по распорядку дня, как и питание и работа, стены испускали мягкое зеленоватое свечение.

В столовой стояли столы и стулья все из того же материала из которого был весь барак. Такие же были предметы посуды. Каждый стол был рассчитан на двадцать человек. В помещении находился большой контейнер, встроенный в стену с двумя отверстиями. Он выполнял функцию раздатчика пищи и утилизатора использованной посуды. После того, как человек прикладывал руку к контейнеру, из одного его отверстия подавалась тарелка с серой массой в виде каши, ложка и стакан с чистой водой. Во второе отверстие опускалась использованная посуда, где утилизировалась и сразу же трансформировалась в те же столовые приборы, но уже чистые.

Пища была не очень вкусная, но питательная. Порции пищи зависели от человека, приложившего руку к аппарату. Видимо количество пищи рассчитывалось исходя из результатов еженедельного обследования в медицинском блоке. Каждый день «каша» слегка меняла очертания привкуса, но никогда не меняла цвет. Мяса аппарат не выдавал никогда. Единственное, что осталось из привычной земной пищи — это овощи и фрукты, которые люди выращивали сами в огромных теплицах, из того же, ранее неизвестного, материала, располагавшихся на окраинах поселения. Овощи и фрукты доставлялись в каждый барак из теплиц раз в неделю акремонцами на небольших летающих платформах. Выгрузка их осуществлялась снаружи и жители барака, под бдительным контролем акремонцев, сами заносили их внутрь. Хранились они в столовой в большом открытом ящике. Каждый брал оттуда, сколько хотел продуктов, но только во время приема пищи. А заходили в столовую только на завтрак, обед и ужин. В остальное время вход в столовую был заблокирован.

Что было в комнате контроля, никто не знал, так как туда могли входить только акремонцы ответственные за барак. Вход в комнату контроля, в отличие от общего входа, блокировался непрозрачным силовым полем. На каждый барак приходилось по три лицеклювых, которые находились в бараке посменно по трое суток каждый. Они следили как за функционированием всех систем в бараке, так и за порядком в блоках.

II

К моменту распределения людей в городах-поселениях у акремонцев появились небольшие переговорные устройства, которые воспроизводили человеческую речь. Прибор, по форме и размеру, напоминавший небольшие песочные часы, крепился у акремонцев на левой руке рядом с нейростимуляторным браслетом.

Когда акремонец хотел отдать приказ, он подносил к груди руку и оттуда доносился вполне человеческий, но всегда одинаковый и лишенных всяких интонаций, голос. При этом клюв акремонцы даже не открывали. Благодаря этим приборам люди быстро разобрались с правилами архонтов. Сами Хозяева никогда не общались на прямую с людьми. Их видели только на почтительном расстоянии и очень редко.

Все команды передавались через акремонцев. Между собой хозяева разговаривали вполне членораздельными словами привычными для уха землян, но на неизвестном языке.

Архонты сохранили людям привычную систему времяисчисления, которая, по-видимому, соответствовала их системе. Сохранили они и привычную для человека рабочую неделю с продолжительностью рабочего дня. На работы выходили, как и прежде — в будние дни. Работали люди либо в теплицах, либо на переработке отходов погибшей человеческой цивилизации.

В опустевшие города Архонты отправили огромные механизмы, также похожие на булыжники, как и механизмы по добыче редкоземельных металлов. Они разрушали не горную породу, а человеческие постройки, стирая с лица земли города подчистую. Среди людей они получили название «стиратели».

Весь человеческий мусор без разбора собирали грузовые корабли и доставляли на сортировку в города-поселения. Сортировка заключалась в отделении друг от друга, металла, дерева и продуктов нефтеперерабатывающей промышленности в виде пластмасс, полиэтилена и другой синтетики. Камней в мусоре не было. Бетон городских стен и асфальт растворяли прямо в городе-призраке на месте. После окончания работы «стирателей» всю площадь города с высоты птичьего полета поливали с технических кораблей неизвестными реагентами. В результате воздействия, которых, человеческие строительные материалы возвращались к исходному состоянию — песок. Оставшиеся продукты человеческой жизнедеятельности сортировались в контейнера и направлялись на переработку в промышленный комплекс, который присутствовал в каждом городе-поселении.

Туда герадамасов тоже не допускали. В комплексе всем управляли только акремонцы. После переработки человеческий мусор превращался в небольшие брикеты материала, из которого и создавались города-поселения.

Сохранились у людей и их имена, но фамилии и отчества, данные им родителями, были запрещены. Вроде бы и осталась у каждого своя индивидуальность, но она была почти обезличена. Архонты и акремонцы по именам людей не знали и кроме как «герадамас», никакого другого обращения не использовали. Для идентификации они использовали генотипоскопические метки, транслировавшиеся от комбинезонов людей.

Добирались на работу на огромных платформах, напоминавших по виду человеческие железнодорожные грузовые вагоны без крыши. Были они из того же угольно-черного материала, что и корабли архонтов. У каждого барака была своя платформа, которая в автоматическом режиме доставляла жителей барака к месту работы, оттуда на обед и с обеда, а вечером в барак. Сидячих мест в ней не было. Платформа никогда не начинала движения, если отсутствовал хотя бы один жилец из барака, за которым она была закреплена.

Свободно перемещаться по лагерю людям самостоятельно, было запрещено. По месту работы каждого из бараков — то ли в теплице, то ли на свалке — работу и порядок контролировали от десяти до двадцати акремонцев.

III

Акремонцы проживали в транспортном военном корабле, который всегда располагался недалеко от промышленного комплекса. От них к воде были проложены огромные трубы, по которым поступала вода, необходимая для функционирования их техники. В городе постоянно присутствовало от одного до нескольких истребителей, которые периодически барражировали над территорией поселения. Вся площадь города была под силовым колпаком, не пропускавшим осадки, и поддерживающим постоянно комфортную температуру независимо от времени года за пределами границ поселения. Люди видели, что за пределами города идет снег, дождь, но не ощущали их воздействие на себе.

Управляли городом от трех до пяти архонтов, которые постоянно находились в промышленном комплексе и оттуда осуществляли руководство акремонцами, которые в свою очередь контролировали герадамасов.

Сами же люди разных национальностей общались в большинстве случаев между собой с помощью жестов, но со временем в каждом бараке для общения начал приобретать приоритет язык представителей большинства.

В каждом городе-поселении помимо промышленного комплекса, теплиц, транспортных платформ и жилых бараков был и огромный, в виде пирамиды, «Дом радости», который, по инициативе русских, стали называть «промывателем мозгов». Жители городов-поселений были обязаны в выходные дни посещать «Дом радости». За один раз он вмещал в себя до пятидесяти тысяч человек. Поэтому население лагерей, достигавшее от трехсот до пятисот тысяч человек, посещало его в несколько заходов.

Жильцы барака переодевались в праздничный белый комбинезон и в сопровождении дежурного акремонца, отправлялись на той же платформе, на которой добирались на работу, на промывку мозгов. Внутри дома располагались многоярусные сиденья, которые были расположены параллельно стенам. В центре здания находилась небольшая антрацитовая пирамида, до двадцати метров в высоту, из основания которой к потолку проецировалось изображение архонта, облаченного в непроницаемо-черную тунику, который вещал всегда одно и тоже:

— Радуйтесь. Мы, Архонты, создали вас по подобию своему и расселили вас на прекрасной планете Адамас. Мы дали Вам знания и материалы для развития и процветания, однако, вы начали уничтожать друг друга и несколько планет погибло. В том числе и Адамас. Мы остановили войну, и выживших отправили в эту солнечную систему. Здесь ваши предки уничтожили еще одну планету, с которой мы пересилили вас на Землю. Мы оставили вас, но вернулись когда узнали, что вы вот-вот уничтожите свою цивилизацию. Мы вернулись, что бы вас спасти от себя же. Вы наши дети. Мы вас любим. Радуйтесь. Мы позаботимся о вас. Мы вырастим ваших детей. Они станут вершителями судеб Вселенной. Радуйтесь. Плерома — мать всего сущего. Она примет всех вас в свои объятия.

Эти слова сопровождались демонстрацией сюжетов, в которых были высокие люди в одеяниях архонтов, какие-то ужасные существа, похожие на огромных амеб, шаровые молнии, пауков, тараканов, рыб, динозавров и стрекоз. Там же были огромные несуразные летающие корабли. Какие-то военные баталии в космосе. А в конце появлялись кадры, на которых несколько архонтов шли с несколькими десятками обнаженных земных женщин и мужчин по зеленой лужайке. В финале архонты в окружении разновозрастных детей демонстрировали им карту звездного неба.

Завершалось все массовым пением гимна Плероме. Гимн был в записи на языке архонтов. Собой он представлял набор однослоговых фраз и сопровождался мелодией, которая очень напоминала звуки земного органа. Однако что-то в этой мелодии было чужое. Очень незнакомое и от того отталкивающее.

Акремонцы тщательно следили за усердием герадамасов при исполнении гимна Плероме. Те, кто не очень усердно раскрывал рот или «радовался» в «Доме радости», после возвращения в помещение барака, подвергался экзекуции нейростимуляторными браслетами.