Сутра Золотистого Света

– Сколько рыб, богиня, здесь обитает? – спросил Джалавахана.

Богиня ответила:

– Целый десяток тысяч.

Тогда еще большее сострадание охватило купеческого сына Джалавахану.

Благородная богиня, к тому времени вода в том большом пруду, Находящемся в пустынной местности (Атависамбхаве), совсем иссякла – осталось ее лишь чуть-чуть. Десять тысяч рыб были близки к смерти и, лишившись воды, кувыркались [в жиже]. Тогда купеческий сын Джалавахана стал метаться в четыре стороны, а те десять тысяч рыб лишь смотрели с жалостным взглядом на него, когда он бежал в какую-либо сторону. Затем, благородная богиня, купеческий сын Джалавахана, бегая во все четыре стороны, ища и не находя воды, неподалеку увидел группу больших деревьев. Влезая в те деревья, он нарезал ветвей и, принеся пруду, сделал из них прохладное укрытие для десятка тысяч рыб.

Потом купеческий сын Джалавахана стал искать источник воды, питавший тот пруд. Задаваясь вопросом: «Откуда же притекала вода?», – он быстро шел по [иссохшей] канаве… Действительно, благородная богиня, тот пруд некогда питала большая река Джалагама. Но в это время некое злое существо, возжелав тех десяти тысяч рыб, /99/ заставило ту реку течь в тамошнюю пропасть, чтобы вода перестала притекать к тем рыбам. Это увидев, [Джалавахана] подумал: «Даже тысяча человек не смогли бы вернуть эту реку в прежнее русло, а уж тем более я один», – и вернулся.

Затем, благородная богиня, купеческий сын Джалавахана быстро, быстро пришел к царю Сурешварапрабхе, поклонился ему в ноги и, сев в стороне, оповестил:

– Я прекратил болезни людей во всех подвластных Вашему Величеству деревнях, городах и селах. Но в некой местности есть пруд под названием Атависамбхава. Обитающие в нем десять тысяч рыб, лишившись воды, страдают от жаркого солнца. Прошу Вашего Величества дать мне двадцать слонов, чтобы я мог спасти жизнь и животным, как спас ее людям.

Царь Сурешварапрабха приказал министрам:

– Дайте двадцать слонов этому великому царю врачей.

Министры сказали:

– Великий человек, иди в загон и выведи двадцать слонов. Пусть они послужат для блага и счастья существ!

Затем, благородная богиня, купеческий сын Джалавахана со своими сыновьями Джаламбарой и Джалагарбхой вывел из загона двадцать слонов, взял у их надсмотрщиков сто кожаных мешков и вернулся к большой реке Джалагаме. Наполнив мешки водой и загрузив их на спины слонов, они быстро, быстро пришли пруду Атависамбхаве. Сняв воду со слонов, они с четырех сторон заполнили пруд водой. Но когда купеческий сын Джалавахана обходил его, те десять тысяч рыб неотступно плыли около него. /100/

Тогда, благородная богиня, купеческий сын Джалавахана подумал: «Почему же эти десять тысяч рыб следуют за мной?» И ему пришла в голову мысль: «Наверное, их жжет мучительный огонь голода, и они просят у меня пищу. Накормлю их». Он сказал своему сыну Джаламбаре:

– Сын, сядь верхом на самого быстрого из всех этих слонов и спеши домой. Примчавшись, скажи своему деду купцу: «Дед! Джалавахана велел быстро собрать всю пищу, приготовленную в этом доме для родителей, братьев, сестер, слуг, служанок и рабочих, и вручить [мне], Джаламбаре, сидящему на слоне».

Вот юноша Джаламбара сел на слона и быстро, быстро поскакал. Примчавшись домой, передал весть… Затем он навьючил на слона [мешки] со всей пищей, которую было велено собрать, и, сев верхом, помчался обратно к пруду Атависамбхаве… Джалавахана, увидев Джаламбару, очень обрадовался. Взяв у сына пищу и высыпав ее в пруд, он накормил те десять тысяч рыб. Тогда он подумал: «Однажды я слышал от монаха, [сидевшего] в уединении и читавшего [тексты] Великой Колесницы, что тот, кто перед смертью услышит имя Татхагаты Ратнашикхина, возродится в счастливой небесной сфере. Поэтому я изложу этим рыбам глубокий закон зависимого происхождения, а также провозглашу им имя Татхагаты, Архата, Истинно Совершеного Будды Ратнашикхина».

В то время существа в Джамбудвипе придерживались двоякого воззрения. Одни из них /101/ верили в Великую Колесницу, а другие презирали ее.

Тогда купеческий сын Джалавахана, войдя до колен в воду пруда, торжественно произнес:

– Склоняюсь пред Бхагаваном, Татхагатой, Архатом, Истинно Совершенным Буддой Ратнашикхином! Раньше, когда Татхагата Ратнашикхин совершал деяния бодхисаттвы, он изрек такое пожелание: «Кто бы в десяти сторонах [света] ни услышал, умирая, мое имя, тот после смерти пусть переродится в одного из богов в [раю] Тридцати трёх!»

Затем купеческий сын Джалавахана стал проповедовать тем существам из удела животных такую Дхарму:

– Поскольку есть то, возникает это. Вследствие возникновения этого возникае то. Так от условия неведениявозникают движущие силы; от условия движущих силвозникает сознание; от условия сознания- психо-физическое(« имя-и-форма»); от условия психо- физического- шесть органов чувств; от условия шести органов чувств- контакт; от условия контакта- ощущение; от условия ощущения- жажда; от условия жажды- привязанность; от условия привязанности- становление; от условия становления- рождение; от условия рождениявозникают старение-и-смерть, а также горе, рыдание, страдание, уныние и замешательство. Таким образом возникает это великое скопище страданий. С прекращением же неведенияпрекращаются движущие силы. И так далее… Таким образом прекращается это великое скопище страданий.

Благородная богиня, после такой проповеди существам из удела животных купеческий сын Джалавахана со своими сыновьями Джаламбарой и Джалагарбхой вернулся домой.

Позже, когда купеческий сын Джалавахана спал на своей кровати, /102/ опьянев от вина после большого праздничного пира, появилось ясное знамение. Когда оно исчезло, те десять тысяч рыб умерли и переродились в небожителей [сферы] Тридцати трёх. Как только это случилось, они задумались: «Благодаря какому благому поступку мы переродились здесь, в раю Тридцать три?» И их осенила мысль: «Когда мы пребывали в уделе животных, будучи десятью тысячами рыб в Джамбудвипе, купеческий сын Джалавахана, удовлетворив нас множеством воды и прекрасной пищей, проповедал нам глубокое учение о зависимом происхождении и провозгласил имя Татхагаты, Архата, Истинно Совершенного Будды Ратнашикхина. Благодаря тому, что [услышали] эту благую Дхарму, мы и переродились здесь в богов. Поэтому нам следует пойти к купеческому сыну Джалавахане и воздать ему почести.» Затем те десять тысяч сыновей богов исчезли из небесной сферы Тридцати трёх и прибыли в дом купеческого сына Джалаваханы.

В это время Джалавахана спал на своей кровати… Те сыновья богов положили десять тысяч жемчужных ожерелий у его изголовья, по десять тысяч их положили у его ступней, у правого и левого боков. Они послали ливень цветков [небесного древа] мандаравы, которые [закрыли пол] вплоть до колен. Заиграли небесными цимбалами – так, что разбудили всех людей Джамбудвипы. Проснулся и купеческий сын Джалавахана. Тогда те десять тысяч сыновей богов взмыли к небу и, посылая дождь цветков мандаравына разные места страны царя Сурешварапрабхи, прилетели к великому пруду Атависамбхаве. Высыпав на его «ливень» цветков мандаравы, /103/ они тут же исчезли и возвратились в обитель богов, где наслаждались пятью приятными объектами чувств, играли, веселились, радовались благополучию и счастью.

С восходом [солнца] в Джамбудвипе царь Сурешварапрабха, наблюдавший те [чудесные] знаки, спросил своих астрологов и главных министров:

– Почему же прошлой ночью появлялись такие знамения?

Они ответили:

– К Вашему сведению, Божественный, в доме купеческого сына Джалаваханы пронесся ливень сорока тысяч жемчужных ожерелий и цветков мандаравы.

– Позовите учтивыми словами купеческого сына Джалавахану, – велел царь министрам.

Астрологи и главные министры, придя в дом купеческого сына Джалаваханы, сообщили ему:

– Тебя зовет царь Сурешварапрабха.

Когда купеческий сын Джалавахана с главными министрами пришел к царю Сурешварапрабхе, тот спросил:

– Сын Джалавахана, знаешь ли ты, о чем вещали те знаки, появлявшиеся прошлой ночью?

Купеческий сын Джалавахана ответил царю Сурешварапрабхе:

– Знаю, Божественный. Наверняка, [они показывали], что те десять тысяч рыб умерли.

– Откуда знаешь?

– Ваше Величество, пусть Джаламбара пойдет к пруду и посмотрит – умерли они или нет.

– Пусть, – согласился царь.

Затем Джалавахана попросил своего сына Джаламбару:

– Сын, иди и посмотри, умерли или нет те десять тысяч рыб в пруду Атависамбхаве.

Вот, юноша Джаламбара быстро, быстро придя к тому пруду, увидел, что те десять тысяч рыб умерли и что там выпал ливень цветов мандаравы. /104/ Затем Джаламбара возвратился и сказал отцу:

– Они умерли.

Услышав эти слова сына, Джалавахана пришел к царю и оповестил его:

– Божественный, извольте знать, что все те десять тысяч рыб скончались и возродились среди богов в [раю] Тридцати трёх. Благодаря им и мне вчера появлялись те благоприятные знаки, а также в моем доме пронесся ливень сорока тысяч жемчужных ожерелий и цветков мандаравы.

Царь был рад весьма и доволен.

Затем Бхагаван сказал богине Бодхисаттвасамуччае:

– Благородная богиня, если ты думаешь, что тогда царем Сурешварапрабхой был некто чужой, то так не думай. Почему же? В то время Дандапани [из рода] Шакьев был царем Сурешварапрабхой. Благородная богиня, если ты думаешь, что купцом Джатимдхарой тогда был некто чужой, то так не думай. Почему? В то время царь Шуддходана был купцом Джатимдхарой. Благородная богиня, если ты думаешь, что некто чужой был тогда купеческим сыном Джалаваханой, то не думай так. Почему же? Купеческим сыном Джалаваханой в то время был я. Если ты, благородная богиня, полагаешь, что его женой Джаламбугарбхой тогда была некая чужая [женщина], то так не думай. Почему? Именно Гопа, дочь [рода] Шакьев, в то время была Джаламбугарбхой – женой купеческого сына Джалаваханы. А Рахула в то время был его сыном Джаламбарой. Ананда же тогда был его сыном Джалагарбхой. /105/ Благородная богиня, если ты думаешь, что теми десятью тысячами рыб тогда были некие чужие [люди], то не думай так. Почему же? Именно эти десять тысяч сыновей богов с Джваланантаратеджораджей во главе были в то время десятью тысячами рыб, которых я удовлетворил водой и прекрасной пищей и которым проповедовал глубокий закон зависимого происхождения, а также провозгласил имя Татхагаты, Архата, Истинно Совершенного Будды Ратнашикхина. Благодаря той добродетели [слушания Дхармы] они пришли здесь ко мне и сейчас [от меня получили] предречение о высшем, истинно совершенном Пробуждении. Поскольку они с радостью, искренней верой, восторгом и почтением слушали Дхарму, то все также получили имя Предреченный [36]. Благородная богиня, если ты полагаешь, что богиней дерева тогда была какая-то другая [богиня], то так не думай. Почему же? Именно ты, благородная богиня, была в то время богиней дерева.

Благородная богиня, из этого рассказа ясно, что когда я вращался в сансаре, то [помогал] многим существам зреть для Пробуждения, и все они достигнут уровня предреченных для Пробуждения.

Такова семнадцатая глава «Священной сутры золотистого света», царицы сутр, – о том, как Джалавахана обратил [в веру] рыб.

Глава восемнадцатая.

О даре тела тигрице

Благородная богиня, ради блага других бодхисаттвы жертвуют даже своим телом. Как это?

Блистая лучами сотен разных чистых и великих достоинств, освещающих Землю и небесные сферы, [обладающий] беспрепятственным осознанием, ясновидением и духовной мощью Бхагаван, окруженный тысячью монахов, странствуя по провинции Панчала [37], пришел в большой лес. Там он увидел поляну с мягкой, темно-зеленой травой, которую украшали разные пахучие цветы. /106/ И сказал Бхагаван почтенному Ананде:

– Красиво здесь, Ананда… Благоприятное место для проповеди, поэтому приготовь для Татхагаты сидение.

Исполнив наказ Бхагавана, приготовив сиденье, [Ананда] произнес:

– Сиденье приготовлено. Прошу садиться, о Бхагаван, владыка главный, святой даритель людям высшего, свободный от оков сансары, и пусть льется ради излечения людей из уст Твоих целительный нектар учения, дарующий Свободу.

Сев на приготовленное для него сиденье, Бхагаван спросил монахов:

– Хотите ли вы, монахи, увидеть мощи бодхисаттвы, исполнившего трудное дело?

После такого вопроса монахи обратились к Бхагавану с просьбой:

– Святой мудрец, о, высший из людей, покажи их! Время уж пришло для нас увидеть мощи того, кто был так терпелив, весьма усерден, спокоен и смирен, кто бдительностью и несметными достоинствами обладал.

Тогда Бхагаван хлопнул по земле ладонью – помеченной знаком колеса с тысячью спиц – своей нежной руки, подобной распустившемуся свежему цветку лотоса. Как только хлопнул, земля задрожала семью способами, и из нее появилась ступа, изготовленная из драгоценных камней, золота и серебра. Затем Бхагаван велел почтенному Ананде:

– Ананда, открой эту ступу.

Когда почтенный Ананда, послушавшись Бхагавана, открыл ступу, то увидел золотые урны, сплошь покрытые инкрустированными драгоценными камнями и жемчугами. Увидев их, он сказал Бхагавану:

– Здесь некие золотые урны. /107/

– Открой все семь урн, – велел Бхагаван.

Открыв их всех, [Ананда] увидел кости, цвет которых напоминал снег и [белую] водяную лилию, и сказал:

– Бхагаван, здесь кости.

– Неси сюда, Ананда, эти мощи великого человека, – велел Бхагаван.

Вынув мощи, почтенный Ананда поднес их Будде Бхагавану. Бхагаван их взял и, показывая Общине, сказал:

– Эти кости – того, кто имел множество высших достоинств и прекрасный ум; он был воздержан и усерден в созерцании, смиренен и обладал великой славой; он постоянно и всё больше помышлял о Пробуждении, обладал устойчивым энтузиазмом и стремлением, и все время с радостью практиковал даяние.

Затем Бхагаван воззвал к монахам:

– Монахи, поклонитесь мощам Бодхисаттвы, пропитанным запахом нравственности и достоинств; их чрезвычайно трудно увидеть и они являются полем [собрания] духовных заслуг.

Монахи сложили почтительно ладони и с порывом души поклонились мощам. Тогда Ананда, сложив ладони, спросил Бхагавана:

– Бхагаван-Татхагата возвысился над всем миром, и Его почитают все существа. Почему же Татхагата почитает эти кости?

Бхагаван ответил почтенному Ананде:

– Ананда, эти же кости [помогли] мне скоро достичь высшего, истинно совершенного Пробуждения.

В давние времена, Ананда, жил царь, по имени Махаратха, обладавший множеством колесниц, великой властью и могуществом, перед которым не были способны устоять никакие враги. /108/ Он имел трех сыновей, подобных божественным принцам: Махапранаду, Махадеву и Махасаттву.

Однажды царь прибыл в рощу, чтобы развлечься… Молодые царевичи, бегая туда-сюда, радуясь красотами рощи и желая найти цветов, очутились в большом, густом Лесу двенадцати массивов (Двадашаванагулма). Когда сыновья царя удалились [от отца], то отпустили слуг восвояси. И вот [они одни] вошли в Двадашаванагулму, в большую рощу [того леса] – Отовсюду защищенную. Тогда Махапранада сказал своим братьям:

– Мое сердце сжимается от страха. Здесь нас могут растерзать хищники. Идите сюда!

– Я не чувствую страха. Лишь скучаю по близким, всё думаю о них, – ответил Махадева.

А Махасаттва произнес:

– В этом лесу удаленном, стяжавшем у отшельников славу, не чувствую страха и грусти; при мысли, что здесь я найду великое, высшее благо, восторгается сердце мое.

Затем молодые царевичи, блуждая в том лесу Двадашаванагулме, увидели тигрицу, которую окружали рожденные ею пять детенышей недельного возраста. Она изнемогала, совершенно ослабела от голода и жажды. Увидев ее, Махапранада сказал:

– Ох, эта бедняжка шесть или семь дней тому назад принесла детенышей. Если она сейчас же не найдет пищу, то съест свое потомство или подохнет с голоду.

– Какая пища подошла бы для этой бедняжки? – спросил Махасаттва.

– Говорят, что тигры, медведи и львы питаются свежим мясом и теплой кровью, – ответил Махапранада.

Махадева сказал:

– Тело этой бедняжки изнемогло от голода и жажды… Жизнь едва теплится в ней. Она совсем ослабела и неспособна искать пищу и питье. Кто решился бы пожертвовать собой ради спасения ее жизни? /109/

– Эх, трудно пожертвовать своей жизнью, – заметил Махапранада.

Махасаттва уточнил:

– Это совершить трудно для таких, как мы, малоразумных и привязанных к жизни и телу. Но нетрудно для благородных людей, посвятивших свою жизнь другим, усердствующих для их блага. К тому же:

Любовью, состраданием движимые святые существа, обретая в небесах и на Земле тела, сотней способов и беспрестанно трудятся с радостью во имя жизни остальных.

Молодым царевичам стало очень грустно. Проводили они тигрицу долгим взглядом немигающих глаз и удалились. Но Махасаттва задумался: «Настало для меня время пожертвовать собой. Почему? Это нечистое тело, которому свойственно разложение и которого ждет жалкий конец распада, я долго пестовал дорогими пищей, питьем, постелями и колесницами. Но всё впустую – оно так и не избавилось от своей природы. И пользы нет от него, поскольку оно полно нечистот. Использую-ка я его для хорошего дела! Так оно послужит мне кораблем, переплавляющим через океан рождений и смертей.

К тому же:

Это тело не содержит сути, подобно пене, кишит микробами и тратится впустую. Оно – словно плод сотен существований; полно мочи и кала. Им пожертвовав, я Дхармакаи – Тела Истины достигну: оно не знает горя, неизменно, неразрушимо, чисто, полно сотен таких достоинств, как медитация, и свободно от недостатков.»

Приняв сердцем, охваченным великим состраданием, такое мужественное решение, он отпустил своих двух [братьев]:

– Вы оба идите, а у меня еще есть дело в лесу Двадашаванагулме.

Вот юный царевич Махасаттва /110/ вернулся в то место, где [лежала] тигрица, повесил свою одежду на ветвь дерева и произнес такое пожелание:

Я, желая достичь ради блага существ Пробуждения спокойного и несравненного, движимый непоколебимым состраданьем, совершаю дар тела, для других такой трудный. Пусть я достигну беспорочного, бесценного Пробуждения, к которому стремятся Дети Победителей! Пусть я освобожу три мира из ужасного океана обусловленного бытия.

И вот Махасаттва лег перед тигрицей. Но тигрица не трогала его, сострадательного Бодхисаттву. Тогда Бодхисаттва, подумав: «Увы, она слишком слаба…», – встал и, исполненный сострадания, начал искать нож. Не найдя его, он взял твердую столетнюю ветвь бамбука и, перерезав ею себе горло, упал у пасти тигрицы. Как только Бодхисаттва упал, земля затряслась шестью способами – словно корабль, швыряемый ветром посреди океана. Солнце совсем поблекло – будто схваченное Раху. И пролился дождь цветов вперемешку с небесным благовонием и ароматным порошком. А некое божество, охваченное изумлением, вознесло хвалу Бодхисаттве: