Помоги проекту - поделись книгой:
Тяжёлые средства береговой обороны уже нейтрализованы, уничтожены или захвачены в трофеи, и катера беспрепятственно влетают в гавань. Влезают носами на берег, с них сыплют солдаты и съезжает трёхосный "Саладин", флагман здешней английской дорожной бронетехники. У него в башне английская трёхдюймовая пушка, которая может стрелять и с закрытых позиций, для чего машина снабжена соответствующим оборудованием. У нас в Советской Армии почему-то не было колёсных броневиков с пушками среднего калибра, а вот в Британии сделали. Причём модель не новая, выпускалась с 1958 по 1972 год.
Начинается зачистка. Сначала обрабатывается порт. Стандартный штурм: сначала гранаты в помещения, потом врываешься сам и добиваешь, очереди по подозрительным углам. Бойцы в бронежилетах, от вражьей пули вряд-ли защитит, а вот от своих срикошетивших и от осколков - вполне. В подобных случаях не только обычные гранаты кидают, но и всяческие другие подготовленные заряды, бывает, даже элементы активной танковой брони, когда они попадают под-руки.
Обеими воюющими сторонами задействованы противодроновые глушилки, поэтому тут не полетаешь. У принца глушилки были включены постоянно, чтоб его внезапно не бомбили, а мы включили, перестраховываясь, так-как враг может выключить свои и внезапно запустить беспилотники.
Наши наблюдатели из укрытий разглядывают в привычные уже в нашей армии ручные перископы врага, высматривают противотанкистов с РПГ, если их нет - дают команду, и из-за угла выскакивает броневик, разносит почти в упор вражескую оборону. Иногда, чтобы не зацепить своих, бьёт не осколочно-фугасным, а картечным снарядом, который есть в штатном боекомплекте и содержит 780 картечин. А ещё у него с двух сторон "букеты" дымовых гранатомётов, так их иной раз снаряжают осколочными гранатами.
У врага тоже есть бронетехника. Вот только она мечется, как возбуждённое стадо в загоне. Поселение обнесено здоровенным дувалом, ради защиты не только от нападения врагов, а даже больше от внезапной миграции какого-нибудь стада рогачей или ещё каких-нибудь местных животных. Дальше от строений вокруг гавани, вглубь континента, начинается обнесённое большим дувалом основное поселение, выросшее вокруг временной резиденции буйного принца, строящийся принцев дворец, караван-сараи для рабов и прочее. И принцевы броневики оказались внутри как-бы заперты. Со стороны порта в заборе широкий проём, но он сразу был взят под надёжный контроль бойцами с ПТРК и РПГ. И пара или тройка высунувшихся из-за строений бронемашин уже горит, предупреждая других своим чадящим дымом.
Враг постепенно приходит в себя от внезапного нападения и пытается контратаковать наших ребят, ударить во фланг ведущим зачистку порта. Но дувал и этому мешает. Он выше человеческого роста и не имеет изнутри ступенек для стрельбы поверх него, бойниц с этой стороны тоже нет. Воротный проём надёжно простреливается нашими, там не сунешься, не понявшие этого вовремя уже валяются мёртвые. Влезающих на крыши строений и высовывающихся в окна немногочисленных вторых этажей успешно сбивают снайперы и пулемётчики. Из-за дувала бросают ручные гранаты, но расстояние слишком велико для того, чтобы надёжно поражать кого-то из атакующих осколками. Заметив, откуда вылетает граната, наш АГС даёт очередь по возвышающейся над дувалом стене дома и незадачливые метатели сами получают осколочные ранения.
До контролируемого нами участка война докатывается в последнюю очередь. Вначале становятся слышны из-за дувала приближающиеся крики "алла", "аллах акбар" и автоматные очереди в воздух. Это приближающийся наспех собранный отряд демонстрирует свою боевую неустрашимость вместо того, чтобы сближаться с врагом скрытно. Из-за толстого дувала показываются пытающиеся перелезть на нашу сторону. Естественно, мы им врезаем. Завывания и стрельба в воздух продолжаются, над забором часто показываются руки с автоматами, ведущие неприцельный огонь. Но не такие-уж там отморозки, какими они хотят выглядеть в чужих глазах. На верную смерть никто не хочет выскочить из-за надёжного укрытия. Ситуация тут на какое-то время стабилизируется.
В гавани, где совсем нет морского волнения, на боевую позицию стал катер с миномётной батареей на борту. Начав получать данные от наводчиков, он открывает огонь, насколько это позволяет минимальная дальность стрельбы. Это окончательно переламывает ход сражения в районе порта. Хотя у врага тоже есть миномёты, они бездействуют, так как в неразберихе внезапного нападения наводка и корректировка огня не налажены. Рассчёты не знают, куда стрелять, боятся ударить по своим.
У нас в усиление вражеского задувального отряда прибыл M2 "Брэдли", закупленный когда-то саудовцами в США.
Над забором замаячила верхушка башни с торчащими антеннами. Правда, использовать свой 25-мм Бушмастер, к нашему счастью, не получается, низковат броневичёк относительно дувала. Вообще, обильно утыканная стволами машина. Кроме спаренного пулемёта, по бортам десантного отделения в шаровых установках ещё несколько М231 FPW (от Firing Port Weapon - амбразурное оружие), созданных на базе М16. При создании БМП вначале предполагалось использование для стрельбы через амбразуру обычного оружия пехотинца. Но М16 оказалась слишком длинной, неудобной, ёе не всегда даже можно было вставить в амбразуру в тесноте десантного отделения. Более того, у М16 оказалась очень высокой частота самопроизвольных выстрелов из-за цепляния деталями, предохранительный механизм признали не подходящим оружию экипажей боевых машин. Стреляные гильзы, разлетаясь, мешали и наносили ожоги, на них спотыкались солдаты.
Поэтому сделали автоматы, уже не являвшиеся личным оружием бойца, а постоянно находившиеся в комплекте БМП. Без приклада, жёстко закрепляемые и с утяжелённым стволом, что даёт лучшие характеристики стрельбы. Гильзоуловитель и система отвода пороховых газов уменьшает дискомфорт стрельбы, и герметичность машины не уменьшена.
Прицелиться из автоматической пушки броневику не удаётся. Но вот у него поднимается вбок от башни установка с противотанковыми Тоу и начинает выцеливать кого-то, не нас, а вдалеке, видно, какой-нибудь катер на море.
Наш гранатомётчик Саня, призрев опасности, геройски взбирается на плечи своего помощника, заняв таким образом подходящую по высоте позицию, лупит по торчащей башне из РПГ. Грохот, люки башни распахиваются, и из них начинает подыматься всё усиливающийся дым.
К нашему участку уже давно подошёл ещё один небольшой катер огневой поддержки. Он должен прикрыть огнём наш маленький плацдарм, если понадобится. И вскоре этот катер пригодился.
Сопротивление в порту сломлено, и оставшиеся защитники решают сбежать. Уж сами они побежали, или отступают по приказу командира, не знаю. Но бегут они по обширному пустырю прямо на нас, не зная о нашем местонахождении, и их немало. Стрелять им вслед пока некому, атакующие ещё не вышли на рубеж последних зданий порта, а катера с моря не видят из-за высокого берега. Но командир нашей группы корректирует огонь, и защищающий нас катерок, имеющий в составе, помимо прочего вооружения, пару автоматических гранатомётов, начинает угощать побеждённых внезапным десертом. Мы тоже подключаемся к добиванию.
Вскоре тут всё кончено. Из-за строений показываются наши бойцы, следует команда прекратить огонь.
Направление атаки меняется. Теперь нашим ребятам приходится лезть в городок за дувалом. Яркое солнце теперь не помощник. Увеличиваются наши потери. Русские солдаты гибнут за английские трофеи. "Кому война, кому мать родна".
Мы по-прежнему прикрываем от возможных контратак. И, как выясняется, не зря. Дождались своего. Выйдя из городка там, где нам не видно, вражеский отряд обогнул угол дувала и движется на нас, разворачиваясь во фронт. Здорово, что мы хорошо маскированы. Когда началась общая стрельба, мы стали по очереди отрывать себе индивидуальные ячейки в крутом берегу, в податливом, к счастью, грунте. Раньше, ночью, нельзя было, выдали-б себя лязгом лопаты о случайный камень. И, благодаря промежуткам относительного покоя, смогли более-менее нормально укрепиться. Отрыли ячейки, с трёх сторон прикрытые и с открытой к морю стороной, землю сбрасывали вниз, так, что она не демаскирует, по фронту незаметно. У одних окопчики для стрельбы с колена,а кое-кто и полного профиля успел отрыть.
Враг не знает, где мы. В неразберихе боя повезло, ихнему командиру не доложили, что тут наша оборона, хоть мы уже и обнаруживали себя стрелковым огнём. Думают, что мы значительно дальше, на несколько сотен метров, у крайних строений порта. Они мешкают, командиры выстраивают их в боевой порядок, и это короткое промедление даёт возможность нашему командиру наладить связь с миномётчиками.
По пространству между дувалом и крутым берегом движется к нам вражеская "армада". Мы глядим на них из своих окопчиков через стандартные в нашей армии носимые перископы. Едут две боевые "тачанки" с установленными на них пулемётом и безоткаткой, между ними ещё один броневик из уцелевших до сих пор двухосный Ошкош M-ATV.
Позади почти вплотную цепь пехоты и ещё полуорганизованная толпа человек в тридцать лезет из-за поворота дувала.
Миномётчики не подвели. Мины ложатся там, где надо. Самый опасный артогонь для не защищённой пехоты, это миномётный. Мины не зарываются глубоко в землю, как снаряды, от которых в результате осколки уходят конусным снопом в небо, а выкашивают свои жертвы почти настильно.
Ну и с "нашего" катера АГСы тоже подключились. В мясорубке одни враги сразу залегли, другие мечутся прямо по ним, пытаясь убежать по открытой местности или перелезть под огнём дувал, чем свою участь, скорей, усугубляют. Многие бросаются к берегу и скатываются к урезу воды, ну тут по ним с катера лупят изо всех стволов прямой наводки. После этого наш снайпер высовывается из ячейки через её заднюю, открытую часть и наводит под берегом окончательный покой.
Водитель одной из "тачанок", "Тойёты" с установленным в кузове "Браунингом", в агонии вывернул машину прям под колёса Ошкоша, и тот, подмяв её, в "Тойёте" завяз. Наш Саня, гранатомётчик, такой случай обездвиживания главного врага не упускает. Опять геройски подставляясь под вражеский огонь, он подымается из ячейки над грунтом, на виду у всех, и уничтожает единственный здесь броневик. Вот только военная фортуна от него на этот раз, увы, отвернулась. Пуля бьёт его в грудь.
Саню стаскивают вниз, под берег, и начинают перевязывать.Сердце не задето, пробито лёгкое. Надо следить за пневмоторраксом, чтоб не задохнулся. Вызвали санитара на надувной моторке, чтоб он отвёз раненого на медкатер, ждущий своих пациентов в гавани.
Миномётный огонь переносится на другие важные цели, а мы высовываемся и начинаем палить, пришивая к земле недобитков. Находятся такие, кто стреляет нам в ответ, но везёт, больше у нас нет ни раненых, ни убитых. Сопротивление вскоре подавляется.
На нашем участке до конца боя больше активности не было. Никто больше не атакует, даже поверх дувала больше не стреляют. Сидим в своих ячейках, наблюдаем в перископы и слушаем, как стрельба и завывания становятся всё реже.
Наконец, к нам приходят ещё люди в подкрепление, мы вылезаем из своих укрытий и идём производить контроль в место недавней мясорубки. Подходим, прикрывая друг друга. Каждому лежащему по пуле. Попадаются и живые, раненые или просто залёгшие. Потом, после контроля врагов, начинается сбор трофеев. Всё положено сдать англичанам.
А трофеи у англичан богатые. Эта операция потом станет легендой, когда через запрет на разглашение станет проходить ещё и приукрашенная информация. Едут на берег "тачанки" и несколько брошенных в панике экипажами броневиков. Прочие машины, набитые оружием и всяким другим добром.
Тащут казну принца, дорогую роскошь из его дворца, да и самого принца волокут, взятого в плен. Уж не знаю, что с ним будут англичане делать, менять на выкуп или ещё как-то использовать.
Много освобождённых негров. Их решено отсюда вывезти сначала в Кейптаун. Там будут сортировать, кого куда. Кто домой вернётся, кого-то придётся пристраивать. Некоторые не верят в бескорыстие белых людей, боятся, что их просто в другое рабство забирают. Решают самостоятельно идти отсюда домой. Нехорошее решение. Или съедят их в ночной саванне, или снова захватит в рабство опомнившиеся местное "мирное" население.
Есть много сдавшихся в плен вражеских бойцов и просто обычных местных жителей, много женщин и детей. Никакое обвинение им предъявить, в общем-то, невозможно. Поэтому их постепенно освобождают. Местные быстро адаптируются к ситуации. Базарные торгаши спешат предложить богатым и глупым белым людям свои товары. Ещё-бы они не глупцы, платят за то, что могли просто отнять.
Некоторые уже требуют вернуть им их собственность. "Это не принцевы негры, а наши домашние рабы" - утверждают они.
Нашу лодку, с которой высаживались ночью, мы уже сдали англичанам. Будем уходить из гавани на большом катере до гидросамолёта. Прикрываем англичан, они уходят первыми, со своим обильным нажитым добром. Грузят его на свои корабли и на захваченные в гавани. Захвачено несколько посудин, от относительно больших, в том-числе принцева яхта, до маленьких. Вот, например, испанский патрульный 50-узловый Родман R33 XI, поставляемый в СА. А рядом новый российский "Сагарис" на подводных крыльях, развивающий 120 км\ч. Полностью закрытый VIP-салон, двери по бокам открываются верх, как на культовом "Мерседесе". Мы-же охраняем их отход и выкладываем на берегу, под погрузку, несколько наших трупов. Лежат и раненые, хорошо, хоть не стонут под обезболивающим.
Гляжу на лежащие рядком трупы, возникает малодушная мысль: "Радует, что я их при жизни не знал. А-то сейчас переживал-бы".
Большинство англичан уже уплыли. Здесь пока ещё остаётся выбивающийся из графика ихний морской спецназ. Боевые пловцы секретно закладывают мощные заряды в защищающий гавань риф. Потом, когда настанет сезон штормов, их инициирует какой-нибудь местный внедрённый агент, риф исчезнет, дальше мощные валы волн разнесут в щепки те корабли, которым ещё только предстоит тут укрыться, и пиратскому гнезду придёт окончательный конец. Да и сам берег тут из мягкого грунта, море быстро сожрёт его, будет местная экологическая катастрофа, обломки домов скоро очутятся на дне моря.
Наконец, и последние англичане отбывают восвояси. Начинаем и мы постепенно свёртываться, охраняя всё-же друг-друга на всякий случай, как положено. Товарищи зовут меня куда-то.
-Беги быстрей сюда, пока время есть.
Подбегаю. Ага! Ребята всё-таки "прихватили кое-что на ходу". И, похоже, немало. На берегу кучками лежат не доставшиеся англичанам трофеи. Меня разворачивают спиной к ним и лицом к морю.
-Это кому?
Вопрошающий стоит у меня за спиной и указывает пальцем на какую либо кучку вещей. Я, не видя, говорю, кому она достанется.
-Командиру!
-Пулемётчику!
-Снайперу!
И т.п.
Помнится, в прошлой жизни мы так делили оставшуюся по окончании туристических походов еду.
Ну, а мне чего? Подхожу к доставшемуся мне "лоту". Уууу! Сначала даже не понимаю, что это за механизм лежит поверх кучки других вещей, почти прямоугольник, первая мысль - это супернаворочанная клавиатура для футуристично настроенных геймеров. Лишь взяв в руки соображаю, что это какой-то незнакомой мне конструкции булл-пап. А товарищи торопят.
-Давай быстрей, потом разглядывать будешь! Суй в мешок и валим отсюда.
Начинаю торопиться. Что тут ещё? Маленький кулёчек, оказавшийся приятно тяжёлым, стоило взять его в руки. Так и есть-золотые монеты. Три штучки. Много арабских букв, внизу пальмы, сабли. Это саудовские гинеи, или соверены, по золотому содержанию приравненные к британскому соверену (7,98). Это, видать, ребята случайно мимо самой принцевой сокровищницы прошли. Не иначе.
Ещё ювелирка. Странный перстень. Соображаю, что это старинное кольцо лучника, одевавшееся на большой палец. Достаточно длинный отросток-пластина от кольца ложится на подушечку пальца и цепляет тетиву при соответствующем типе стрельбы. Работа вряд-ли арабская, скорей всего мусульманская Индия. Сделано из бледно-зелёного нефрита, врезаны арабские буквы и растительный орнамент из золотой проволоки, мелкие камешки, вроде рубины.
Второй перстень, на золотом основании крупная вытянутая "карамелька" с вырезанными на ней сурами. Самый почитаемый в Исламе камень, сердолик, пророк носил такой на мизинце. Цвет этого мне очень нравится, и впрямь карамельный, не отличить по виду от каких-то полузабытых с детства конфет, вызывающий инстинктивное желание сунуть его в рот и начать жевать, светло-коричневый с областями почти белого, "молочного" цвета, только, в отличии от тех конфет, ещё и полупрозрачный что делает его ещё теплее на вид на ярком здешнем солнце.
Завёрнутые в кусок ткани джамбия с поясом. Ну, точно, бойцы опередили англичан у сокровищницы. У простых принцевых подчинённых вряд-ли такие вещи были накоплены, знати тут ещё неоткуда взяться. Ножны кинжала и пояс выполнены одним мастером, в комплекте, из шитой золотом кожи. Сходные с перламутровым мерцанием рукоятки цвета кофе с молоком из носорожьего рога. На ножнах традиционно нет крепления для привешивания к поясу, джамбия носится заткнутым за него. Клинок сидит в ножнах достаточно плотно, и, видимо, в основном для того, чтобы при его выхватывании не выдернуть из-за пояса ножны, последние имеют сильный крюкообразный изгиб в своей нижней части. Вытаскиваю из ножен. Кривой булатный обоюдоострый клинок с ребром жёсткости. На вид очень острый. Широкий, особенно у основания, что защищает руку как гарда. При хорошем замахе им можно рубить, как саблей, перерубит кость, а большой изгиб способствует режущим, секущим свойствам. При уколе любым хватом острие ориентировано по направлению естественного для руки кругового движения, что усиливает пробиващую способность, а лезвие вогнутой стороны при этом производит распарывающее действие.
Поделиться книгой: