Предают только свои

– У нас все готово, пусть приезжают. Ждем… – ответил начальник отдела контрразведки базы. – Им уже давно пора бы вам «на хвост» сесть.

Водитель микроавтобуса в нужном месте притормозил, включил сигнал поворота и пропустил несколько встречных машин. А потом заехал прямо на пляж, не пожелав оставлять микроавтобус на стоянке, где, по большому счету, и места не было. Но, когда машина набита вооруженными людьми, мало найдется желающих сделать водителю или пассажирам замечание.

В этот момент Радиолову позвонил Юшенков:

– Алексей Терентьевич, они вошли в подъезд. Все в мундирах полиции, словно знали, что здесь будет полиция работать. Только они приехали на двух машинах, а не на трех.

– Третья, видимо, стоит на улице. За нами из салона в бинокль наблюдают. Как только мы устроимся, они в дом пойдут. Мы уже устроились.

– И машина во двор заезжает… – тут же подтвердил Юшенков догадливость капитана. – Остановились возле первых машин. Номера сирийской военной полиции, а мундиры гражданской полиции. Плохо маскируются по незнанию. Зашли в подъезд. Всего их пятнадцать человек. Как и говорилось ранее – шестеро со снайперскими винтовками, один с гранатометом «РПГ-7». Не зря меня этот гранатомет беспокоил. Предупреди снайперов, Алексей Терентьевич.

– Обязательно предупрежу… Вызывайте бронетранспортеры.

– Рано еще. Из окна будет видно, как они к дому подъезжают. Я еще вчера это прикидывал. Но наши машины рядом, ждут команды в соседнем дворе. Проехать сюда – меньше минуты. Всегда успеют раньше, чем бандиты с верхнего этажа спустятся. Даже если прыгать из окон будут…

Катер, где должны были находиться снайперы, стоял неподалеку, примерно в восьмистах метрах от берега, и они оставались недосягаемыми для винтовок бандитов, тогда как сами имели возможность достать любую точку дома напротив пулей. Но минутой позже от рубки к носу катера прошествовал матрос, что-то поднял там и понес в рубку. Выглядело это спокойно, по-деловому. Дескать, ничего лишнего, никого постороннего…

В это время водитель микроавтобуса помахал рукой кому-то в стороне и двинулся по пляжу вдоль берега. Другой морской пехотинец, как увидел капитан, шел ему навстречу. Радиолов присмотрелся. Вдалеке на пляже стоял «уазик» с черным армейским российским номером. Регион из-за расстояния рассмотреть было трудно, но капитану показалось, что там обозначены цифры «77», как и на микроавтобусе, на котором приехали «волкодавы». Радиолова не удивлял этот номер, он к такому уже давно привык, зная, что две «семерки» указывают на принадлежность машины к гаражу или Министерства обороны, или Генерального штаба, или к автобазе специальных автомобилей Министерства обороны, или к автобазе военной разведки. Такие номера имеют различные автомобили подразделений, которые напрямую подчиняются высшему командованию армии. Капитан позвал своего водителя. Тот, сказав что-то сослуживцу, поспешил на зов.

– Кого встретил?

– Водитель из нашего гаража. На «уазике» приехал. Зачем приехал, не знает. Приказали. Пассажир загорает.

Конечно, наличие второй российской военной машины неподалеку не должно было бы помешать бандитам произвести нападение. Тем не менее, завидев военных, этот человек с военно-морской базы мог бы проявить желание и подойти. И тогда придется его каким-то образом уводить за сарай из поля зрения бандитских прицелов. Но не каждый уйдет, не зная причины. Хорошо было бы как-то этого человека предупредить, пусть не высовывается, что бы ни произошло.

– А кого он привез? Кто в служебное время загорает? – спросил Радиолов.

– Полковник какой-то из Кафр-Зиты приехал. Рядом с «уазиком» лежит.

– Ты сам из-за сарая старайся лишний раз не выходить.

Уже догадываясь, кто пожаловал на пляж, Радиолов отошел за сарай, там вытащил из футляра свой бинокль и посмотрел. Рядом с машиной загорал, лежа животом вверх, полковник Черноиванов, пожелавший лично посмотреть за происходящим. Радиолов подумал, что было бы хорошо, если бы полковник просто уснул от своей неподвижности, тем не менее Черноиванов был офицером опытным и не должен был бы влезть в дело в неподходящий момент.

«Волкодавы» меж тем выставили по боковым стенам сарая два индикатора оптической активности и приступили к устройству мишеней. Радиолов сначала включил портативную станцию Wi-Fi-сигнала, потом через станцию подключил к индикаторам свой «планшетник» и только после этого надел на голову шлем и включил КРУС на общую связь.

– Ласточкин! – позвал он старшего лейтенанта, которого еще вечером назначил командиром в группе снайперов. – Вы где там спрятались? В бинокль вас не вижу… Надеюсь, не утонули и не надумали из-под воды стрелять?

– Мы на месте, командир. Нам подстелили на металлическую палубу кусок колючего войлока, чтобы металл не обжигал, мы залегли, и нас накрыли брезентом и бухтой корабельного каната. Чуть не раздавили! Тяжелый он, зараза, канат этот! Но терпеть можно. Только войлок сильно колется.

– Качает основательно?

– Терпимо. Прицелиться такая качка позволяет. Мишени для пробных выстрелов не готовы? Мы уже можем стрелять.

– Готовим…

– Готово уже, командир! – доложил, перебивая Радиолова, лейтенант Греков.

– Понятно. Всем разойтись в обе стороны, – дал Ласточкин команду. – За мишенями песок?

– Песок, – подтвердил старший лейтенант Опарин. – Рикошета не будет.

«Волкодавы» раздвинулись, не выходя за пределы защищающего их сарая, глядя на мишени, роль которых исполняли литровые пластиковые бутылки из-под питьевой воды. Таких бутылок полно оставляют на пляже отдыхающие, но «волкодавы» привезли три штуки с собой, не желая искать их на месте под прицелом бандитских снайперов.

Выстрелы прозвучали один за другим, но в единый не сливаясь. Видимо, бойцы соблюдали очередность, в которой лежали на палубе. Остальные «волкодавы» смотрели не на море, а на бутылки. Все три бутылки оказались пробитыми.

– Попадание – сто процентов, – объявил Радиолов, и в это время его «позвала» трубка в кармане. Звонил капитан второго ранга Юшенков.

– Слушаю, Павел Леонидович! Мы произвели пробные выстрелы. Стопроцентное попадание. Мои снайперы давно уже с такой короткой дистанции не стреляли и соскучились по ней. По снайперам бандитов дистанция тоже пригодная для любой хорошей винтовки. А у моих парней винтовки лучшие в мире. Уверен, что они справятся на «отлично». Бандиты обречены…

– Наши камеры показали, что они вошли в квартиры. В две соседние, у которых окна, видимо, на море выходят. Разделились, в одну – семь человек, в другую – восемь. Я уже распорядился жителей этих квартир внизу блокировать. В остальные квартиры жителям первых двух этажей возвращаться разрешено, но всех попросили закрыть двери на ключ и на все возможные засовы.

– А вот это, мне кажется, зря. Бандиты могут выбить дверь и захватить заложников.

– Среди жителей подъезда несколько офицеров полиции. Всеми действиями внизу управляет начальник полиции города. Я вызвал акида сюда. Это, оказывается, дом городского управления полиции, здесь живут семейные полицейские. Акид привез с собой нескольких боевых офицеров, что здесь и живут. Они при оружии. Если бандиты попробуют ломать какую-то дверь, их атакуют и сверху, и снизу. Наверху, в двух квартирах с окнами во двор, сидят засады морской пехоты. Это сделано по совету Николая Алексеевича Разумова. Кстати, он сам где находится? Не с вами?

– Он должен быть на катере, рядом со снайперами. Но на пляже наблюдает за событиями полковник Черноиванов…

Радиолов не отключил во время телефонного разговора внутреннюю связь, и потому трубка, находясь рядом с микрофоном, донесла разговор до полковника.

– Здесь я, здесь… – тотчас отозвался Василий Васильевич.

Капитан хотел что-то сказать, но в это время подали звуковой сигнал оба индикатора оптической активности. Радиолов быстро открыл клапан на чехле «планшетника» и продиктовал в микрофон координаты бандитских снайперов. Несколько секунд подумал и продиктовал координаты еще трех точек.

– Ничего не понимаю! – сказал он сам себе. – Снайперов должно быть шестеро. И Павел Леонидович говорил, что со снайперскими винтовками только шестеро бандитов. А прибор выдает девятерых! Где-то еще трое засели! Раньше времени прибыли? Тогда они могли видеть приготовления! Почему основную группу не предупредили?

– Командир… Индикатор настроен на круговой обзор, – подсказал Ласточкин, – он и наши прицелы видит, наши координаты тоже передает. Опоздание из-за разницы в дистанции. Мы же для него в пределах досягаемости. Он нас просчитал, сообщить сразу не успел, аккумулятор, видимо, подсел. И выдал только всех вместе. Все, командир, мы по координатам цели нашли. Начинаем работать…

– Там еще гранатометчик есть… – хотел напомнить Радиолов, но не успел – наушники донесли звук выстрела.

– Был гранатометчик. Уже не стало. Я ему в глаз угодил, – сообщил лейтенант Югов.

И тут же, без промежутка, прозвучало еще несколько выстрелов, сливаясь в единый звук.

– Павел Леонидович! Вызывайте БТРы…

– Уже вызвал… – отозвался капитан второго ранга. – Как раз во двор въехали. Вот… Камера в подъезде показывает, как они пытаются убежать. Их внизу уже ждут. Автомобили заблокированы бронетранспортерами. Пулеметы смотрят на подъездную дверь…

Длинная пулеметная очередь донеслась до «волкодавов», несмотря на зажатые наушниками уши. Но микрофоны звук уловили и передали. Расстояние от дома до пляжа было невелико, а военный человек всегда определит пулемет.

– Радиолов! – Капитан второго ранга Юшенков впервые назвал капитана по фамилии. – Они сдались! Бросают оружие и выходят во двор. Начальник городской полиции лично их встречает. Ах, я забыл ему сказать про то, кто звонил насчет взрыва. Ну да ладно…

Глава седьмая

Сразу после обеда, когда группа вернулась из столовой, капитану Радиолову позвонил полковник Черноиванов:

– Слушаю вас, товарищ полковник…

– Настроение у тебя, Алексей Терентьевич, как я понимаю, приподнятое… Удачно проведенная операция, уже четвертая в Сирии меньше чем за месяц пребывания, девять бандитов убито, шестеро сдались, из них двое тяжело ранены. Причем шестеро или даже семеро из убитых на счету «волкодавов», и только двоих, кажется, «в окрошку» покрошили пулеметом с БТР. Тогда же двоих ранили…

– Так точно, товарищ полковник. Настроение соответствующее выигранному сражению, аппетит у всех бойцов хороший. Скоротечный бой на аппетит не повлиял, хотя боя, как такового, и не было. А я перед обедом отправил рапорт полковнику Селиверстову и получил одобрение. Для меня это что-то значит.

– Вам, «волкодавам», хорошо, вы пообедать успели. А у меня вот все времени не находится. Только соберусь, что-то начинается… И не завтракал из-за вас, и не обедал тоже во многом из-за вас. Отправил шифровку генералу Трофимову. Телефонной шифрованной связи у меня с ним нет. Иногда звонит мне с трубки Селиверстова. А все другое время – только через шифрорган. Честно говоря, слегка надоедает пользоваться чужими узлами связи и чужими шифровальщиками. Генерал пока не ответил. Но раньше он мне сообщил, что в ГРУ ему обещали выделить шифрующую трубку.

– А что или кто вам мешает сейчас в столовую сходить? – не пожелал Радиолов продолжать разговор на эту тему и перешел к более, как ему казалось, насущному.

– Ты и мешаешь.

– Я? Каким образом? Не замечал за собой такой вот изощренной жестокости. – Радиолов был склонен перевести разговор в шутку.

– Мне телефонным звонком из Москвы, из вашей, кстати, Службы, приказано вместе с тобой принять груз, который после использования в следующей операции вы обязаны будете передать мне для выполнения дальнейших распоряжений. Вас домой отправят, а вам смена прилетит. Мне с ними работать предстоит. Им и передам…

– Старший лейтенант Лесничий? – предположил Радиолов.

– Почему ты считаешь, что в Сирии одним только «волкодавам» место отведено! Я и не знаю даже, кто прилетит, в каком количестве, с каким заданием! Может, вообще группа не из ЧВК. Мне же заранее этого не сообщают… Короче, я сейчас у начальника штаба сижу. Судно уже пришло, встало под разгрузку. Как на склад выгрузят опечатанный контейнер, мне сообщат, я за тобой заеду. В мою машину вы все не поместитесь, значит, вызывай свой микроавтобус. Поедем на склад…

– Вы бы сначала столовую посетили. Здесь готовят русские для русских. Это не в сирийской армии, где даже после офицерской столовой приходится три литра воды выпить, чтобы перец разбавить. Рекомендую здешнюю столовую весьма даже настоятельно. И по ценам приемлемо. Намного дешевле сирийской офицерской, раза в три, по моим прикидкам.

– Пожалуй, ты меня уговорил, Алексей Терентьевич. Ведь мне позвонить и в столовую смогут…

– Конечно. А мы подождем, мы не гордые. У нас в группе еще несколько шахматных партий не окончено. Бойцы доигрывают. Доиграют, новые партии начнут…

– Ладно. Уговорил. Ждите… Дело, в самом деле, не настолько уж срочное. Нам скоро, правда, в Хмеймим выехать нужно. Но когда туда прибыть – это тоже вопрос не конкретный. Груз к тебе придет только завтра ночью. Можем и утром выехать. Дневная дорога безопаснее.

– Мне говорили, до Хмеймима только час езды по дороге вдоль моря.

– В мирное время, когда дороги были целы, за час можно было до Латакии[16] добраться. Сейчас их где-то разбомбили, хотя рядом с морем это и редкость, а ремонтировать-то, по сути дела, некому. Время военное. Некому за ними постоянно присматривать. У власти и без дорог забот хватает. Да и средств нет. От большинства городов остались одни осколки окон и обломки стен – ты сам видел, что тебе объяснять… По несколько раз из рук в руки города переходили, и каждое наступление, как обычно бывает, начинается с артиллерийской подготовки. А от нее смысла не будет, если снаряды в стороне будут ложиться. Одним грохотом противника не напугаешь. Так что по разбитой дороге до Хмеймима мы часа за два с половиной, за три доберемся, не раньше.

– Ладно, товарищ полковник, не буду вам мешать. Офицерская столовая, как говорится, в вашем распоряжении…

Капитан Радиолов позвонил с казарменного телефона дежурному по автороте с требованием прислать прикрепленный к группе микроавтобус.

– Куда поедете? – поинтересовался лейтенант.

– Поездка внутри базы.

– Внутри базы могли бы и пешком сходить. Или даже бегом пробежаться… – недовольно проворчал лейтенант.

Радиолову хотелось бы поставить на место зарвавшегося лейтенанта, но он сдержался и просто объяснил:

– Нам необходимо кое-что получить на складе и доставить это в казарму.

– Что получить? – Разговор перерастал в настоящий допрос.

– На этот вопрос вам ответит начальник отдела контрразведки базы капитан второго ранга Юшенков. Спросите у него. А машину попрошу предоставить немедленно. Приказ начальника штаба базы. Он мне лично гарантировал, что машина будет предоставляться по первому требованию в любое время дня и ночи. И, естественно, без вопросов со стороны какого-то лейтенанта… – не удержавшись, все же высказался Радиолов.

– Сейчас пошлю… – лениво ответил лейтенант и сразу положил трубку. Он, видимо, очень гордился своими погонами и службой. И выказывал недовольство, что какой-то представитель частной военной компании пытается приравнять себя к офицеру морской пехоты. Алексей Терентьевич уже пару раз здесь же, в Сирии, сталкивался с подобным к себе отношением, но понимал при этом, что называть свое настоящее звание и тем более отчитываться перед человеком, далеким от разведки, права не имел. Другое дело, боевые офицеры в подразделениях морской пехоты. Эти откуда-то уже знали, что «волкодавы» представляют собой бывших офицеров спецназа ГРУ, даже знали звание каждого и относились к ним соответственно. Тем более знали все это старшие офицеры штаба. Об их отношении и говорить не приходилось. Со старшими офицерами штаба, с начальником отдела разведки базы и с начальником отдела контрразведки капитан Радиолов провел совместную операцию, и тот и другой смогли оценить умелые действия группы «волкодавов». С одной стороны, хорошо было бы, если бы они молчали и не разглашали детали произошедшего сегодня до обеда. С другой стороны, что-то сказанное даже коротко быстро обрастет легендами, как это обычно случается, воображение всегда бывает богаче, чем реальность, и это существенно поднимет авторитет группы. Тогда работать будет легче. Каждый будет стараться помочь и гордиться, что помогал ЧВК…

Однако, что бы ни произошло и как бы ни начали развиваться события, все это должно происходить без участия офицеров группы. Потому что рассказывать про себя, себя хвалить – это всегда вызывает сомнения. А когда рассказывают посторонние, причем рассказывают порой вещи самые невероятные, которых и близко не было в реальности, этому верят безоговорочно и потом пересказывают, уже добавляя что-то от себя.

Тем не менее Радиолов видел в окно, что микроавтобус быстро подъехал, и младший сержант – водитель, которому было конкретно приказано молчать обо всем, что он увидит и в чем примет вынужденное участие, через минуту вошел в кубрик с докладом.

– Жди там. Как полковник Черноиванов подойдет, сразу поедем…

– Товарищ полковник с нами поедет?

– Нет. Он на своей машине.

– Он машину к офицерской столовой уже вызвал. Со мной вместе из гаража выезжала…

Водитель вышел, но не успел он дойти до микроавтобуса, как подъехал «уазик» с полковником Черноивановым. Радиолов помахал рукой в окно, чтобы не заставлять его подниматься в казарму.

– Всем! Поехали на склад груз получать, – дал команду командир группы.

– Командир, можно шахматы с собой взять? Мы интересную партию разыгрываем. Доиграть не успели, – спросил лейтенант Крамолов.

– Грузите… – разрешил капитан.

Склад находился рядом со стационарным причалом. Но сухогруз прибыл к плавучему понтонному причалу, такому же, как и ремонтный док, поскольку осадка многих судов не позволяла им вставать к стационарным причалам. Сухогруз был большим и тяжелым и, судя по тому, что его направили к плавучему причалу, имел основательную осадку. Контейнеры и боевые машины пехоты, что прибыли морем, выгрузили сначала на плавучий причал, потом сам плавучий причал морским «толкачем» подогнали к причалу стационарному, а там уже портальный кран приступил к окончательной разгрузке. Все это время «волкодавы» терпеливо ждали.

В машине с Черноивановым сидел какой-то майор морской пехоты. Видимо, из интендантской службы, потому что именно этот майор вышел из «уазика», за которым и ехал микроавтобус, и с какими-то бумагами в руках подошел к прапорщику, командующему разгрузкой. Прапорщик посмотрел документы, поискал какую-то строчку в своих бумагах, потом махнул рукой в сторону металлического ангара, куда автопогрузчики отвозили контейнеры.

Вышел из «уазика» и Черноиванов, обменялся несколькими фразами с майором и сделал приглашающий жест в сторону микроавтобуса. Как понял Радиолов, позвали его. Он обернулся на остальных «волкодавов». Опарин с Крамоловым по-прежнему играли в шахматы, завершая начатую партию. Другие бойцы ждали распоряжения командира.

– Ласточкин, за мной! Водитель, подъезжай к ангару… Следом за нами, – сказал капитан и пошел на зов полковника.

Старший лейтенант Ласточкин двинулся следом. Когда они вошли на склад, Черноиванов с майором морской пехоты уже были там и стояли вместе с другим прапорщиком перед опечатанным контейнером. Вскрывал пломбу лично полковник. Просто кусачками перекусил проволоку, и все. Сняв пломбу, распахнул дверцы, и подошедший Радиолов увидел наполовину заполненный какими-то коробками контейнер. Кладовщик-прапорщик стал выкладывать коробки прямо на пол, делая отметки в накладной. Полковник тщательно следил за его работой. Потом одну из коробок попросту выхватил у прапорщика из рук:

– Мой размер. Это мне… Алексей Терентьевич, здесь все по размерам расписано, забирай на свою группу новые костюмы.

– Зачем нам новые? – не понял капитан. – У нас старые отличные, не подводят…

– У новых – это на испытание прислали – те же самые функции, только расцветка умеет мимикрировать. Меняется и от движения, и даже от ветра. Америкосы уже давно начали изыскания в этой области и кое-чего добились. Немудрено при таком финансировании-то! Только у них костюмы тяжелые. И энергопитания требуют. Солдатам приходится с собой лишний мощный аккумулятор таскать. Американский костюм состоит из микроплат, своего рода мониторов, меняющих цвет. Оттого и сам костюм тяжелый. И с водной средой не дружит. А наши спецы другим путем пошли. Сделали ткань и краску, которые меняются под окружающую действительность за счет отражения цветов. Дистанция видимости, как обещают спецы, сократилась в десять раз. Теперь тебя в новом костюме, даже если шевелиться будешь, с пяти метров не увидят. А когда шевелишься – особенно. Будет казаться, что ты прозрачный. На шлем здесь чехол должен быть.

– А как в отношении приборов ночного видения? Для нас это важно.

– Я же говорю, все качества прежнего сохранены. Ни в какой прибор ночного видения, ни в какой тепловизор тебя не обнаружат… Загружай к себе!

Пожав плечами, Радиолов взял три коробки, хотя по весу они были нетяжелыми, больше просто в руках не поместилось. Столько же взял и старший лейтенант Ласточкин.

– Ладно. К испытаниям нам не привыкать. Сейчас еще кого-нибудь пришлю – за остальными…

– И сам со старлеем возвращайся. Тут для вас еще кое-что. Да, пожалуй, всех с собой забери. Чтобы нести было удобнее.

Под сравнительно небольшими коробками с новой одеждой в контейнере стояли три зеленых дощатых ящика армейской раскраски и формата – два поменьше, один большой. Не желая показывать излишнее любопытство, капитан вместе с коробками ушел в микроавтобус, стоящий уже у ворот склада. Водитель выскочил, чтобы открыть заднюю дверцу.

Но Радиолов коробки загрузил в салон, коротко объяснив «волкодавам», что размер каждого указан на них, но искать свой размер и переодеваться они будут только в казарме, а пока же следует принести все со склада в салон микроавтобуса. А водителю приказал так и держать заднюю дверцу открытой.

Оставшиеся комплекты обмундирования и ящики вынесли сразу. Попробовали впихнуть большой ящик, но, как и думал Радиолов, за сиденьем он не помещался.