Помоги проекту - поделись книгой:
— Да! — резко ответил я, всем своим видом демонстрируя, что больше я болтать не намерен.
— Понаехали тут, — буркнул другой пьянчуга, прикладываясь к своей кружке. По его не стриженной и неопрятной короткой бороде тут же потекла струйка пены. — Из-за таких как ты я работу-то и потерял! Чтоб вас всех Молдур побрал!
— Эй! — возмутился его сосед. — Да ты сам два года назад приехал из Галгуха…
Дальнейшее я уже не слушал.
В предыдущей деревне я с помощью почтовых голубей связался с людьми Зары, и они назначили время встречи в этой таверне — ближе к полуночи, когда луна поднимется над холмами. При этом они предупредили меня, чтобы я их не искал — они сами ко мне подойдут; добавили только, что их будет двое, и они назовут моё имя. Поэтому я в ожидании выбрал себе место в углу комнаты, там, где я мог видеть почти весь первый этаж таверны. Заказал у бармена немного пива и тарелку с похлёбкой — от запаха горелого мяса меня начинало подташнивать, именно поэтому я не стал его брать, понадеявшись, что запашок отвратной похлёбки его сможет перебить хоть на время.
С заходом солнца действительно стал прибывать народ. Одними из первых заняли самый большой стол три стражника и тут же уселись играть в кости. Затем пришла группа крестьян, со второго этажа спустилась толстая жена бармена, принявшаяся обслуживать местный люд. Затем по одному по двое стали подтягиваться и остальные. После того, как солнце зашло окончательно, первый этаж таверны действительно набился под завязку. Стражники первое время подозрительно косились попеременно на меня и на мой благоразумно предварительно замотанный в тряпьё топор, но ничего не говорили и не подходили, в конце концов потеряв всякий интерес. Да, северянин, да, похоже на топор — здесь и своих лесорубов хватает, правда, окрест на несколько миль рубить уже давно нечего. Не напивается, не буянит, топор не достаёт. Значит, как пришёл, так и уйдёт, задерживаться сильно он здесь не хочет.
Наконец, появилась луна. Ненадолго осветила всё вокруг своим холодным серебристым светом, после чего быстро скрылась за тучами. На улице задул ветер, где-то недалеко начали грохотать ставни. Дело явно шло к дождю.
Ко мне никто не подходил.
Нескольких совсем упитых мужиков вынесли наружу их же товарищи, и через некоторое время их места заняли новые посетители. Пришли два соназга и три крагера. Ни тех, ни других я в жизни никогда доселе не видал, хотя и слышал рассказы про них, их внешность и поведение.
Всё, что молвили про соназгов, оказалось правдой, ну или очень близким к ней. Соназги бы успешно сошли за людей, но только небольшого роста — явно меньше двух аршинов, но не сильно, максимум на пядь. Кожа бледная, как у мертвецов, но с отчётливым серым оттенком, похожая на камень или на скалу, среди которых они в обычности и жили. Чёрные как смоль волосы, толстые, но редкие. Лицо как у человека, но только глаза несколько больше, отчего практически не вращаются, и соназг вынужден вертеть башкой, чтобы оглядеться. Здоровенные прижатые к черепу уши как у пещерных крыс — с помощью них они, по слухам, могут ориентироваться в кромешной тьме. Передвигаются осторожно, невольно сутулясь, словно боясь удариться башкой о потолок, при этом стараются коснуться ладонями любой поверхности, благоразумно исключая, разве что, людей. Взгляды, да и мимика у них презрительно-равнодушная, даже несколько высокомерная, но со стороны видно, что они пытаются скрывать свои чувства. Нет ничего хуже, если ты — карлик-соназг, при этом высокомерно смотрящий на каждого встречного. В трущобах ты не пройдёшь и сажени, не получив по ушам.
Крагеры были примерно такого же роста, может, чуть повыше, чем соназги, но куда больше визуально. Коренастые, широкоплечие, они меньше походили на человека, чем соназги. Главным образом потому, что у них на спинах крепились самые настоящие костяные панцири, в которые они при необходимости могли забраться, например, во время боя чтобы выжить. Кожа розовая, почти человеческая на вид, но, как я слышал, она вмиг могла обратиться в чешую, по прочности не уступающую кольчуге. Головы у них совершенно лысые, лица у всех как у одного выражают благодушие — эффект они производили противоположный соназгам. Идут вперевалку, в меру уверенно, словно показывая, что им здесь бояться нечего, что здесь все свои.
Но это было не совсем так. Как я уже понял, приезжих в Давуре любят не сильно, но неприязнь к тебе куда сильнее, если ты — не человек.
На них бросали взгляды, полные презрения и пустых угроз — пустых потому, что сейчас здесь сидели стражники, и если они первыми не полезут в драку, то никому этого не позволят. Хотя, их всегда могут задавить числом, и тогда уже никто не сможет разобраться, кто же виноват — накажут всех, кого найдут. И я очень не хотел бы оказаться сейчас на месте этих бедолаг. Начнись драка, я бы не стал вмешиваться. Не потому, что был негодяем, совсем нет. Сейчас у меня было важное дело.
Соназги и крагеры держались вместе, хотя я и заметил, что они при этом не являются одной компанией, местные вынуждают их передвигаться вместе. Так безопасней. Они прошли мимо моего стола и заняли соседний, я честно старался не пялиться в их сторону. Спустя пару минут их обслужила жена трактирщика, но что я приметил — они не были пьянчугами и алкашами. Парни просто пришли после тяжёлого трудового дня покушать паршивой, но дешёвой еды, а так же пропустить по стаканчику. Каждый имеет право расслабиться.
Постепенно все устаканилось, и на
Время ожидания кончилось, никто так ко мне и не подошёл. Похоже, что что-то где-то не срослось, и меня встретить не получилось. Это, конечно, неприятно, но ничего страшного, не маленький, не заблужусь чай.
У меня оставалось ещё полбокала, которые я намеревался прикончить разом, приложившись к нему в долгом глотке, когда ко мне всё-таки подошли. Но совсем не те, кого я ожидал.
Их было трое — худой высокий седой мужик лет шестидесяти, среднего роста лысый толстяк с малинового цвета румянцем на щёках, и чуть пониже наполовину и неаккуратно облысевший, но при этом довольно молодой парень с красным шнобелем. Все трое пьяные, от каждого несёт за километр выпивкой, грязным телом и Цейрин ещё знает чем, но убойным.
— Ты с севера что ли? — парень, почти не в состоянии стоять прямо, лихо придвинул к моему столу стул от соседнего стола. Говорил он при этом совершенно трезво, хотя его глаза то и дело съезжались на его же носе. — Не угостишь ли добрых людей, а?
Седой старик сел у противоположного края стола прямо на пол, при этом его лицо оказалось на уровне моего — рост у него действительно был выдающийся. Молча уставился на меня. Толстяк рыгнул, попеременно моргнул каждым глазом, после чего выдавил через силу:
— Ты мне не нравишься!
От неожиданности я даже поперхнулся, но быстро совладал с собой.
— А мне плевать, — холодно ответил я. — Нравлюсь я тебе или нет.
По спине пробежал холодок — эти мужики подошли ко мне отнюдь не ради того, чтобы выпить вместе со мной. Стража ушла, и теперь можно спокойно выпендриваться, трактирщик и слова не скажет. Кстати, куда он делся?
Отсюда следовало убраться, и как можно быстрее.
— Ты это слышал, Малз? — удивился парень.
Старик молча кивнул, при этом его голова чуть не отвалилась от тела.
— Слышь, ты, — парень решил взять быка за рога. — Ну, давай… вытаскивай всё бабло! И не рыпайся.
В руках толстяка что-то сверкнуло, и я скорее почувствовал, чем понял, что это нож. Тупой, грязный, но от этого не менее смертельный.
— Ладно, ладно! — испугался я. — Сейчас, только не убивайте!
Старик снова кивнул, и на этот раз его подбородок гулко ударился о стол, да так, что опустевшая кружка слегка подпрыгнула.
— Ты мне не нравишься! — повторил заученную фразу толстяк.
— Тише, мужики, ща всё будет! — успокоил их парень, выжидающе попытавшись уставиться на меня. На несколько секунд у него это даже получилось.
Я демонстративно показал пустые руки, мол, я не опасен, в них ничего нет, и медленно повернулся к висевшему у меня на спинке стула моему походному мешку. Развязал узел и полез туда обеими руками.
— Эй, одной рукой! — возмутился парень и икнул.
— Не могу, — возразил я. — Я далеко их спрятал, на самое дно, легко их не достать.
Пару секунд пошарив по сумке, я, наконец, натолкнулся на искомое. Несколько быстрых и коротких движений внутри неё вызвали у всей троицы приступ подозрения, но я их успокоил:
— Зацепилось, у меня там рыболовные крючки.
Естественно, тех у меня там и не было никогда. Не люблю рыбалку, больно скучное и неблагодарное занятие, всегда не хватало терпения, поэтому предпочитаю покупать рыбу на базарах.
И вот, я вытащил на тусклый свет масляной лампы у себя над головой то, что собирался. Вся троица вперилась взглядами в продолговатый шипящий предмет у меня в руках и, не веря, потеряла дар речи. После чего толстяк стал медленно пятиться.
— Это стоит куда дороже всех моих текущих денег, — самодовольно улыбнувшись, произнёс я, наблюдая за маленьким искрящимся огоньком, бегущим по ниточке. — У меня брат — шахтёр, и на мой прошлый день рождения подарил мне эту штуковину. Красиво выглядит, да?
В руках у меня была подожжённая шашка горной взрывчатки. От фитиля уже успела сгореть треть, когда все трое с дикими воплями бросились наружу.
Похоже, здесь тоже знают, какими методами недавно увеличили добычу соназги в горах, заключив небывалую сделку с Бод о производстве и усовершенствовании взрывчатки. Это не могло не радовать. По правде, никакого брата-шахтёра у меня никогда не было, а этот шипящий свёрток, который, по слухам, может разворотить крепостную стену толщиной в добрую сажень, я купил сразу же после встречи с Зарой. По её совету. Действительно пригодилось. Жаль только, что я отдал за взрывчатку непозволительно много денег.
Я несколько нервно потушил плевком запальный шнур и убрал свёрток обратно в рюкзак (с изрядной долей опаски к незнакомой вещи — а вдруг она теперь рванёт у меня за спиной?), подождал ещё несколько минут, после чего расплатился с трактирщиком и вышел на улицу. Там было темно, холодно и сыро. Дул пронизывающий ледяной ветер, уже слизавший всех людей с утопленного в грязи тракта, ночное небо заволокло плотными облаками, и темнота съела почти всё в округе. В этот момент я пожалел о том, что я не имею таких же ушей, как у соназгов — свою лошадь я разглядел с большим трудом. Я так же пожалел о том, что трактирщик всё-таки заметил у меня в руках взрывчатку — обратно меня он уже не пустит, не говоря о том, чтобы оставить на ночь даже за тройную цену. Но я и не хотел возвращаться, лучше уж найду место поприличнее, где переночевать, а утром уже и направлюсь в город, искать Болданда. Проехать сейчас в столицу не составит труда, стража в это время года пускает внутрь всех подряд, стоит только сказать «я — торговец» и сверкнуть парой монет.
Моим планам не суждено было сбыться с самого начала, хотя в город в итоге я всё-таки попал.
Они подошли ко мне из-за угла трактира незаметно, беззвучно и подло подкравшись сзади. Я как раз закончил отвязывать лошадь, когда та испуганно заржала и встала на дыбы. Если честно, чего-то подобного я ожидал с самого прибытия к этим тавернам, но не сейчас, когда настроение быстро падало вниз.
Удар должен был прийтись по моему затылку, но в это время я удачно поскользнулся на грязи и в результате получил по левой лопатке. Меня закрутило, испуганная лошадь вырвала из рук поводья и ускакала прочь. Я упал на землю, попытался тут же подняться. Не вышло, один из трёх нападавших пнул меня под рёбра. Пока я не очухался после этого удара, тот самый лысеющий парень быстро снял с меня мой походный мешок и отобрал замотанный в тряпьё топор. Я запротестовал, и старик пнул меня ещё раз, аккурат и намеренно попав в то же самое место.
Это было больно, очень — его сапоги имели острые носы, и каждый удар был сродни тычку кинжалом в бочину.
Толстяк, довольно хрюкнув, взял меня за ноги и быстро оттащил туда, откуда они только что вышли — за угол таверны. Теперь, если нас кто и заметит, то только тот, кто решит сходить отлить.
Били меня не долго, эта троица хотела не этого, они не были убийцами или просто жестокими людьми. Их удары, несмотря на то, что были болезненными, оказались неумелыми. Большая их часть приходилась либо на кости, либо где был довольно толстый слой одежды. Они хотели совсем другого.
— Всё, хватит с этого лесоруба! — удовлетворённо произнёс парень.
Он уже перестал притворяться пьяным вусмерть — небольшое количество спиртного было выпито им скорее для запаха, чем с целью надраться до поросячьего визга. Да и толстяк тоже был почти трезв. Выделялся только старик — он не симулировал.
— Нашёл! — радостно воскликнул толстяк, роясь в моей сумке.
Тут же послышался звук брякнувших монет — меня грабили. В это время парень действительно обыскивал мои карманы. Нашёл он в них только пару алюминиевых давурских марок, которые мне дал в качестве сдачи трактирщик, и это его несколько разочаровало.
— Молдур тебя побери, — выдохнул он. — Ладно! Найди у него в мешке ту взвры… взы… шипящую соназговскую громыхалку! Продадим её кое-кому, знаю я одного парня.
Спустя пару секунд они ушли. Медленно, довольно и неторопливо, словно только что провернули величайшее ограбление в своей жизни. Они забрали все мои деньги, оставив на земле валяться крохотные белые монетки из моего кармана, забрали дорогостоящую взрывчатку, и забрали товар, который я должен был принести Болданду в обмен на сведения о Феноре.
Я лежал на холодной и мокрой земле, уже успевшей в некоторых местах зарасти травой, смотрел вверх и жалел о том, что согласился на сделку с Зарой. Нельзя работать на женщин, никак нельзя! Конечно, она здесь виновата была только косвенно, но если бы мы не встретились или не договорились, то я бы здесь не лежал с назревающими синяками на боках и свежей царапиной на носу. Всё это фигня, но синяки будут болеть пару дней, да и нос саднит — неприятно. И если бы не женщина, то ничего бы этого не было.
Ненавижу себя. Впредь — никогда!
Ладно, хоть топор с мешком оставили, и на том спасибо. Надо же, я был ограблен тремя алкашами, один из которых — старик, а второй никак не тянет на равного мне по силе противника. Остаётся толстяк. И на него бы я управу нашёл, если бы мы сошлись один-на-один, даже налети он на меня внезапно! Но их было трое.
Начался дождь. Медленно, нехотя, словно дорожил каждой каплей, в приступе жадности стараясь удержать воду в облаках.
Фенора.
Нужно догнать этих парней!
Я сел и охнул от боли в левом боку. Похоже, там либо серьёзный ушиб, либо треснуло ребро.
— Тише, тише, сейчас поможем! — послышалось позади меня.
Отлично! Не хватало мне только ещё одного ограбления!
Я обернулся и увидел двоих. В темноте я сначала принял их за детей, каюсь, но только спустя секунду, когда один из них, самый массивный, подошёл ко мне и стал помогать подниматься, я сообразил, кто это.
Крагер и соназг. Одни из тех, кого я увидел в таверне.
Крагер схватил меня за локти и, несмотря на свой малый рост, без труда поднял меня и поставил на ноги. Силищи у него, похоже, немерено! Соназг при этом, действительно похожий на двенадцатилетнего чересчур лопоухого пацана, поднял с земли мой мешок и бесцеремонно заглянул внутрь.
— Нету, — неожиданным басом сказал он. — Слышал, Альтер? Нету пакета, спёрли! Эта отрыжка Кадрака (примечание: легендарный, считающийся непобедимым, монстр) профукал его!
Манера говорить у него оказалась сварливой, как у дряхлого и обозлённого на весь мир старика.
— Да ладно тебе, Вьяти! — отмахнулся крагер по имени Альтер и принялся отряхивать меня от грязи, при этом лишь размазывая её. — Ну, с кем не бывает? Подкараулили его «Клыки», а мы и не уследили, не успели. Сами тоже виноваты!
— Не называя меня «Вьяти», я тебе сколько раз это говорил, тупая ты черепаха?! — возмутился соназг. — Вот сам и будешь перед Зарой оправдываться за то, что в ответственный момент ты дристал за углом от страха!
Альтер на «черепаху» не обиделся нисколько.
— Не от страха, — спокойно возразил он, поднимая из-под ног мой топор. — Я же ещё утром говорил, что твои грибы что-то подозрительно зеленоватые.
— Так вы от Зары? — я наконец-то прочистил мозги и вышел из ступора.
— Нет, блин, от императора Давура (примечание: имя императора является безусловно наследуемым вместе с титулом вне зависимости от пола; при этом и столица и империя носят тоже имя), — Вьяти харкнул себе под ноги.
— От неё, от кого же ещё? — грустно вздохнул Альтер. — Только за этот прокол она из меня суп сварит, а его уши оторвёт на парусину. «Клыков» уже не догнать…
— Что за «Клыки»? — спросил я.
— Банда, вшивые конкуренты, — ответил соназг. — Нужно немедленно доложить Заре, иначе она решит, что это мы присвоили себе товар, и тогда нам точно каюк. А так есть минимальный шанс.
— Не догнать говоришь? — усмехнулся я, глядя на их короткие ноги. При этом у меня в воображении висел необычно чёткий образ Феноры, а это — превосходный стимул. — Это мы ещё посмотрим! Ждите здесь.
И, не дожидаясь ответной реакции моих новых знакомых, я побежал вслед за своими грабителями.
Глава 3
Сколько прошло с того момента, как они ушли прочь с моим шансом ещё раз увидеть Фенору? Минута? Час? Год? Я не знал, но очень надеялся на первый вариант. Сознание я не терял, мне не было настолько больно или плохо от их детских ударов, но какое-то время я проторчал, валяясь на мокрой земле и глядя в небо, скрытое от меня этими проклятыми дождевыми облаками. В тот момент я вспомнил весь прошедший год, самый плохой год в моей жизни. Во всяком случае, хуже ситуации у меня пока не случалось. Но сколько именно я пролежал? Одни люди вспоминают всю свою жизнь за секунды, а другие не могут припомнить её до самого конца.
Я поёжился от холода, плотнее запахнул куртку и накинул капюшон на голову. Воздух, и без того непомерно влажный, непривычный, от дождя стал ещё более мокрым; вода была повсюду, и от этого становилось только холоднее. Изо рта шёл пар, а замёрзшие ладони вновь плохо двигались, совсем как тогда, зимой.
Своего коня я нашёл через пару домов, тот зашёл под какой-то хлипкого вида навес возле одного из постоялых дворов и спокойно ждал меня. Однако перспектива выбираться под дождь его совсем не радовала. Но ему пришлось мне подчиниться после того, как обозлённый я пообещал продать его на колбасу при первой же возможности. Конечно, лошади — не люди, но этот конь всё прекрасно понял.
Я не знаю толком, куда я направлялся. Хотя первое время я рассчитывал, что мне удастся найти этих «Клыков» буквально в соседнем доме, но ни фига, не стоило и надеяться. Кроме трёх постоялых дворов да нескольких трактиров, здесь была только маленькая сторожевая башня, да на окраине небольшая площадка для базара — но это летом. Естественно, как я уже упомянул, нигде этой троицы не было. Что-то мне подсказывало (похоже, именно это и именуется логикой), что эти трое непременно должны направиться в город, что у них рядом должны были быть лошади — не пешком же они пойдут! И, раз наша встреча была подстроена, раз кто-то всё это спланировал заранее, троица, едва заполучив товар, должна была непременно сразу же направиться к своему господину. Десятнику, пахану или очередной бабе с яйцами — не уверен, кто ими заправляет. Я уже пожалел, что оставил ту странную парочку, ворчливого соназга и беспечного крагера, позади — вот уж кто бы подсказал, куда мне направиться. Но вернуться не позволяло проеденное расстояние и, в большей степени, моя гордыня. Поэтому я самым наглым образом разбудил одного из стражников и потребовал сказать мне, где мне найти «Клыков». Это было апогеем моей непроходимой тупости — спрашивать у представителя охраны порядка и безопасности, где мне найти, судя по всему, известную шайку. В основном потому, что в представлении идиотов-стражников этим будет интересоваться только тот, кто хочет присоединиться к ним. А зачем человеку сознательно плодить себе врагов и своими действиями усиливать их? Будь он в здравом уме и трезвой памяти, он бы тут же дал мне под дых и бросил в камеру в подвале башни, а утром, с рассветом, повесил на ближайшем столбе.
К моей радости и везению, он в здравом уме не был. От него практически не несло бухлом, да и я лично видел, что он в трактире выпил всего три небольшие рюмки самогона, но он был мертвецки пьян. Видать, он был из числа тех, кому достаточно понюхать чуть перебродившего квасу, чтобы хорошо захмелеть. Но ничего — пара хороших лещей по щам, и он смог выдавить из себя некую фразу, благодаря которой я получил примерное направление. После чего он с чувством выполненного долга завалился обратно спать.
Действительно город. Какой-то смутный ориентир в виде то ли белого мужского монастыря, то ли белой церкви, я так и не разобрал толком его бормотания — во-первых, у него изо рта несло хуже, чем из выгребной ямы, а во-вторых, спирт завязал ему язык узлом, и тот попросту запутался в зубах.
Я погнал коня что есть сил по скользкой дороге, петлявшей между низенькими, в пару саженей высотой, холмами. Дождь прекратился, небо начало потихоньку очищаться, даже луна периодически и осторожно выглядывала из-за облаков, словно боялась упасть вниз. Стало гораздо светлее, и, когда показалась равнина до самого Давура, я смог видеть далеко вперёд. На самом краю горизонта виднелось несколько путников на лошадях. Вроде бы, трое, но это ещё ничего не значит — кто угодно может скакать по Имперскому Тракту сейчас, например, точно такие же балбесы, как и я. Как там выразился соназг? Отрыжка Кадрака? Интересно, кто такой Кадрак, и что означает эта его отрыжка. Надо будет спросить при случае.
Вскоре я разглядел группу огней, а затем и вынырнувшие из тьмы замок императора Давура, множество домов высоких господинов, какую-то высоченную, узкую и острую, словно игла, башню непонятного назначения, а потом и мощную городскую стену. Всадники передо мной уже прошли через пост стражи на въезде и оказались внутри.
Давур расположился на одном из местных холмов, на довольно крупном. Первоначально, когда город ещё не был городом, а лишь отдельным гарнизоном на юге зарождавшейся империи, здесь было принято решение построить аванпост. Расположение основной крепости поначалу казалось не самым удачным — на самой вершине холма в полсотни саженей высотой. Вокруг возвели стены, внутри расположили всё, что нужно было для того, чтобы аванпост выдержал несколько месяцев осады. Казармы, церковь, ристалище, склады — всё там было. И всё это было как на ладони у подступающих врагов, причём, с любой из сторон. А вот аванпост неожиданно выдержал все атаки. Границы империи постепенно расширились, ушли на юг до моря, и аванпост быстро переместился в сердце империи. Вокруг, за стенами, стали появляться дома приезжих, потом начала развиваться торговля — город не мог предложить миру ничего редкого, ценного или хотя бы просто в большом количестве какой-нибудь банальной пшеницы, но он хорошо расположился на пересечении нескольких крупных торговых путей. Быстро стал центром торговли сначала в Давурской Империи, а затем стал посредником между соседними государствами (хотя те периодически пытались завоевать эти земли). Город быстро рос, обрастал домами и зажиточными горожанами. В нём появлялись секты, бандитские группировки, учёные, мыслители, куртизанки, помещики и купцы. А с приходом Императора получил название Давур и статус столицы. К тому времени город уже имел полмиллиона жителей и два кольца крепостных стен — основное, самое древнее, вокруг вершины холма и замка — бывшего аванпоста (потом его снесли и построили на его месте императорский дворец), и внешнее, быстро утонувшее посреди новопостроенных домов.
Дело в том, что город рос слишком быстро, и из-за этого возникало множество проблем. Большой поток приезжих в поисках лучшей жизни приносил с собой нищету, преступность и болезни. Чума не раз зарождалась именно в Давуре. Имперский совет не позволял иммигрантам въезжать в город, но те уже не могли уехать обратно, поэтому селились прямо под крепостными стенами. Так образовались нищенские кварталы. Вскоре их стало настолько много, что вокруг них в одну из последних войн построили самую мощную городскую стену в империи. Между войнами нищета постепенно отступала от города, но не так быстро, как того бы хотелось всем.
Сейчас вокруг внешней городской стены расположилось несколько деревень по десятку домов вдоль основных дорог. Я проскакал мимо них, миновал подъёмный мост над опоясывающим город рвом со сточными водами (хотя этот ров давно уже превратился в реку), и, стараясь не сильно задирать голову, рассматривая стену перед собой, приблизился к городским воротам. Стена вблизи действительно оказалась внушительной — сложенная из крупных каменных блоков, высоченная, саженей в десять, и четыре сажени в ширину. Повсюду на небольших расстояниях друг от друга расположились квадраты крепостных башен, а через каждую версту — башни дозорные, ещё выше. Огни, правда, были только в них, сейчас в спокойное время крепостные башни были не нужны, и Давур не располагал таким гарнизоном, способным охранять всю стену — иначе пришлось бы оставить город без внутренней стражи. Ворот было несколько. Дальше по дороге основные с тракта — высотой в половину стены, из морёного дуба, усиленные металлическими листами, сверху виднелась опускающаяся решётка. Конечно же, на ночь их закрыли. Но по бокам от них врезались в стену маленькие, в человеческий рост, две самых обычных двери. Правая снова закрыта, а вот возле левой дежурит пара стражников. Ну, как дежурит — один спит стоя, прислонившись к холодной стене, а второй отчаянно пытается не следовать примеру товарища, греет руки о воткнутый в стену факел.
К ним я и направился. Благоразумно заранее спешился и остановился в паре шагов от них, попав в свет от факела.
— Кто такой, чего надо? — тут же заметил меня стражник. Говорил он полушёпотом, стараясь не разбудить посапывающего коллегу.
— Угадай, — усмехнулся я. — В город пройти.
— Утром приходи! — ответил он. — Сейчас не велено никого пропускать! И у меня бумаги нет, чтобы тебе разрешение выписать, а без него тебя сцапают на улице и отправят на каменоломню на месяц. А мы в бубен за это получим!
Странный он был. То говорит, что не может никого пропустить, то сразу же добавляет, что бумаги у него нет для пропуска. Сдаётся мне, он просит дать ему на лапу. Да я бы и дал — так проще и гораздо быстрее, особенно при условии, что мне нужно догнать кое-каких уродов прежде, чем те доберутся до своего логова. Но пустой карман мне этого не позволит.
— А троих ты только что пропустил, — заговорщицки прошептал я, делая ему навстречу шаг.
— Враньё! — шикнул на меня стражник.
Поделиться книгой: