Помоги проекту - поделись книгой:
Иван Охлобыстин
Запах фиалки
Издательство выражает благодарность
Издательство выражает благодарность
Издательство благодарит фотографа
© Охлобыстин И. И., 2018
© ООО «Издательство ACT», 2019
Глава первая
В ночном Машкинском лесу горели костры и светили фонари. Гортанно орали взрослые мужики, ожесточенно жестикулируя. Плакали напуганные дети. Визжали женщины, сжимая плакаты «Отстоим Машкинский лес», «Лес – для белок, а не для попов», или наоборот: «Да встанет в лесу Храм», «Лес – для православных, а не для леших». Здесь же успела расположить мобильный пункт питания «Крошка Картошка», и это было воспринято как само собой разумеющееся всеми присутствующими.
Деловито покрикивали десятники, хрустя кулаками, – со стороны неотличимые друг от друга, с короткими стрижками и в одинаковой униформе. Наконец из мегафона раздался металлический глас: ну, поехали!
Десятники ловко выстроили людей в цепи друг напротив друга, со смехом оттащили в сторону бабку в шапочке из фольги и уставились в ночь, ожидая новой команды.
Александр Калачев огляделся и привстал на цыпочки, чтобы заглянуть за широкую камуфляжную спину с надписью «ОМОН». Неровная линия таких спин отделяла организаторов митинга и журналистов от ужасов, скрывавшихся в ранних сумерках. Даже в тусклом свете фонарей трудно было не заметить угрюмую решимость на лицах, объединявшую противоборствующие стороны.
Отступать было некуда – за спинами воинов высились пирамиды палаток, а их окружали родные осинки. Поэтому поборникам экологии оставалось только крепить оборону.
Калачев осторожно извлек из кармана смартфон – основное оружие современного журналиста, и, стараясь привлекать поменьше внимания, принялся вести скрытую съемку. Смешно, по-крабьи передвигаясь боком и для конспирации невпопад выкрикивая лозунги, он приблизился к ставке организаторов митинга. Одна из вдохновителей машкинской бучи, сразу напомнившая Калачеву старосту Галю Цумберг из их группы на журфаке, вопила в мегафон так, что пломбы во рту гудели в резонанс. Репортер подошел вплотную и заметил наконец объект своей охоты – окололиберального депутата, который кого-то перекрикивал в телефон, заканчивая каждое предложение недостойным народного избранника словом. И в этот момент все внезапно стихло, а над толпой пролетело дружное «Ооооох!..» неясной эмоциональной окраски.
Калачев мгновенно забыл про депутата и, сунувшись между омоновцами, успел заснять финал немой сцены: темно-зеленая бутылка, очевидно, из-под портвейна, вращаясь в ночном воздухе, ухнула посреди хоругвей борцов за храм. По траектории понять, что снаряд был пущен из стана защитников леса, не составляло труда. Девчонка с мегафоном закричала на ноте, близкой по высоте к ультразвуку: «Провокация!!!» Но ее голос потонул в крике сторонников храма, ринувшихся в атаку. Любители белок, давно уже засидевшиеся в сырых палатках, встретили их неожиданным контрнаступлением. Силы сшиблись посреди прогалины, ведущей к жилищному массиву.
В потемках мелькали казачьи папахи и вязаные шапочки футбольных хулиганов. Несмотря на усилия организаторов с той и другой стороны, драка разбилась на отдельные очаги. В наступившей неразберихе усатый господин с портретом дореволюционного реформатора Столыпина врезал не менее усатому господину с портретом Сталина, что вызвало локальное побоище между монархистами и коммунистами. Ситуацию также осложняло то, что футбольные хулиганы азартно выступали в драке на обеих сторонах и молотили без разбора всех подряд.
В красных сполохах костров битва в Машкинском лесу выглядела как знаменитый триптих Босха, только чертей от грешников отличить было непросто: слишком часто они менялись ролями. В довершение инфернального сходства небо над полем битвы наполнилось разноцветными вспышками праздничных фейерверков, запущенных под шумок мальчишками, сбежавшимися со всей округи.
Тем временем на поле боя появилась новая сила – со стороны дороги из темноты стали появляться черные фигуры в скафандрах. Они деловито выхватывали из толпы активистов и утаскивали за стену щитов. Толпа дрогнула и побежала, но не к автозакам, а наверх, на взгорок, занятый штабом лесозащитников. Десятники, оборавшись до хрипоты, пытались развернуть своих подопечных, но оказались втянуты в общую кутерьму. Помост перевернули, мегафон хрюкнул и затих, а сторонники ЗОЖ, получив в подкрепление гвардию из обороны штаба, состоящую из крепких парней в бейсболках с белочкой, воспряли духом и начали контрнаступление.
Калачеву пришла в голову мысль, что, если бы организаторам доверили командование настоящим войском, засадный полк на Куликовом несомненно потерялся бы, не найдя хана Мамая среди степи.
Внезапно его привлек знакомый голос, истерично выкрикивающий статьи конституции. В паре метров от него четверка полицейских утягивала в небытие окололиберального депутата. «Космонавтам» противостояли атлетичные волонтеры в футболках с белочкой, крепко удерживающие своего лидера за ноги. Депутат был растянут в воздухе, как святой Андрей, но при этом проповедовал равнодушным омоновцам про свои права и их обязанности. Однако карательная система победила, раздался треск рвущейся ткани, и добротные американские джинсы вместе с волонтерами полетели в одну сторону, а политик с четверкой «космонавтов» – к ближайшему автозаку.
Калачев недрогнувшей рукой отснял, как объемистые голые чресла политика скрылись в недрах автобуса. Да, это была профессиональная победа.
Вдруг неожиданный и необычайно сильный удар в ухо заставил Калачева упасть на колени. Родная земля была очень холодна, поэтому он приподнялся на корточки, наводя порядок в своей гудящей голове, и взглянул снизу вверх на ударившего. Перед ним стоял парень, облаченный в футболку с белочкой, которая плохо рифмовалась с татуировкой SXE под нижней губой и коротким ирокезом (впрочем, на модном языке его уже называли мохауком).
– Ты чего тут за кино снимаешь, фашист? – спросил панк, прицеливаясь берцем в телефон.
Только что поверженному на жухлые листья Калачеву страх придал рефлексы кошки. Он одним броском выхватил гаджет, вскочил и, выставив вперед ладони, затараторил:
– Эй-эй-эй! Ты чего, я же свой! Я же из штаба! Стой, говорю! Sхе, ЗОЖ, мир цветной, а не кори…
Репортера спас от яростной атаки дедок с ядовито-неоновой надписью на футболке «Жыды, верните Россию!», огревший «ирокеза» костылем по бритому затылку.
Калачев приготовился произнести пред стариком-антисемитом слова благодарности, но тот с криком «Засохни, гнида!» снова взмахнул костылем и выбил сноп искр из левого глаза журналиста.
Калачев недолго мучился моральным выбором и со всей силы пнул злобного старикашку прямо в центр неоновой надписи на груди, оставив на нем грязный отпечаток кроссовки. После чего ломанулся к дороге напрямик, через тьму, через сырые колючие кусты. У него за спиной полицейские волочили по земле последних сопротивляющихся, визжали сирены скорой помощи, мероприятие потихоньку подходило к концу.
Уже в такси с замирающим сердцем он спешно выложил свою видеобомбу на развлекательный портал «Хайп». За двадцать минут до дома по Московской кольцевой дороге Александр Калачев стал известным журналистом.
Когда он ковырял ключом в замочной скважине, пришло СМС: «Алекс, это Ирина Струц, Первый канал. Хотим ваше видео с голым депутатом для программы „Время“ без ватермарка „Нью Плэнет“. Звоните, обсудим».
«Голозадый протест» уверенно пошел в массы. Тысячи просмотров, десятки репостов от крупнейших интернет-изданий и предложения о сотрудничестве сразу от двух центральных каналов. Гораздо больше, чем можно было ожидать от какого-то леса на окраине! Калачев удовлетворенно улыбнулся, подошел к окну и открыл его, впуская в комнату сырой ночной воздух первопрестольной. Вместе с воздухом в комнату проник характерный столичный гул, словно город на самом деле был космической станцией, и вот-вот она оторвется от земли и поднимется в черное звездное небо.
А на командирском мостике будет стоять он, Калачев, в белом адмиральском мундире и с подзорной трубой в руке.
Впрочем, зачем в космосе подзорная труба?
С бокалом бренди.
Подобные мечтания незаметно привели журналиста к буфету, откуда он достал бутылку рижского бальзама. Налил себе рюмку и, поморщившись, выпил.
Глава вторая
– И звук такой – бабах! У меня так над ухом – вжух! Ветром всего обдало! А потом смотрю – в щите у полицейского вот такая дыра! – Александр двумя пальцами поднял вверх пончик, густо обсыпанный сахарной пудрой, и посмотрел на свою собеседницу через дырку, но, заметив недоверие на ее лице, поспешил добавить: – Ну, почти такая.
Татьяна осторожно поставила кофейную чашку на блюдце и, наконец не выдержав, откинулась на спинку стула и звонко расхохоталась. Она картинно махнула рукой на своего собеседника и, все еще не отсмеявшись, заметила:
– Саша! Ну ты, конечно… Тебе бы фантастические книжки для тинейджеров писать.
Про боевых магов. Если бы там хоть кто-нибудь оружие применил, то загребли бы всех и до сих пор в отделении держали.
– Ох, малыш, какая же ты все-таки наивная! Разумеется, – он решительно отбросил со лба прядь волос, – на журналиста моего уровня ведут охоту враги демократии всего мира! Снайперы-«кукушки» работали с деревьев… Точнее, могли работать…
Тут Александр заметил, что его спутница снова с трудом сдерживает смех, и поспешил переменить тему:
– Но ты права, это все совершенно не важно. А вот поехать с тобой – ну правда, никак не получается. Сама знаешь…
– Что ж, за четыре дня не соскучишься, – с напускным равнодушием ответила девушка, неожиданно заинтересовавшись огнями Тверской улицы за окном. – Но, – нахмурилась она, – все равно поздно отказываться. Уже и билеты на самолет куплены. Это ведь традиция, а ты ее нарушаешь…
Татьяна выжидающе замолчала, мерно постукивая ложечкой по столу. Александр долго собирался с ответом, понимая, что любая фраза сейчас будет неуместной. Но, когда он наконец набрал в легкие воздуха и открыл было рот, неловкую паузу прервало раздавшееся у него за спиной звонкое цоканье каблучков.
Официантка поставила на край стола миниатюрную коробочку со счетом и, сияя дежурной улыбкой, отчеканила:
– Наша директор просила вам передать, что она восхищена вашим драйвовым репортажем по поводу Машкинского леса и наше заведение дарит вам дополнительные десять процентов скидки. Вы благородный и бесстрашный человек!
На стол рядом с коробочкой легла золотая карта ресторана. Татьяна проводила официантку изумленным взглядом и обернулась к Александру:
– Что это сейчас было?
– Это был успех, детка! – ответил тот с невозмутимой улыбкой и игриво убрал челку набок.
Девушка отставила в сторону кофейную чашку и заинтересованно наклонилась к собеседнику:
– Бесстрашный? Она что, про твоих «кукушек», которые с деревьев стреляют? – спросила, подняв брови.
Александр задумчиво помешал кофе ложечкой и не спеша ответил:
– Да там не только это… Просто эти монастырские мастерские, про которые я писал, уж больно выгодное производство – крестики отливать, а деревья…
Калачев смял салфетку в маленький комочек и бросил на стол. Татьяна округлила глаза и прикрыла рот ладонью.
– Ну не знаю… Сейчас всё может быть… Вдруг они тебя и вправду убьют! Не разберутся и шлепнут, как эту белоглазую гниду-предателя в Киеве, который с певичкой жил.
Александр скорчил недовольную гримасу и отмахнулся.
– Не говори глупостей! Кто меня будет убивать? Отец Георгий?
– Ну отец Георгий, конечно, не будет, он ведь… как ты там говорил? С твоим папой весь Афган прошел? – напомнила девушка и поежилась. – У меня, честно говоря, от него аж мурашки по коже. Напоминает какого-то персонажа из фильма ужасов… Кстати, – оживилась Татьяна, – если попы и вправду на тебя наедут, можно будет отца Георгия на них натравить! Они хотят лес пилить, а он их сам распилит, бензопилой! А что, он легко!
Девушка снова рассмеялась, видимо, ярко представив себе эту картину. Александр посмотрел на нее долгим взглядом и ответил совершенно серьезно:
– Не будет он никого пилить! Хотя я сам бы не хотел, чтобы до отца Георгия дело доходило. Понимаешь…
Но Татьяна уже увлеченно крутила в руках золотую VIP-карту ресторана.
– Ишь ты, – заметила она, – какие люди тебя ценят, «благородный и бесстрашный»! Ты ведь знаешь, кто владелец ресторана? Ксения Ланцер! Сильная женщина! Золотое перо России!
Александр самодовольно ухмыльнулся и значительно посмотрел на свою спутницу.
– Что там Ланцер! Между прочим, мне напрямую с Первого канала звонили, предлагали постоянную работу… Оклад. Рабочую студию.
– Ну и что ты?!
Девушка даже привстала, ошарашенно глядя на Александра. Но тот лишь скорчил брезгливую гримасу и покачал головой:
– Отказался, конечно, у меня же все-таки есть моральные принципы!
Татьяна разочарованно опустилась обратно на стул и ногтем толкнула карточку назад Александру.
– Ну и зря отказался, – фыркнула она недовольно, – может, большие деньги упустил. В любом случае, у тебя теперь такие звездные друзья, что я тебе неровня. Так что за ужин плати сам.
Она помахала рукой, подзывая официантку, словно звонила в невидимый колокольчик. Калачев поджал губы. Конечно, с Первого канала ему звонили, но толком ничего не предложили. Во всяком случае, он этого не понял. А если бы предложили, он бы сам немедленно побежал к ним ничтоже сумняшеся, на любых условиях. Тут главное зацепиться. Да и денег в последнее время не хватало просто отчаянно, и за возможность жить по-человечески и не считать копейки он был готов работать хоть на Госдеп, хоть на РПЦ, хоть на ИГИЛ, лишь бы не тянули с предоплатой. Он тяжело вздохнул и пустил в ход один из своих взглядов, теоретически созданных для умягчения девичьих сердец.
– Милая, мы же договаривались. Зачем повторять по сто раз? Мы живем в современном мире! Я вложил все деньги в крипту на неделю. Валюта сейчас особо перспективная, график так и прет вверх, через пять дней выведу втрое больше, чем вложил! Я тебе всё верну, и еще останется!
Но на Татьяну его магия, очевидно, больше не действовала. Не отрываясь от изучения счета, она хмуро бросила в ответ:
– Это ты сейчас официантке можешь рассказать, про перспективы криптовалют и взлет графика. И не пытайся меня гипнотизировать, тебя Настя Воробьева сдала с потрохами. Орест Николаевич ей пожаловался, что ты у него еще сто тысяч в долг просил.
– Просил, – повинно опустил голову Калачев. – Но это сука-жизнь! Ты же знаешь про мою ситуацию, я в рабстве!
– Ага, – мрачно усмехнулась Татьяна, извлекая из кошелька карточку и протягивая ее невозмутимо улыбающейся официантке, – в сексуальном рабстве. Ничего, ночью отработаешь.
Александр немедленно отбросил скорбный вид и деловым тоном заявил:
– Тогда купи две пачки сигарилл, в качестве аванса. Да, и вот еще, чуть не забыл: напомни мне про завтрашнюю редколлегию. Фадеев просил не опаздывать. Может, подкинет какой-нибудь достойный заказ. – Калачев откинулся на спинку стула и с улыбкой подмигнул своей спутнице. – Получу гонорар, выкуплю сам себя из сексуального рабства и буду любить тебя бескорыстно. И ненасытно.
Татьяна сунула в шкатулку пару купюр чаевых, хлопнула крышечкой и ехидно посмотрела на Калачева.
– Выкупишь? А надолго ли? Или через неделю придешь сдаваться обратно? Ладно, – смягчилась она, – раз ненасытно – напомню.
В этот момент напомнил о себе ее смартфон, загудев, словно сердитый майский жук в спичечном коробке. Девушка цокнула ногтем по экрану и недовольно сдвинула брови:
– Блин! У меня же самолет и встреча с Порецким, а еще нужно голову помыть и собраться… – Она торопливо запихнула в сумочку телефон и кошелек, в спешке чуть не сломав ноготь. – Блин! Ладно, целую! Удачи завтра, хотя жалко, что с нами не летишь, ну все, мне пора.
Татьяна чмокнула растерявшегося Калачева в щеку, оставив на память красный след помады, и чуть ли не бегом скрылась в дверях. Александр по инерции произнес уже непонятно к кому обращенное «Пока!» и озадаченно проводил взглядом машину, уверенно покидающую парковку.
Журналист сразу же подумал, что плакали его две пачки сигарилл и что перспективы на ближайшую ночь стали вдруг весьма туманными, а тоскливая пустота в бумажнике провоцировала приступ панической атаки. Калачевым окончательно овладела экзистенциальная печаль, он подпер щеку и крепко задумался о дальнейших своих действиях. В принципе, можно было поехать к друзьям в общагу Гнесинки. Они сегодня отмечали юбилей какого-то маститого пианиста.
Из раздумий его вывела все та же официантка, с невозмутимой улыбкой поставив перед ним запотевшую граненую рюмку с коричневой жидкостью. Александр поднял голову и с подозрением поглядел на жидкость в рюмке.
– Дижестив? – спросил он.
– Полугар. Элитный крафтовый напиток. Комплимент от заведения. Вам понравится! – радостно сообщила девушка и, ободряюще подмигнув, скрылась в дверях.
Александр проводил взглядом ее выразительно покачивающиеся бедра и снова посмотрел на рюмку. Алкоголь совершенно не входил в его сегодняшние планы. Нужен текст для завтрашней встречи в редакции, предстоящая ночь с Таней… Хотя ночь с Таней уже все равно обломалась. А редакция… Ну, в конце концов, что будет от одной рюмки? Калачев провел краткую победоносную схватку со своей совестью, резко выдохнул, опрокинул рюмку в рот, почувствовал, как алкоголь теплой волной прокатился по телу, и подумал, что, в сущности, дела идут неплохо. В конце концов, его угощает выпивкой Ксения Ланцер!
Глава третья
Однако потрясающая штука этот полугар! Жаль, что с одной рюмки не распробуешь толком. Александр принялся крутить головой в поисках официантки, но она уже спешила к столику, покачивая бедрами, возможно, чуть с большей амплитудой, чем позволяла профессиональная этика.
– Ксения Альбертовна просила передать, что она очень хотела бы встретиться с вами лично, но, к сожалению, немного задерживается. Вы не могли бы дождаться ее?
Журналист убрал с лица удивленную гримасу и немедленно принял деловой вид. Даже устало глаза закатил, типа, вспоминает, есть ли окна в его плотном графике.
– Да, безусловно, мое расписание сегодня это позволяет. Только вот э-э-э… – Он покосился на опустевшую рюмку.
– О, не беспокойтесь, всё за счет заведения. Отдыхайте.
Через пару минут перед Калачевым стояли пузатый графинчик с полугаром и закуска. Он уже окончательно решил, что если судьба сама захотела устроить тебе банкет, то отказываться глупо, а то, может быть, и оскорбительно для фортуны. Что бы Ланцер ему ни предложила – это наверняка принесет деньги. Связи у нее были на государственном уровне. У самой кормушки.
Александра ни капли не пугали ни уголовные дела, которые регулярно возбуждались против владелицы крупного бизнеса, ни ее зарубежные связи, которые, мягко говоря, можно было назвать скандальными. К тому же она была женщиной, а с женщинами он всегда легко находил общий язык.
Прошло не менее часа, а хозяйка так и не появилась. Графинчик опустел больше чем наполовину, закуски тоже поубавилось, и Калачев глядел на официантку, чувствуя, как с каждой рюмкой ее улыбка становится всё более приветливой и особо приветливой. Он даже собирался спросить, говорили ли ей когда-нибудь, что она похожа на молодую Скарлетт Йоханссон, но в этот момент за окном мелькнули фары и на ресторанную парковку бесшумно заехал белый Tesla X. Александр мельком оценил свое отражение в стеклянной створке резного буфета и однозначно уверился, что это лицо победителя. Взгляд, конечно, был мутноватый, но, как он сам для себя решил, таящий томную загадку.
Ланцер вошла в зал и, коротко переговорив с официанткой, направилась прямиком в угол, где Александр, отодвинув в сторону закуски, излучал уверенность и профессионализм. Сановитая дама жестом остановила Калачева, который хотел было, проявив галантность, предложить ей стул, и уселась на диванчик напротив.
– Александр? Очень рада наконец познакомиться лично! Еще раз хочу выразить вам свое восхищение по поводу вашего расследования. Удивительно приятно видеть, как любовь к родной природе Подмосковья толкает человека на журналистский подвиг! И такая профессиональная удача – оказаться в нужное время в нужном месте! Или это все же чутье?
– О, спасибо! Безусловно, это профессиональный нюх и, конечно, знаете ли, определенная удача. У меня напротив дома на заборе граффити есть – ушлый бобер с косяком в зубах и поднятым средним пальцем. А над бобром написано: случайное не случайно!
Поначалу Калачев долго не мог выбрать правильный тон, а Ланцер, с иронией глядя поверх очков, не спешила ему помогать. Годы деловых переговоров, огромный опыт общения в прямом эфире практически стерли все естественные реакции, оставив в репертуаре только ироничную улыбку, вежливую озабоченность, а также искреннее удивление нескольких оттенков. Хотя кто мог гарантировать, что в глубине этой бездны негативного опыта не скрывалось что-то иное? Что-то до такой степени личное, что и знать об этом никто не должен. А если узнает, то может влюбиться в это никому не известное. Ведь находились и в реальной жизни те, кто искренне симпатизировал Ксении.
Поэтому Александр решил играть по-крупному, а именно – врать. Хмель в голове выступил соавтором обновленной версии его злоключений в Машкинском лесу, дополненной и приукрашенной новыми опасностями и примерами мужества.
Поделиться книгой: