Академия Трёх Сил

Насмешка в его голосе меня отрезвила. Ну конечно, сперва согласиться, заставить его заплатить, а потом идти на попятную? Он плохо знает Сатьяну Сантерн. Пока ещё Сантерн.

Я помотала головой.

Хен ещё немного смотрел на меня, потом убрал руку и выпрямился. От исчезновения теплоты его ладони мне снова стало не по себе.

Жрец откашлялся и встал перед нами. Он уже накинул на плечи явно парадную, вышитую золотом мантию. Забубнил привычную скороговорку: о любви, взаимном уважении, о детях, которым мы дадим жизнь.

Хен снова взял меня за руку, как будто опасался, что я дам дёру. Я не сопротивлялась. Всё же так было спокойнее. Он совсем как будто не волновался, разве что выглядел не в пример серьёзнее, чем обычно. Смотрел прямо перед собой, на горящее алым Око Нигоса на груди у жреца. Рука у него была тёплая и какая-то… уверенная, что ли.

Жрец спросил его, готов ли он взять в жёны Сатьяну Сантерн. Хен громко сказал: «да». Я невольно облизнула губы, когда жрец обратился ко мне. От волнения моё «да» прозвучало на весь храм. Я тут же смутилась, опустила глаза, но жрец ничего не сказал, как будто так и надо. Ну да, точно. Я не первая и не последняя невеста, разволновавшаяся перед алтарём. Правда, жрец не подозревает, чем мы отличаемся от сотен других пар.

— Ваши серьги, — наконец потребовал жрец.

А вот тут я вконец запаниковала. Серьги, конечно! Какая свадьба без свадебных серёг? Всё, конечно, решилось так быстро, но я должна была вспомнить… подумать…

Может, я и правда попыталась бы сбежать из храма, но Хен перехватил меня за плечи, а свободной рукой протянул жрецу небольшую коробочку. Я метнула на него ошарашенный взгляд. Он и об этом позаботился!

В ответ Хен только приложил палец к губам и подмигнул мне.

Жрец шагнул ближе, доставая из футляра длинную золотую иглу.

— Сначала ты, сын мой, — сказал он Хену.

Тот послушно повернулся. Я во все глаза смотрела, как жрец шепнул заклинание и игла засияла алым. Жрец поднёс её к уху Хена. Игла противно заскрипела, проталкиваясь сквозь плоть, но Хен и бровью не повёл. Следом настал черёд свадебной серёжки — слава Нигосу, она была простенькой, всего лишь серебряный шарик. Мой долг перед Хеном увеличился не сильно.

— Теперь ты, дочь моя, — жрец повернулся ко мне.

Теперь я подставила ему правое ухо. Почувствовала укол, но почти сразу боль ушла. Потом вернулась, когда жрец довольно неуклюже вставил в прокол серёжку.

Ничего, перетерплю.

Только я это подумала, как Хен коснулся болезненного места, и неприятные ощущения исчезли. Нуда, он же целитель.

Жрец вернулся на своё место. Благочестиво сложил руки, поднял глаза и произнёс:

— Обменяйтесь поцелуем клятвы, дети мои.

Ох. Об этом я тоже не думала. Почему-то решила, что раз наша свадьба будет только формальной, ничего подобного не потребуется. Но жрец-то об этом не знает. Это же… мне придётся сейчас Хена поцеловать?!

Почему-то нахлынуло смущение, я уставилась себе под ноги и, чувствуя себя деревянной, повернулась к парню. Он такой длинный, как я достану?

Но доставать не пришлось, Хен наклонился сам и поцеловал меня в губы. Это был короткий невинный поцелуй, всего лишь прикосновение, но меня словно окунули в обжигающую лаву, по телу промчалась крупная дрожь. Хен сразу выпрямился, но ощущение чужих мягких горячих губ на моих не исчезало. Напротив, как будто только усиливалось, словно это был не поцелуй, а некая печать, заклеймившая меня чьей-то собственностью.

Я как-то ухитрилась дорасти до семнадцати лет, ни с кем ни разу не поцеловавшись. Драки и игры были, совместные ночёвки в полях (вместе с братьями) были, даже свидания, но ни на одном дело не доходило до поцелуев. Поцелуй Хена стал моим первым.

Я даже плохо запомнила, как мы выходили наружу, как шли назад. Хен тоже молчал, непривычно серьёзный. Только на подходе к заставе сказал, чтобы я возвращалась первой.

Я заставила себя поднять на него взгляд, чтобы не выглядеть совсем невежливой, но от этого смутилась ещё сильнее. Что-то словно изменилось между нами. И неотрывный взгляд Хена тоже пугал и смущал.

— Спасибо, — сказала я, отчаянно надеясь, что голос не выдаст волнения. — До завтра.

— До завтра.

Я юркнула в дом. Слава Нигосу, братья хоть и заметили моё отсутствие, удовлетворились придуманным объяснением: мол, ходила гулять по окрестностям. Серёжку я сняла сразу и запрятала поглубже, к самым ценным вещам. Благодаря целительским способностям Хена ранка сразу заросла, как будто ухо мне продырявили месяца с три назад, не меньше. При необходимости могу достать серьгу и носить, как будто так и было.

Хен вернулся в тот день поздно. Мы все уже легли, в бараке погасили свет, и я притворилась, что сплю. В груди, словно разбуженная змея, ворочался клубок неясного неудовольствия: чем он там занимался? Может, ходил в какие-нибудь злачные места…

Я тут же рассердилась на себя за глупые мысли. У нас простой договор, какое мне дело, даже если так? Пусть ходит куда хочет, пусть хоть всех девок из весёлого квартала перещупает.

Но когда Хен пробирался мимо, свет уличного фонаря блеснул звёздочкой на серёжке в его ухе, и я разом успокоилась. Словно накрыло мягким пуховым одеялом, стало тепло, а недавняя вспышка ревности показалась глупой.

Не то чтобы это что-то значило, но почему-то меня обрадовало, что он не смущается и явно не собирается скрывать свой изменившийся статус.

Глава 7

На подъезде к академии меня охватило волнение. Хоть я уже и бывала там, на этот раз всё по-другому — я буду там учиться.

Академия была городом в городе. Она находилась на Отрайских землях и имела статус независимости: всех преступников, пойманных на её территории, карали по законам академии. Впрочем, обычные преступники к магам старались не соваться.

Маги тоже наружу выходили нечасто. Не было надобности. Всё необходимое можно было купить или сделать, обменять, взять взаймы и на территории академии.

В центре академии располагался огромный стадион. Там проходили уличные фестивали, там торговали купцы из города в открытые дни и, что самое главное, там устраивали межакадемические бои. Кроме стадиона у каждого факультета и курса (зелья, артефакторика, животноводство) были и свои отдельные тренировочные площадки.

Ещё в академии были общежития для учеников и учителей, три столовых, одна огромная, в главном здании, и по одной в общежитиях, и, конечно, учебные здания, библиотека, целительский центр, торговая улица, где продавалось всё, от необходимых в учёбе предметов до нарядов на зимний бал.

Я не могла сдержать улыбки, когда мы въехали внутрь. Суровые взгляды каменных великанов — охранителей ворот — не оказали на меня ровно никакого воздействия, напротив, я кивнула им, как старым знакомым. В груди пели птицы.

Мечта сбывалась. Я буду здесь учиться! И буду учиться на мастера меча! Я обязательно постараюсь стать лучшей на курсе, ведь я же Сантерн! По крови — всё равно Сантерн!

Телега остановилась на главной площади. Пока молчаливые, затянутые в зелёную форму слуги разбирали наш багаж, старшекурсники быстро разбежались. Лас напоследок щёлкнул меня по носу и велел не унывать.

Я кивнула, хотя унывать и не собиралась. Вот они удивятся, когда узнают, что я учусь вовсе не на стихийника. Что будет потом, я пока думать побаивалась. Ничего, справлюсь.

Хен исчез куда-то ещё раньше. Не прошло и пяти минут, как на главной площади остались одни растерянные первокурсники. Тогда навстречу вышел одетый в зелёное мужчина.

— Добро пожаловать в Академию Трёх Сил! — громко объявил он. — Меня зовут Тейд Нарвин, и я представляю администрацию академии.

Я сжала в кулаке заблаговременно вытащенную из вещей серёжку. Пора. Отвернулась и, пока встречающий выстраивал нас в цепочку, быстро вдела в ухо. Прикрыла волосами, чтобы не заметили раньше времени.

После того, как мы построились, дело пошло быстро. Первый в цепочке подходил к столу, за которым сидел господин Нарвин, и называл своё имя. Тот делал отметку в бумагах и показывал, куда идти: в сторонке, на равном расстоянии друг от друга, стояли кураторы первого курса каждого факультета. Две женщины и мужчина: стихийница, целительница и боевик.

Я с интересом уставилась на них. «Рыбачка» оказалась высокой, стройной, одетой в белоснежный мундир с золотыми лацканами. Её талию обхватывала широкая алая лента, концы которой спускались аж до колен. Целительница была средних лет полноватой женщиной, с причёской по моде тридцатилетней давности, одетая в пышное платье с глубоким вырезом, в котором покоилась обширная грудь. Боевик, мужчина лет сорока, был в полотняном сером тренировочном костюме: безрукавке и коротких штанах.

Мы быстро продвигались вперёд. Наконец настала моя очередь. Сердце вдруг застучало сильнее, так, словно лишь сейчас поняло, что обратной дороги нет. Я глубоко вздохнула для смелости и сделала шаг вперёд.

— Сатьяна Тайсен, — твёрдо сказала я. Твёрдо, но тихо: не хотела, чтобы услышали другие первокурсники.

Секрет мой, конечно, рано или поздно всё равно выйдет наружу. Но мне будет гораздо спокойнее, если это будет происходить постепенно, а не разом перед всей академией. Хену я тоже шепнула, чтобы по возможности не распространялся.

— Сатьяна Тайсен… Сатьяна Тайсен… — господин Нарвин водил пальцем по строчкам.

Я знала, что он там ничего не найдёт, но всё равно, как зачарованная, некоторое время следила за этим движением. Потом увидела своё родное имя. И закорючку «стих» напротив. «Магия стихий».

— Вот, — я ткнула пальцем. — Но тут какая-то ошибка. Я больше не Сантерн. Я вышла замуж, моя фамилия Тайсен. И… я хотела бы просить о переводе на факультет магии меча.

Вот и всё. Я это сказала. Обратного пути нет. Я словно бросилась в бездонную пропасть, и теперь нет другого выхода, кроме как расправить крылья и лететь.

Господин Нарвин озадаченно вскинул брови. Посмотрел в бумаги, потом на меня. Оглянулся на стихийницу, сделал движение рукой, подзывая. Та поспешила к нам. Господин Нарвин вкратце пояснил ситуацию.

— Как… — сказала она, тоже заглядывая в бумаги. — Прошение пришло от клана Сантерн. Ошибки быть не может.

Я пожала плечами:

— Видимо, письмо с известиями запоздало. Мы поженились совсем недавно.

Стихийница внимательно посмотрела на меня, на серёжку в ухе (я убрала волосы). Нахмурилась. Сказала хорошо поставленным красивым голосом:

— То есть на факультет магии стихий ты идти отказываешься?

Я чуть виновато кивнула. Было неудобно. Но я слишком долго мечтала о том, чтобы стать боевиком, чтобы теперь идти на попятную из-за неудобства.

— Ну что ж, нет так нет. Потом не просись, если передумаешь, — стихийница пожала плечами и отошла.

— Так… — господин Нарвин снова посмотрел в бумаги, потом на меня. — Отойди в сторонку. Сначала разберёмся с остальными.

Я послушно встала в стороне. На меня смотрели, и не только учителя, но и ученики. Любопытные взгляды скользили по коже. Все недоумевали, наверное, что я натворила. Я снова прикрыла ухо волосами, чтобы серьга не бросалась в глаза, и стала терпеливо ждать.

Была ещё одна причина не раскрываться сразу. В академию принимали всех, был бы магический дар, но замужних или женатых учеников почти не было. Негласно считалось, что ты или заводишь семью и занимаешься уже тогда только семьёй, или все силы тратишь на учёбу. Мой случай, наверное, вообще неслыханный: выскочить замуж и тут же приехать учиться вместо того, чтобы обихаживать мужа и рожать детей. А если прибавить ещё и то, что Хен тоже здешний ученик…

Раньше времени становиться мишенью для пересудов мне не хотелось.

Наконец первокурсники, разделившись на факультеты, ушли вслед за своими кураторами, а господин Нарвин поманил меня.

— Пойдём к ректору, — сказал он и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал к административному зданию.

Я припустила следом, невольно робея. Что если сейчас скажут, что я должна отправляться домой? Или что у меня недостаточный дар? Или… или ещё что-нибудь непредвиденное, которое разрушит всё.

На подходе к кабинету ректора я накрутила себя так сильно, что порог переступила дрожащими ногами. И обалдела, увидев внутри Хена. Как быстро его нашли! А ведь я не сказала ни его имени, ни того, что мой муж тоже учится здесь. Или он сам пришёл, предвидев, что меня станут допрашивать?

Хен уже переоделся в здешнюю форму целителей, и она ему очень шла: узкие коричневые штаны, бежевая рубаха, светло-коричневый жилет, подчёркивавший выправку и широкие плечи. На шее висел медальон целителей: рука в незамкнутом круге.

На звук открывшейся двери Хен обернулся. Кивнул, увидев меня. Подошёл и по- свойски приобнял за плечи. Спросил:

— Всё в порядке?

Его внезапная близость и поведение меня смутили. Потом я сообразила: он играет на публику. Изображает влюблённого молодожёна, всё верно. Кивнула и заставила себя расслабиться, прижимаясь к его боку. От Хена довольно приятно пахло, чем- то травянистым и успокаивающим.

Валерьянкой, наверное, фыркнул внутренний демонёнок. Он же целитель.

Ректора звали Шель Магрус, и был он довольно пожилой мужчина. Мне приходилось видеть его и раньше, на межакадемических соревнованиях — но издалека, так, что я даже не узнала бы его, встреть на улице.

Он был одет почти так же, как Хен, как и большинство мужчин в академии, но немного богаче: жилет из тёмно-синего бархата с серебряной вышивкой, штаны тоже, кажется, бархатные, на шее шёлковый платок. Но лицо не легкомысленного щёголя — умное, взрослое лицо привыкшего к ответственности человека.

С определением его специализации я затруднилась. Он мог быть и боевиком, и стихийником. И даже целителем.

Господин Нарвин вполголоса объяснил ректору ситуацию. Тот выслушал, покивал. Посмотрел на нас, но вопрос задал не мне, а Хену:

— Тайсен? Из Вендая? Не родня Тину Тайсену?

— Не совсем, мы из другой ветви, — без запинки ответил Хен.

— Ясно. Кто глава рода?

— Я. Мои родители уже умерли, братьев и сестёр нет.

М-м? А как же бабушка? По рассказам Хена у меня создалось впечатление, что глава рода именно она. И что у Хена обязательно должны быть ещё родственники.

Я, наверное, уставилась на Хена с изумлением. Он поймал взгляд и чуть повёл подбородком, мол, всё потом. Ладно. Не буду мешать. Потом так потом.

— Знак главы?

Хен отстранился и вытянул правую руку перед собой. На тыльной стороне ладони, как проступающие от тепла чернила, медленно появился незнакомый символ. Я наблюдала за этим с удивлением, которое старалась не показать.

И правда глава. У моего отца тоже был знак на руке, солнце с шипами, знак Сантернов. У Хена был совсем другой, куда более замысловатый, что-то вроде изогнутого змея или ящерицы.

Я метнула быстрый взгляд на его невозмутимый профиль. Синие глаза смотрели спокойно и ясно. А мою душу тяжёлым камнем придавили сомнения. Или нет, не сомнения, а скорее осознание, как мало я всё-таки знаю о человеке, который стал моим мужем.

— Спасибо, теран Тайсен, — ректор кивнул. — Подтверждение достаточное. Итак, вы не возражаете против намерения вашей жены учиться на факультете магии меча?

— Не возражаю.

Ректор снова кивнул и начертил в воздухе замысловатый знак. Едва он закончил, как линии загорелись зелёным, а ректор громко и чётко произнёс:

— Верт, зайди ко мне. Как можно быстрее.

Ух! Сердце быстрее погнало кровь по жилам. Верт Дайрен, бессменный декан боевиков! Я столько слышала о нём от старших братьев, а теперь наконец увижу! И не только увижу, я буду у него учиться!

Ждать нам пришлось недолго. Скоро снаружи послышались тяжёлые шаги, и дверь без стука отворилась. На пороге стоял, все всякий сомнений, он, ар-теран Верт Дайрен. Грузный, широкий, с бычьим взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Вот тут на твой факультет хотят, — просто пояснил ректор.

Верт Дайрен обернулся к нам. Скользнул взглядом по мне, как не заметил, уставился на Хена. Поморщился:

— На какой курс? Опыт обучения?

Хен помотал головой, стукнул пальцами по медальону, мол, целитель. Тогда взгляд боевика опустился на меня: