Помоги проекту - поделись книгой:
Снимаем табу
Взаимосвязь между Эсаленом, EST и Экхардом состоит в усиленном поиске себя, выходе за пределы того, что считалось безопасным и приемлемым. Прайс и битники помогли нам преодолеть табу болезней разума и примитивного самовыражения. Эрхард устранил табу, разделявшее духовный поиск и материальный успех. Движение за развитие человеческого потенциала легализовало использование экстатических практик в целях психологического роста. Попутно мы создали более широкую концепцию собственного «я» и новые способы взаимодействия друг с другом. Но вряд ли где-либо еще существует столько условностей и табу, как в сфере сексуальности.
Сексуальная революция 1960–1970-х годов раскрепостила людей, увеличив
В 2014 году нас пригласили в Сан-Франциско выступить на тему взаимосвязи между нейробиологией потока, медитацией и сексуальностью, а также подробнее рассмотреть свежие открытия в последней области. Жюстин Доусон, хозяйка вечера и СEO OneTaste, проводила нас к нашим местам в первом ряду переполненного зала, поднялась на сцену, сняла брюки и легла на массажный стол.
Учредитель OneTaste Николь Дедон, в сером шерстяном платье и большом черном переднике, поднялась на сцену, натянула пару латексных перчаток, погрузила указательный и большой палец в самодельную смазку и приступила к делу. Лежащая на столе Доусон начала постанывать. Демонстрируя явную склонность к театральным эффектам, Николь сделала паузу, развернулась на высоких тонких каблучках черных сапожек и резко выбросила кулак вверх, как рок-гитарист. Аудитория начала бурно делиться собственным опытом подобных ощущений. «Бабочки в животе», — объявила одна женщина. «Жарко», — сказала другая. «Встает», — пробормотал инженер-компьютерщик.
На сайте OneTaste эта базовая техника описана под аббревиатурой OM[151] — «оргазмическая медитация», и мы только что наблюдали за мастерским исполнением ее ключевой сцены. Четко определенная процедура, практически ритуал OM включает 15-минутный массаж верхней левой области женского клитора без ожидания результата или взаимности. Цель — «включить женщину», то есть добиться нейрохимического насыщения, физической открытости и эмоциональной раскрепощенности.
Они, конечно, не первые, кто использовал секс как спусковой крючок в нетипичных ситуациях. Эротические техники всегда занимали почетное место в списке действий Прометеев — от древнего слогана «женщины, песня, вино» до «секс, наркотики, рок-н-ролл» у поколения бумеров.
«Поиск возможностей личной трансформации, в том числе через секс, привел нас на побережье, в… Эсален, — говорит Патриция Браун в своей статье об оргазмической медитации, опубликованной в New York Times[152]. — OneTaste всего лишь последняя остановка на пути к этому сексуальному андеграунду, переплетение идей радикальной личной свободы, восточной духовности и феминизма».
Как оказалось, их месседжи пользуются поддержкой: OneTaste открыла центры в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лондоне, Сиднее и еще дюжине городов. Они получили весьма благоприятные отзывы в Atlantic, New Yorker, Vanity Fair, Time и множестве других СМИ (решающие доводы всегда приводят репортеры-женщины, лично опробовавшие такие техники). Для объективной оценки этих публикаций следует вспомнить о Маргарет Сэнгер[153], основательнице Американской федерации планирования семьи, которой пришлось бежать из США в 1914 году, чтобы избежать судебного преследования за распространение информации о контрацепции. А в 2015 году OneTaste попала в Inc. 5000 — ежегодный рейтинг быстрорастущих компаний.
Популярность оргазмической медитации становится понятной, когда вы знаете, что она способна дать. «Во французской литературе, — пишет в своей книге The Aesthetic Brain («Эстетический мозг») невролог из университета штата Пенсильвания Анджан Чаттерджи[154], — оргазм удивительно точно сравнивают с
Социолог Дженни Уэйд на протяжении всей карьеры изучала данный феномен[155]. «Дело в том, — пишет она в книге Transcendent Sex («Трансцендентный секс»), — что секс сам по себе способен провоцировать переход в состояния, идентичные достигаемым адептами всех религий». По оценке Уэйд, около 20 миллионов американцев хотя бы раз в жизни переживали всепоглощающий, стирающий собственное «я» секс. Она отмечает, что «…[это] случалось с бесчисленным количеством людей независимо от их образования и социального статуса — парикмахерами, инвестиционными менеджерами, медсестрами, юристами, розничными торговцами и топ-менеджерами».
Но если 20 миллионов из нас испытывали трансцендентный секс, почему мы не говорим об этом чаще? «По утверждению большинства респондентов-волонтеров, — сообщает Уэйд, — они никогда не обсуждали это со своими партнерами из-за страха, что те начнут насмехаться, или не проявят интереса, или окажутся невосприимчивы к такой “духовной чепухе”». Однако нас останавливает не только «духовная чепуха», но и глубоко укоренившаяся в нас боязнь, которая сводится к банальной фразе: «А что по этому поводу думают соседи?»
Б
Уже пять лет французская исследовательская группа Sexualitics[156] развивает Porngram — аналитический инструмент, позволяющий анализировать модели сексуального поведения онлайн в разных странах мира. «Следы, оставленные миллиардами пользователей, дают нам моментальную картину культурных предпочтений, — писали они в статье 2014 года под названием Deep Tags: Toward a Quantitative Analysis of Online Pornography («Глубокие метки: попытка количественного анализа онлайн-порнографии»). — [Е]ще важнее то, что они стимулируют исследователей изучать структуру и закономерности в эволюционной динамике сексуальных практик, применяемых и значительной постоянно растущей частью населения».
Наиболее существенная закономерность, выявленная на основе анализа этих данных, состоит в том, что сегодня внешние проявления человеческой сексуальности интересуют нас больше, чем когда-либо в истории (причем это касается и женщин, составляющих в настоящее время треть зрителей порно). Если проанализировать нынешние поисковые запросы — контент, который заставит покраснеть даже бывалого моряка, — окажется, что нас больше всего интересуют вещи, до недавнего времени считавшиеся извращениями, а порой и преследуемые законом. Например, БДСМ, аббревиатура из первых букв слов
До недавнего времени БДСМ практиковали главным образом представители маргинальной субкультуры, к тому же не без риска. В США доказательства такого поведения, представленные в суде, могли служить основанием для развода или отказа в опеке над детьми.
Но в 2010 году Американская психиатрическая ассоциация в «Руководстве по диагностике и статистике психических расстройств», настоящей библии в данной области, согласилась пересмотреть определение «девиантного сексуального поведения»[157], проведя четкое различие между истинной патологией и ролевой игрой. Впервые практиковавшие такие отношения по взаимному согласию взрослые перестали считаться людьми с отклонениями или душевнобольными.
Это случилось как раз вовремя, если учесть, что в следующем году Э. Л. Джеймс опубликовала «Пятьдесят оттенков серого». Эта подвергнутая резкой критике и при этом неимоверно популярная книга, описывающая пробуждение сексуальных чувств с привкусом БДСМ у юной студентки колледжа, попавшей в сети красивого молодого миллиардера, побила все рекорды продаваемости в истории[158] и разошлась на сайте Amazon тиражом, превысившим суммарное количество всех семи книг Джоан Роулинг о Гарри Поттере. Но только ли литературными достоинствами объясняется данный феномен?
Возможно, это сексуальный эквивалент электронной танцевальной музыки, популярной благодаря своей способности изменять состояние сознания. Фактически это руководство по эротическому экстазу, который большинство читателей даже не могли себе представить. Благодаря этой книге Kindles[159] и минивэны вытеснили завернутые в грубую оберточную бумагу «картинки для взрослых» и плащи свободного покроя. Разнузданный секс ринулся в массы.
Если вы перестали хихикать, значит, невероятная популярность этой книги вам понятна. Помимо новизны и невиданного разнообразия, столь широкий диапазон сексуальных ощущений дает людям доступ к измененному сознанию, что редко достигается во время «ванильного» секса. Вернемся к «рычагам и кнопкам», управляющим экстазом, и вспомним, что полномасштабная сексуальность включает те же триггеры, что генерируют измененное сознание через медитацию, состояние потока и психоделический опыт. Удовольствие продуцирует эндорфины, но боль позволяет их вырабатывать даже больше. По мнению Роберта Сапольски из Стэнфордского университета, игривое поддразнивание способно поднять уровень дофамина в крови на 400 процентов. Стимуляция сосков повышает уровень окситоцина. Давление на горло или толстую кишку воздействует на блуждающий нерв[160], вызывая эйфорию, глубокую расслабленность и мурашки по коже, что гастроэнтеролог из Принстонского университета Аниш Шет называет ярким термином «каказм». «Кому-то это может показаться чем-то вроде религиозной эйфории, кому-то — чем-то вроде оргазма, а отдельным счастливчикам — и тем и другим одновременно», — утверждает Шет.
Мгновенный эротический всплеск способен произвести длительный эффект. Исследование, проведенное в 2013 году голландскими учеными, показало, что любители необычного секса «…менее тревожны, более открыты миру, готовы экспериментировать, отличаются более высоким уровнем сознательности, терпимы к отказам, да и субъективно чувствуют себя счастливее»[161]. Все эти преимущества — не только для социально продвинутых людей. Священник Эд Янг из мегацеркви Fellowship Church в Далласе[162] призывает свою паству откликнуться на инициативу «Семь дней секса», то есть в течение семи дней ежедневно заниматься сексом ради углубления духовного единения. «Говоря об интимной стороне жизни, я вовсе не имею в виду держаться за руки где-нибудь на скамейке в парке или похлопывать друг друга по спине, — уточняет Янг. — Если вы найдете время заняться сексом, то станете ближе друг к другу и к Богу».
Массовое движение в сочетании с растущим количеством исследований в этой области доказывает, что сегодня сексуальность становится одной из самых популярных экстатических техник. Переступив через общественные табу и условности, мы тут же замечаем, что экстаз заложен в нас природой. В прошлом, чтобы выяснить этот вопрос, вам пришлось бы рисковать общественным или правовым статусом. Теперь существует широкое общественное движение за изучение всех сторон сексуальности и выдвижение на первый план не принуждения и извращений, а свободы выбора, игры и внутренних возможностей. Свод нравственной вселенной обширен, но сейчас он склоняется к девиации.
Панацея?
Даже при наличии ряда новых подходов к экстазу — от семинаров Эрхарта до более смелых сексуальных практик — мы все равно пока не можем ответить на ключевой вопрос: могут ли мимолетные ощущения привести к глубоким психологическим изменениям? Если нет, то будет трудно оправдать связанные с ними дополнительные риски и осложнения. Если да, то они могли бы завоевать достойное место среди инструментов личностного развития. И один из самых серьезных тестов для экстаза: может ли он помочь людям, выжившим после серьезнейшей травмы? Если получится их исцелить, то, предположительно, вы исцелите кого угодно.
Одной из первых ответить на этот вопрос попыталась нейробиолог из Университета Брауна Уиллоуби Бриттон. В 1990-х годах она заинтересовалась опытом клинической смерти[163], то есть трансцендентным состоянием, которое пациенты переживают в угрожающей жизни ситуации (включая многочисленные случаи путешествия по тоннелю, залитому ярким белым светом). Тридцать лет исследований показали, что люди, имевшие околосмертный опыт, демонстрировали очень высокие баллы при тестировании общей удовлетворенности жизнью. Как специалист по травмам, Бриттон нашла это несколько необычным. По ее мнению, близость к последней черте оставляла шрамы в душе, приводила к посттравматическому стрессу и другим психическим расстройствам. Но если исследования верны, то следует признать, что люди, пережившие клиническую смерть, демонстрировали нетипичную реакцию на травму.
Бриттон решила выяснить, насколько нетипичную. Двадцать три человека, имевших околосмертный опыт, и двадцать три участника контрольной группы подсоединили к аппаратам ЭЭГ (электроэнцефалографам) и погрузили в лечебный сон. Цель исследования — получить четкую картину мозговой деятельности и фиксации времени, которое потребуется респондентам для погружения в фазу быстрого сна, что позволяет измерить степень счастья и благополучия.
В нормальном состоянии люди обычно погружаются в фазу быстрого сна примерно через 90 минут; в подавленном состоянии — быстрее, примерно за 60 минут. Счастливые люди, наоборот, тратят на это больше времени — около 100 минут. Бриттон выяснила, что люди с околосмертным опытом погружаются в фазу быстрого сна только через 110 минут, то есть превосходят остальных по уровню удовлетворенности жизнью и счастья.
Ознакомившись с данными электроэнцефалограмм, Бриттон поняла, в чем дело: характер мозговой деятельности ее респондентов полностью изменился. Походило на то, что околосмертный опыт мгновенно «перепрошил» их серое вещество. Конечно, это был всего один эксперимент, но он позволил предположить, что даже один случай перехода в измененное состояние приводит к длительным изменениям в мозге.
Несмотря на столь многообещающие результаты, исследований в данной области было немного. Околосмертный опыт — проблема для ученых: он носит случайный характер и его нельзя воспроизвести в лабораторных условиях. Однако нейрофармакологу из Университета Джона Хопкинса Роланду Гриффитсу[164] пришло в голову оригинальное решение. Вместо того чтобы по всей стране искать выживших после клинической смерти, он предложил сосредоточиться на гораздо более многочисленной группе пациентов, стоящих перед лицом смерти, — раковых больных в терминальной стадии. И чтобы не дожидаться их путешествия по залитому светом тоннелю, решил смоделировать аналогичную ситуацию с помощью химических препаратов. В 2011 году Гриффитс дал группе больных раком по три грамма псилоцибина, чтобы облегчить страдания, вызываемые страхом смерти (который в данном случае трудно устранить совсем), а затем провел серию психологических тестов, включая стандартный тест на уровень страха смерти Death Transcendence Scale, через месяц и четырнадцать месяцев. Как и Бриттон, Гриффитс обнаружил в психике пациентов радикальные изменения: снижение страха смерти, улучшение настроения, поведения и отношения к жизни. Девяносто четыре процента подопечных Гриффитса заявили, что прием псилоцибина вошел в пятерку наиболее запоминающихся событий в их жизни. Четверо из каждых десяти назвали это
Не так давно исследователи выяснили, что для того, чтобы почувствовать облегчение, необязательно находиться на грани смерти — экстатическое состояние позитивно влияет на людей, перенесших менее серьезные травмы. В 2012 году психолог Майкл Митофер обнаружил[165], что даже одноразовая доза экстази (MDMA) способна снизить или полностью устранить посттравматический синдром у пострадавших от жестокого обращения в детстве, сексуального насилия и войны. «Это был настоящий катарсис, — рассказывает рейнджер, получивший тяжелую травму спины и головы в Ираке. — На следующий день [после одного-единственного сеанса] ночные кошмары исчезли. Я успокоился и впервые после того взрыва почувствовал интерес к окружающему миру. Экстази вернул меня к жизни».
Чтобы представить серьезность последствий у переживших травму, заметим, что почти 25 миллионов американцев страдают от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), но при этом для его лечения есть только два одобренных медицинских препарата — прозак и золофт. Для достижения результата их надо принимать неделями, а то и месяцами, причем после прекращения приема прекращается и их действие. Иначе говоря, бросьте пить таблетки — и вернетесь примерно к тому же, с чего начали.
Митофер же, напротив, обнаружил, что эффект, достигнутый одним-тремя сеансами MDMA-терапии, длится годами. К тому же он так явно превосходил результаты традиционного лечения, что в мае 2015 года федеральное правительство разрешило применение экстази в качестве лекарства от депрессии и тревожности.
Исследователи состояний потока достигали сопоставимых результатов без препаратов, путем простого изменения нейробиологических функций. В 2007 году, работая с ветеранами иракской войны на базе Кэмп-Пендлтон, эрготерапевт Карли Роджерс из Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) разработала методику лечения ПТСР, сочетающую серфинг (надежный способ погружения в состояние потока) и терапевтические беседы. Фактически это был аналог схемы Митофера, с той лишь разницей, что место экстази заняли экстремальные виды спорта.
Как и в эксперименте Митофера, пациенты Роджерс почти немедленно почувствовали облегчение. «Преодолев всего несколько волн, они [солдаты с ПТСР] уже смеялись в лайнапе[166]», — писал журнал Outside. «О Боже, наши морпехи заговорили, — удивлялся лейтенант, согласившийся на эксперимент. — Они же вообще не говорят. Никогда». С тех пор программу открыли официально, и более тысячи солдат уже приняли в ней участие. Сотни ветеранов и серферов, включая одиннадцатикратного чемпиона мира Келли Слейтера, добровольно выполняли функции инструкторов. И их усилия не пропали даром. В статье, опубликованной в 2014 году в журнале Journal of Occupational Therapy, Роджерс сообщила, что всего после пяти недель занятий серфингом солдаты ощутили «клинически подтвержденное ослабление симптомов ПТСР и депрессии».
Серфинг не единственное немедикаментозное средство, доказавшее свою эффективность. Недавнее исследование среди военных показало, что 84 процента пациентов с ПТСР после месяца медитаций смогли уменьшить или даже прекратить прием селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС). Напротив, в контрольной группе, которая не занималась медитацией и продолжала принимать антидепрессанты, симптомы ПТСР за это же время
Эти исследования — от изучения околосмертного опыта, онкобольных, ПТСР до состояния потока и медитации — подтверждают, что даже краткий выход за пределы сознания оказывает положительное влияние независимо от способов, которые применялись для вхождения в это состояние. Мало того, положительный эффект наблюдается даже в особо сложных случаях.
В каждом из этих примеров экспериментировать с измененными состояниями согласились люди, находившиеся на грани смерти. Создается впечатление, что применение этих процедур к обычным людям неприемлемо или по меньшей мере ненаучно.
В своей книге Train Your Mind, Change Your Brain («Тренируй свой разум, измени свой мозг») Шарон Бегли[167] подчеркивает серьезность проблемы, описывая историю психологии как исцеление через трансформацию: «Наука всегда фокусировалась… на патологических, тревожных или в лучшем случае нормальных людях и состояниях… За последние 30 лет было опубликовано около 46 тысяч научных работ о депрессии и всего 400 — о радости… Если нет очевидных проявлений болезни, значит, все нормально. Как говорит исследователь буддизма Алан Уоттс, “западные ученые исходят из убеждения, что нормальность — лучшее из возможного, а исключительность — удел святых, поскольку ее нельзя культивировать искусственно”».
Однако многие средства, помогающие нам держать голову над водой, могут не менее эффективно помочь нам заглянуть за облака. Если мы заинтересованы в небывалой продуктивности и устойчивой эмоциональной трансформации, пиковые состояния сознания могут стать кратчайшим путем из точки А в точку Э(кстаз).
От измененного сознания к измененным чертам характера
В один прекрасный летний день, когда психолог Пенсильванского университета Мартин Селигман[168] работал в саду вместе со своей маленькой дочерью, на него, по его словам, снизошло озарение. Селигман тщательно выпалывал сорняки и аккуратно складывал их в кучу. Пятилетняя Ники просто развлекалась. «Сорняки взлетали в воздух, земля с них сыпалась повсюду», — рассказывал позже Селигман. Учитывая, что он всегда считал себя «серьезным садоводом» и «большим брюзгой», он просто не мог этого стерпеть и начал ворчать, но Ники и не думала его слушать. Она продолжала прыгать с упрямым выражением лица. «Папа, — сказала она, — я должна с тобой поговорить. С трех до пяти лет я была ужасным нытиком, но потом решила, что, когда мне исполнится пять, я перестану ныть. И с тех пор больше не ною. Если уж я могла это сделать, то ты тоже сможешь перестать ворчать». Селигману пришлось принять ее вызов, а заодно создать новое направление в психологии.
В 1998 году, став президентом Американской психологической ассоциации[169], Селигман сделал позитивную психологию лейтмотивом своей работы. «Я хочу напомнить коллегам, что они слегка сбились с пути, — писал он в своей первой авторской колонке для бюллетеня ААП (APA — American Psychological Association). — Психология — наука не только о слабостях и разрушениях, но и о достоинствах и сильных сторонах личности. Лечение должно не просто устранять душевные надломы, но и развивать то лучшее, что есть в каждом из нас».
Если изучение последствий травм показало, что несколько погружений в экстатическое состояние способны устранить нарушения в психике, то что произойдет, если систематически использовать эти техники на протяжении жизни? Может ли регулярная практика измененного сознания действительно «извлечь то лучшее, что в нас есть»? Могут ли эти состояния «культивировать исключительность», как утверждал Алан Уоттс?
Как ни странно, в истории психологии взрослых идея о том, что мы можем что-то культивировать с течением времени, считалась подозрительной. По традиционной логике, после окончания периода полового созревания человек был полностью сформирован. Безусловно, мы могли освоить технические навыки вроде учебы в бизнес-школе или игры на музыкальном инструменте, но способность развивать психологические качества — такие как чувство признательности или эмпатии, которые Селигмана просила проявить Ники, — считалась исчерпанной к моменту окончания колледжа. Однако профессор психологии Гарвардского университета Боб Киган, с которым мы познакомились в главе 2, опроверг это утверждение с помощью лонгитюдного[170] исследования, на проведение которого мало кто из ученых решался.
Киган 30 лет наблюдал за отобранной группой людей[171], чтобы понять, как они меняются и взрослеют с течением времени, а также определить, существует ли предел человеческого потенциала, и в результате обнаружил, что хотя одни взрослые и застывали во времени, другие достигали небывалых высот развития. Киган заметил, что некоторые люди в среднем возрасте переходили от устоявшейся взрослой жизни (он называет ее
И это отнюдь не единственное открытие. Пятьдесят лет назад психолог Абрахам Маслоу заметил[173], что чем больше пиковых состояний переживает человек, тем ближе он подходит к самоактуализации (его термин для обозначения высших стадий развития человека). Исследование 2012 года, опубликованное в журнале Cognitive Processing, расширило эту тему[174]. Изучая взаимосвязь между пиковыми переживаниями и результатами спортсменов-олимпийцев и корпоративных менеджеров, ученые обнаружили, что те, кто демонстрировал наилучшие результаты, не только чаще переживали пиковые состояния, но и принимали более этичные и чуткие решения.
Билл Торберт из Бостонского колледжа обнаружил[175], что люди, достигшие вершины пирамиды развития, не только более отзывчивы и высокоморальны, но и более квалифицированные работники. Опросив почти пятьсот менеджеров в различных отраслях экономики, он выяснил, что среди тех, кто достиг двух высших уровней развития, 80 процентов занимают руководящие должности, хотя в целом они составляли всего 10 процентов населения. Наиболее развитые лидеры, как отметил Торберт в статье для Harvard Business Review, «…успешно проводили одно или несколько организационных преобразований за четырехлетний период, что увеличивало прибыль, долю рынка и улучшало репутацию их компаний». Как оказалось, сознание напрямую связано с показателем прибыли.
Если сдвиги в психологии, приведшие нас от Эсалена к Экхарту, касались в основном расширения инструментария исследований, то Киган и его коллеги предоставили нам следующую часть головоломки — карту местности, куда мы направляемся. Перекинув мостик между пиковыми состояниями и личностным ростом, эти открытия подтвердили, что экстаз — инструмент не только для самопознания, но и для саморазвития. Хотя экстатические состояния (неустойчивые и непродолжительные) отличаются от стадий развития (устойчивых и длительных), в соответствующих условиях первые могут помочь ускорить вторые. Короче говоря, измененные состояния способны привести к изменению черт характера.
Глава 5. Нейробиология
Выбраться из банки
Одна народная мудрость гласит: «Нельзя прочитать этикетку, сидя внутри банки». Ее смысл сводится к тому, что мы не всегда можем понять то, к чему слишком приблизились, и как нельзя лучше отражает взаимосвязь между психологией и нейробиологией как силами экстаза. Как бы ни были важны достижения психологии, они лишь увеличили пространство внутри банки за счет расширения наших представлений о границах возможного. Нейробиология делает нечто совсем иное. Давая нам возможность прочитать об ингредиентах на этикетке, она тем самым показывает, как выглядит наша жизнь снаружи.
Раньше мы рассматривали психологические спады и подъемы как проблемы, которые должен решать разум. Теперь мы можем рассматривать их на фундаментальном уровне. Давая более ясное представление о рычагах и кнопках, встроенных в наш мозг и тело, нейробиология предлагает гораздо более совершенный набор инструментов для решения жизненно важных проблем.
Чтобы отследить эти достижения, мы расскажем, как наблюдения за голливудскими звездами указали нам на связь между движениями и эмоциями; как веб-камеры и датчики видеоигр помогают восстановить психическое здоровье; как вооруженные силы и ведущие бизнес-школы США используют биометрику для прогнозирования и как ученые-вольнодумцы реконструируют древние мистические практики.
Эти примеры покажут, как нейробиология, предоставляя нам инструменты для определения и оценки процессов, происходящих в теле и мозге как в обычных, так и необычных состояниях, меняет наше представление о том, как мы мыслим.
Я не чувствую лица
В феврале 2011 года Николь Кидман[176] ошеломила присутствующих на церемонии вручения премии «Оскар», пройдя по красной дорожке в серебристом платье от «Диор», бриллиантовом колье на 150 каратов от Fred Leighton и туфлях-лодочках от Пьера Харди. Однако помимо шедевров ее дизайнеров, Кидман в тот вечер привлекала к себе внимание по весьма неожиданной причине. Брови. Она
Хотя Кидман всегда утверждала, что своей непреходящей красотой обязана исключительно диетам, физическим упражнениям и солнцезащитным кремам, в 2013 году в интервью итальянской газете La Repubblica она все же призналась: «К сожалению, я пробовала ботокс, но прекратила такие эксперименты и теперь опять могу владеть лицом». Критическое замечание для актрисы, зарабатывающей лицом на жизнь.
Вскоре после того как звезды начали появляться на гала-концертах с необычно пустыми выражениями лиц, исследователи заметили, что действие ботокса не ограничивается изменением внешности. Он также меняет самоощущение. Исследование за исследованием подтверждало, что инъекция ботокса приносила пациентам, страдавшим от глубокой депрессии[177], немедленное облегчение. Но если их просили о сопереживании другому человеку[178], то есть разделить его радость или печаль, они просто не могли этого сделать.
Это показалось ученым странным. Со времен древних греков западные мыслители считали мозг двигателем, приводящим транспортное средство в движение, а тело пассажиром, который в нем едет. Четкое разделение мозга и тела, односторонняя причинно-следственная связь, говорящая о том, что ответственность всегда лежит на мозге (и только ему можно доверить руководство нашими высшими устремлениями), а тело лишь инструмент, находящийся под влиянием животных инстинктов (поэтому его следует строго контролировать). Однако результаты исследования инъекций ботокса свидетельствовали об обратном. Каким-то образом изменения в теле — неподвижность лица под действием нейротоксинов — приводили к изменениям в мозге, в том числе по отношению к чувствам радости и печали. Оказалось, что телега может-таки управлять лошадью.
И теперь мы знаем почему. Мимика напрямую зависит от эмоций; не бывает одного без другого[179]. Ботокс ослабляет депрессию, не позволяя нам ходить с печальным выражением лица. Но одновременно он ослабляет связь с окружающими, поскольку мы сопереживаем, копируя мимику друг друга. С ботоксом это невозможно, поэтому мы почти ничего не чувствуем. Неудивительно, что Кидман испытала облегчение, вернув себе несколько морщинок.
И что более важно, эти исследования отражают огромные перемены в нашем представлении о мышлении, перемещая нас от «бестелесного познания» (идеи о том, что мышление происходит исключительно в трех фунтах серого вещества) к «воплощенному познанию» (идеи о том, что мышление — это интегрированная, множественная система). «Тело, желудочно-кишечный тракт, органы чувств, иммунная и лимфатическая система, — объясняет почетный профессор Университета Винчестера Ги Клэкстон в интервью журналу New York, — так сложно и непрерывно взаимодействуют, что вы не можете, например, провести линию в области шеи и сказать: “Выше этой линии царит разум, а ниже — тело”»[180].
На самом деле мы не разумные существа, имеющие тело, мы разумны
И на такое восприятие всем телом легко повлиять. Если дать вам подержать чашку ледяной воды[182], а затем представить вас незнакомому человеку, как сделали исследователи в Йельском университете, то вы отнесетесь к незнакомцу с недоверием и сочтете его более холодным и отстраненным, чем он есть на самом деле. Но если перед знакомством вам дадут чашку горячего кофе, вы проявите гораздо больше доверия. Физического ощущения теплоты оказывается вполне достаточно для перемены в восприятии: вы буквально теплеете по отношению к людям, и для этого не надо думать.
Вспомним популярную лекцию психолога из Гарвардского университета Эми Кадди[183] на конференции TED о выразительности языка тела. Кадди обнаружила, что две минуты пребывания в «позе силы», то есть в позе доминирования (как Чудо-женщина: руки на бедрах, локти широко разведены, ноги твердо стоят на земле), изменяют как психологическое, так и физиологическое состояние человека. В ее исследовании испытуемые, регулярно принимавшие позу Чудо-женщины, проявляли готовность чаще рисковать, чем представители контрольной группы. Двух минут пребывания в этой позе достаточно, чтобы повысить уровень гормона доминирования (тестостерона) на 20 процентов и снизить уровень гормона стресса (кортизола) на 15 процентов. Хотя исследования «воплощенного познания» пока находятся в зачаточном состоянии и предполагают массу работы по повторению экспериментов и обобщению полученной информации, первые результаты уже указали на более тесную, чем принято считать, связь между мозгом и телом.
Но как все это соотносится с экстазом? Для тех, кто интересуется измененными состояниями, знание того факта, что тело может управлять мозгом, открывает доступ к целому ряду рычагов и кнопок, с которыми можно экспериментировать. Высказывание Эйнштейна «Нельзя решить проблему на том же уровне, на котором она возникла» неизменно используется для поощрения более глубоких и комплексных решений. Но в равной мере верно и обратное. Иногда решения, принимаемые на более низком, базовом, уровне, способны дать не менее значимый результат.
К примеру, наша работа по исследованию состояний потока показала, что спортсмены-экстремалы нарочно обостряют физическое ощущение силы тяжести для достижения измененного состояния сознания. Увеличивая перегрузки за счет трудных разворотов на горных лыжах или горных велосипедах или сводя их на нет с помощью прыжков, поворотов и наклонов, они расширяют спектр обычных человеческих возможностей, способствующих переходу в зону. «Невесомость, утяжеление и вращение — нектар игр с гравитацией, — объясняет профессиональный альпинист и режиссер Джимми Чин. — Они обеспечивают легкий доступ к состоянию потока, что заставляет нас возвращаться в горы снова и снова»[184].
На самом деле здесь нет ничего нового. Пять тысяч лет назад первые йоги уже экспериментировали с «воплощенным познанием» для перехода на более высокие уровни сознания. Если нескольких минут в позе Чудо-женщины достаточно, чтобы добиться явных изменений в гормональном фоне организма, представьте, какой эффект окажет ежеутреннее выполнение комплекса упражнений йоги. «Существует множество доказательств того, что [определенная последовательность движений] влияет на уровень стресса. Это сказывается на ваших представлениях о себе и своем самочувствии»[185], — писал профессор Института мозга при Питтсбургском университете Питер Стрик в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
Полторы тысячи лет назад шаолиньские монахи в Китае стали величайшими буддийскими воинами, тренируя свои тела, чтобы развить мозг. Для этого они годами непрестанно оттачивали, казалось бы, совершенно невозможные навыки: разбивали кирпичи голыми руками, останавливали копья шеей, балансировали всем своим весом на двух пальцах. В отличие от костлявых аскетов, искавших пути к экстазу за счет игнорирования или отрицания потребностей тела, эти монахи считали, что трансцендентность начинается с его полного освоения.
Однако на Западе мы унаследовали другие воззрения — мозг и тело разделены, — берущие начало со здоровой дозы иудеохристианской вины (телу нельзя доверять) и закрепленные индустриализацией экономики, все меньше и меньше нуждающейся в наших телах. И сегодня, когда значительная часть эмоциональной и общественной жизни управляется телевизором, мы практически превратились в головы на палочках — самое бесплотное поколение, когда-либо жившее на Земле.
Однако, опираясь на результаты исследований в области воплощенного познания, мы сможем воссоединить мозг и тело. Мы можем изменить осанку, дыхание, мимику, развить гибкость и равновесие, чтобы настроить сознание — измененное или обычное. Мы не должны все анализировать с позиций психологии. Мы можем полностью переписать сценарий и обрести новый опыт, вообще не думая. Патриарх фанка Джордж Клинтон пел: «…Освободи свой разум, и твоя задница последует за ним», но, возможно, ему стоило изменить порядок: «освободи свою задницу, и разум последует за ней».
Психотерапевт с искусственным интеллектом
В 2014 году мы ездили в университет Южной Калифорнии, чтобы встретиться с совершенно новым типом психотерапевта, который выворачивает идеи воплощенного познания наизнанку. Вместо того чтобы использовать телесные изменения для воздействия на настроение, она анализирует невербальные сигналы, чтобы добраться до более глубоких психологических состояний.
Ее зовут Элли[186], и она высококлассный специалист. Женщина слегка за тридцать, с оливковой кожей, карими глазами и каштановыми волосами, собранными в конский хвост. Она скромно одета: голубая блузка с овальным вырезом, коричневый кардиган и жемчужина в форме капли на шее. Ее вопросы просты и любознательны: «Откуда вы родом?», «Как вы себя чувствуете сегодня?» Иногда, к примеру, как после упоминания Стивена о том, что он родом из Чикаго, Элли может сообщить кое-что о себе. «О! — говорит она. — Я там никогда не бывала. Вообще-то я из Лос-Анджелеса».
И это почти правда: Элли в самом деле из Лос-Анджелеса, но она там не родилась, а была собрана. Элли — первый в мире психотерапевт с искусственным интеллектом. Созданная исследователями из DARPA и Института креативных технологий при Университете Южной Калифорнии, Элли предназначена для распознавания признаков депрессии, тревожности и ПТСР у солдат. Она часть более крупного проекта Министерства обороны по раннему выявлению проблем психического здоровья и предотвращения волны суицидов в армии.
За исключением того факта, что Элли появляется только на видеомониторе, встреча с ней напоминает типичную встречу с врачом-психотерапевтом. Каждую беседу она начинает с серии вопросов для установления взаимопонимания, например: «Как вы себя сегодня чувствуете?» Далее следуют уточняющие вопросы: «Когда в последний раз вы были по-настоящему счастливы?», а затем вопросы медицинского характера: «Сколько часов в сутки вы спите?» Сеанс заканчивается вопросами, направленными на улучшение настроения: «Чем вы больше всего гордитесь?»
Если не считать внешнего вида, Элли — кто угодно, но только не типичный врач-психотерапевт. Ее способность распознавать, оценивать и реагировать на эмоции в режиме реального времени — результат растущего числа исследований механизмов воплощенного познания. Нейробиология эмоций показывает, что невербальные сигналы — тики, подергивания, тон — говорят о наших внутренних переживаниях гораздо больше, чем слова. «Люди находятся в перманентном состоянии управления впечатлениями, — объясняет профессор психологии из Университета Южной Калифорнии и директор подразделения медицинской виртуальной реальности в Институте креативных технологий Альберт «Скип» Риццо. — У них есть истинное “я” и “я”, которое они хотят предъявить миру. А мы знаем, что тело иногда выдает то, что люди стараются скрыть»[187].
Хотя исследования, вылившиеся в создание Элли, требовали углубленной визуализации мозга и поглотили немалую часть бюджета DARPA, сегодня ее способность считывать подсознательные сигналы пациентов реализуется за счет недорогих устройств: веб-камеры Logitech для отслеживания выражения лиц, датчика движения Microsoft Kinect, чтобы следить за жестами, и микрофона для фиксации выбора слов, модуляции и интонации. Ежесекундно она улавливает и обрабатывает более шестидесяти видов данных. Она постоянно сканирует тон голоса на наличие, скажем, признаков печали, оценивая каждое слово по семибалльной шкале «открытости» (то есть готовности раскрыть информацию личного характера). Затем эти данные анализируются с помощью целого ряда алгоритмов, что позволяет составить достоверную картину общего состояния пациента.
«Элли — третий, недостающий компонент триады, — говорит Риццо. — В прошлом столетии ученые получали качественные данные только по двум из трех каналов информации, которую можно собрать в ходе общения с человеком. Первое — это то, что люди говорят о себе, то есть самооценка, второе — биофизические данные, то есть то, что может рассказать о человеке его тело, например частота пульса и электрическая активность кожи. Но есть еще поведение — наши движения и мимика. Их всегда трудно оценить и, как правило, можно уловить только посредством субъективных наблюдений. Элли собирает объективные, надежные данные».
С помощью видеокамер, алгоритмов и датчиков она расширяет наши пять чувств и продвигается к нашим умвельтам — реальности в том виде, в каком мы ее воспринимаем. Элли не реагирует на наши россказни и сообщает нам чуть больше того, что мы в действительности говорим и чувствуем. И люди предпочитают общаться с ней[188], а не с живыми специалистами. Даже квалифицированные психотерапевты склонны судить собеседника. Элли никогда этого не делает. В исследовании 2014 года команда Университета Южной Калифорнии обнаружила, что пациенты в два раза охотнее раскрывали личную информацию Элли, а не психотерапевту-человеку. Конечная цель исследователей — организовать ее общение через ноутбук с любым, у кого есть Wi-Fi.
Психотерапевты с искусственным интеллектом вроде Элли одновременно более объективны и восприимчивы, чем люди, и могут помочь нам стать такими же. Они позволяют нам дистанцироваться от внутреннего критика и лучше осознать, что именно мы ощущаем в настоящий момент. В самом прямом смысле объективное отражение того, кто мы есть, в исполнении Элли воспроизводит преимущества экстаза — способность смотреть на себя со стороны. Поэтому когда мы в следующий раз окажемся в бессамости экстаза, освобожденные от нашей обычной идентичности и ее удобных нарративов, это уже не шокирует и не дезориентирует нас так сильно. Беспристрастное считывание Элли биометрических данных дает нам более точные результаты, чем самонаблюдение. Она может помочь нам сократить разрыв между тем, что Риццо называет нашим «истинным “я” и “я”, которое мы показываем миру».
Предвидение уже сбылось — но вы и так это знали
В 1999 году Стивен Спилберг столкнулся с проблемой[189]: как сделать из рассказа Филипа О’Дика «Особое мнение» кассовый фильм. Сюжет «Особого мнения» — полицейского триллера, события в котором происходят в середине XXI века, — развивается вокруг людей-мутантов, которые могут видеть будущее, что позволяет предотвратить преступления до их совершения. К несчастью для Спилберга, в книге Дика почти не было подсказок, как это будущее должно выглядеть. Поэтому режиссер собрал лучших футурологов мира, чтобы те создали для сценария максимально правдоподобную картину.
Писатель и автор термина «виртуальная реальность» Джарон Ланье, первый директор программы DARPA по нетрадиционным контрмерам Шаум Джонс, а также директора Центра битов и атомов и медиалаборатории Массачусетского технологического института (MТИ) собрались в Санта-Монике в расположенном на берегу моря отеле «Шаттерс», где сформировали своеобразный секретный мозговой центр. Хотя мало кто из киноманов помнит все повороты сюжета «Особого мнения», практически каждый запомнил созданный этим мозговым центром мир — прежде всего потому, что эти люди предвосхитили появление массы вещей, таких как цифровые дисплеи, сенсорное управление, беспилотные автомобили, персонализированная реклама, бытовая техника с голосовым управлением и предсказательная аналитика преступности.
Сначала планировалось, что события в фильме будут происходить в 2070 году, но затем было решено сместить их в 2054 год. И это среди огромного количества догадок оказалось самой большой ошибкой. Они опоздали лет на сорок. И не только с такими прорывными технологиями, как беспилотные автомобили, но и с самой прекогницией[190].
В 2015 году нас пригласили в Южную Калифорнию на мероприятие для инновационной группы компании Nike. Ежегодно, чтобы стимулировать появление новых идей в своей работе, эта группа отправляется в творческие поездки, стремясь узнать как можно больше о прорывных технологиях в других отраслях. В том году в Nike заинтересовались прекогницией и групповым потоком, а также тем, как они между собой связаны. Поэтому мы создали собственный мозговой центр. Вместе с коллегами из Advanced Brain Monitoring, исследователями из DARPA и хакерами из медиалаборатории МТИ мы решили показать сотрудникам Nike картину будущего, которое уже наступило, но пока еще широко не распространено.
Вспомнив о работе Эми Кадди в области воплощенного познания, искусственном интеллекте Элли и остальном, можно сделать вывод, что наши тела, мимика, голос и осанка несут в себе гораздо больше информации, чем мы можем предположить. И изменение хотя бы одной вещи из этого списка изменит и наше самоощущение и мысли в настоящий момент. А это действительно важное открытие. Но наши изыскания с Nike пошли еще дальше, чем трансформация в режиме реального времени и прогнозирование будущего, — к прекогниции себя.
Крис Берка[191], основательница Advanced Brain Monitoring, с утра ознакомила нашу группу с несколькими исследовательскими проектами, реализуемым ее командой, и в первую очередь с недавно завершенным проектом для ВМС США, который касался подводников, чья работа считается самой тяжелой в армии. Шестимесячное пребывание в тесной «консервной банке» без солнечного света, обслуживание боеголовок, которые вполне могут развязать третью мировую войну, требует особого типа моряков. Кроме того, необходимы хорошо скоординированная командная работа и эффективный групповой поток. Проблема заключалась в том, что в ВМС не знали, как определить, кто из потенциальных подводников выдержит такие условия, а кто в итоге сорвется и заколет кого-нибудь вилкой за ужином.
Эту проблему и собиралась решить команда Берки. Для начала в ВМС построили полномасштабную наземную копию атомной подводной лодки. Затем Advanced Brain Monitoring подключила команды моряков-подводников к аппаратам ЭЭГ для отслеживания мозговых волн и специальному приложению для измерения вариабельности сердечного ритма (HRV). После чего началась шестнадцатинедельная тренировочная программа, моделирующая все стрессовые ситуации в реальном морском походе.
Просто составив биометрический профиль каждого моряка, Берка и ее команда сумели точно распознать тех моряков, которые достигнут успехов в командном решении проблем. На основании одних только этих данных они смогли выявить различия между группой новичков, все еще действующих вразнобой, командой второкурсников, уже вырабатывающей согласованность действий, и группой настоящих профессионалов. К концу шестнадцатой недели — за месяцы до фактического развертывания — они уже могли с уверенностью предсказать, какие команды смогут повернуть «переключатель» и вместе перейти в состояние потока, а какие может «переклинить» на глубине в несколько километров. Анализ биометрических данных подводников в настоящем позволил исследователям буквально заглянуть в темные глубины будущего.
Не только вооруженные силы заинтересованы в поиске лучших способов прогнозирования того, что ждет за поворотом. Похожее исследование провели в Барселоне[192], где сотрудники бизнес-школы ESADE, которую газета Wall Street Journal дважды называла лучшей бизнес-школой в мире, хотели выяснить, можно ли предсказать зарождение «будущего лидера» задолго до окончания студентами университета. Берка и ее коллеги отобрали тридцать пять студентов MBA, подключили их к ЭЭГ и HRV-мониторам и предложили решить практическую задачу.
Изучив нейрофизиологические профили студентов, Берка сумела выявить «зарождающихся лидеров» — тех, кто будет максимально влиять на команду и ее решения, — всего за 30 минут. Хотя между будущим лидерством и тем, сколько и что именно говорит студент, не наблюдалось никакой связи, отчетливая связь прослеживалась между нейрофизиологическими реакциями студента и его сокурсников. Истинные лидеры не только лучше остальных контролировали свою нервную систему, но и воздействовали на нервную систему однокурсников.
Так же как множество часов на стене с течением времени синхронизируются с теми, у которых наибольший маятник, будущие лидеры способны сплотить вокруг себя команду и генерировать мощный групповой поток. По оценке преподавателей и экспертов в ESADE, этот общий опыт помог группам находить более творческие и этические решения. Кроме того, способность молодых лидеров сплачивать вокруг себя команду стала надежным показателем эффективного принятия решений в их последующей карьере. Ранее это была скрытая способность, не прогнозируемая и уж точно не приобретаемая в ходе тренировки.
Сегодня благодаря достижениям нейробиологии эти невидимые качества можно выявить и развить с помощью простых датчиков и алгоритмов. Наше понимание науки продвинулось так далеко, что мы можем не только менять свои мысли и чувства в настоящем, но и делать точный прогноз относительно того, какими они станут в будущем.
Рождение нейротеологии
Доктор Эндрю Ньюберг ничуть не похож на бунтаря[193]. Легкий в общении, с кудрявыми каштановыми волосами и мальчишеским лицом, он больше напоминает доброго папочку, чем культурного отщепенца. Ничто в его поведении не говорит о том, что перед нами человек, перевернувший с ног на голову результаты ста лет научных исследований. Тем не менее это так.
В начале 1990-х годов между наукой и религией зияла пропасть. Серьезные ученые не изучали проблемы духовности. У Ньюберга были иные мысли на этот счет. Будучи нейробиологом в Пенсильванском университете, он глубоко интересовался фундаментальной природой реальности и различиями между нашим восприятием мира и тем, каков он есть на самом деле. Это заставило его пересмотреть мистические переживания — особенно опыт, известный как
«Единство, — поясняет Ньюберг, — это чувство единения с окружающим миром. Основополагающее положение практически во всех религиозных традициях. Существуют тысячи описаний этого опыта. Если вы их прочитаете, то узнаете, что люди часто описывают это переживание как более “фундаментально реальное”, чем любые другие переживания, испытанные ими в жизни. Более реальное, чем реальность. Но что это означает? Я думаю, это говорит о том, что при попытке ответить на данный вопрос следует принимать во внимание как науку, так и духовность. Мы не можем игнорировать последнюю только потому, что эта тема неудобна для ученых».
Этот тезис Ньюберга совпал с быстрым прогрессом нейровизуализационных технологий, в частности функциональной магнитно-резонансной (МРТ) и позитронно-эмиссионной (ПЭТ) томографий. Эти технологии позволили исследователям перейти от попыток понять структуру мозга к попыткам разобраться в его функциях. Вопросы вроде «Что происходит в мозге, когда мы смеемся, или занимаемся шопингом, или переживаем оргазм?» внезапно перестали быть риторическими. Ньюберг решил, что если можно ответить на них, то почему бы не расшифровать и сигналы, связанные с мистическими переживаниями. Например, с единством?
В то время это были весьма неоднозначные вопросы. «Когда я заинтересовался этой темой, — рассказывает Ньюберг, — мало кто из ученых считал мистические переживания реальными. Скажите психиатру, что чувствуете единение с окружающим миром, и получите прекрасный шанс оказаться в обитой войлоком палате. А попытка проводить исследования в этом направлении была прямым путем к увольнению».
Проявив упорство, Ньюберг стал первым ученым, применившим для исследований прогрессивные нейровизуализационные технологии. В качестве испытуемых он выбрал францисканских монахинь и тибетских буддистов. Монахини утверждали, что в момент особо пылкой молитвы чувствуют единение с божественной любовью, или
Поделиться книгой: