Голуби — стражи ада (СИ)

— Ну вот и куда его понесло на красный?! — завозмущался Антон, и я, подавив отвращение, снова посмотрела туда, где совсем недавно был раздавлен голубь. На обочине дороги лежал… нет, не голубь. Там, раскинув руки, распластался какой-то мужчина. Его окровавленное тело было изогнуто под неестественным углом, а вокруг него уже суетились люди, ставшие свидетелями аварии. В нескольких метрах от мужчины лежала перевёрнутая машина, — та самая, которая раздавила голубя. Я в ужасе ахнула и перевела взгляд туда, где должен был валяться дохлый голубь, однако дорога была пуста и чиста — ни единого пятна. Но… Ведь я сама видела, как автомобиль задавил птицу. Или нет?..

Охватившее меня волнение постепенно спало. Ему на смену пришло множество вопросов, связанных со странной аварией. Я не понимала, откуда взялся тот человек, и что послужило причиной автокатастрофы, однако голос, доносившийся из далёких глубин подсознания, подсказывал мне, что всё это было как-то связано. Вот только как?..

— Мд-а-а, долго нам ещё придётся стоять, — Антон высунулся из окна и смерил взглядом внушительную пробку впереди.

— А ты не заметил ничего странного?.. Просто я отвлеклась немного, — спросила я, старательно делая незаинтересованный вид.

— Эта машина мчалась с такой скоростью, что просто взлетела на несколько секунд, а потом упала и перевернулась, а водителя вышвырнуло через лобовое на обочину.

— А где раздавленный голубь?

— Какой голубь? — Антон непонимающе уставился на меня.

— Ну… Перед этим… Перед аварией этот мужик раздавил голубя. Как думаешь, может это как-то быть связано?

— Не думаю, — Антон посмотрел на меня, как на чокнутую, и я поспешно свернула разговор.

С одной стороны, логика говорила, что никакой связи здесь действительно и быть не может. Ведь не могла же машина «споткнуться» о голубя? Но, с другой стороны, меня терзали какие-то непонятные сомнения…

=== Глава 3. Коридор и птицы ===

…Я стояла посреди огромного узкого коридора, потолок которого был настолько высок, что скрывался в туманной дали. Гулкое пространство уходило вдаль, отчего создавалось впечатление, будто эти каменные стены бесконечны.

Вокруг царила кромешная темнота, тело сжимал подступающий приступ клаустрофобии, а звенящая тишина давила на барабанные перепонки и навевала тревогу и страх. Промозглый холод, непроглядный мрак и редкие таинственные шорохи во тьме вряд ли означали что-то хорошее и заставляли меня уже по-настоящему паниковать.

Я сделала осторожный шаг и тут же пожалела об этом: гулкое эхо огласило весь коридор громовым раскатом, и мне почему-то показалось, что, если я сделаю еще хотя бы одно движение, во тьме проснется что-то неведомое и невероятно страшное. А что, если меня уже услышали и над моей головой уже занесён чей-то огромный топор?.. От этих мыслей я покрылась липким потом и, пытаясь не шевелиться, стала прислушиваться к малейшему колебанию воздуха. Но зычное эхо превратилось в отзвук, а затем и вовсе стихло, и в коридоре снова воцарилась тишина. Сердце, как назло, начало биться быстро и так резко, что можно было подумать, будто оно пытается вырваться наружу и убежать с истерическим визгом. Его грохот, казалось, можно было услышать за милю вокруг.

Мое тихое помешательство прервал странный рокот. Я насторожилась и задержала дыхание: быть может, это проснулся тот самый сказочный великан с топором, мысли о котором теперь не казались таким уж абсурдом? Я вгляделась в темноту, на что непроглядный мрак издевательски бы хмыкнул, умей он это делать, но, конечно, увидеть ничего не смогла и решила опять полностью положиться на слух.

Я снова, вопреки голосу разума, попыталась сделать шаг, но ослепительная молния и таинственные огни, свет от которых резко осветил неведомый коридор, заставили меня остановиться. Я ругнулась на яркий свет, ударивший мне в глаза, и крепко зажмурилась. Немного привыкнув, я все же приоткрыла один глаз и увидела приближавшуюся ко мне странными рывками маленькую фигурку. Не разбираясь, кто это, я завопила от ужаса во все горло и ринулась прочь. Пол коридора словно превратился в густой кусок меда, я с невероятным трудом продиралась вперед, пока не завязла настолько, что не могла двинуться. Напряженно застыв, я оглянулась через плечо и облегченно выдохнула: судя по всему, ко мне семенил обыкновенный голубь. Вздох облегчения застрял в горле: птица шла так уверенно, так необычно для безмозглого уличного пернатого вора, что тревога вновь зашевелилась где-то внутри.

— Гули-гули… Хорошая птичка… — ляпнула я, чувствуя, как волосы встают дыбом. Ох, как же не к месту вспомнились хичкоковские «Птицы»!

В ответ на моё жалкое заигрывание голубь издал дикий, ненормальный для живого существа крик. Услышав это, я едва не потеряла рассудок, в то время как голубь расправил крылья и, взмыв в воздух, снова закричал. Я с содроганием поняла, что он кого-то зовет.

Красные глаза его горели, как два угля, а от каждого взмаха крыльев по коридору разносился резкий тошнотворный трупный запах. На зов вожака отовсюду слетелось множество голубей, издававших клокочущие звуки и яростно хлопавших крыльями, и я поняла, что еще немного — и они нападут, выклюют мне глаза, расклюют лицо, снимут по кусочку мою кожу…

Голуби начали виться надо мной, их становилось все больше и больше. Теперь уже не только глаза, но и тела птиц загорелись, превращая их в неистовые живые факелы. От тех птичек, которых мы считаем безобидными милашками, не осталось и следа.

Я не могла сдвинуться с места, мои глаза широко раскрылись от ужаса и удивления, в них отражалось бушующее пламя, охватившее птиц. Может, я просто сошла с ума?!

Я начала неистово вертеться, поочерёдно пытаясь вызволить то одну, то другую ногу. В голове билась только одна мысль — бежать, бежать немедленно, пока не произошло что-то непоправимое и ужасное. Но в какой-то момент эта мысль сменилась другой: а далеко ли я убегу из закрытого коридора? Что еще ждет меня в его глубинах?.. Я остановилась, повернулась лицом к бесновавшимся птицам и завопила от ужаса.

Голуби стремительно увеличивались в размерах, размах крыльев уже достигал орлиного, а из некрасивых клювов доносились все более громкие вопли.

Вдруг одна из птиц подлетела ко мне и… заговорила человеческим голосом! Бархатистый тенор голубя гулким эхом разнёсся по всему коридору, заставив остальных пернатых замолчать:

— Лиза, спасайся! Стражи ада беспощадны!

Голос показался знакомым, поэтому я решила послушаться совета голубя и, ощутив, что пол снова стал твердым, со всех ног помчалась прочь. Но не успела пробежать и десяти метров, как одна из горящих огромных (а, может, это я уменьшилась, а не они увеличились?) птиц подхватила меня и куда-то понесла. Взвизгнув, я попыталась вырваться, но это оказалось бессмысленной затеей. Смирившись, я безвольно обвисла в жутких лапах.

Голубь набирал высоту, и я видела, как таинственный коридор с его каменными стенами и полом постепенно скрывается в тумане. Теперь мне было страшно еще и из-за невероятной высоты. Голова закружилась, и я едва сдержала рвотный позыв.

Внезапно неведомая сила вырвала меня из голубиной хватки и швырнула вверх, к мерно взмахивающим крыльям. Я судорожно уцепилась за одно из них и невероятным усилием вскинула свое тело на спину птицы. Голубь возмущенно вильнул в сторону, и я, не осознавая своих действий, боясь за свою шкуру, крепко, изо всех сил, схватилась за шею дьявольской птицы и… случайно свернула её. Поняв, что же я натворила, я крепко зажмурилась. Вот сейчас птица рухнет вниз, и тогда… Но вместо этого я почувствовала, как птица рванулась ввысь. Перья ее засверкали так ярко, что этот свет ослеплял даже сквозь плотно зажмуренные веки. Пальцы обожгло демоническим огнем, и я почувствовала, что соскальзываю с птицы вниз…

Внезапно чьи-то руки подхватили меня, и я открыла глаза. Я находилась в машине моего друга, и мы уже почти приехали. Бледный Антон смотрел на меня с непередаваемым ужасом, а потом хрипло спросил:

— Лиза, с тобой всё в порядке? Ты только что головой чуть стекло не прошибла…

— Со мной всё в порядке, — заверила я, с трудом переводя дыхание, — просто ночью я не спала, а сейчас задремала, и мне приснился… э-э-э… кошмар.

Я не соврала: прошлой ночью я не сомкнула глаз, поэтому задремала в плавно покачивающейся на поворотах машине, углубившись в свои размышления о той аварии и о пропавшем голубе. Но такого увидеть во сне я никак не ожидала, и сейчас у меня возникла нелепая мысль о том, что сон — это предупреждение о чем-то ужасном, но, когда я посмотрела на выражение лица Антона, она улетучилась. Выражение лица моего друга сейчас было недоумевающим и в то же время очень забавным.

— Да успокойся ты. Всё хорошо, — повторила я, улыбнувшись и устроившись в кресле поудобнее.

На некоторое время в автомобиле повисло неловкое молчание, которое вскоре нарушил слегка шокированный моим странным поведением Антон:

— Ну, всё. Мы на месте.

=== Глава 4. Приезд ===

Антон припарковал машину и мы, наконец, вышли из неё. У меня пропало всякое настроение осматриваться, а от жгучего любопытства, переполнявшего меня всего час назад, не осталось и следа. С одной стороны, меня снова клонило в сон, а с другой — я боялась засыпать, странный, почти животный страх охватывал меня при первой мысли о том, что я могу снова вернуться в тот коридор, и то, что я видела в своём кошмаре, каким-то образом выйдет в реальный мир, несмотря на то, что я понимала: такого произойти просто не может.

Антон поглядывал на меня с настороженностью и даже какой-то обидой: приехала к нему, а за все время с момента встречи даже толком и не пообщались. Но мне, как ни странно, было не до него, я снова погрузилась в свои мысли. Моё сновидение не давало мне покоя, а в голове всё ещё звучал бархатистый тенор голубя. Он был таким знакомым, и я точно знала, что где-то слышала этот голос, но не могла вспомнить, где именно, словно я встречала его таинственного обладателя, однако наше общение с ним длилось недолго. Но как такое возможно?!

Вскоре к этим думам прибавились мысли о сегодняшней странной аварии по пути к Антону домой. Я до сих пор не могла понять, куда делся голубь, и почему на том месте, где по нему проехалась машина, не осталось никакого следа. Быть может, мой сон и эта автокатастрофа действительно как-то были связаны?

— Может, пройдём в подъезд? — решил напомнить о себе мой друг.

— Да, хорошо, — ответила я, немного туго соображая после безумного сновидения.

— Антон, а ты не замечал ничего странного в поведении голубей? — внезапно задала я вопрос, вертевшийся у меня на языке.

— Нет, птицы и птицы. Зато мой друг очень интересуется голубями. И я думаю, сейчас вы бы с ним нашли общий язык, — Антон снова глянул на меня так, будто я превратилась в роулинговскую Трелони и завопила о конце света, а затем открыл дверь, ведущую в подъезд.

Запах свежей краски резко ударил мне в нос, немного отогнав сонливость и заставив опомниться. Я равнодушно оглядела однотонные зелёные стены и свежевыкрашенные перила лестниц и громко чихнула. Несмотря на то, что дом был новым, на меня этот подъезд абсолютно никакого впечатления не произвел: самые обыкновенные стены, лестницы, перила, квартиры, лифт и люди, каких было полно в каждом городе. Почему-то я ожидала увидеть что-то более интересное.

Поднявшись на лифте на шестой этаж, мы пересекли небольшой коридорчик и остановились у массивной металлической двери, запертой на несколько прочных замков.

Повозившись с ключами, Антон открыл дверь, и я без особого энтузиазма прошла в квартиру. Не знаю, почему, но интерес от встречи с другом куда-то испарился. Впрочем, вероятно, на меня так влияла сонливость и я, мечтавшая о тёплой кроватке и мягком одеяле, попросту была не в силах выражать яркие эмоции.

Несмотря на видимое безразличие, я оценила уют, царивший в четырёхкомнатной квартире. В коридоре стоял небольшой встроенный платяной шкаф, забитый всякой всячиной. Стены здесь были обклеены обоями нежного бежевого оттенка, хорошо гармонирующими со шкафом подобного же цвета.

Комнаты были, в основном, в пастельных тонах, отчего даже у меня, помрачневшей и задумчивой, на душе стало как-то легко и приятно, и я на некоторое время забылась, но потом снова вернулась в суровую реальность, полную неведомых загадок, ответ на которые мне ещё предстояло найти. Однако сейчас, когда я оглядела стены, обклеенные светлыми обоями, обитые бархатом мягкие кресла и диваны, жизнерадостные картины с великолепными пейзажами, межкомнатные арки с изящной ажурной чеканкой и прочее, я ощутила, как приятное тепло разливается по всему телу и тревожные чувства рассеиваются, сменяясь абсолютно безмятежным спокойствием и умиротворением. Сон, продолжавший одолевать меня, словно почуяв ослабление рубежей, усилил свой призыв, и я ощутила, как глаза начинают слипаться.

— Думаю, тебе стоит отдохнуть, — произнёс Антон, понаблюдав за моими попытками стряхнуть дремоту.

— Да, немного, — подавив зевок, ответила я и едва сдержалась от сладкого потягивания.

— Идём, — друг, добродушно усмехнувшись, приобнял меня за талию и повёл в одну из комнат.

— Эта комната будет твоя, — снова с какой-то странной улыбкой произнёс Антон, и я благодарно что-то муркнула в ответ.

Комнатка была маленькая и уютная, с приятными светлыми обоями. Середину помещения занимала царственная двуспальная кровать, застеленная пушистым узорчатым пледом. У изголовья комфортного ложа была деревянная тумбочка со стоящими на ней маленьким резным зеркалом и будильником, равномерное тиканье которого навевало еще большее спокойствие, словно я вдруг оказалась в гостях у любимой бабушки, не признающей молчаливых электронных часов.

Перед тем, как нырнуть в приготовленную постель, я заглянула в пустой шкаф-гардероб и, не увидев там ровным счетом ничего интересного, выглянула в окно. Отсюда, с шестого этажа, открывался вид на длинное шоссе, по которому проносилось множество автомобилей. Дальше были видны многочисленные дома: как низенькие с покосившимися от старости крышами, так и статные многоэтажки, гордо возвышающиеся над городом. Однако я, никогда особо не любившая урбанистические пейзажи, не могла оторвать взгляда от видневшихся вдали, там, куда люди еще не забрались со своей «цивилизацией», остроконечных горных вершин, бесстрашно вонзавшихся в тёмный небосвод, словно бросая вызов низко нависшим тучам. Я на какой-то миг даже позабыла и о сне, и о голубях, и уже не в первый раз в жизни пожалела, что не умею рисовать. Не знаю, почему, но сейчас мне хотелось туда, на вершину одной из этих скрытых в тумане гор, с небольшим холстом и термосом кофе, и чтобы были лишь я, высота и то невероятное чувство, которое возникает, когда соприкасаешься с великим творением природы. Стать птицей, взлететь туда, оставить позади даже вершины, и… Птицей… Голубем… И снова мне полезли в голову мысли об этих дьявольских созданиях, пригрезившихся мне в машине.

С досадой задёрнув кремовые шторы, я отошла от окна и, стараясь отвлечься от не к месту вернувшихся дум, легла на кровать. Безмятежная дымка сна охватила меня практически сразу же, и я снова погрузилась в мир туманных грёз.

На этот раз мне вообще ничего не снилось, и я проспала спокойно и безмятежно до самого вечера. Однако я даже представить себе не могла, что происходило в это время в моём родном городе, от которого меня сейчас отделяли сотни километров пути…

=== Глава 5. Горящие птицы ===

На улице стоял пасмурный летний день. Большие свинцовые тучи обволакивали хмурое небо, поглощая нежную лазурь, отчего на душе у людей, жаждавших тёплой солнечной погоды, становилось как-то тоскливо, и они равнодушно смотрели на то, как за окном редкими вязкими каплями накрапывал мелкий дождь.

Наталья Ледковская сидела в своей уютной квартире, плотно задёрнув на окнах шторы, и разговаривала по телефону с соседкой, хотя мысли её были заняты лишь одним: доехала ли её девятнадцатилетняя дочь Лиза до нужного ей города или же с ней что-то случилось по пути? Звонить дочери любящая мать, не хотевшая отвлекать Лизу от долгожданной встречи с другом, не отваживалась, однако то, что никаких звонков или сообщений от девушки женщина до сих пор не получила, пробуждало в ней смутное беспокойство.

— И охота же ему в такую погоду гулять? Эх, не понимаю я этих детей! — неясно донеслись до погруженной в свои думы Натальи слова её собеседницы.

— Да, действительно… — рассеянно ответила мама Лизы, подойдя к окну спальни, в которой она находилась, и отдёрнув вишнёвого цвета шторы, плотно закрывавшие оконце.

Тусклые блики дневного света проникли в комнату, рассеяв мягкий полумрак, стоявший здесь, отчего беспокойство на душе у Натальи почему-то стало возрастать, но соседка, безостановочно тараторившая, никакой тревоги в голосе собеседницы не услышала.

— Мда-а, ну и погода. А ведь сегодня обещали солнечный день! Этим синоптикам верить нельзя! А детям, похоже, всё равно: резвятся тут во дворе. Мой сын с ними.

— А моя дочь уехала сегодня, но до сих пор не позвонила, я тут сижу, волнуюсь, — решила признаться Наталья, поняв, что её собеседница хотела поговорить о детях.

* * *

В это время восьмилетний сын той соседки резвился на улице вместе с другом, невзирая на непогоду, творившуюся там. Со звонким хохотом мальчик пытался поймать мелкие капли монотонного дождя, беспрестанно накрапывавшего. Пока мама не видела его, маленький хулиган бегал по лужам, разбрызгивая мутную воду.

— А тебе слабо? — смеялся он над своим другом, который скромно стоял около покрытой блестящими каплями горки, сжимая в руках небольшой целлофановый пакетик с двумя булками хлеба.

— Меня мама убьёт, если узнает, чем я занимался! К тому же, пакет может порваться, тогда мама меня вообще расчленит, — ответил второй, похоже, не желая подчиняться своему бойкому другу, который, хохоча, продолжал прыгать по лужам, окатывая приятеля грязными брызгами.

— Ха! Да ты просто слабак!

По виду второго, стоявшего на месте друга, можно было сказать, что внутри него клокочет яростная битва. С одной стороны, ему совсем не нравилось, что приятель круче его, а с другой — голос разума твердил ему, что так делать было нельзя.

— Я не слабак! Я тоже так могу! Только не сейчас! Понял?!

— А когда? Мамочка нас наругает, ути-пути! — издевался прыгавший по лужам паренёк.

Не на шутку раззадоренный, вопреки голосу разума, друг не удержался и тоже пустился по лужам, вслед за хохочущим приятелем. Размахивая руками в разные стороны, мальчик бежал по мокрой грязи, пытаясь догнать своего провокатора, который продолжал бросать ему различные ехидные реплики:

— А если тебя мамочка наругает?

— Ну и что?! Видишь, я не сла… — договорить мальчик не успел, так как, совершив неудачный прыжок, поскользнулся, упал и угодил прямо лужу, разбрызгав во все стороны грязную воду.

— А всё-таки, Серый, ты слабак! — засмеялся маленький провокатор, глядя на валявшегося в вязкой грязи друга.

Пакет, в котором лежал хлеб, выскользнул из рук парнишки и, немного отлетев, бесшумно упал, приземлился в грязь. Две булки выпали, оказавшись в том же размокшем месиве, а целлофановый пакетик был поднят внезапным порывом холодного ветра в воздух.

— Ну, вот! Я же говорил! Мама убьёт меня! И где я теперь хлеб куплю? У меня больше не осталось денег! — чуть не плача, сказал «слабак», пытаясь подняться.

— У меня есть немного, думаю, на хлеб хватит. А этот голубям скормим! — перестав глумиться, подбодрил друга юный хулиган.

Паренёк, немного расслабившись, выбрался из мокрой грязи и подошёл к переставшему прыгать приятелю.

— Пошли, — сказал «Серый».

Слегка усмехнувшись, маленький проказник протянул другу несколько потускневших от времени монет.

— Они ещё действительны? — засомневался приятель, взяв деньги.

— Конечно. Мне их мама дала.

Два мальчика молча вышли на покрытую лужами дорогу и направились в сторону ближайшего хлебного ларька.

На улице всё ещё было не по-летнему промозгло и сыро, словно серая осень раньше времени взошла на свой пост в царстве погоды, вытолкнув солнечное и вечно смеющееся лето. Небо было затянуто тяжёлыми непроницаемыми тучами, которые тяжело нависли над городом. Одетые в пышные зелёные наряды деревья непроизвольно сжались, листики их понуро склонились. Люди, ёжившиеся от порывов холодного ветра и противных капель мелкого вязкого дождя, спешили укрыться в тепле.

Два юных друга, на душе которых тоже стало как-то тоскливо, подошли к ларьку и встали в небольшую очередь, а затем, приобретя нужный им товар, снова вернулись на совсем опустевшую детскую площадку. Мальчики не могли не заметить то, что дождь усиливался, однако, несмотря на это, прекращать свою прогулку не собирались.

Подняв валявшийся в грязи хлеб, друзья снова вышли на мокрую дорогу и направились в сторону соседнего двора, где обычно слеталось множество голодных голубей.

— Давай я их покормлю, — предложил самый хулиганистый и непоседливый из приятелей.

— Хорошо, — согласился второй, который, похоже, не особо-то желал тратить время на столь бесполезное занятие, к тому же, он, побывавший в холодной луже, уже начал замерзать. — Можно я пойду домой? А то мне холодно, да и мама меня искать будет.

— Иди, если хочешь. Я думал, ты со мной будешь. А ты… слабак.

— Я не слабак!

— Ладно, иди уже, раз тебе пора.

— Хорошо, я пошёл. Пока.

— Пока.

Оставшийся мальчик, промочивший ноги, уже тоже начал мёрзнуть, поэтому быстрым шагом пошёл к нужному ему безлюдному двору, по которому важно расхаживали два голубя. Завидев птиц, паренёк раззадорился и потому решил немного поиздеваться над этими беззащитными созданиями, своими кривыми клювами искавшими завалявшиеся крошки хлеба.

— Эй, вы! Смотрите, что у меня есть! — воскликнул маленький разбойник и подошёл ближе к голубям.

Голодные пернатые, завидев хлеб, подлетели к мальчику в ожидании заветного кусочка. Вскоре к ним присоединились другие голуби, и через некоторое время птицы окружили паренька со всех сторон, но тот, чувствуя власть над ними, медленно отламывал крошки, и, когда птицы готовились их ловить, отходил в сторону, крепче сжимая кусочки хлеба в руке.

— Ха! Думаете, я вам их так просто отдам! — смеялся он.

Внезапно неизвестно откуда послышался зычный голос, обрамлённый неведомым эхом: