Восставший монах
1. Мальчик, видевший дьявола
Маленький мальчик одиноко шел через поле к виднеющемуся впереди лесу. За его спиной вдали таяли в дымке возвышающиеся за городскими стенами башни и шпили Мансфельда, на которые он время от времени оглядывался. Может быть, в этот момент отец и мать ищут его, взволнованно бегая по узким улочкам, застроенным почти касавшимися друг друга деревянными домиками. Отец, Ганс Лютер, наверное, ворчит, что из-за негодного мальчишки ему пришлось покинуть литейную мастерскую. Конечно же, стоило ему скрыться из виду, как рабочие отложили в сторону свои инструменты и прекратили работу. А мать, расспросив соседей, не видели ли они с утра Мартина, скорее всего, тихо читает молитвы Святой Анне, покровительнице их семьи.
Маленький Мартин с трудом шел вперед. Он очень устал и проголодался. До леса оставалось несколько сот ярдов, но мальчик почти жалел о том, что убежал из дому, и, часто оборачиваясь, с тоской поглядывал на удаляющийся город.
Какое-то движение в кустах на опушке леса заставило его вздрогнуть от страха. «Должно быть, это белка, — подумал Мартин, — а может быть, отвратительный и злой эльф». Присмотревшись, он ничего не заметил и, расправив плечи, полный коренастый малыш в грубой домотканной одежде направился в гущу леса. Через несколько минут деревья сомкнулись за ним, солнечный свет едва пробивался сквозь густую листву, и мальчику вдруг стало холодно и страшно.
Его мать часто рассказывала, как, собирая хворост и дрова для камина, видела в лесу гномов, эльфов и гоблинов. В те далекие времена ни один человек не сомневался в существовании злых «гномов», которые воруют яйца, делают молоко кислым и заколдовывают непонравившихся им людей. Также верили в ведьм и колдунов, которые насылают болезни, бури с громом и молнией и чуму на города и селения Германии.
Хотя Мартин, сильно обидевшись на отца из-за того, что он побил его за плохое поведение в школе, и решился убежать из дому, мальчику пришлось довольно долго собирать свои силы и мужество, чтобы двинуться дальше. Следует отметить, что до конца своей жизни Мартин оставался смелым человеком, и никто не мог бы сказать, что он когда-либо струсил перед лицом опасности, даже в тех случаях, когда он отлично знал, как много людей желало бы видеть его убитым. Однако в то время, о котором мы повествуем, до тех чудесных подвигов было еще очень далеко. Мартин был всего лишь маленьким мальчиком, который убежал от родителей и уже жалел о том, что сделал такую глупость.
Небо начинало темнеть. Колючие ветки хлестали его по лицу и рукам. Ноги дрожали от усталости. Внимательно оглядевшись, он вдруг понял, что сбился с пути. Испуганный и уставший, он медленно шел, не зная куда, спотыкаясь и наталкиваясь на ветки кустарника. Наконец, зацепившись о стелящиеся корни дерева, мальчик упал и, слишком ослабевший, чтобы подняться, тихонько заплакал.
— Святая Анна, помоги мне, пожалуйста! — в отчаянии обратился он к своей заступнице. — Если ты спасешь меня от злых духов, я, когда вернусь домой, поставлю перед твоим алтарем свечку. Ты же помогла моему отцу стать богатым и все время хранила нас… Защити меня в этом страшном лесу…
Продолжая молиться семейной святой, Мартин постепенно уснул. На следующее утро знакомый дровосек нашел его и привел домой. Мальчик не сомневался, что мать девы Марии, которой он молился, услышала его мольбу и послала на помощь спасителя. Больше он ни при каких обстоятельствах не убегал. В будущем, когда для него наступили опасные времена, он предпочитал оставаться на своем месте, лицом к лицу с выпавшими ему испытаниями.
Мартин Лютер родился более пяти столетий назад в центральной Германии. В те дни Германия не была единым государством, а состояла из небольших удельных княжеств, которыми управляли герцоги или князья. Каждый такой государь стремился показать, что его княжество могущественнее и более значимое, чем остальные. Ганс Лютер, отец Мартина, переехал с деревенского хутора, где он вырос, на шахты. Добывая уголь из глубоких ям, тяжело работая грубыми киркой, молотом и лопатой, он заработал достаточно денег и еще до рождения Мартина стал владельцем полдюжины маленьких литейных мастерских. Семья Мартина до его пятнадцатилетия четыре раза меняла местожительство, переезжая на большие расстояния, поэтому мальчик собирал знания в школах Мансфельда, Магдебурга и Эйзенаха.
Школы в то время были, конечно же, церковно-приходскими. Преподавали в них монахи или священники, и в некоторых школах ученики проводили столько же времени на церковных богослужениях, сколько и на уроках. В пятнадцатом веке вся Западная Европа была римско-католической. Главой церкви являлся папа римский. Рим был крупнейшим городом мира. Епископы и архиепископы имели по крайней мере такое же влияние, как герцоги и князья. Протестантских церквей не существовало, так как никто не осмеливался высказаться против государственной религии даже в тех случаях, когда всем было ясно, что церковь, к которой они принадлежат, поступает неверно.
Мартин любил школу; ему нравилось присутствовать на уроках и посещать церковные службы. В немецких школах тех дней мало изучали историю или географию. Немецкий язык не изучали вообще, а математике уделяли весьма незначительное время. Основным предметом был латинский язык, и каждый ученик должен был хорошо знать его и свободно говорить по-латински. Знание языка действительно наделяло человека большим преимуществом. Немец, путешествующий по Италии или Англии, вряд ли мог найти кого-нибудь говорящего на его языке, но по-латински говорили везде. Юристы пользовались этим языком в суде, правительства и короли переписывались на нем, а ученые писали свои книги. Но прежде всего это был язык церкви, так как все богослужения проводились на латинском языке, да и сама Библия не была переведена ни на немецкий, ни на английский языки.
Наихудшие минуты для Мартина наступали в полдень. Звенел колокольчик, мальчики откладывали свои книги в сторону, и монах-учитель окидывал взором класс. Ученик, допустивший наибольшее количество ошибок в работе по латинскому языку, пытался спрятаться за спины товарищей, но никому еще не удавалось избежать наказания. Как только монах вызывал провинившегося, класс начинал смеяться. Учитель брал маску осла и одевал ее на голову мальчика. Это было еще хуже, чем шутовской колпак, который одевали ленивым ученикам на уроке, так как маску нужно было носить по школе до следующего дня, когда она переходила к очередному неудачнику.
Существовал единственный способ избавиться от маски раньше срока. В школе все учащиеся должны были говорить только на хорошем латинском языке. Если «асинусу», мальчику с маской осла, удавалось подслушать кого-либо, шепотом говорящего со своим соседом по-немецки, он мог сразу же сообщить учителю о нарушителе, который осмелился заговорить на родном языке, и таким образом избавиться от своего ужасного наказания. Маска переходила к провинившемуся, и он носил ее до тех пор, пока не находил удобного случая избавиться от нее.
Но за ошибки были и другие наказания. Например, порка, но она приберегалась к концу недели. Мартин на всю жизнь запомнил, как однажды получил пятнадцать ударов розгами за небрежную работу в течение недели.
Несмотря на все это, он любил школу, был одним из лучших учеников и лучше всех в классе знал латынь. Его отец, который однажды так сильно побил мальчика за неуспеваемость, что тот убежал из дому, с каждым годом все больше и больше гордился сыном и частенько говорил жене, каким великим человеком станет когда-нибудь Мартин.
— Вот что значит иметь голову на плечах, — говорил Ганс, имея ввиду свои достижения в жизни и похвальные отзывы монахов о Мартине.
Маргарита Лютер нежно улыбалась.
— Может быть, и так, Ганс, — отвечала она, — но я думаю, это святая Анна заботится о нас.
Святая Анна была покровительницей всех рудокопов, и не было ни одной семьи, где бы хоть один день забыли ей помолиться.
Иногда Мартина очень раздражала необходимость возносить бесконечные молитвы. Мать и отец, монахи и священники, которые его учили, всегда говорили о Боге, как о Ком-то далеком и недосягаемом, всегда недовольном поведением мужчин и женщин. Они иногда даже называли его «Громовержец», и Мартин частенько боялся молиться Ему. Вот почему он обычно предпочитал обращаться к Иисусу или, если он сильно чего-то хотел, к Марии, матери Иисуса, или святой Анне.
Тем не менее церковь представляла для Мартина огромный интерес. Ему нравились службы, ежедневное посещение месс, а больше всего те моменты, когда ему позволяли принимать участие в красочных процессиях, которые шествовали по городу в день всех святых и в религиозные праздники, когда впереди шли епископ или священники в блестящих одеяниях.
Возвращаясь из школы домой, он, как и другие мальчики, иногда останавливался и наблюдал за монахом-новичком одного из монастырей, идущим по улицам с мешком и выпрашивающим хлеб для монашествующей братии. Каждый раз, когда горожане и лавочники сердито отказывали ему в подаянии, ребята смеялись, зная, что их родители также недовольны тем, что церковь и монастырь постоянно выпрашивают деньги или продукты.
Бывало, Мартин задерживался у входа в монастырскую церковь и наблюдал за лежащими там больными. Среди несчастных находились старики, люди, чьи лица носили следы перенесенной оспы, у многих из них от старости тряслись голова и руки, а некоторые разговаривали сами с собой, как будто они были помешанные. Всех их приводили к монастырю родственники или друзья и оставляли стоять или сидеть там до тех пор, пока колокол не зазвонит к вечерне. Люди верили, что в этот момент можно получить исцеление.
Время от времени, когда раздавался колокольный звон, кто-либо вскакивал и начинал ходить, волоча ноги, как будто он частично исцелился. Мартин, наблюдающий эту картину, бежал домой и возбужденно рассказывал матери и отцу, что он видел.
Однажды, когда Мартин был еще совсем маленьким, он задержался у монастыря дольше обыкновенного. Надвигались сумерки, и Мартин, наблюдающий за калеками, заметил, что изо рта одного несчастного вылетел, как ему показалось, дьявол. Мальчик был так напуган, что прибежал домой быстрее, чем ему это удавалось делать всегда.
В каком странном мире приходилось жить: люди были запуганы и суеверны, а церковь, пользуясь их невежеством, властвовала над умами и сердцами и зарабатывала на этом деньги. В то же время мир потрясали волнующие открытия в области науки и освоения новых земель. Мартин ходил еще в школу, когда Колумб открыл Вест-Индию, а его соратники-исследователи доказали, что земля совершенно круглая, а не плоская, как всегда думали люди. Мартин учился легко и быстро, впитывая старые знания и испытывая влечение к новому. Окончив школу, он поступил в Эрфуртский университет, где, прослушав курс лекций, получил вначале степень бакалавра, а затем магистра свободных наук.
В годы учебы Мартин любил по вечерам, после дневных занятий, взять свою лютню и вместе с друзьями-студентами посидеть в Эрфуртском трактире, а летом под тенью деревьев. Там он пел песни, выученные еще в детстве, вставляя в них милые немецкие слова вместо латыни, на которой приходилось говорить весь день. Когда он играл, друзья с улыбкой хлопали его по плечу, говоря, что его успехи в музыке превосходят успехи в учении.
Отцу Мартина с трудом верилось в успехи сына. В Эйзенахе, где они снова жили, Ганс Лютер любил похвастаться перед своими друзьями.
— Какой молодец мой Мартин! — говорил он всем, кто его слушал. — Ученый! Профессора говорят, что он лучший во всем университете. О, когда он приходит домой, даже я называю его «господин»!
Гордо вскидывая голову, он говорил:
— О! Мой Мартин далеко пойдет. Он станет одним из самых знаменитых юристов в Эрфурте, я не сомневаюсь в этом. Да что там! Он прославится на всю Германию!
Снова закидывая голову, он поднимал вверх свою оловянную кружку с пивом. Никто — ни Ганс, ни Мартин, ни его друзья — даже и не догадывался, что имя Мартина Лютера станет одним из самых известных в мире.
2. Гроза
Мартину Лютеру исполнился 21 год. Время учебы в университете подходило к концу. Он был самым способным студентом и по праву мог бы гордиться своими успехами. Но зачастую создавалось впечатление, что блестящее будущее его нисколько не радовало.
В разгар веселой вечеринки, когда вся компания выпивала и пела песни, Мартин мог неожиданно подняться и уйти. Дни «черной меланхолии» наступали все чаще и длились все дольше. Университетские друзья уже знали, что в такие моменты его лучше не трогать.
Сам Мартин вряд ли мог объяснить, что с ним происходит. Он усиленно работал, регулярно посещал службы в церкви, много молился, но, несмотря на все это, чувствовал, что Бог недоволен им. Он пытался разобраться в себе, найти причину своего мрачного настроения, но не мог. Мысль о внезапной смерти или конце света повергала его в ужас. Он не сомневался, что попал бы в ад. В такие часы отчаяния юноша боялся не только Бога, но и Иисуса и даже деву Марию, которую обычно любил.
Часто его посещала мысль о том, что единственное безопасное для него место — это монастырь. Католическая церковь учила, что после кончины века сего монахов будут судить более снисходительно по сравнению с остальными людьми, ведь они столько времени провели в молитвах и богослужениях. Но его вовсе не прельщала перспектива стать монахом. Он хотел быть знаменитым и богатым юристом, помогать своим родителям и наслаждаться удовольствиями жизни.
Однажды он приехал домой, чтобы провести с родителями один из недолгих праздников. Его отец смутил его, представив соседям как «доктора Мартина», которым он еще не был, но затем обрадовал, подарив ценную книгу по юриспруденции. В маленьком городке Эйзенахе, где отец по-прежнему трудился в своих литейных мастерских, Мартин был довольно заметным молодым человеком.
Люди, зная, что он самый успевающий студент в университете, часто говорили:
— Скоро он будет зарабатывать много денег, и тогда уже бедняга Ганс и Маргарита смогут отдохнуть и пожить в свое удовольствие. Чтобы дать такое образование своему парню, им пришлось во многом себя ограничивать. Но когда он станет богатым юристом, он их отблагодарит и присмотрит за ними в старости!
Даже дома Мартин не мог избавиться от гнетущих мыслей. Он отличался от всех остальных. На вечеринках, где друзья отца собирались провести время за кружкой пива и спеть веселую песню, обнаруживалось, что Мартина уже нет, лишь тогда, когда начинали его искать, чтобы попросить сыграть на лютне. В это время он одиноко бродил за городом. Родители беспомощно пожимали плечами.
— Он снова не в настроении, — говорили они. — Оставьте его, это пройдет.
И вот после праздника, проведенного у родителей, Мартин возвращался в университет. Печальные мысли снова завладели его сознанием. Но какая-то смутная тревога заставила его вернуться к действительности.
В тяжелом, душном воздухе чувствовалось приближение бури. Небо над головой быстро становилось темно-свинцовым, а по направлению к Стоттернхайму оно уже приняло зловеще-черный оттенок. Мартин пришпорил лошадь, которая и без того покрылась хлопьями пены. В неожиданно зловещей тишине жаркого июльского полудня юный всадник казался единственным движущимся существом. Он вытирал со лба пот и закидывал назад свои длинные волосы.
«Не нравится мне это, — шептал он себе — Кажется, должно произойти что-то страшное… Как будто наступает конец света!»
Ему сейчас хотелось одного — успеть добраться до укрытия, если не до города, то хотя бы до какого-нибудь домика или хижины пастухов, до того как разразится буря и он промокнет до нитки.
Все померкло, в разъяренном небе летела тьма; первая холодная капля дождя упала ему на руку. Мрачное небо расколола яркая вспышка молнии, осветившая все вокруг. Лошадь резко натянула уздечку, а после оглушающего раската грома в ужасе отпрянула, чуть не сбросив с себя всадника. Потоки отвесно падающей воды, казалось, были готовы поглотить все живое. Мартин сжал в руке поводья и, крепко прижав колени к бокам животного, погнал его вперед. Молнии блистали непрерывно со всех концов горизонта, казалось, они поразили землю на сотни ярдов вокруг. Вдруг оглушительным взрывом грохнуло все вокруг и небо расколола ветвистая струя огня, которая почти ослепила Мартина. Ему показалось, что какая-то сила пронзила его и сбросила с лошади. Прижавшись к земле, он в ужасе закрыл глаза.
— Святая Анна, спаси меня!
Его голос, громко взывающий к покровительнице семьи, заглушал рев бури.
— Святая Анна! Спаси меня! Я обещаю стать монахом!
Гроза прошла. Небо снова просветлело. Насквозь промокший Мартин полз на четвереньках, шатаясь из стороны в сторону. С трудом добравшись до лошади, он едва нашел в себе силы сесть в седло.
Обещание было дано. Теперь ничего не могло изменить его. Как ни упрашивали его друзья, как ни спорил отец, с юриспруденцией было покончено. Мать девы Марии спасла его от гнева Божьего и от смерти во время бури. Он должен сдержать слово. Он должен стать монахом.
Время учебы подошло к концу. Счастливые выпускники Эрфуртского университета устроили прощальную вечеринку. Вчерашние студенты пили и весело пели песни, но когда Мартин объявил о своих планах, все были изумлены. Друзья всячески пытались повлиять на Мартина, но так и не смогли отговорить его от выполнения этой клятвы.
Мартин выбрал один из самых строгих монастырей в Эрфурте — августинский. Послушники этого монастыря не должны были иметь денег и личной одежды, за исключением монашеской рясы и капюшона. Они всегда должны были делать то, что им скажут, и идти туда, куда их пошлют. В лучшие времена им позволялось немного поесть, остальное время они должны были поститься, иногда по три или четыре дня обходясь без еды. Друзья Мартина грустно качали головой. Все это было так не похоже на то, что ожидали от талантливого студента.
Сразу после пирушки Лютер с немногими друзьями пошел прямо к монастырским воротам. У ворот все остановились. Мартин заранее сделал все необходимое, чтобы его взяли послушником или учеником, и когда он постучал, ворота открыл спокойный старик. Не сказав ни слова, он впустил юношу внутрь. Мартин поприветствовал его и, проходя вдоль стены, услышал, как за ним закрылись ворота. Свершилось. Он покончил с внешним миром. Начиная с этого дня, он наконец обретет мир в тишине монастыря…
Настоятель монастыря, стоявший на ступеньках алтаря, посмотрел сверху вниз на упитанного и румяного молодого человека. Монахи обычно выглядели очень бедно, зато сама церковь была богатой и сверкающей. Золото и позолота отражали солнечный свет, который причудливыми цветами рассыпался на украшениях алтаря и на ярко расписанных статуях святых, стоящих вдоль стен. Мартин ничего этого не видел. Его глаза были устремлены на человека, который отныне будет для него самым главным.
Настоятель жестом руки подозвал Мартина, и он покорно преклонил колени у подножия алтаря.
— Что ты хочешь?
Мартин ответил, что хочет угодить Богу.
— Ты женат? У тебя есть долги? Ты не болен?
Мартин вежливо отвечал на каждый вопрос. Настоятель начал рассказывать о трудностях монастырской жизни — мало еды, грубая одежда, сбор милостыни в городе, ночные молитвы, мало сна, не будет жены, детей, собственного дома. Готов ли он ко всему этому?
— Да, — Мартин кивнул, и на его лице появилась надежда. — Да, с Божьей помощью.
Запел хор. Его волосы остригли, а голову побрили. Он почувствовал, как с него снимают пеструю студенческую одежду и одевают грубую монашескую рясу. Кто-то шепнул ему на ухо, что делать дальше, и он послушно лег на пол перед алтарем, распростерши руки в виде креста. Когда хор закончил пение, настоятель спустился по ступенькам вниз, поставил его на ноги, на какое-то мгновение взял его ладони в свои руки и пошел дальше по церкви. Другие монахи выстроились в ряд и с суровыми лицами, не произнося ни слова, сделали то же самое. Последний человек пожал ему руку и вышел. Мартин остался один в тишине монастырской церкви. Он оглянулся по сторонам, поправил свое грубое одеяние и довольно улыбнулся. Теперь все будет легко и прекрасно. Он стал монахом.
На самом деле он станет полноправным монахом через год. Эти первые двенадцать месяцев — время испытания. Настоятель может отказаться принять его или же Мартин по какой-либо причине откажется от своего решения.
Но ничего этого не случилось. Лютер полюбил молитвы в своей крошечной каменной келье и семь служб, которые он должен был каждый день посещать в часовне. Он не обращал внимания на трех-и четырехдневные посты и считал, что ему оказывали большое доверие, когда изо дня в день давали суму и посылали в город выпрашивать хлеб для монастыря.
Через два года с начала новой жизни Мартин впервые должен был совершать мессу в церкви. По этому случаю отцу послали письмо с приглашением поприсутствовать на богослужении. Рано утром старый Ганс вместе с двадцатью другими всадниками въехал на монастырский двор.
Отец и сын не смогли встретиться перед службой, так как Мартин должен был молиться более обычного, и Ганс впервые увидел его в церкви. Мартин вошел и остановился перед алтарем, одетый в яркие священнические одежды. Во время службы был момент, когда Мартин, пошатнувшись, схватился за алтарь, как будто он чуть не упал. Впоследствии он рассказывал, что ему казалось, будто Бог так близко, а он осознавал себя таким грешным, что не осмеливался продолжить службу. Все настороженно смотрели на него, тревожась, не произошло ли чего-либо, но через мгновение он выпрямился и продолжил.
Когда по окончании мессы Мартин подошел к отцу и его друзьям, сидевшим за трапезным столом, лицо его все еще было бледным и руки слегка дрожали. Может быть, это было потому, что отец очень хотел знать, все ли в порядке с его сыном, счастлив ли он. У Ганса был слегка сердитый вид. За эти два года они встретились впервые, и старик все еще не мог примириться с решением Мартина.
— Я надеюсь, ты не жалеешь о том, что сделал? — проворчал он. — Конечно, быть монахом или священником неплохо, мой мальчик. Но мы с матерью так надеялись, что ты станешь знаменитым!
— У меня нет желания быть знаменитым.
Голос Мартина был мягче, чем обычно. В монастыре он научился не спорить.
Старик строго взглянул на него.
— Знаменитые люди зарабатывают хорошие деньги; вот на что мы надеялись. В конце концов, мы столько на тебя потратили!
Пару лет назад Мартин не сдержался бы. Сейчас же он просто сказал:
— Я могу дать вам большее, чем деньги. Я молюсь за вас.
Ганс Лютер фыркнул:
— За молитвы не купишь продуктов и дров, мой мальчик.
— Голос с небес призвал меня, отец. Бог говорил со мною в буре.
Ответ Мартина должен бы убедить отца, но этого не произошло.
— Ладно, — ответил отец задумчиво, — будем надеяться, ты прав. В своей жизни я повидал многих монахов, и не могу сказать, что они выглядели такими счастливыми, как кажешься ты. Давай, сынок, ешь. Ты очень похудел.
Мартин отломил кусок сухого хлеба.
— Прав ли я, папа? Конечно же, прав! Церковь приняла меня, а церковь всегда права.
Года через три он уже не был так уверен в этом.
Как и все христиане того времени, Мартин верил, что хотя плохие люди попадают в ад, а хорошие в конечном счете — на небеса, почти каждый человек после смерти проходит через чистилище. Церковь учила, что в этом месте пыток и мучений люди подвергаются страданиям за свои грехи. Душа должна оставаться в чистилище десятки тысяч лет, до тех пор, пока она наконец не будет очищена и приготовлена к небесам.
Но люди утешали себя мыслью, что, к счастью, можно сократить этот долгий период страданий. Друзья и родные платили священникам, и те совершали мессу по умершим, т. е. особое служение, в результате которого период пребывания в чистилище сокращался. Чем больше проводилось месс, тем скорее душа попадала в рай.
Еще одним способом освобождения душ из чистилища было посещение святых мест и созерцание многих тысяч святых предметов, например, мощей. Иногда для этого приходилось предпринимать очень продолжительное паломничество, но в конце концов это имело свои результаты, т. к. такое паломничество еще больше сокращало время пребывания в чистилище. Хотя нам сегодня это может показаться весьма странным, но следует понять, что люди, верившие в домовых и ведьм, так же легко принимали на веру все, чему учила их церковь о паломничестве и святых мощах.
Ни в одном городе мира не было столько мощей и других святых вещей, как в Риме, поэтому мужчины и женщины из Британии и Ирландии, из Испании и Скандинавии постоянно совершали паломничества в вечный город.
Мартин и сам нередко хотел бы присоединиться к паломникам. Его первые годы в Эрфуртском монастыре были тихие и счастливые, но проходили месяц за месяцем, и он обнаружил, что к нему вновь вернулась тревога. Он чувствовал, что Бог по-прежнему недоволен им, и не сомневался, что многие из его поступков никогда не будут прощены. Может быть, если ему удастся сходить в Рим и посетить все святыни, он получит Божье прощение?
Однажды Мартин очень удивился, услышав, что настоятель монастыря вызвал его к себе. Вместе с другим вызванным монахом он вошел в комнату настоятеля.
— Брат Мартин, — тихо сказал настоятель. — Я собираюсь послать тебя — вас обоих — в путешествие.
Мартину захотелось взглянуть на реакцию другого монаха, но он знал, что когда к нему обращается настоятель, он должен, опустив глаза, смотреть вниз.
— Будет собор всех августинских монастырей, на который мы должны послать представителей. Из Эрфурта поедут двое. Я выбрал вас.