Помоги проекту - поделись книгой:
Я оторвала от груди тесно прижатую к ней собственную руку и взяла ладонь Каидана в свою. Все мое тело до последнего дюйма покрылось гусиной кожей, а лицо вспыхнуло. Как хорошо, подумалось мне, что освещение такое тусклое. У некоторых, когда они краснеют, только слегка розовеют щеки, а у меня все лицо до самых ушей делается пунцовым, и вдобавок шея идет пятнами. Очень некрасиво. От притока крови у меня закружилась голова – это тоже мое свойство. Пора было закончить рукопожатие, но Каидан продолжал держать мою руку в своей, и прикосновение его большой ладони и длинных пальцев было чудесно.
Он басисто хмыкнул и скользящим движением забрал свою руку. Дождавшись, пока мои руки опять скрестятся на груди, он поднял подбородок и понюхал воздух.
– Какой замечательный запах! Американские хот-доги – несравненная вещь! Я бы съел один – не сейчас, а чуть позже.
Ладно. Попробую наугад. Я принюхалась и сказала:
– Ничего не чувствую.
– В самом деле? А если чуть-чуть наклониться в сторону двери и вдохнуть немного… глубже?
Я сделала как он сказал. Ничего. И тогда я решилась на вещь, которую делаю довольно редко, – усилила обоняние.
Нигде в клубе сосисками не пахло – только алкогольным перегаром и раствором хлорки для мытья полов. Тогда я двинулась дальше. В ближайшем ресторане – ничего. Дальше. В носу у меня жгло, голова плыла. Еще дальше – ага, вот оно! Ближайшее место, где сейчас продаются булочки с сосисками, – это уличный киоск примерно в миле отсюда. Обоняние вернулось в норму, и я обнаружила на себе внимательный выжидающий взгляд Каидана. Что за игру он затеял? Ведь он не мог этого унюхать – так зачем было притворяться?
Я покачала головой и постаралась сохранить на лице нейтральное выражение.
– Гм, – улыбнулся он. – Ну, значит, я, наверное, ошибся.
Господи, до чего же яркие у него глаза! Окаймленные густыми ресницами, они цвета темного сапфира или тропических вод из свадебного путешествия.
Что? Какое свадебное путешествие? Возьми себя в руки!
Тут между нами резко вклинилось воздушное создание, окутанное облаком парфюма. Спина создания оказалась так близко к моему лицу, что я поневоле сделала шаг назад.
– Мы там уже соскучились. – Руки девушки скользнули по груди Каидана и легли ему на плечи. При первом же прикосновении из нее вырвался красный вихрь, а он протянул руку и сжал ее костлявое бедро. Я отвернулась, чтобы не слышать, что он ей шепчет, – слова, казалось, ее успокоили. Она смерила меня ледяным взглядом и пошла назад.
– Возможно, мы еще увидимся где-нибудь поблизости, Анна. И будьте уверены, я обязательно послушаю песни вашего Джея самым внимательным образом.
С этими словами он исчез.
– Он не мой… – только и успела я выплюнуть в его удаляющуюся спину.
Я просто не там искала, когда во время концерта пыталась найти у Каидана какой-нибудь недостаток. Не лицо, а личность. Уверенность – хорошо, самоуверенность – нет. Я осмотрелась, чувствуя себя глупой и одинокой.
По счастью, мне не пришлось долго стоять одной – через мгновение вернулся Джей. Он был счастлив до небес, и я дала его эмоциям пропитать меня насквозь.
– О чем ты разговаривала с Каиданом Роувом? – спросил меня Джей. – Знаешь, вид у вас двоих был такой, будто вы сейчас начнете срывать друг с друга одежду!
Я судорожно глотнула воздух и хлопнула его по руке, но он не попытался уклониться.
– Вовсе нет. – Я быстро стрельнула глазами в сторону Каидана. Он был слишком далеко, чтобы слышать нас с Джеем, но за ту долю секунды, что я на него смотрела, успел мне подмигнуть и еще раз вогнать меня в краску.
– Вот как? – не отставал Джей. – А мне расскажешь? Что он тебе говорил?
Но что я могла бы ему рассказать, чтобы не оставить его в таком же полном недоумении, в каком осталась сама? Я опять глянула на Каидана и успела застать последнюю секунду, когда он смотрел на меня. Еще через мгновение он повернулся к нам спиной. Я решила уйти от ответа.
– На самом деле ничего. Очень странный разговор, я позже расскажу. Сейчас мне надо позвонить Патти и сообщить ей, что мы уже на пути домой, а потом я хочу услышать про тебя. Кто тот человек, с которым ты разговаривал? Что он сказал? А что Грегори – он остается?
Тактика отвлекающих маневров сработала. После выхода из клуба я без труда снялась с крючка. Джей все время вел машину, а я, поговорив с Патти, принялась подробнейшим образом расспрашивать его о беседе с бизнес-менеджером «Греховодников». Мы разобрали по косточкам каждое слово и пришли к выводу, что талант и целеустремленность Джея и Грегори произвели на менеджера исключительно сильное положительное впечатление. И к концу этого года они оба непременно выйдут в рок-звезды. Обычно я любила мечтать вместе с Джеем о великих свершениях, но сегодня только машинально поддерживала разговор, а мои мысли были далеко.
Я воспользовалась умением усиливать чувствительность, чтобы найти тот дурацкий запах горячих сосисок, и теперь не могла успокоиться. Когда нам оставалась миля до места, мои глаза сами собой отыскали темный покинутый дом. Я смотрела на опаленные заколоченные окна, на наполовину провалившуюся крышу, над которой когда-то бушевало пламя, а если бы позволила себе вспоминать, то могла бы, наверное, ощутить и запах гари, и вкус золы.
– Что, замечталась о Каидане Роуве?
Я подняла глаза – машина стояла перед моим подъездом – и пробормотала:
– Нет, я думала не о нем.
Джей засмеялся, а я снова хлопнула его по руке тыльной стороной ладони.
И вздохнула, представив себе его реакцию на сообщение, что у меня суперсобачий нюх и глаза-бинокли. Он совершенно спокойно относился к тому, что я странная, но не знал, до какой степени.
– Спасибо за вечер, – сказала я. – Я замечательно провела время.
– Правда? Я знал, что тебе понравится! Я подвезу тебя в понедельник в школу?
– Спасибо! Тогда до понедельника!
Я вышла из машины и стала подниматься по ступенькам, чувствуя неприязнь к этому Каидану, – из-за него я выпустила на волю воспоминания, которые следовало бы держать запертыми наглухо.
Глава вторая
Синдром хорошей девочки
Когда в понедельник я вошла после утренней пробежки в нашу квартирку, Патти жарила глазунью. Я стала за ней наблюдать, перегнувшись через барную стойку. Запястьем она откинула с лица золотистый локон, но тот упал снова. Тогда я протянула руку и заправила волосы ей за ухо. Вокруг груди Патти светилось прозрачное бледно-желтое облачко хорошего настроения, и на меня повеяло теплом.
Она перевернула яйцо и сокрушенно прицокнула языком, когда повредился и потек желток. Я наблюдала, как она орудует у плиты, и думала, что хорошо было бы мне быть ее настоящей дочерью и унаследовать от нее кое-какие гены. Например, иметь такие же густые кудрявые локоны и нежно-округлые формы.
Конечно, в субботу вечером она меня дождалась и потом выспросила обо всех подробностях, притворяясь, что рада за меня, – но я-то видела переполнявшую ее тревогу. Ей была выдана адаптированная версия, без упоминания о вранье и о странном разговоре с молодым человеком. Она слушала, закусив губу и внимательно наблюдая за моим лицом, но потом приняла мой рассказ и успокоилась.
Патти протянула мне тарелку и «шуганула» меня взмахом деревянной лопатки. Я уселась за наш круглый обеденный стол, на котором громоздились неоплаченные счета и снимки, подтверждающие ее работу в качестве независимого фотографа, отодвинула их и спросила:
– Что у тебя сегодня?
– «Вестник» нанял меня снимать пресс-конференцию губернатора – это с утра, так что буду дома около четырех.
Я запомнила время, закруглилась с завтраком и побежала собираться.
Спустя пятнадцать минут я поцеловала Патти и уже приготовилась распахнуть дверь, но она ласково положила ладонь мне на щеку и проговорила:
– Я люблю тебя, милая моя девочка. – Вокруг ее тела пульсировала бледно-розовая аура любви.
– Я тебя тоже, – сказала я. Она потрепала меня по щеке, и я вышла.
Когда мы ехали в школу с Джеем, он всегда заезжал за мной ровно в 7:10. Эта пунктуальность очень мне нравилась.
– Привет, что у тебя? – спросил он, когда я села в машину. Глаза у него были довольно заспанные.
– Доброе утро, чудесно, – ответила я, с силой дергая на себя скрипучую дверцу. Захлопнуть ее получилось только со второй попытки. Я скрутила жгутом влажные волосы и перебросила через плечо – за время пути они высохнут, распрямятся, и можно будет откинуть их обратно за спину.
Поскольку Джей – сова, дорога с ним в школу обычно проходила в полном молчании, но здесь был особый случай – ведь мы не общались с тех самых пор, как он привез меня домой вечером в субботу.
– Мне всегда было интересно, какой тип мужчин тебе нравится, но я и вообразить себе не мог, что это окажется крутой рокер!
Приехали. А я-то надеялась, что он будет слишком сонным для такого разговора!
– Он не моего типа. Парень моего типа был бы… хорошим. А не наглой самовлюбленной дрянью мужского рода.
Джей расхохотался:
– Ого, ты сказала «дрянь»? В жизни не слышал, чтобы ты так выражалась!
Я ответила сердитым взглядом – на самом деле мне было стыдно, – а он засмеялся еще громче.
– Ладно, хочешь загадку? Как называют человека, который тусуется с музыкантами?
Он вопросительно поднял брови, а я пожала плечами:
– Не знаю. Как?
– Ударник!
Я покачала головой, а он еще с минуту похохотал над собственной шуткой, после чего принялся снова расспрашивать меня о Каидане:
– Значит, вы поговорили о моих дисках, потом не совсем поняли друг друга из-за каких-то его британских словечек, потом обсудили хот-доги? Но это же не может быть всё. Ты выглядела страшно возбужденной.
– Это из-за того, что возбужден был он. Разговор был, по сути, ни о чем, но я разнервничалась.
– Ты ведь сразу подумала, что он классный, правда?
Я отвернулась и стала смотреть в окно на пробегающие мимо деревья и дома. Мы уже почти приехали.
– Ага, я угадал! – Он хлопнул ладонью по рулевому колесу, в полном восторге от моего смущения. – Невероятно! Анна Уитт потеряла голову.
– Ну да, признаюсь. Правда классный. Но это неважно, потому что в нем есть что-то, что мне очень не нравится. Не могу объяснить, что. Он… пугает.
– Конечно, он не похож на других, если ты об этом. Только смотри, не заболей синдромом хорошей девочки.
– Синдромом кого?
– Это когда хорошая девочка влюбляется в плохого мальчика и надеется, что мальчик тоже в нее влюбится и волшебным образом исправится. А в результате портится сама. Как Джейми Мур, помнишь?
Джейми Мур! Вот в связи с кем я слышала имя Каидана! Она была из нашей школы.
Мы припарковались на обычном месте у старшей школы «Кэсс».
– Увидимся на ланче, – сказал Джей, уже глядя в сторону девочки по имени Кейла, которая вылезала из машины через два места от нас.
– Увидимся.
Я пошла к школе, а он задержался поздороваться с Кейлой.
Целый день у меня не шла из головы Джейми Мур.
Во время ланча, сидя рядом с Джеем, я против желания все время поглядывала в сторону Джейми. Она сидела в той же компании, что и всегда, но как бы уже не принадлежала к ней. Остальные шутили и флиртовали, а Джейми, погруженная в себя, отодвинулась к дальнему краю стола.
Джейми Мур никогда не страдала излишней замкнутостью или неумением следить за модой. На год старше меня, красавица, полная неподдельной доброты, она всегда светилась счастьем, и в ее ауре преобладал солнечно-желтый цвет. В начале этого учебного года она была капитаном болельщиков и президентом театрального клуба, а ближе к концу осени я от кого-то услышала, что у нее появился парень, он из Атланты и играет в школьной музыкальной группе.
Каидан Роув.
Вскоре после этого ее аура начала менять цвет. С желтого на красный. С красного на серый. С серого на черный. Она была полна злости, потом отвращения к себе самой, а в последнее время впала в уныние. Ходили слухи о каких-то фотографиях Джейми в мобильнике ее парня, и о том, что они порвали отношения. Вскоре ее выгнали из команды болельщиков за плохие отметки. Потом заговорили, что она бывает на разных тусовках, переходит от одного парня к другому, но ни с одним не счастлива. В зимнем спектакле ей впервые за все время не дали главной роли.
Когда я снова посмотрела на нее, у меня сжалось сердце. Вот она сидит в торце длинного стола, все еще модно одетая, с красиво уложенными волосами, – может быть, поэтому ее и не гонят. Но улыбка пропала с ее лица, а сияющий желтый цвет уступил место тускло-серой дымке.
Прозвенел звонок, и я стала наблюдать, как она плетется к выходу из кафетерия. Нет, я не хочу больше видеть Каидана. Теперь я была в этом уверена.
Как хорошо – я шла по битком набитым коридорам и холлам, почти не реагируя на всплески эмоций вокруг. Поначалу, после маленькой частной школы, где я училась первые восемь лет, мне довольно тяжело давалось пребывание в такой огромной толпе, а теперь я привыкла.
Учебный год почти закончился – оставалось всего две недели занятий. Жаркий климат Джорджии уже вступил в свои права: все облачились в топы без рукавов и шлепанцы, а также шорты и ничего не скрывающие юбки. Я старалась поменьше демонстрировать оголенную кожу – отчасти из скромности, а отчасти потому, что жалела мальчиков. Я хорошо видела, как им трудно бывает сосредоточиться на чем-либо, кроме своих всепобеждающих гормонов, хотя другие девочки могли этого не замечать.
Когда я проходила мимо Джея, он, не прерывая разговора с другим учеником из его музыкального класса, взъерошил мне волосы. Я улыбнулась и снова их пригладила.
Проскользнув в кабинет испанского, я сразу же занялась заданием, которое было написано на доске, а после окончания подсмотрела, что делает сидящий рядом Скотт Макаллистер. Оказалось, дремлет над первой строчкой упражнения по спряжению глаголов.
Красавчик Скотт с огромными карими глазами и лицом младенца входил в команду штата по борьбе. Со мной он всегда был любезен, иногда пытался заигрывать, но я не принимала это близко к сердцу, видя, что точно так же он заигрывает и с другими девочками.
Учительница рано закончила урок и дала нам задание приступать к работе над заключительным проектом.
– Сеньора Мартинес? – я подняла руку, она кивнула, и я продолжила:
– Вы соберете у нас домашнее задание?
Весь класс хором зарычал на меня, а парень рядом со Скоттом пробормотал:
– Заткнись, идиотка!
Я вся сжалась от стыда за свой промах.
– Ah, sí! – сказала сеньора Мартинес. – Gracias, Anna.[1] – И пошла по классу собирать работы.
Поделиться книгой: