Передаю цель. Повесть

- Последний раз докладывали с направления на урочище Кара-Тыкен.

- Черная колючка,-перевел Кайманов на звание урочища. - Туда мы и двинемся, да побыстрей.

Что позволяло сделать ему такой вывод? Ничего определенного. Только то, что в направлении от этого урочища Кара-Тыкен шел терьякеш к границе. Скорей всего, именно там он получил отравленный терьяк - плату за выход на КСП. А это значит, что в урочище могли быть и отравители… Само место многое подсказывало Кайманову. Неподалеку от этой «Черной колючки» - ущелье, заваленное обломками скал естественная крепость, занять которую в старые времена стремились все главари контрабандистов. В этом ущелье несколько хороших стрелков могут выдержать осаду целого взвода, а то и роты солдат.

Кайманов из машины передал по радио коменданту, что вся группа едет к урочищу Кара-Тыкен и что Семин с Гуляевым доставят труп нарушителя в комендатуру для медицинской экспертизы.

Газик резко набрал скорость и, лавируя между камнями, выехал на дорогу.

Сколько раз Кайманов проезжал по этой мощеной булыжником и только после войны заасфальтированной дороге! В юности он сам строил и ремонтировал ее, зарабатывая на хлеб нелегким трудом каменотеса. Став пограничником, вдоль и поперек исходил не только шоссе, но и все эти хребты, кажущиеся отсюда неприступными, но на самом деле весьма успешно освоенные еще в недавнем прошлом контрабандистами…

Бежит и бежит навстречу серое от пыли извилистое шоссе, петляет между сопками, поднимается серпантином на склоны, выходит на край огромной, наполненной воздухом и утренней свежестью горной котловины. А по другую сторону котловины поднимается сплошной стеной, изрубцованной вертикальными складками, неприступный и величественный горный кряж.

Словно огромные древние мамонты, ставшие в ряд, горы протянули в долину каменные бугристые хоботы, выставили навстречу солнцу каменные лбы.

- До наших дней на этой скале, -сказал Кайманов, - сохранились развалины старинной крепости Сарма-Узур предводителя древнего племени Асульмы. Гряда эта и сейчас называется его именем. Мальчишками мы лазили в эту крепость, находили серебряные монеты, наконечники стрел…

Отсюда, с дороги, невозможно было рассмотреть горный карниз, запомнившийся Кайманову на всю жизнь.

По этому карнизу лет тридцать назад гнался двадцатипятилетний Яков Кайманов за матерым главарем бандитов Шарапханом, расстрелявшим в восемнадцатом году его отца. Тяжело дыша, изнемогая от усталости, молодой Кайманов все выше и выше поднимался по крутому склону, маскируясь за выступами скал. Пот заливал лицо, щипал глаза. Рубаха прилипала к спине. Сердце било в грудь гулкими ударами, стучало в висках. Не думая об опасности, слепо веря в удачу, Яков взобрался на карниз и побежал вдоль склона горы над глубокой пропастью. Стемнело. Он почти ничего уже не видел, лишь угадывал направление, но точно знал: Шарапхан здесь, он близко. На карнизе ясно отпечатались огромные следы его ног. И вдруг впереди на фоне звездного неба вырисовался выступ, от которого перед самым носом Якова отделилась тень. Изо всех сил ударил он прикладом в эту тень и тут же почувствовал, как, попав в пустоту, увлекаемый тяжелой винтовкой, летит под откос. На голове его запутался то ли халат, то ли плащ Шарапхана. Словно молотом ударило его в темя, перед глазами вспыхнуло пламя, и он провалился в кромешную темноту...

Прошло немало лет, прежде чем удалось схватить заклятого врага, но до Кайманова дошел слух, что задержанному Шарапхану во время пересылки из одного пункта в другой удалось под бомбежкой бежать. Не он ли объявился опять в этом районе? Сколько раз было у Кайманова: стоит подумать о каком-нибудь человеке, и обязательно или встретишься с ним, иди тот окажется где-нибудь поблизости!.. Не Шарапхановский ли это почерк? Историю со следами армейских сапог он уже проделал однажды вместе со своим хозяином Таги Мусабек-баем, ни много ни мало - тридцать лет тому назад.

Вьется и вьется дорога вдоль склона, вихрится пыль, ровно гудит мотор, постреливают мелкие камешки в днище кузова.

И не впервые уже кажется Кайманову, что древние мамонты Асульмы, выстроившись в ряд на противоположной стороне котловины, медленно разворачиваются, теснят друг друга, шевелят каменными лапами, бугристыми хоботами и -тяжкой поступью, неотвратимо, как прожитые годы, отступают назад.

Ни человека, ни силуэта козла или архара на пустынных карнизах, седловинах и склонах. Лишь кое-где, словно нашлепка, темнеет ка перевалах и в распадках вечнозеленый древовидный можжевельник- могучие арчи, да кланяются на ветру, словно это нарушители идут по косогору, пушистые метелки «телячьего цветка» - гули-кона…

Из-за поворота дороги выплыло ущелье (поместному «щель»), заваленное огромными обломками скал.

По знаку майора остановились.

- Ну вот и Кара-Тыкен, - сказал Кайманов.- Дальше надо пешком, да еще с маскировкой: в этих гиблых местах недолго за здорово живешь и пулю в лоб схлопотать…

ТРОЙНАЯ СТРАХОВКА

У высокой, почти отвесной скалы, от которой и начиналось предгорье, оставили машину под охраной водителя и двинулись пешком. Не прошли и полсотни шагов, как на рыхлом участке, поросшем верблюжьей колючкой, увидели отпечатки армейских сапог.

- Вот и они, - сказал Кайманов. - Следы свежие. «Друзья» нашего терьякеша сделали дневку, сидят где-то в этих камнях…

Младший лейтенант Пинчук, молчавший всю дорогу, не выдержал:

- Товарищ майор,- сказал он,- вы что, сквозь скалы видите? Как можно утверждать, что здесь были именно те, кто дал терьякешу отравленный опий?

- А вы сличите ваши гипсовые отпечатки со следами, что видите здесь, вот вам и будет ясно.

Реплика Пинчука его задела.

- Было бы с чем сличать, - буркнул Пинчук.- У КСП - чарыки, здесь - сапоги. Мало ли пограничных нарядов могло здесь пройти?

- Тогда подождем, что скажут солдаты.

Все обернулись в ту сторону, куда показывал Кайманов, увидели двух бегущих к ним пограничников с собакой на длинном поводке.

Старший наряда - сержант - доложил майору, что обратная проработка следа привела их сюда, в урочище Кара-Тыкен, и что нарушители пока не обнаружены. Он хотел было снова продолжать поиск, но Кайманов остановил его:

- Пока не торопитесь.

На вопросительные взгляды присутствующих ответил:

- Здесь они. Никуда не денутся. За поворотом горный отщелок, а в отщелке - небольшие пещеры-гавахи. В одной из этих пещер, наверное, и сидят. Надо хорошенько подумать, прежде чем их брать.

А пока нам нечего тут маячить. Давайте-ка за скалу, да побыстрее...

- А вы уверены, товарищ майор, что именно те, кто отравил терьякеша, надели наши армейские сапоги и пришли сюда?

- Пока лишь на девяносто девять процентов…

Кайманов внимательно осматривался, как будто нарочно оттягивая время. Насколько он торопился догнать нарушителей, когда обнаружил след на КСП, настолько сейчас не спешил.

Что говорить, Кара-Тыкен - знакомое место! Скверное место. Как есть черная колючка: загонишь-не вытащишь. Лучшее место для засады… Так кому и для какой цели понадобился этот трюк с армейскими сапогами?

Он заметил, как на гребне скалы качнулась ветка арчи. У ближайшего камня появилась фигура солдата-пограничника. Кайманов узнал его: ефрейтор с соседней заставы.

Сделав знак, чтобы тот вышел из сектора обстрела со стороны устья ущелья, Кайманов прислонился плечом к шероховатому, нагретому солнцем камню, подозвал остальных.

- Товарищ майор, докладывает ефрейтор Демченко! Нарушители дошли до отщелка. Младший наряда рядовой Баяджиев наблюдает за ними со скалы. Товарищ майор! Баяджиев сигналит! У нарушителей замечено какое-то движение. Разрешите идти на задержание…

- Не торопитесь. Успеем. Деваться им некуда. Выход из ущелья с той стороны блокирован. Полезут наверх - Баяджиев увидит. Скажи лучше, откуда ты взял, что здесь, в отщелке, нарушители? Следы-то от армейских сапог.

Вопрос этот он задал больше для того, чтобы ответ услышал младший лейтенант Пинчук.

- А других нарядов, кроме нашего, здесь не может быть, товарищ майор. Два наряда в одно место не пошлют, - ответил удивленный Демченко. - Значит, нарушители.

- Правильно, - одобрил Кайманов, - продолжай наблюдение. Разделимся на две группы, товарищ лейтенант, - сказал он Воронцову. - Мы с младшим лейтенантом Пинчуком пойдем на сближение прежним курсом, а вы с солдатами в обход и наверх. Как подниметесь, просигнальте, чтоб мы видели. Огонь открывать только в воздух - по моему знаку: брошу вверх камень или комок земли. Брать будем живьем…

- Слушаюсь, товарищ майор, - четко сказал Воронцов.

Они разделились на две группы. Кайманов и Пинчук некоторое время наблюдали, как Воронцов с солдатами карабкаются наверх по едва заметной тропинке - в обход на скалу. Только когда те скрылись из вида, двинулись вперед.

Едва майор оглянулся, чтобы посмотреть, на каком расстоянии идет за ним младший лейтенант, со стороны ущелья ударили выстрелы.

Оба мгновенно упали за камни. Кайманов дал знак, чтобы Пинчук не поднимался, а сам осторожно осмотрелся. Ничего не увидев, тоже замер в неудобной позе за камнем.

Томительно потянулись минуты. Если бы не часы, которые Кайманов видел, не поворачивая головы, на руке младшего лейтенанта Пинчука, можно было бы подумать, что прошел и час и два. На самом деле не прошло и получаса, как на противоположном склоне качнулись кусты, и среди камней показались осторожно спускающиеся по косогору люди… Всего двое… Есть ли еще?.. Что, если этих двоих откуда-нибудь прикрывает третий?..

Кайманов, не меняя положения, подбросил вверх комок земли так, чтобы сигнал увидел лейтенант Воронцов. Тут же над головами нарушителей ударила автоматная очередь.

- Бросай оружие! - вскакивая на ноги, крикнул Кайманов.

Растерянные, с перекошенными лицами нарушители, бросив на землю винтовки, медленно подняли вверх руки. Оба - восточного типа, темнолицые, горбоносые, с густыми бровями. У того, что постарше, седеющая борода. Одеты в заплатанные куртки, такие же ветхие, чуть ли не домотканые штаны. Зато обуты в новые, добротные, покрытые пылью армейские сапоги.

Униженно кланяясь, испуганно оглядываясь по сторонам, оба затянули такое невразумительное, что даже Кайманов, отлично знавший язык, не сразу разобрался, о чем они говорят.

Лейтенант Воронцов приказал проверить, нет ли у них холодного оружия, и начал было допрашивать задержанных, но Кайманов остановил его:

- Товарищ лейтенант, прикажите солдатам охранять задержанных. А офицеров прошу со мной вон к тому роднику…

Когда Воронцов и Пинчук подошли, он спросил:

- Так сколько здесь было нарушителей, товарищи начальники?

- По всем данным - двое, - ответил Пинчук.- И оба - в армейских сапогах.

- Что в сапогах, то верно, - согласился Кайманов. - А вот то, что только двое - этого я не говорил.

Некоторое время они внимательно осматривали влажный песок у родника, изучая отчетливые отпечатки армейских сапог.

На тропинке Кайманов без труда отыскал след затыльника приклада одной винтовки. В полутора метрах от этого места увидел маленькое полукруглое углубление диаметром всего в две копейки - отпечаток рукоятки затвора второй винтовки. Но не это он здесь искал.

Вернувшись к самому роднику, Кайманов еще раз осмотрел всю площадку вокруг него и там, где была примята трава, собрал в бумажку белый пепел от дорогой папиросы.

Это уже была находка. Такой пепел бывает только от легкого табака. Запустив пальцы под травянистый кустик, Кайманов вытащил втиснутый в землю окурок с золотым ободком на мундштуке.

- Вот вам и третий,- с удовлетворением сказал он.- Срочно сообщите коменданту подполковнику Журбе. - Те двое, что по нас стреляли, наверняка таких папирос и в глаза не видели.

Самый тщательный осмотр больше никаких вещественных доказательств не дал. Но Кайманов снова и снова, шаг за шагом, пядь за пядью исследовал камни и траву у самой лужицы кристально-чистой воды, песок, кусты шиповника, подступавшие к самой тропинке, взял в спичечный коробок немножко земли с того места, где нашел окурок, у самой тропки, ведущей к роднику, сгреб в клочок газеты щепотку пыли. Присмотревшись к кусту шиповника, аккуратно срезал небольшую веточку вместе с шипами, тщательно завернул ее в носовой платок, затем в газету.

- Разрешите задать вопрос, товарищ майор,- наблюдая за ним, сказал младший лейтенант Пинчук. Он тоже внимательно обследовал всю площадку вокруг родника. - Если не секрет, для чего вы срезали шиповник?

- Для гербария. Собираю листики-цветочки…

Может быть, Пинчуку ответ показался невежливым, но не мог же Кайманов выдавать за доказательства- свои предположения, скорее догадки, основанные на едва заметных признаках.

Он их скорее чувствовал, чем видел, эти признаки, одной лишь интуицией заподозрив возможность оставленного здесь кем-то даже не самого следа, а лишь тени следа. Правда, эта «тень», если предположение подтвердится, впоследствии сможет рассказать об очень многом….

Продолжая осмотр, Кайманов краем глаза заметил, как, привлекая внимание Воронцова, Пинчук сделал неопределенный жест, пожимая плечами, дескать, в «следопыта» играет старик, набивает себе цену.

«Цыплят по осени считают», - никак не показав, что заметил это, подумал Кайманов. К правильным выводам такие, как Пинчук, приходят обычно через собственный горький опыт.

- Теперь остается проверить, в каком направлении он выходил отсюда, - идя к дороге, сказал Кайманов.

Вся группа вслед за ним некоторое время пробиралась между обломками скал, затем вышла на открытое пространство.

У куста верблюжьей колючки, на ровном, как стол, такыре Кайманов обнаружил в пыли след сапога с явственно отпечатавшимися шляпками гвоздей на каблуках. Сапоги были примерно сорок четвертого размера. Следы вели к дороге.

- Вот здесь, пожалуй, стоит задержаться и сфотографировать след, - обращаясь к Пинчуку, сказал Кайманов.

Он быстро прошел к проселочной дороге, осмотрел пыльную обочину. Худшие предположения оправдались: неизвестный сел видно в попутную машину и уехал. Успеют ли его перехватить на шоссе, ведущем в город? Поедет ли он туда?

- А теперь, лейтенант, - сказал Кайманов Воронцову, - давай команду срочно вести сюда задержанных.

Когда те, конвоируемые Демченко и Баяджиевым, Подошли, Кайманов спросил:

- Где третий, что с вами был?

Старший вскинул голову, быстро заговорил:

- Был терьякеш, короткий ватный халат на кем, старые чарыки. Курил терьяк…

- Куда пошел?

- В горы пошел. Говорил, родник Ак-Чишме…

- Я не о нем спрашиваю. Где тот, которого вы проводили сюда, до этого места? Высокий, сильный, в хромовых сапогах. Каблуки подбиты косячками: на одном косячке три гвоздика, на другом - четыре.

- Начальник, откуда взял? Не знаем такого!

Кайманов показал окурок с золотым ободком.

С минуту длилось молчание. Наконец, нарушитель, опустив глаза, едва выдавил из себя:

- Если скажем, нас убьют, семьи вырежут…

- Вы уже сказали.

- Ай, начальник! Ничего мы не знаем! Был маленький терьякеш! Пошел родник Ак-Чишме! Никакие папиросы он не курил, терьяк курил.

- Маленький терьякеш уже на небесах у аллаха. Терьяк отравлен. Если вы тоже курили, скоро встретитесь…

Кайманов расчетливо нанес удар. Оба нарушителя с таким неподдельным ужасом глянули друг на друга, что сомнений не оставалось: с ними расправились так же, как и с «маленьким терьякешем».

Кайманов вызвал по радио коменданта, доложил о задержании, передал свои соображения:

- Надо перекрыть все дороги и тропы к городу, выслать наряды на железнодорожный вокзал и в аэропорт. Имейте в виду: нарушитель высокого роста, физически очень сильный, крайне опасен своей решимостью. Одет в военную форму. Погоны и фуражка погранчастей. На ногах хромовые сапоги, каблуки подбиты косячками. На правом косячке - три гвоздика, на левом - четыре… И еще… Задержанные курили отравленный опий, направляем их в комендатуру, прошу сообщить, чтобы немедленно вызвали врача…

- В каком направлении ушел тот, кого вы сопровождали? - обращаясь к задержанным, спросил Кайманов.

Бородач рухнул на колени, поднял кверху лицо, воскликнул в отчаянии:

- Начальник! Я понимаю по-русски! Спаси нас!