Сага об Элрике Мелнибонэйском

Отправив Киморил в сопровождении стражников во дворец, Элрик поскакал к башне Моншанджик. Здесь у входа толпились купцы, ожидая разрешения начать торговлю, а весь первый ярус забит был моряками, опять же купцами и мелнибонэйскими чиновниками, хотя обычно всякие торговые сделки заключались не тут. Гомон тысяч голосов постепенно смолкал по мере того, как люди замечали императора.

Наконец Элрик и его охрана очутились у темного арочного проема, откуда длинный извилистый пандус вел в самое нутро башни.

Всадники устремились вниз, мимо торопливо уступавших дорогу рабов, слуг и чиновников. Туннель освещали громадные факелы, которые нещадно дымили, отбрасывая причудливые тени на гладкие обсидиановые стены. Воздух стал холодным и сырым, ибо подвалы башни располагались гораздо ниже уровня воды в бухте. А пандус вел все дальше и дальше. Вдруг в лицо императору пахнуло теплом, и впереди замерцал свет. Всадники въехали в полный дыма зал, даже воздух в нем был пронизан страхом. С низкого потолка свешивались цепи; на восьми из них, головами вниз, раскачивались четверо людей. Обнаженные тела их были залиты кровью, которая сочилась из десятков ранок, нанесенных скальпелем палача.

Сам палач стоял рядом, любуясь на дело рук своих. Был он высокий и тощий и походил на скелет в окровавленном белом платье. Тонкогубый, глаза-щелочки, тонкие пальцы, тонкие, жидкие волосы — и скальпель в руке тоже тонкий, почти невидимый, посверкивающий иногда в бликах пламени, что жарко полыхало в яме в дальнем конце пещеры. Прозвище палача было Доктор Шутник, и он утверждал, будто занятие у него — самое что ни на есть творческое: выдирать тайны у тех, кто не хочет их открывать. Доктор Шутник был Главным дознавателем Мелнибонэ.

Элрик спешился. Палач обернулся к нему и чинно поклонился.

— Наш славный император!

И голос у него тоже был тонкий, и потом он произнес эти слова так быстро, что впору было подумать, будто он ничего и не говорил.

— Приветствую тебя, доктор. Это и есть те самые южане, которых поймали сегодня утром?

— Да, мой повелитель. — Еще один поклон. — Смотри сам.

Элрик холодно оглядел пленников. Он не испытывал к ним сочувствия. Они сами себя приговорили. Им было известно, на что они идут. Но ему показалось, что один из них — мальчик, а другая женщина, хотя все четверо так извивались на своих цепях, что с первого взгляда определить наверняка было трудно.

Тут женщина выплюнула в Элрика остатки своих зубов и прошипела:

— Демон!

Элрик отступил на шаг.

— Выяснил ли ты, доктор, зачем они забрались в наш лабиринт? — спросил он.

— Одни догадки, мой повелитель, не более того. Должен признать, они крепкие ребята. Я так полагаю: они хотели снять карту лабиринта, которой потом могли бы воспользоваться пираты. Но деталей мне пока что извлечь не удалось. Такая вот у нас идет игра. Самое интересное, мы все знаем, чем она закончится.

— Когда же ты разговоришь их, Доктор Шутник?

— О, весьма скоро, мой повелитель.

— Хорошо бы узнать, нужно ли нам готовиться отражать нападение. И чем скорее мы это узнаем, тем больше у нас будет времени на подготовку. Ты понимаешь меня, доктор?

— Да, мой повелитель.

— Отлично, — Элрик не старался скрыть раздражения. День, который начался так хорошо, был безнадежно испорчен.

Доктор Шутник вернулся к прерванному появлением императора занятию. Свободной рукой он ухватил гениталии одного из пленников-мужчин. Сверкнул скальпель, раздался чудовищный вопль. Доктор швырнул что-то в огонь.

Элрик уселся в подставленное кресло. Методы, с помощью которых добывались нужные сведения, вызывали в нем скорее скуку, чем отвращение. Душераздирающий визг, звяканье цепей, пришептывание палача — из-за всего этого от утренней радости, которая совсем недавно царила в его сердце, не осталось и следа. Присутствовать же при допросах входило в обязанности императора. Вот и сейчас придется сидеть тут до тех пор, пока Главный Дознаватель не добьется желаемого. Потом надо будет его похвалить и отдать приказы по отражению нападения. И это еще не все: нужно будет собрать военачальников и решить с ними, как расположить корабли и людей. Совет наверняка затянется до глубокой ночи.

Элрик зевнул и откинулся на спинку кресла. Доктор Шутник колдовал над телами пленников. В руках его мелькали то щипцы, то клещи, то скальпель. Мысли императора обратились к философским проблемам, которые его ум давно уже тщетно старался разрешить.

Не стоит обвинять Элрика в бесчеловечности. Он родился на Мелнибонэ и привык к подобным зрелищам с детства. Даже пожелай он того, император не мог бы спасти пленников, не нарушив при том всех и всяческих обычаев Драконьего Острова. Он приучил себя отбрасывать чувства, которые шли в разрез с его обязанностями императора. Будь хотя бы какой-то резон в освобождении четверых варваров, что дергаются сейчас в руках палача, Элрик не задумываясь освободил бы их. Однако такого резона не было; и потом, сами пленники безгранично изумились бы, встретив иное обхождение.

Когда речь шла о моральных проблемах, Элрик обычно принимал решения, исходя из того, что конкретно он может сделать. Сейчас же он мог только наблюдать, бессильный против обычаев. К тому же император старался поступать не как взбредет в голову, а сообразно поступкам других людей. Так и теперь. Чего ради проявлять милосердие? Лазутчик — это враг. От врагов защищаются, кто как умеет. И потому методы, которые практикует Доктор Шутник, — сейчас наилучшие.

— Мой повелитель?

Элрик вынужден был прервать размышления.

— Я узнал все, что нам нужно, мой повелитель, — тонким голосом произнес Доктор. Две пары цепей были теперь пусты; рабы подбирали что-то с пола и бросали в огонь. Бесформенные тела двоих оставшихся пленников показались Элрику искусно разделанными кусками мяса. Один человек еще подергивался, другой же висел неподвижно.

Доктор Шутник сложил свои инструменты в ящичек, что извлек из кармана фартука. Его белые одежды были густо замараны кровью и желчью.

— Оказывается, они были не первыми, — сказал доктор. — Они явились лишь проверить правильность карты. Даже если они не вернутся вовремя, варвары все равно нападут на нас.

— Но они поймут, что мы их ждем, — нахмурился Элрик.

— Не думаю, мой повелитель. Среди купцов и моряков из Молодых Королевств прополз уже слух, что в лабиринте поймали четверых лазутчиков и закололи копьями — при попытке к бегству.

— Понятно. Значит, пора готовить ловушку для пиратов.

— Да, мой повелитель.

— Ты узнал, каким проходом они поплывут?

— Да, мой повелитель.

Элрик повернулся к одному из стражников.

— Немедленно известить всех наших адмиралов и генералов. Сколько сейчас времени?

— Только что миновал час заката, мой сеньор.

— Скажи им всем, чтобы через два часа собрались у Рубинового Трона.

Выслушав остальные сведения, добытые у четверых лазутчиков, Элрик устало поднялся.

— Ты был великолепен, как обычно, Доктор Шутник.

Тощий палач низко поклонился, словно переломившись пополам. С тонких губ его сорвался елейный вздох.

5

Йиркун, облаченный в сверкающие доспехи, появился первым, его сопровождали двое здоровенных стражников, которые несли богато расшитые боевые знамена принца.

— Мой император! — вскричал Йиркун задиристо. — Позволь мне командовать нашими воинами! Сними с себя эту заботу и посвяти свое время другим важным делам.

— Благодарю тебя, принц Йиркун, — отозвался Элрик нетерпеливо, — но не тревожься за меня. Я сам буду командовать армией и флотом Мелнибонэ, ибо таковы обязанности императора.

Йиркун вспыхнул и отошел в сторону, уступая место Дайвиму Твару, Правителю Драконьих Пещер. Того не сопровождали никакие стражники, и видно было, что одевался он второпях. Шлем он нес под мышкой.

— Мой император, я хочу поведать тебе о драконах.

— Хорошо, Дайвим Твар, но подожди, пока соберутся все, чтобы они тоже могли услышать.

Дайвим Твар поклонился и отступил к стене, противоположной той, возле которой расположился принц Йиркун.

Постепенно у подножия Рубинового Трона, на котором восседал Элрик, собрались все военачальники Мелнибонэ. На Элрике по-прежнему было то самое платье, в котором он отправился на утреннюю прогулку. У него не было времени переодеться — он до последнего момента занимался тем, что рассматривал карты лабиринта, карты, в которых мог разобраться лишь он один и которые обычно укрыты были от постороннего глаза с помощью колдовских чар.

— Южане хотят захватить богатства Имррира и перебить всех нас, — начал Элрик. — Они полагают, что нашли проход через морской лабиринт. Их флот из сотни боевых кораблей уже направляется к Мелнибонэ. До сумерек завтра они будут держаться за горизонтом, а с наступлением темноты войдут в лабиринт. К полуночи они рассчитывают добраться до гавани, а к утру — завладеть Призрачным Городом. Как по-вашему, это возможно?

— Нет! — дружно, в один голос гаркнули воины.

— Я согласен с вами, — улыбнулся Элрик. — Но как нам получить побольше удовольствия от той маленькой войны, которую они нам предлагают?

Йиркун снова опередил всех.

— Надо пойти им навстречу, на драконах и на боевых барках. А когда они начнут улепетывать, преследовать их до их собственных земель, чтобы знали, что такое война! Надо сжечь дотла их города! Надо разгромить их и тем упрочить нашу безопасность!

— На драконов рассчитывать не приходится, — проговорил Дайвим Твар.

— Что? — Йиркун даже подскочил. — То есть как?

— А вот так. Их не разбудить, принц. Драконы спят в своих пещерах, утомленные твоим последним заданием.

— Моим?

— Разве ты не использовал их против вилмирианских пиратов? Я говорил тебе, что лучше поберечь их силы. Но ты не согласился, драконы сожгли пиратские суденышки, а теперь спят.

Йиркун искоса поглядел на Элрика.

— Я не предполагал…

Элрик поднял руку.

— Нам нет нужды тревожить драконов. Пусть отдыхают. Флот южан не представляет серьезной угрозы. Мы сохраним свои силы, если выждем подходящего момента. Пускай думают, что мы их не ждем. Пускай входят в лабиринт. Как только их последний корабль войдет туда, мы опустим решетки и перекроем все выходы. Они попадутся в ловушку, и нам не составит труда их перебить.

Йиркун пристально глядел себе под ноги, явно огорченный и раздосадованный тем, что не он это придумал. Из группы военачальников выступил высокий пожилой адмирал Магум Колим в доспехах цвета морской волны. Он поклонился императору.

— Золотые барки Имррира готовы защитить город, мой повелитель. Однако потребуется время, чтобы расставить их по местам. Вряд ли у нас получится завести их в лабиринт всех сразу.

— Тогда отправь часть кораблей прямо сейчас наружу и спрячь их у побережья: пусть поджидают тех, кому повезет вырваться, — приказал Элрик.

— Хорошо задумано, мой сеньор, — Магум Колим поклонился снова и вернулся на свое место.

Когда все было обговорено и воины уже собрались уходить, принц Йиркун попытал счастья еще раз.

— Я снова повторяю свое предложение. Мы не можем позволить императору рисковать собой в битве. Другое дело я. Доверьте мне командование всеми силами на суше и на море, а императору лучше остаться во дворце. И я заверяю его — битва будет выиграна и от флота южан не останется и следа. Мой сеньор, неужели у тебя нет книги, которую ты хотел бы дочитать? Элрик улыбнулся.

— Я снова благодарю тебя, принц Йиркун. Но императору полезно упражнять и ум и тело. Я сам буду командовать воинами.

Вернувшись в свои покои, Элрик увидел, что Перекрут уже приготовил тяжелые черные доспехи. Они служили многим императорам Мелнибонэ, эти доспехи, обладающие, по слухам, волшебной силой и крепостью, равных которым не найти в плоскости земли, способные противостоять даже легендарным руническим клинкам, Бурезову и Злотворцу. Колдовские мечи принадлежали некогда самому злобному и коварному из правителей Мелнибонэ, а потом ими завладели Владыки Хаоса и спрятали на веки вечные в таком месте, куда они сами редко отваживались заходить.

Лицо старого слуги светилось от восторга, когда он своими длинными узловатыми пальцами любовно перебирал доспехи.

— О, мой господин! О, мой король! Скоро ты познаешь радость битвы!

— Да, Перекрут, — лоб Элрика прорезали морщины озабоченности, — будем надеяться, что радость нас не минет.

— Ты учился у меня владеть мечом и алебардой, луком и копьем, бою пешим и конным. Ты был прилежным учеником, хотя все кругом называли тебя хилым. Теперь лишь один человек на Мелнибонэ может поспорить с тобой в умении обращаться с мечом.

— Да, мне до него далеко, — задумчиво произнес Элрик.

— Ты зря так думаешь, повелитель.

— И этот человек — Йиркун. Ладно, быть может, однажды мы померяемся с ним силами. Надо бы принять ванну.

— Но стоит ли, хозяин? Еще так много нужно сделать.

— А потом лягу поспать, — Элрик улыбнулся преданному слуге, но во взгляде того сквозило неодобрение. — Так будет лучше. Барки расставят по местам и без меня. Мое дело — командовать битвой, а чтобы мне достало на это сил, я должен отдохнуть.

— Как тебе будет угодно, мой император.

— Ты недоволен, Перекрут? Тебе не терпится засунуть меня в эти железки, чтобы я расхаживал в них, точно Эриох собственной персоной?

Перекрут прижал руку к губам, словно стараясь поймать имя, которое сорвалось с уст его хозяина. Глаза его расширились.

Элрик рассмеялся.

— По-твоему, я еретик, а? Бывало, я говорил вещи и похуже, и ничего плохого со мной не случалось. На Мелнибонэ, Перекрут, император повелевает демонами, а не наоборот.

— Как ты скажешь, сеньор.

— Так есть на самом деле, — Элрик вышел из комнаты и окликнул рабов. В предвкушении битвы на душе у него было светло и легко.

Он облачился в черные доспехи: массивный нагрудник, подбитая мехом куртка, длинные наголенники, кольчужные перчатки. На поясе висел пятифутовый клинок, который, как говорили, принадлежал в свое время славному воину человеческой расы по имени Обек. Огромный круглый щит с изображением нападающего дракона прислонен был к золоченому поручню мостика. На голове у императора был шлем — черный, с головой дракона на шишаке, с драконьими крыльями по бокам и драконьим хвостом по гребню.

Из-под черного шлема глядели два алых глаза и выбивались локоны молочно-белых волос — точно дым из горящего здания. Вот шлем повернулся, и в слабом свете фонаря, который висел у основания грот-мачты, видно стало лицо — прекрасное и благородное: прямой нос, прихотливый изгиб губ, чуть раскосые глаза. Элрик, император Мелнибонэ, вглядывался во мрак лабиринта, ожидая появления неприятельского флота.

Он стоял на высоком мостике громадной золоченой боевой барки, которая, как и все остальные, напоминала плавающий зиккурат с мачтами, парусами, веслами и катапультами. Корабль назывался «Сын Пьярея» и был флагманом мелнибонэйской армады. Рядом с Элриком на мостике находился верховный адмирал Магум Колим. Как и Дайвим Твар, адмирал принадлежал к числу немногих близких друзей Элрика. Он был при императоре с его детских лет и постоянно подталкивал юношу к изучению тактики и стратегии морских сражений. В глубине души Магут Колим считал, что Элрик слишком уж обращен на себя, чтобы править Мелнибонэ, однако не собирался оспаривать его право на престол и гневался всякий раз, слыша разговоры принца Йиркуна и ему подобных. Принц Йиркун тоже избрал местом своего пребывания флагманский корабль, но сейчас он на нижней палубе проверял боевые машины.

«Сын Пьярея» стоял на якоре в большом гроте, который, как и сотни других, был устроен в стенах лабиринта именно для этой цели — чтобы в нем могла укрыться боевая барка. Потолок грота был достаточно высоким для того, чтобы не поломать мачты, а ширины его хватало как раз на то, чтобы свободно маневрировать при помощи весел. На каждой из барок было по нескольку гребных палуб, и на каждую палубу с одного и с другого борта приходилось от двадцати до тридцати весел. Палуб эти могло быть четыре, пять или шесть. На некоторых кораблях — и на «Сыне Пьярея» в том числе — бывало по три кормила. Покрытые позолотой от носа до кормы мелнибонэйские суда несмотря на свои размеры двигались быстро и плавно. Не в первый раз они поджидали врагов в гротах и не в последний.

Боевые барки Мелнибонэ в те дни редко можно было встретить в открытом море, но некогда они бороздили океаны, похожие на плавучие горы золота, и всюду несли с собой ужас и смерть. Тогда их было больше — сотни сотен. Теперь же под командованием Магума Колима находилось четыре неполных десятка. Но этого вполне хватит — хватит, чтобы как следует встретить врага в сыром мраке лабиринта.

Прислушиваясь к плеску волн о борта корабля, Элрик задумался о том, нельзя ли было придумать план поудачнее. Несомненно, победа все равно останется за мелнибонэйцами, но императору было жаль тех, кому сегодня суждена гибель, и своих солдат и варваров. Пожалуй, лучше было бы напугать южан, а не заманивать их в ловушку лабиринта.

Варвары с Юга не одиноки были в своем стремлении завладеть достославными богатствами Имррира. Варвары с Юга не одиноки были в своем заблуждении, что, дескать, мелнибонэйцы уже не те, не решаются выходить в открытое море и, значит, не способны уберечь сокровища Призрачного Города.

И потому варваров с Юга надлежало уничтожить — чтобы преподать хороший урок всем другим. У Мелнибонэ еще достаточно сил. Йиркун — так тот вообще считал, что Драконьему Острову не составит труда восстановить былую власть над миром, пускай даже через колдовство.

— Тсс! — адмирал Магум Колим подался вперед. — Кажется, плеск весел.

— Похоже, — кивнул Элрик.