Славянин. Синица в руках

– Говоришь, простой исполнитель?

– Ну может не совсем простой, но и не фигура в индейской игре.

– Индийской… – в раздумье исподволь поправил собеседника.

– Отпустишь?

– А ростовчанина кто завалил? – не обратив внимание на вопрос, Лиходеев задал свой.

– Я тут не причем!

– А кто, причем? Говори, что знаешь, а то из тебя все клещами приходится тащить. Рассержусь, худо будет.

– Всеволод две зимы подряд в поход ходил на вятичей. Все примучить норовил их не к дани, а именно к покорству. Вот князья родовые и обиделись, а подослать убийцу, дело плевое. Тем более у них самих, не в пример нашим умельцы имеются. Так-то!

– Они и младшего похитили?

– Не знаю. Про то даже не слыхал. Видать клювом прощелкал. Бывает. Не ведаю кто, но кто-то из ближников посетил верхушку кланов с тайным посольством. Там созвали старейшин и им доходчиво объяснили, что Всеволод вятичей не любит и разоряет. Тут еще и слушок прошел, что мол, князь Святослав не устыдившись, всенародно объявил в землях вятичей, чтобы жители старались умертвить Всеволода Ростовского и что убийцы будут награждены его имением.

– Это как?

– Чего непонятного? Вятичи родовым строем живут, вот после кончины врага, какой из городков и отойдет под руку племенному князьку, а значит и всей общине родовой. Но по мне, так в сем деле подвох имеется. Я ведь тоже не вчера родился, и по отдельным сведениям смог сложить головоломку с вятскими князьями. Там над ними кто-то повыше стоит и твердой рукой нагибает. Вот кто, это не узнать. Табу!

– Понятно.

– Отпустишь?

– Нет. Уж слишком ты скользкий, Тверд. Но и жизни лишать не хотелось бы, поэтому… – Лиходеев повернул голову в сторону двери, громко позвал. – Беляй!

Появившемуся седому старику в колонтаре и при мече на поясе, односложно бросил приказ:

– Он твой, забирай.

– Слухаюсь батька!

Уходя, попрощался с пленником:

– Прощай! Еще свидимся.

– Всенепременно, боярин.

Глава 4. У истоков долгого пути

Призрачный свет луны, то меркнувший, то вновь возникающий после схода двигавшихся по небу облаков, серым маревом расплескивался по окрестностям. Строение, по какой-то причине давно брошенное людьми, неказистое, источающее сырость, дало возможность скоротать ночь не под звездами, а иметь хоть и дырявую, но все же крышу над головой. Стены из плетня и жердей, обмазанных глиной, кое-где сохранили остатки выбеленных мелом поверхностей. Разложенный на земляном полу костер, пожирая предоставленную еду в виде толстых веток, покрывших собой кусок единственного полена, языками пламени освещал скудную обстановку, не задымлял помещение, выдувая скопление газа в дыры низкого потолка. Из леса, вплотную подступавшего к неухоженной хибаре, то и дело слышался легкий шум, а то и подвывание зверей. Ночь не останавливала кипучей жизни в лесном пределе, даже наоборот, подстегивала ее.

Тяжелые дни, проведенные в дороге, отложили отпечаток на самочувствии. Не было той спаянной команды к которой привык, на которую мог всецело положиться. Приходилось спать урывками в полглаза, постоянно контролируя любую ситуацию. Теперь наступала расплата в виде отходняка. Сон прямо пожирал мозг, глаза самопроизвольно смыкались, а тело расслабившись, не хотело повиноваться. Последняя мысль промелькнувшая в сознании, была констатацией факта, что молодой вой, поставленный в охрану перед входом, обеими руками удерживавший сулицу, опершись о нее, поник головой, заснув на посту.

Сонное царство сковало витязей расположившихся вокруг полыхавшего пламенем костра, и сам сон тот был необычным, колдовским, в одночасье сморившим крепких молодых, но уставших парней.

Звук семенящего шага не потревожил. Миновав охранника в единственную, но большую комнату дома проник седой старец. Прошел от спящего к спящему, нагибаясь, вглядывался в лица при свете кострища. Мерцавшее пламя искажало черты лика, но в целом, пришлый дед остался чем-то доволен. Хмыкнул от простоты содеянного. Подумал о том, что ранее людишки были покрепче. Мельчают смертные. Выйдя на свежий воздух, расправил плечи, свистнул. Не таким уж и стариком он был, всего-то под шестьдесят. Люди могут жить долго.

Из ночи ко входу в хибару выехал добрый десяток конных людей, не сторожившихся разбудить спящих. Ночь и призрачный свет ночного светила, позволяли видеть лишь серые силуэты. Властный голос человека в темном корзне, заставил старика приблизиться к стремени.

– Ну, что там, Бужан?

– Спят, княже, – проскрипел старче.

– Они ли?

– По числу и справе, так похожи на тех, про которых однорукий баял. Одежа справная, брони. Ну лошадей ты и сам рассмотреть успел.

Силуэт в корзне оборотился в седле к сопровождению, повелел:

– Радим, спешивай всех, веди внутрь. Что делать знаешь.

Старик посторонился, пропуская тех, кто должен выполнить волю князя. Не стал задерживаться, лишь спросил:

– Я еще потребен, княже?

– Спасибо Бужан, можешь быть свободен. Выбери себе лошадь, вон их сколько осталось без седоков. Быстрее на место попадешь.

– Лошадь кормить нужно, да и спорный вопрос, что быстрей. Лесные чащобы только ноги осилят. Ты вот круголя поедешь, а я напрямки.

– Добро. Ежели потребуешься, оповещу. Прощай.

Вскоре из строения стали выходить княжьи люди. Тащили тюки, оружие, а то и просто ворох одежды. Дело сделано.

– Радим, увязывайте все на лошадей, забросайте хибару хворостом и подпалите!

Топот копыт растворился в темноте, оставляя за собой зарево пожара у неровного полотна летника. До города Крома от этого места оставалось проехать верхом всего половину дневного перехода.

А Лиходеев торопился. От рассвета до заката, понукая лошадей, трое воинов бороздили пределы Руси, старались наверстать утраченное время. Прямоезжей дороги из Курска в Залесье не существовало. Испокон веков все дороги у славян не походили на дороги того же Рима, имеется в виду империя канувшая в лету. Не похожи и на дороги Западной Европы, хотя там они лишь слегка лучше. Вся необычность летников в том, что на версту они имеют ну никак не меньше семи загибов. Будто желают оспорить аксиому, относительно кратчайшего расстояния между двумя точками. Конечно, тут свою лепту вносили еще и реки с непроходимыми лесами по берегам. Вон в Ростов даже воинство обычно добиралось окольным маршрутом через водный днепровско-волжский путь с волоком на Валдае. А ведь вполне могли плыть водным путём из Десны на Оку. Им пользовались купцы. Только здесь одна закавыка имеется, воины и должностные лица русских княжеств не могли просто так пересекать территорию чужого государства. Каждый князь в своем уделе, полноправный хозяин на своем подворье. А вот теперь, представьте пяток бойцов современной Российской Армии, вышедших в увольнение, и за каким-то ляхом, зашедшие в ваш двор, перебравшись через забор. Решивших посмотреть, а что у вас интересного хранится в сарае?

Но Лиходеев не государево лицо, боярин, каких на Руси пруд пруди. Ехали по намеченным летникам, перебираясь через реки по бродам. Ночевать приходилось по-разному, когда на постоялых дворах, а когда и на лесных полянах. По определенным метам поняли, что прошли земли курского княжества и вступили на территорию вятичей. По понятиям двадцатого века, такая территория сродни Гуляйполю времен незабвенного батьки Махно. Хоть Ростов и пыжился казаться володетелем бескрайних лесных просторов, но получалось это до смехотворного коряво. Было дело, Лиходеев пару раз ездил этой дорогой и каждый раз удивлялся неустроенности шляха на котором всегда приходилось встречать шайки татей. Он и в этот раз ожидал чего-то подобного, но пока бог миловал, обходила их беда стороной. До назначенного места еще ехать и ехать, а уж ночь грозится опуститься на землю.

– Командир, смотри костровище какое у дороги, – Вольрад плетью указал на кучу сгоревшего дотла пепла у дороги.

– Помню это место. Здесь заброшенное жилище стояло. Люди давно его покинули.

– Так может остановимся? Ночь скоро. – Предложил Ждан.

– Можно. До города чуть меньше дневного перехода, ночевать все едино где-то придется. А я помню тут неподалеку в лесу криница с вкусной водой.

– Лихой, чую место плохое. Может другое найдем? – попробовал переубедить Вольрад.

– Зачем? Раньше как раз здесь и ночевали, правда под крышей, но и так ничего. По тропинке к роднику лошадей в поводу проведем, а там и расположимся. В первый раз что ли?

Мимо черно-серой плямы огромного кострища, вышли на узкую тропинку, почти неразличимую с дороги. Она нахожена лишь теми, кто знает, куда она выведет. В очередной раз пригнув ветви руками, освобождая проход, из-за стены листвы показался крохотный пятачок поляны со звонким звуком ручья отходившего от провальца криницы. Приняв влево по самой кромке кустов, отошли от прохладной ленты воды, змейкой петлявшей в густой траве и расположились под рясными ветвями старой раскидистой сосны. Расседлав и обиходив утомленных дорогой лошадей, развели небольшой костерок, бросив попоны с седлами на них в перину никогда не кошеной травы, образовав полукруг у огня, так, чтоб просматривалась вся поляна. Поужинали нехитрой дорожной снедью, и уже в сумерках двое из троих спали сном праведника.

Вторую смену в охране стоял Вольрад. Зевнув, подкинул сухих веток в костер, уселся так, чтоб отблеск огня не замыливал взор. Сидел размышлял о том, что же ему так не понравилось на месте недавнего пожара? Почему так гложет душу? Сейчас бы спросить об этом старого волхва. Уж он бы сразу распознал причину волнений своего ученика, ответил на любой вопрос. Но старик далеко, а плохое место вот оно, рядом.

Лошади заволновались, подхрапывая предупреждали о чем-то. Молодой ведун встрепенулся, подтянув щит поближе, готовый в любую минуту поднять друзей на ноги. Но нет, безветренная ночь не шелохнет ветку на дереве, а кроме звона ручья, других близких звуков нет. Где-то в лесной чаще кипит ночная жизнь, но ждать опасности от нее не стоит. Треснула ветка в костре, стрельнув искоркой в темноту неба. Горящий уголек в один миг раскрасил черноту сиянием и перед взором Вольрада предстал Дрон. Грустная улыбка легла на лик друга. В простой полотняной рубахе и портах, он стоял в двух шагах от пламени костра и молча взирал на Вольрада. Что сие за напасть такая? Почему? Ведун не испугался, только вышел из ступора. Недобрая мысль посетила голову. Задал вопрос привидевшемуся собрату:

– Жив ли ты, Дрон?

Неторопливое покачивание головы из стороны в сторону.

– Живы ли вои уехавшие с тобой?

Снова тот же результат.

– Где вы погибли?

Кивок в сторону тропы.

– Пепелище?

Кивок утверждение.

– Давно? День, два… День тому назад?

Кивок.

– Кто на вас напал?

Привидение стояло и молча взирало на ведуна. Оно не могло ответить словом. Вольрад призадумался. Что спросить и как? Будить Лихого нельзя, Ждан в сем деле не помощник. Дрон будет видим только для тех, кого он посетил, кто в состоянии его такого воспринять. Остальные, разбуди их, заметят лишь сияние.

– Был бой? Нет? Вас убили спящими? Как же так вышло? Ладно желторотики, но ты… Колдовство? Да, колдовство. Как же я сразу-то не понял. Убийц ты знал? Не знал. Дорожные тати? Нет. Тогда кто они? Ладно, я понял. В какую сторону уехали? Так. Так. Что у нас в той стороне? Город. В сторону города? Ясно. Прости нас, чуть-чуть не успели. Я тебе обещаю, что мы отомстим. Найдем и отомстим.

Все что хотел, Вольрад узнал, теперь осталось договорится с покойником, чтобы он перестал беспокоить живых, отправить его по назначению. А для этого придется увещевать. Прости Дрон! И прощай. Повел разговор в нужном ключе:

– Куда ты идешь? Мертвые к живым не ходят. Больше не бродить тебе по Яви, свой долг ты исполнил честно! С сих пор твое место, как и место воев погибших с тобой в Ирии. Уходи и выполни мой наказ. Передай от живых привет всем тем нашим, которые за Кромкой. Скажи, в свое время мы все окажемся рядом с ними, но пусть не ждут нас скоро. Все! Аминь! Мое место свято!

Улыбка покойного друга озарилась радостью, будто тяжелый груз свалился с его плеч, и его ничего уже не удерживало в этом мире. Привидение приподняло руку и прощально взмахнуло ней. Свечение стало блекнуть и таять на глазах. Раз! И перед глазами Вольрада была только ночь с ее далекими и близкими звуками. Заснуть он уже не мог, поэтому Лихого, который должен его сменить, будить не стал. Сидел у костра, думал и вспоминал.

Лиходеев рвал и метал. Из его уст рвались потоки ругани. Он сам понимал, что все это уже ничем не поможет погибшим. Но пятеро желторотых пацанов и Дрон требовали мщенья. Ему бы только добраться до того, кто это сделал, и он порвет ему пасть, вырвет из горла кадык. Нет! Нет, он не даст ему так просто уйти. Он медленно, по капельке будет отрезать жизнь у мерзавца, смакуя каждое мгновение пытки. Мразь! Ты не знаешь, с кем связался!

По утру Ждан обследовал округу и подтвердил, что те кто уничтожил их соратников, скорее всего направились в сторону города. Егор подошел к пепелищу, остановился у его подножья, постояв молча, будто черпая силы в своей ненависти и стараясь запечатлеть последнее пристанище своих хлопцев. Повернувшись к Ждану, совершенно спокойным голосом велел:

– Набери пепла в кошель и пусть он всегда при тебе будет. Отдашь его мне, когда спрошу.

Вскоре трое всадников, пустив лошадей в галоп, продолжили движение по летнику.

Укрепленное поселение встретило их под вечер. Располагалось оно так, что местность вокруг хорошо просматривалась. Противник не мог внезапно подойти ни к городским стенам, ни к воротам. Мало того, что Кром стоял на высоком месте, откуда имелся широкий обзор, так еще с другой стороны крутой берег огибала река. Край лесной, поэтому и стены города, вытянутые неровным полукольцом, были выстроены из древесины с набитой внутрь землей и песком. За стеною земляной вал, а сами горожане незнамо с каких времен выжгли лес и обустроили посад с полями и огородами. Взглянешь кругом себя, и на ум придет понимание, что Кром совершенно не походит на тот же Курск.

Проезжая городские ворота, под вечер не имевшие большого ажиотажа в проходе через них людского потока, Лиходеев оплачивая въезд, попытался выяснить у охраны какая масть в городе и округе. Постоянные конфликты местной элиты с властью, приводили к частой ее смене.

– Боярин Липка, ставленник Ростова местничество держит. – Был ответ одного из вратарей. – Да вы никак издалеку?

– Курские. По делам хозяйственным приехали. Посмотрим, что за торг здесь у вас и можно ли выгадать на каком товаре.

– Значит на торг?

– Пока осмотримся. Постоялый двор Мухан так и держит?

– А чего ж, что старому сдеется. Как проехать знаешь?

– Найду.

Въехав на постоялый двор, все трое попали в крепкие объятия Лиса.

– А я вас тут который день высматриваю. Как Смеян отмашку дал, так я со службы и рассчитался. Сел на лошадей и прямиком сюда.

Улыбка сошла с хитрого лица друга, как только узнал о гибели Дрона. Егор сразу как вошли и остались в снятом помещении одни, приступил к нарезанию задач.

– Ты Лис уже сегодня оседаешь в кружале. Выберешь собутыльников из числа местного люда и ненавязчиво узнаешь про пропажу княжича. Попутно выясни, кто два дня тому малым отрядом до полудня в город въезжал. Может, были таковые. Мы трое, тем же самым в трапезном зале озаботимся. Завтра с утра рассасываемся по всему Крому, собираем слухи и к обеду определимся как нам дальше быть. А сейчас в баню пойдем, дорожный пот смоем.

Удача улыбнулась Лису. Улыбнулась она не в кружале, где он добросовестно спаивал новых знакомых стражников, пришедших расслабиться в питейное заведение после окончания смены. Нет. Шныряя по торговым рядам, курянину на глаза попался молодой вятич, судя по повадкам тоже приезжий. Мало ли народу пришло с утра за покупками и просто поглазеть на торговлю, прошел бы мимо и не заметил, только вот на поясе у людина из числа местного племени, подвешено ни что иное, как до боли знакомый меч, ранее принадлежавший Дрону. Лис оправдывая свое имя, не стал поднимать бучу и хватать кого либо за грудки, а ненавязчиво «повел» человека. Пока следил за ним, передумал о многом, представлял как выйдет на кубло татей дорожных, а оказалось что людин и сам из числа торгашей. Весь день проторчал в торговых рядах, а к вечеру присоединился к своим соплеменникам поставившим насад у мостков на реке. Никакие они не вятичи, а самые что ни на есть новгородцы. Пристали к Крому везя в Византию меха, мед и воск. Наученный не делать поспешных выводов, вернулся на постоялый двор.

Выслушав доклад, Егор сразу понял, что не все так просто. Если пришли по реке, то вряд ли выезжали похулиганить на дороги в чужой земле, а значит нужно не бежать сломя голову, хватать и трясти купца или кто он там был в своем коллективе. Достаточно поговорить и определиться с непоняткой.

Оседлав лошадей, для более скорого передвижения, на пару с Лисом выехали к речным причалам. За городскими воротами, проехали вдоль насыпных валов и по кругу, огибая посад с огородами, приблизились к причалам. По летнему времени купеческие странники водных магистралей в большинстве своем располагались у кораблей. Можно увидеть на кострах таганки с котлами на них и собравшихся кругом людей. Говор и смех давал понять, что ведутся речи про былые плаванья по необъятным чужим землям и иным странам.

– Вон! – указал Лис.

Подъехав, Лиходеев бросил повод другу, а сам поздоровался.

– Приветствую честную компанию. Здоровья и удачи вам купецкой.

Собравшееся вокруг костра товарищество поворотилось к пришлому. Сразу был сделан вывод, что угрозы тот не представляет. Навстречу поднялся дородный мужчина среднего возраста, одетый неброско, по-походному.

– И тебе здоровья. Кем будешь и с чем пожаловал к нашему огню?

– Боярин я курский, Лихим кличут. Дело у меня к одному из ваших.

– К кому и что за дело такое. Я купец Яков, отца Будимиром кликали. За то, что в дороге происходит, я ответ держу.

– Понятно. Мне бы без лишних ушей перемолвиться вот с тем людином, – указал на парня на поясе которого видел знакомый меч.

– С Карпом? Так то мой средний сын. – На челе купца промелькнуло беспокойство. – Чего случилось такого?

– Отойдем.

Лиходеев без обиняков рассказал о случившемся в дороге и так же безнапряжно выяснил, что молодой купец, проходивший стажировку у папашки, два дня тому назад на торгу увидел понравившийся клинок. Не новый, но ухоженный, из доброго метала, а рукоять как влитая вошла в ладонь. Ну и загорелся купить. Стал сбрасывать цену и на удивление, ему не торгуясь уступили. Вот так и стал обладателем боевого клинка.

– И я и мои вои седни провели день в людных местах и ничего из снаряжения наших погибших товарищей невидали.

– А на торгу, где лошадями торгуют, были?