Разговаривать вообще было не то чтобы нельзя, но нежелательно. Болтовня, тем более на посторонние темы, довольно сильно отвлекала и снижала бдительность. Но в словах друга что-то было. Я еще сам не мог понять что именно, поэтому, скорее защищаясь, съязвил.
— Не нападают? Скажи это Маулаю. Или как там его… Пеплу.
— Я не про это. Октопод напал, когда Маулай споткнулся об его щупальце. А ты ведь всяко видел осьминогов в Логовах. Стоит к ним метров на десять-пятнадцать подойти, они сразу кидаются на тебя.
Я поднял руку, заставляя его замолчать, потому что в этот самый момент подошла группа Кольта, и настал наш черед двигаться. Хотя в словах Сереги была логика. Можно все списать на различия поведения октоподов в Логовах и Норе, но я сам слабо верил своим мысленным аргументам. «Осьминоги» явно вели себя по-другому, и версий для подобного было предостаточно.
— Потолок, — негромко сказал Дефлер.
Его встроенный в шлем фонарик бил одиноким слабым лучом вверх. Я нащупал свою подсветку и вздрогнул, буквально все наверху было усеяно «осьминогами». Скорее даже не так, весь потолок и был одним сплошным «октоподом», у которого нельзя было различить туловище. Это месиво лениво извивалось, будто покачиваясь на воде.
— Чтоб меня, — сказал один из бойцов группы Рёмера. Сам главный «Зимородок» уже включил фонарик и мрачно наблюдал за представившейся ужасающей картиной.
— Мы не пройдем, — сказал я ему, чтобы развеять все иллюзии. — «Осьминогов» тут всяко не меньше двух-трех десятков. Зацепим одного, остальные порвут нас.
— Разворачиваемся? — Спросил Рёмер, и в его голосе я услышал столько горечи, что вздрогнул, будто от холода.
— Их щупальца почти не свисают до земли, — заметил я.
— Они ими держатся, — кивнул «Зимородок».
— Можно попробовать пройти под ними, не касаясь.
Рёмер ничего не ответил, но посмотрел на меня как на беглеца орбитальной тюрьмы, решившего удрать из центрального исправительного учреждения Федерации, имея в арсенале лишь зубочистку. В общем, глядел на меня как на полного психа. И складывалось ощущение, что остальные разделяли его мнение.
— И кто пойдет? — Спросил кто-то из группы.
Черт, вот как же не хотел слышать этот вопрос. Понял, что он прозвучит, как только предложил пройти под октоподами, но до последнего питал какую-то слабую надежду, что этого не случится. Эх, ведь в случае чего, непонятно что со мной будет. Я после второй смерти еле-еле выкарабкался, пару дней пролежав пластом. Будет ли жизнь после третьей?
— Я пойду, — вышел вперед Дефлер, — у меня форты под Интердиктом. Подстраховался. Если что-то пойдет не так, не стреляйте, а сразу отходите.
Я с удивлением посмотрел на паренька. Вот ведь, чемпион по лазертагу. Всю дорогу у него зуб на зуб не попадал от страха, а теперь вдруг добровольцем-смертником выступил. Красуется или здесь что-то еще? Дефлер посмотрел на меня, вроде ожидая ответа, поэтому не осталось ничего лучше, кроме как кивнуть.
Все же он волновался. Экзоскелет как мог, скрывал неуверенные движения игрока, но у того явно тряслись колени. Живое «море» над ним лениво колыхалось, почти не двигаясь, и будто следило за одиноким путником, зашедшим в их царство теней. Стоило лишь этому многорукому чудовищу махнуть щупальцем, и незваный гость превратится в бездыханную груду мяса и костей.
Я видел, как подобралась практически вся группа, разве что за исключением Рёмера и Кольта. Даже Серега сделал пару шагов назад, переключив оружие на предохранитель и убирая за спину, чтобы можно было быстрее бежать. Некоторые даже развернулись спиной к крадущемуся Дефлеру, чтобы не терять ни секунды. А он… все шагал.
Вот паренек оказался в самой гуще переплетений щупалец и огромного кома собранных вместе тел, помедлил, явно пытаясь взять себя в руки, и пошел дальше. И ничего! Ровным счетом ничего не произошло. Еще мгновение, и он, похоже, сам не веря своему счастью, оказался по ту сторону этой живой преграды, развернулся и несколько раз включил и выключил фонарик. Теперь все взоры оказались обращены ко мне.
Вот ведь тоже скаут, чтоб вас всех. Меня вдруг взяла злость, не на них даже, а на самого себя. Согласился полезть к черту на рога. Мне с моими двумя смертями следовало бы сидеть в форте и зализывать раны до полного восстановления. А потом… Потом, когда «Зимородки» отвернутся от нас, «Шиншилл» разнесут по камням, не «Медведи», так наши миролюбивые до поры до времени соседи-«Хамелеоны». Потому что когда-нибудь они уничтожат «Волков» и решат подмять под себя весь дистрикт. Вот и выходило, что «Зимородки», точнее союз с ними, мне очень и очень нужен. Для этого я не то что под щупальца октоподов, а даже в сопло еще не остывшей ракете полезу.
И я шагнул вперед. Было страшно только первые несколько секунд, потом испуг сменился банальным отвращением. Глядя на эти склизкие, почти бесформенные канаты щупалец меня слегка мутило. Почему-то вспомнился запах поджаренного из плазмогана «осьминога», его наливающийся горечью в горле налет жира.
Октоподы будто почувствовали мое отвращение. На мгновение «потолок» колыхнулся, приходя в движение. И когда я уже решил, что сейчас они обрушатся на меня, все снова затихло. Я подошел к улыбающемуся Дефлеру и отечески похлопал его по плечу, мол, ничего особенного. А сам пытался унять крупную дрожь. Развернулся к нашим и подал сигнал фонариком.
На весь переход ушло от силы минут десять, не больше. Было видно, что настроение группы заметно улучшилось, но я постарался сразу погасить этот эмоциональный всплеск. Преодолели лишь часть пути и еще неизвестно, что ждало дальше. По моим прикидкам, мы прошли немного, может, больше метров ста пятидесяти. Временами Нора шла гладким, едва покатым уклоном, а иногда резко ныряла вниз откосыми валами. Я все думал о том, как мы будем возвращаться, а именно это интересовало в первую очередь. Вроде сервоприводы должны были усиливать все движение тела, включая прыжки, в противном случае возникал риск застрять тут до рассвета. А тогда не поздоровится всем.
Постепенно воздух стал чище и свежее. Больше не веяло прогорклым жиром октоподов и кислой, как двухдневный пот, слизью, что стекала с их конечностей. По телу пробежался ночной ветерок, принесший с собой какую-то чистоту. И это насторожило. В недрах Норы не могло быть сквозняка.
— Твою мать! — Выругался Серега после очередной рекогносцировки.
Он не присел на колено как обычно, а наоборот, шагнул вперед, чуть не сверзившись вниз. Не окажись у него на плече моя рука, так бы и случилось. Хотя, я понимал удивление друга.
Тоннель вывел нас в некогда обширную полость, высотой в несколько десятков метров и диаметром шагов в четыреста. Причем стало понятно, что «помещение» было сделано инопланетянами намеренно. Имелась «тропа», уходящая по краю стены и спускающаяся вниз, к беспорядочно разбросанным камням, и пробитый «потолок», через который виднелось черное как смоль небо. Среди обвалов проглядывалось и нечто органическое, белеющее, словно флуоресцентная краска.
— Видимо, здесь и было «гнездо», — сказал подошедший Рёмер, — до того, как сюда попал метеорит и Нора обвалилась.
— Тут такая глубина, даже с учетом высоты пещеры… — Задумался я.
— Судя по всему, существуют полые ходы над этим помещением, может, тоннели поменьше того, через который пришли мы, но они есть. Смотри, — он указал вниз, где почти на равном расстоянии друг от друга находились зевы тоннелей. Несравнимо меньше, чем тот, у которого стояли мы.
— Сеть тоннелей, соединенных с общим залом. Тут было нечто важное.
— Матка, — сказал Кольт, — причем не та, которая селится в Твердынях, а несравнимо больше, если судить по ее останкам.
— Хм, метеорит падает на Нору и убивает Матку, — стал размышлять Рёмер, — а следом все инопланетяне, что живут здесь, устремляются на север. Есть предположение?
— Может, они не могут жить без Матки? — Предположил Серега. — Умерла эта, решили найти новую.
— А вот это интересная догадка, — кивнул Рёмер. — Однако совпадение странное. Чтобы метеорит попал прямехонько в Нору.
— Потому что многовато совпадений. За несколько дней до этого метеорит меньше попал в Твердыню в моем кантоне.
— Может, это «наши»?
— Метеоритами? Да с такой точностью, — я покачал головой, — маловероятно.
— Ладно. Что еще?
— Ушли все, кроме «осьминогов», — указал я на несколько входов в тоннели, у которых «дремали» октоподы.
— Видимо, у них существует какая-то иерархия, — пожал плечами мой друг, — все остальные убежали, а эти остались вместе с мертвой Маткой. Оттого они такие вялые, вроде в анабиозе.
— Смотрю, ты стал резко специалистом по внеземным формам жизни, — подколол я его.
— Кто-то же должен, — усмехнулся Серега.
— Возможно, ты прав даже больше, чем думаешь. Совсем далеко, на юго-западе, осталось несколько Твердынь. Видимо, они относятся к другой Норе. Надо будет последить чуть пристальнее за укреплениями инопланетян.
— Если на юго-западе есть Нора, но все ломанулись на север… — начал было я.
— То к северу их логово намного ближе, — закончил мою догадку Рёмер.
Вот только этого не хватало. Думал, что спрятался со своими ребятами в самом углу от большой войны, сидел, как у маркитанта первого доминиона за пазухой, а, оказывается, где-то поблизости укрылись твари. Которых, к тому же, стало не в пример больше, если не брать в расчет октоподов. Да уж, незавидная перспектива. С фронта враждебные Альянсы, с тыла инопланетяне.
— Надо спуститься, отсюда ничего толком не рассмотришь. Только аккуратно, не заденьте «осьминогов».
Мне не возражали. Хотя было видно, что никому это особой радости не доставляет. Матка хоть и была мертва, но все же источала животный, необъяснимый страх. Один из охотников на довоенные артефакты рассказывал, что так бывает, когда погружаешься в залитые первые этажи старых домов. Тебя полностью оберегает защитный костюм, а в радиоактивных водах давно никто не водится, но с каждой минутой в душе все больше и больше начинает расти паника. Он говорил, что больше часа там невозможно находиться.
Мы осторожно миновали анабиозных октоподов и вышли на относительно ровную площадку. Только теперь я осознал размеры главной Матки. Мне пришло в голову, что вся эта Нора выросла вокруг нее, потому что мертвая Царица была явно больше диаметра нашего тоннеля. Вокруг нее так же неподвижно лежало несколько яйцекладущих существ поменьше. По всей видимости, именно они селились в Твердынях.
— Сколько у нас еще времени? — Спросил я Рёмера.
— Если учитывать возвращение в наши форты, а они находятся дальше, чем твой, то четыре часа.
— Что ж, тогда у нас час, чтобы осмотреть тут все! — Громко сказал я и содрогнулся от собственного эха. — И старайтесь ничего не задевать. Больше терять сегодня никого не нужно.
Я включил фонарик и, выставив перед собой бластер, стал обходить заваленную Матку.
Глава 4
— Ну хватит спать, в самом-то деле, — Киу шутливо укусила меня за ухо.
— Встаю, встаю, — ответил я, даже не пытаясь поднять веки.
А что ей сказать? Что всю ночь бродил по практически вымершей Норе, а потом мчал обратно, как сумасшедший, рискуя не успеть к проверке конвертера? И то хорошо, что Киу заглянула утром, а не раньше. Тогда бы мне пришлось более изобретательно врать. Хотя, я ее и так не сразу впустил.
— Ну хватит спать. У нас там, кстати, неприятность.
— Какая? — Мгновенно я открыл глаза.
— Ничего себе, значит, когда я ласково тебя бужу, ты не реагируешь, а как только услышал, что у нас неприятности…
Она даже сделала вид, что надулась, но я видел ее полный иронии взгляд. Эх, женщины, ну почему вы все превращаете в игру? Я протер красные от недосыпа глаза. Резь была такая, словно в них засыпали измельченный кремний, используемый для производства солнечных батарей. Да и чувствовал я себя разбитым. Обычным игрокам конвертер глушил перенапряжение мышц после прогулки в экзоскелете, а вот у девиантов такой возможности не было.
— Не дуйся, просто я себя неважно чувствую после возрождения. Еще не пришел в себя.
А вот это был козырь. Причем такой крупный, что бить Киу было просто нечем. Поэтому она обвила меня своими хрупкими руками и поцеловала, после чего обезоруживающе заглянула в глаза.
— Так что там случилось?
— Тот самый диверсант, который вчера на Катану заселился.
— Его Леорик сразу снес. Кантон остался временно нейтральным, там два малыша живут. Один лейтенант, другой и вовсе уорент-офицер. Судя по всему, ребята не семи пядей во лбу, иначе их Рина бы завербовала.
— Ну вот именно на этого уорент-офицера диверсант и заселился. Ночью. Переголосовал кантон на себя и накрылся Интердиктом.
— Твою ж мать, — выругался я. Все-таки сбылся самый отвратительный сценарий, который мог быть.
Однако заселиться подполковнику на уоррент-офицера, это же какой штраф по Славе должен быть? Тысяч пятьсот, не меньше. И у меня большие подозрения, что в запасе у этого засланца осталось еще немало очков.
— Ладно, сейчас схожу в душ и подумаю, что делать.
— Хорошо, я с тобой. Спинку потру.
Она так легкомысленно улыбнулась, что у меня не возникло сомнений, до спины мы вряд ли доберемся. Спустя час, еще больше измотанный, чем после пробуждения, я вывалился из душевой. К чести Киу, последние пять минут она и правда меня мылила без всяких задних мыслей. А я стоял, трогал пальцем работающий конвертер и боролся с желанием прямо сейчас вытащить проклятую коробку и посмотреть на настоящую Немезиду. Насколько настоящим могло быть бионическое тело.
Еще я размышлял над более важным вопросом — кому рассказать обо всем, что случилось со мной за последнее время. В первую очередь про конвертер и эту, настоящую реальность. После удачной разведки я обсудил этот вопрос с Рёмером, и он дал добро, посоветовав отбирать кандидатов более чем тщательно. Будто я сам этого не знал.
— Киу, а кому из нашего Альянса ты не доверяешь? — Спросил я, когда мы одевались.
— Шари, это который с Пилипо пришел. Густаво еще. Молчит всегда, такое ощущение, что себе на уме. Еще Пента с Баруном… Им не то что не доверяю, они просто не нравятся.
— Нравятся, не нравятся. Тебе с ними присягу перед Федерацией не приносить. Я же говорю про подозрения.
— Ну тогда эти двое. В остальных, мне кажется, можно быть уверенным.
Что ж, неужели это я такой параноик? Но в моем списке было гораздо больше людей, чем Шари и Густаво. Хотя эти, конечно, шли первыми. Кстати, то, что по этому поводу наши мысли сошлись, говорило о многом. В том числе, что мои подозрения не так уж и субъективны.
— Вообще у нас довольно интересная фракция. Пойми правильно, я была в нескольких нейтральных э… объединениях. — Что правда, то правда. Она говорила мне, что играет с начала Второй Эпохи. — И ни разу не видела, чтобы так верили в своего лидера. А ты ведь всего капитан.
— Людям надо во что-то верить, — ответил я, вешая полипропиленовое волокно, заменяющее нормальное полотенце, — это все из-за слабости. Из-за желания переложить ответственность на кого-то другого. На Бога, на правительство, на разные внешние факторы.
— А ты во что веришь?
— Ни во что, а в кого. В себя. Я себя еще никогда не подводил.
Киу улыбнулась и убежала одеваться. Я же заранее взял запасной вариант комбинезона и теперь бодро влезал в него. Как же все-таки болят глаза. Надо посмотреть в ту аптечку, о которой говорил Рёмер. Может, там есть какие-нибудь капли. Но это только после того, как уйдет Киу.
— Ну что там? — Уселся я в одно из кресел командного пункта, а сам машинально посмотрел на пустое место, где в реальности располагался ложемент. Интересно, но только сейчас понял, что при включенном конвертере лично задаю себе команду обходить центр помещения, чтобы не споткнуться о предмет, которого тут быть не должно.
— Вон он, — указала Киу на нашего вселенца.
— Вот ведь засранец.
— Чего это?
— У него Интердикта осталось всего на три часа. То есть он и не собирается отстраивать укрепления. Не вешает защиту на несколько дней, как, например, сделали мне. Потому что знает, будет снимать Интердикт, когда станет атаковать. И смотри, транспортеры от него летят в соседние кантоны. Держу пари, оружие скупает.
— Ну тогда ему много денег понадобится. Именно оружием тут никто не богат.
— Думаю, у него и денег, и Славы, и Святости столько… В общем, измором его точно взять не получится. Надо думать, как выкорчевывать этого негодяя. Кстати, ты в курсе, что у тебя на двух фортах Интердикта по сорок минут осталось.
— Ой! — Вскинулась Киу. Подбежала, поцеловала меня и сказала на прощание. — Все, улетела, позже наберу.
И исчезла. То есть, вроде как перешла из моего режима управления в режим защиты, где и стоял возле стен ее флайер. Только я знал, как обстояло реальное положение дел: легла на ложемент, тот самый, к которому благодаря конвертеру мне очень не хотелось приближаться, и ее подняло наверх.
Я вернулся к мониторам посмотреть, что еще кардинального изменилось на политической арене. «Хамелеоны» продолжали жать «Волков» (последних выселили еще с двух кантонов), ловя на упавших с фортов Интердиктов. Дополнительную помощь в серьезном перекосе сил внесла «волна». Майра со своими ребятами так прижала «Серых», что те даже не пытались портить нам жизнь. Впрочем, и без них желающих хватало. Итак, война Третьего и Десятого Альянсов закончится даже быстрее, чем я ожидал. Жаль, очень жаль. Мы не так сильны, чтобы успеть отхватить сочный кусок мяса от умирающего зверя, а стервятникам, слетающимся на падаль, как правило, достаются одни кости.
Ладно, с глобальными проблемами будем разбираться потом. Сейчас надо понять, что делать с подполковником, засевшим у нас. Я отдалил общую карту, приблизил северные, подкрашенные фиолетовым цветом кантоны, и от злости так сильно скрипнул зубами, что меня, наверное, было слышно во всем дистрикте. Один из наших соклановцев, да что там, один из моих людей вдруг окрасился. Три форта Густаво стали бирюзового цвета. Вот и побежали беженцы с треснувшего небоскреба.
Я включил связь и проверил громкость, после чего набрал общий чат, не забыв убрать из него перебежчика.
— Утро доброе. Все проснулись?
— Привет, Форт. Видел, чего у нас случилось? — Спросил Леха.
Следом за ним поздоровалось еще несколько человек. К слову, почти все, за исключением Пенты. Опять дрыхнет. Вот ведь, пехотинец спит — служба идет. Устрою ему выволочку. Голоса Шари и Пилипо я услышал, а именно они и были нужны в первую очередь.