Помоги проекту - поделись книгой:
— Не время для споров, мне просто нужна свежая кандидатура!
— А нету кандидатур, — отрезал Херберт. — Сансан с вашей помощью выжег всех, кто имел хоть малейший авторитет и мог представлять для него опасность! Сансан для них теперь — великий вождь и герой, его именем названо небо и даже Большой Шелл в небе — родная колыбель, по их поверьям! Вы убьете его? Так они всей планетой кинутся мстить за великого вождя! А у нас не найдется столько роботов с огнеметами, если все начнут рыть со всех сторон!
— Вы несете бред, Херберт! — взвизгнула Дженни.
— Я просто передаю вам слова полковника. Он отправил меня поговорить с вами — сказал, что у него нет сил на такой разговор, у него болит сердце. Вы понимаете, до чего вы довели старика? Он просил меня попытаться объяснить, что рециды — это порох, который только ждет своей искры. Я два дня ходил и подбирал для вас слова, чтоб вы поняли, черт вас дери, Дженни! Ведь ладно еще, если сожрут только базу и нас с вами! Но что будет, если орда людоедов распробует человеческое мясо, объявит людей врагами и полезет вниз, в хаб — выбежит из телепортационных рукавов в залы ожидания на Земле, Ферере, Ксантине или Новом Константинополе?! Вы представляете, сколько будет жертв?!
Дженни его уже не слушала: она выскочила из каюты, объявила общий сбор по селектору, отправила сообщение Сансану с требованием прийти в конференц-зал на срочное совещание, а сама бросилась искать полковника.
Полковник сидел на своей любимой лавочке в оранжерее и смотрел перед собой, нахмурив брови и прижимая правой ладонью к груди свой планшет. Казалось, что он клянется своим планшетом в чем-то, хотя губы его оставались неподвижны, а лицо спокойным. В свете фитоламп оно казалось пластмассовым.
— Полковник! — окликнула его Дженни. — Вам следует пройти в комнату переговоров и поговорить с Сансаном!
Он не обратил на нее внимания.
— Полковник, не время для спектаклей! — раздраженно повторила Дженни. — Вы — наш Санта Гаусс, вершина диполя власти, вождь слушается только вас! — Она вынула из-за пазухи свой жетон и поднесла к носу полковника: — Полковник Эрнест Гаусс, старший инспектор ЦУБ Дженни Маль приказывает вам начать говорить со мной!
Полковник не отвечал.
— Дженни, — раздался за спиной голос Августы. — В конференц-зале толпа рецидов, они нервничают и ждут полковника… — Августа осеклась. — Что-то случилось?!
Августа все поняла: она подбежала, чтобы пощупать пульс на шее полковника, но сразу отдернула руку — шея старика была холодной и каменной.
Дженни вошла в конференц-зал решительной походкой. За ней шли Мигулис, Херберт и Августа. Саймона оставили командовать роботами, которые укутывали тело полковника в простыни.
Сансан стоял на столе, возвышаясь над всеми. Он был откровенно жирный — его брюхо округлилось, и даже лицевой щиток, казалось, раздался вширь. Воинов в этот раз пришло много — они почесывались и зверски воняли.
— Пришло время обсудить правила дружбы! — начала Дженни строго. — Сансан — друг. И должен вести себя как друг.
Мигулис принялся переводить, но Сансан перебил и затрещал в ответ.
— Что он говорит? — спросила Дженни.
— Он спрашивает, где Сан-Гсс. Он будет говорить только с полковником.
Дженни кивнула:
— Отвечайте, Мигулис, что в жизни у Сан-Гсс сегодня наступил очень важный день…
Мигулис заговорил, но Дженни перебила:
— Стоп и тишина! Это пока сложная мысль, надо иначе… — Она задумалась.
— Но я уже перевел про важный день жизни! — возразил Мигулис.
— Тогда, — нашлась Дженни, — продолжите, что у полковника сегодня день рождения. Он поехал в далекий мир принимать поздравления от друзей. И пока не вернется, говорить буду я.
Мигулис перевел, и когда он закончил, Сансан застрекотал в ответ. Дженни разобрала только постоянно повторяющееся «Сан-Гсс» и «чаган».
— Что он говорит? — спросила она.
— Он говорит про вас гадости… — Мигулис растерялся. — Но я не знаю, что значит «чаган».
— «Чаган» как «ужун», только хуже, — внезапно подала голос Августа. — «Ужун» засланный враг, боец, его уважают. А «чаган» — выродок, враг своего племени. Он говорит, что Дженни враг племени, она давно мешает полковнику жить, и терпеть ее больше нельзя. Он говорит, что тоже хочет сделать подарок полковнику на день рождения…
— Отвечайте ему… — начала Дженни, но Сансан вдруг предостерегающе поднял одну из клешней, зашипел и защелкал.
Мигулис снова не понял, а вот Августа рванулась вперед и встала между вождем и Дженни. Она широко раскинула руки и отчаянно застрекотала, вытянув губы трубочкой. В отличие от Мигулиса, говорила Августа без запинок и так плавно, словно язык рецидов был ей родным — ловко пощелкивая и выплевывая согласные.
Сансан некоторое время ее слушал, а затем вдруг дернулся, словно сбрасывая морок, и исчез. В следующий миг он уже был перед Дженни за спиной Августы. Щелкнула клешня, и тело Дженни мягко повалилось на пол. Отрубленная голова осталась в клешнях Сансана, а в третьей клешне он держал ее жетон.
Все-таки двигались рециды с невозможной скоростью.
В маленький пустой кафетерий на верхнем ярусе транспортного порта небольшого городка Земли зашел высокий мужчина с черной бородой и в старомодных очках. На плече его был небольшой мешок, какие модно было носить десять лет назад. Он взял в автомате чашечку кофе, сел за столик, положил перед собой очки и принялся размешивать сахар.
В этот момент из недр кафешки выкатилась тележка, увешанная тряпками и уставленная флаконами, но вел ее не робот, а мужичок в спортивном костюме с усталым лицом. Он распахнул дверцу ближайшего автомата и принялся вытирать тряпкой капли конденсата на изнанке стеклянной двери — работа, с которой роботы до сих пор справляются из рук вон плохо.
Мужчина с черной бородкой недоуменно посмотрел на мойщика, затем нацепил очки и вдруг негромко воскликнул:
— Саймон?
Имя произвело шокирующее впечатление — мойщик сжался, словно от удара, выронил тряпку, и лишь затем взглянул на посетителя.
— Йозеф? — произнес он изумленно. — Мигулис?
Он шагнули друг к другу и обнялись.
— Мы думали, ты погиб! — удивленно сказал Мигулис. — Тебя искали месяц! Нэйджел лично облазил все этажи!
— А я думал, вы погибли… Откуда ты и куда?
— А всё, домой! — улыбнулся Мигулис. — Срок закончился. Жду пересадки на Ксантин, рейс через полчаса. Так что с тобой случилось?
Саймон молчал, а потом махнул рукой и сел напротив.
— Не рассказывай никому, — попросил он. — В общем… я просто убежал.
— Куда? — удивился Мигулис.
— В хаб. Когда раздались вопли, я понял, что конец. Снял с полковника комендантский жетон и спрятался за кустами. Потом увидел, как вас притащили в оранжерею, и как вождь пытался вручить полковнику голову Дженни, потом вы что-то кричали, а потом вождь начал полковника жрать…
Мигулис покивал.
— Убивший вождя становится вождем. Когда он понял, что полковник умер, он объявил себя полковником. Вождь всех племен, командир рецидов, людей и всех миров за нижней железной дверью.
— Я так и понял, — вздохнул Саймон. — А потом его воины схватили вас. И Августа вдруг закричала: «Нэйджел, спасайся, они захватили базу!» А вождь ударил ее клешней по щеке. И я понял, что сейчас всех сожрут. А потом вдруг в оранжерее погас свет… И я понял, что это мой шанс, и рванул через вентиляционный ход на технический этаж и в хаб… Открыл дверь, включил телепорт и убежал в первое попавшееся место… С тех пор живу в порту, без документов наружу не выйти. Договорился с роботом, подменяю его за еду. Зато жив. И до сегодняшнего дня думал, что вас сожрали…
Мигулис грустно покачал головой:
— А броситься в ЦУБ, рассказать, что произошло… — не?
— Не, — вздохнул Саймон, — не смог. Первые дни был в шоке, а потом уже вроде и время прошло…
— А дверь хаба зачем открытой оставил?
— Про дверь сейчас вообще не помню, — вздохнул Саймон. — Может, забыл, а может, оставил, чтоб кто-то еще смог спастись… — Он вдруг посмотрел на Мигулиса. — Так ты тоже… следом сбежал?
Мигулис покачал головой.
— Так всё и было. Он убил Дженни, начал жрать тело полковника, и ему понравилось. Мы с Августой пытались объяснить, что рециды и люди — одно племя, но он ответил, что он верховный вождь и победил всех, база его, мир его, люди должны стать рабами и кормом… Тогда Августа закричала Нэйджелу, чтоб спасался, и погас свет.
— А потом?! Что потом?! — крикнул Саймон.
— А потом было чудо, — ответил Мигулис. — Был шум, была драка в темноте, лязг, а когда зажегся свет, на полу лежали трупами все самые крупные воины Сансана, уже не знаю, сколько их было, дюжина, наверно. А у выключателей стоял здоровенный рослый парень: с виду совсем юный, но ростом выше рецидов головы на две — крепкий такой, складный, подтянутый, и одет в смешной такой карнавальный костюм мушкетера: плащ самодельный, шпага… Саймон, ты не поверишь, у него была самая настоящая шпага, как из музея — блестящий штырь с рукояткой, длинный и острый.
— И это был Нэйджел? — догадался Саймон.
Мигулис улыбнулся.
— Да, это и был Нэйджел.
— Но, подожди… — Саймон пытался сообразить. — Нэйджелу было три года, когда он пропал! С тех пор прошел всего год!
Мигулис помотал головой.
— Нет-нет, что ты! — удивился Мигулис. — Это же не человек! Этот парень был молодой рецид — но только здоровенный и сильный, как на Большом Шелле. И очень умный. Он зажег свет, снова сделал пару молниеносных выпадов шпагой — и проткнул еще пару воинов, ты ж знаешь, только они и могут двигаться с такой бешеной скоростью. А потом на глазах оставшейся мелочи уже спокойно подошел к Сансану и сказал: «Ты оскорбил маму Августу, ты напал на мое племя, и сейчас ты умрешь…»
— На каком языке он это сказал?
— Ты знаешь — не помню, наверно на местном. Нэйджел говорит без акцента на двух языках. А дальше была стычка, но очень короткая: просто раз — и всё… Мы потом рассматривали запись с камеры: Сансан выхватил топоры и бросился на него, а Нэйджел ловко ушел вбок и оттуда ткнул шпагой под боковую пластину, где у них двигательный ганглий. Я думаю, у Сансана вообще не было шансов — Нэйджел владел шпагой просто мастерски, а рециды не знают ни огня, ни железа. Остальные воины просто растерялись, и Нэйджел знал, что они растеряются. Он подошел к Августе, помог ей подняться, обнял и поцеловал. А потом в оранжерею забежала толпа рецидов сверху — видно, кто-то из воинов успел открыть шлюз. И тогда Нэйджел сорвал с тела Сансана жетон ЦУБа, еще в крови Джейн. Он надел его себе на шею и крикнул: «Я убил Сансана, я ваш новый Сансан! Я Нэйджел, единолуп, я научу вас жить по-другому! Поклоняйтесь мне!»
— А они что?!
— А что им оставалось? Это же ритуал: кто убил вождя в поединке, тот вождь.
Саймон тряс головой, не в силах осмыслить.
— Подожди, но кто он, Нэйджел? Откуда он?
— А ты еще не понял? — усмехнулся Мигулис. — Вот и мы не понимали до последнего. Августа вырастила личинку.
— Но они же… каннибалы и звери! У них же родовая память! Они тупые и жестокие!
Мигулис снова покачал головой:
— Смотря как воспитывать и чем кормить. Если твой род прилетел в незапамятные времена на отравленную планету, где из еды только капуста, а из мяса только свои соотечественники — то можно за несколько поколений деградировать до звериного состояния. Так говорит Херберт. Но, оказывается, можно и обратно…
— Но… — Саймон не мог поверить. — Как Августа об этом знала заранее?
— А она не знала. Просто пожалела личинку, взяла себе и вырастила.
Саймон вдруг отстранился от Мигулиса, и на его лице мелькнуло неприятное выражение:
— Слушай, ты! Журналистишка! Ты же всё это сейчас придумал специально для меня, да? — Он вскочил, схватил Йозефа за рубашку и заорал в лицо: — Ты же придумал это! Придумал, сознайся!
Мигулис аккуратно отцепил его руки и встал.
— С чем тебе удобнее жить, Саймон, так пусть и будет, — ответил он. — А мне пора на рейс, прощай.
Он закинул за спину мешок и вышел из кафе.
— Ты придумал это! — снова крикнул Саймон с отчаянием. — Не было никакого Нэйджела!
Поделиться книгой: