Помоги проекту - поделись книгой:
Но только один из них попросил первой встречи с Катариной. Светлые волосы, глупый взгляд: Николас Мартель. Вопреки тому, как сильно проявила себя Катарина на пиршестве во время Белтейна, оба других жениха предпочли Арсиною.
Арсиноя с этими дурацкими шрамами, в оборванных штанах, неопрятная… Да кого это могло привлечь? Нет, их просто интересовал её медведь!
— Кто б мог подумать, что у нашей королевы будет всего лишь один жених? — протянула Женевьева, верно истолковав кислое выражение лица Натали.
— Это не имеет никакого значения! Николас Мартель — лучший из них. И если б не наш длительный союз с Чатвортами, именно на нём остановился бы мой выбор.
— Билли Чатворт без ума от медвежьей королевы, — пробормотала Женевьева. — об этом прекрасно знает весь остров…
— Билли Чатворт поступит так, как ему прикажет отец! — Натали захлёбывалась своими словами. — И не смей называть Арсиною Медвежьей королевой! Это худшая действительность для нас!
Они повернули за угол, минуя лестницу.
— Она не в своих покоях? — спросила Женевьева, покосившись на ступени.
— Никогда не предсказать, где королева будет находиться в следующий миг!
Горнична, что несла вазу с белыми олеандрами, остановилась и присела в глубоком реверансе.
— Где королева? — спросила Натали.
— Там, госпожа, — смирно отозвалась девушка.
— Благодарю, — Женевьева стянула головной уор с девушки и дёрнула её за прядь потемневших волос, потерявших искусственный окрас. — Немедленно приведи свои волосы в порядок!
Комната для отдыха была яркой, открытой, со множеством распахнутых окон, и ни белые стены, ни разноцветные диванные подушки были не к лицу дому Арронов, пустующих привычно, если только они не принимали посторонних у себя. Но Натали и Женевьева обнаружили там Катарину, занятую, окружённую множеством коробок.
— Посмотри, кто вернулся домой, — мягко улыбнулась Натали.
Катарина вернула на место крышку некой фиолетовой коробки, а затем повернулась, даря женщинам широкую улыбку.
— Женевьева, — проронила Катари, — как я рада, что вы с Антонином вновь в Грэйвисдрейк!
Женевьева так и застыла с открытым ртом. Она не видела Катарину с дня её возвращения, а ведь тогда Катарина была просто в отвратительном состоянии! Грязная, со сломанными ногтями…
А сейчас, глядя на Катари, Натали прекрасно понимала мысли своей сестры. Где та девочка с громадными глупыми глазищами и высоко убранными волосами? Где тощее дитя, склонившее голову и смеющееся только тогда, когда кто-то рассмеялся первым?
Где б ни была та Катари, здесь её нет.
— Антонин, — прошептала Женевьева, едва-едва вернув себе голос. — Разве он здесь?
— Разумеется, — ответила Натали. — Первым делом я приняла его.
Потрясённая видом королевы, Женевьева даже не позволила себе надуться. Катарина же шагнула вперёд и сжала её запястья, и даже если она заметила, как резко отпрянула Женевьева от этого внезапного жеста, то она этого не показала, просто улыбнулась и потянула её вглубь комнаты.
— Разве тебе не нравятся мои подарки? — спросила Катарина, кивая на коробки. Все они были красивыми, обёрнутыми цветной бумагой, повязанными атласными лентами или бархатными бантами.
— Чьи они? — спросила Женевьева. — От женихов?
— Не от, — отозвалась Катарина, — а для них. Как только я покончу со своими делами, они будут отправлен в Роланс моей драгоценной сестре Мирабеллы.
Кэтрин ласкала прекрасный бант из чёрных лент.
— Скажешь ли ты нам о том, что внутри? — спросила Натали, — или нам стоит угадать?
Катарина перебросила волосы через плечо.
— О, сколько всего прекрасного таится там! Перчатки и редчайшие драгоценные яды на них… Драгоценности, выжигающие клейма на кожи! Иссушенная хризантема, краски которой столь же прекрасны, сколь и ядовиты, предназначенная для столь прекрасного чая, что от вкуса его можно умереть…
— Это не сработает, — ответила Женевьева. — Они проверят. Красивыми ядовитыми подарками Мирабеллу не убить.
— Мы едва не убили эту… природу красиво обёрнутыми подарками, — тихо ответила Катарина и тяжело вздохнула. — Но, может быть, ты и права. Но ведь это лишь маленькие развлечения!
Натали смотрела на коробки. Они были десятков разных размеров и цветов. Каждая из них, вероятнее всего, будет отправлена индивидуально, отдельным курьером. Разумеется, посыльные будут меняться раз за разом, они будут из разных городов, и до Роланса далеко… О, столько неприятностей — и это просто развлеченье!
Катарина устроила ярлычок с тёмными звёздами и завитками, а после пересела на золотисто-белый парчовый диван и потянулась за ягодами белладонны. Она набивала их в рот, жевала, пока ядовитый сок не потёк по её губам, и Женевьева задохнулась от ужаса. Она повернулась к Натали, но не дождалась ни слова объяснений. Когда Катарина отвернулась от ягод, внимание её переключилось на другие яды.
— Пьетр всё ещё не отправил весть? — спросила Катарина, стирая сок с подбородка.
— Нет, и я не знаю, что тебе ответить. Я написала ему сразу же после твоего возвращения, призвала его обратно. И написала своему брату, спрашивая о том, что удерживает его, но Кристоф не ответил…
— Тогда я напишу самому Пьетру, — ответила Катарина. Она прижала руку в перчатке к животу, когда ягоды белладонны вступили в действие. Но если её дар проснулся, то ягоды не должны были причинять ей боль… Тем не менее, кажется, она могла вынести больше, чем когда-либо — о, если б так было тогда, когда ей действительно требовалось показать дар!
Катарина ярко улыбнулась.
— Я напишу письмо перед тем, как вечером отправиться в храм.
— Это замечательная идея, — ответила Натали. — Уверена, ты сможешь его убедить.
Она шагнула к Женевьеве, потянула её к выходу. Бедняжка! Она даже понятия не имела, как должна себя вести! Вне всяких сомнений, она хотела бы быть холодной на эмоции, похлопать королеву по щеке, но королева, казалось, в ответ могла отрубить голову! Женевьева нахмурилась и опустилась в ленивом реверансе.
— Прибыл ли её дар? — прошептала Женевьева, когда они с Натали поднимались по лестнице. — Ведь она ела эти ягоды… Но мне кажется, что руки её немного припухли в перчатках…
— Не знаю, — тихо ответила Натали.
— Но разве дар может проявляться таким образом?
— Если её дар не придёт, ей придётся потрудиться… и позаботиться о своём здоровье. Слишком много яда… она могла навредить себе. Повредить себя!
Натали остановилась.
— Да, я знаю, что это так, но я не в силах её остановить.
— Но что с нею случилось? — спросила Женевьева. — Где она была все эти дни после Белтейна?
Натали вновь вспомнила ту человеческую тень, что переступила порог её дома, серую и холодную… Иногда она видела её в своих снах, бросалась к её постели и боялась, что увидит там мертвеца. Натали дрожала, и вопреки теплу лета, она мечтала о пожаре и об одеялах на своих плечах.
— Возможно, нам лучше не знать об этом.
Письмо от Катарины к Пьетру состояло всего их троих строк.
Бедный Пьетр! Ей нравилось думать о том, что он где-то прятался. Или, может быть, мчался по колючим кустарникам, по ежевике, и ветви хлестали и жалили его точно так же, как жалили её в ту ночь, когда он встретился с нею у пропасти. В ту ночь, когда он столкнул её вниз.
— Я должна позаботиться о том, что сказала, Милая, — обратилась она к змее на её руке. — Он всё равно будет считать меня своей маленькой королевой, — она улыбнулась, — и я не должна испугать его…
Вероятно, он думает, что его запрут в камерах под Волроем по возвращению… Что она позволит одержимому войной стражнику бить его головой о стену, пока он не превратится в сгусток крови и чего-то серого… Но Катарина не рассказывала о том, какую роль он сыграл в том ночном падении — и не собиралась. Она сказала Натали, что примчалась к пропасти сама, когда в панике мчалась от медведя Арсинои.
Катарина смотрела в окно, устроившись удобнее за письменным столом. На востоке, там, за холмом, сверкал Индрид-даун в свете позднего солнца. В центре красовались чёрные шпили Волроя, они впивались в небо и затмевали всё вокруг. Даже горы сжимались в страхе, отступались, словно тролли, которых испугал яркий свет, порождения сказки пред реальной жизнью…
Ягоды белладонны мучили её, но Катарина не содрогнулась. Вот уж месяц прошёл с той поры, как она пробиралась сюда из глубины острова, и теперь Катарина могла противостоять чему угодно.
Она отклонилась на стуле и открыла своё окно. В эти дни её покои немного пахли болезнью и любимыми животными, на которых она проверяла свои яды. Маленькие клетки с птицами и грызунами заполняли комнату, выстраивались рядами на столах и у стен. Некоторые из них уже лежали мёртвыми, только ожидали того мига, когда их предадут земле.
Она встряхнула клетку на углу стола, пытаясь разбудить маленькую серую мышь. Она была слепа на один глаз и лыса от ядовитых протираний Катарины. Она открыла дверцу, и мышь поползла вперёд, нюхая, но опасаясь есть предложенное.
— Однажды я была мышкой, — промолвила она и сняла перчатку, протянула руку и погладила грызуна по лысой головке. — Но меня больше нет.
Волчья Весна
Арсиноя и Джулс сидели за кухонным столом и резали картошку, когда дедушка Эллис ворвался сквозь боковую дверь со своим белым спаниелем. Он отбросил седую прядь со лба и протянул маленький чёрный конверт с восковой печаткой Чёрного Совета.
Бабушка Каит надолго остановилась, перестала даже рубить травы, поправила волосы, а после они все трое вновь принялись за работу.
— А разве никто не собирается читать? — спросил Эллис. Он положил письмо на стол и подхватил спаниеля, Джейка, не позволяя ему есть сырой картофель.
— А зачем? — фыркнула Каит. — А то мы не знаем, чем всё это закончится! — она кивнула в другую сторону кухни. — Теперь четыре желтка вот сюда…
Эллис отставил Джейка в сторону и вскрыл письмо.
— Они отмечают, что женихи потребовали знакомства с королевой Катариной, — отметил он, вчитываясь в слова.
— Ложь, — пробормотала Джулс.
— Возможно, но какое нам дело? Нам вот говорят, что мы должны поприветствовать Томаса «Томми» Стратфорда и Майкла Перси…
— Двоих? — с отвращением протянула Арсиноя. — А почему двоих?
Джулс, Каит и Эллис переглянулись. Больше одного жениха — чудесный комплимент. До того, как на Белтейн прибыл медведь, никто не ожидал, что к Арсиное прибудет хоть один, не говоря уж и о двоих!
— Они должны прибыть со дня на день, — промолвил Эллис. — И кто их знает, насколько это задержится, если они тебе понравятся…
— Они уйдут к концу недели, — ответила Арсиноя, продолжая нарезать картофель.
Джулс отобрала у Эллиса письмо.
— Томми Стратфорд и Майкл Перси, — тот Белтейн… Они были там, пришли на берег со всеми… И не могли перестать хохотать, а Билли, кажется, грозился их придушить.
Арминоя швырнула нож на стол и ссыпала остатки картофеля на деревянное блюдо.
— Всё, Каит, — ответила она. — Дальше что?
— А дальше пора выйти из дома, — ответила Каит, — а не прятаться тут каждый день.
Арсиноя опустилась на стул. Людям из Волчьей Весны всегда было мало своей Медвежьей Королевы. Они собирались вокруг неё на рынке, просили рассказать о том, как он был прелестен… Они покупали ей громадную серебряную рыбу и ждали, как она подчинит её. Или сыр взорвёт у них на глазах… Они ж понятия не имели, что медведь был всего лишь уловкой. Они не знали, что заклинание контролировала Джулс. Только семья, Джозеф и Билли. А ещё меньше людей знало, что Арсиноя не природа. Она отравительница, и никакие сладости от Катарины ей не помеха. Бедная Джулс почти что умерла, тело её теперь постоянно болело, она хромала… А Арсиноя не почувствовала ничего.
Эту тайну между собой разделили только она, Джулс и Джозеф.
— Пойдём, — промолвила Джулс. Она похлопала Арсиною по плечу и с трудом встала. Рядом тут же оказалась горная кошка, Камдэн, всё ещё страдающей от того, что плечо её было сломано первым ложным фамилиаром Арсинои, больным медведем, искалечившим её лицо. Не прошло и двух месяцев между тем, как была искалечена Камдэн и едва не погибла Джулс, словно Богиня сама одарила их бедой.
— Куда мы пойдём? — спросила Арсиноя.
— Куда ноги поведут, — отозвалась Каит, бросая на стол кусочки еды для Арии и Евы. Птицы замотали головами, и Каит стишила голос. — Тебе надо твой чай, Джулс?
— Нет, бабушка. Я в полном порядке.
Выскользнув на улицу, Арсиноя зашагала за Джулс мимо курятников, где они с Камдэн обычно грелись на солнце, а после бросилась в лес.
— Что ты ищешь? — спросила Джулс.
— Ничего, — но Арсиноя вернулась с книгой, стряхнула кору с её мягкого цвета зелёной обложки. Джулс нахмурилась: украденная книга о ядах.
— Тебе не следует этим заниматься, — промолвила Джулс. — Вдруг заметят?
— Подумают, что хочу отомстить за тебя.
— Это не сработает. Отравить отравителя? Да это нереально!
— Повтори ещё раз это, Джулс!
— Я серьёзно, Арсиноя, — она заставила себя шептать, а не кричать, пусть они и находились на улице. — Если хоть одна живая душа узнает о том, кто ты такая на самом деле, мы потеряем то единственное преимущество, что у нас вообще есть. Ты этого хочешь?
— Нет, — спокойно ответила Арсиноя. Она уже и не слушала, устав от речей Джулс о стратегии и преимуществе. Джулс каждый раз перечисляла эти варианты — даже раньше взялась за это, чем встала с постели, достаточно окрепнув после яда.
— Это звучит не слишком правдиво, — отозвалась Джулс.
Поделиться книгой: